Замок. История принцессы. Часть 5.

Темнота в нижних подземельях была такой всепоглощающей, что мне показалось, будто я вдруг ослепла. Тихо подвывая, я мёртвой хваткой вцепилась в кожаную куртку своего на удивление проворного проводника, легко спускающегося по каменным ступенькам вглубь подземных пещер. Я же из последних сил тащилась следом, всё время, путаясь в длинном подоле ещё недавно изысканного, а теперь рваного и грязного, пеньюара. В какой-то момент Торн вдруг остановился, а я по инерции сделала несколько шагов вперёд. Ступеньки под ногами исчезли, превратившись в наклонную, довольно скользкую поверхность, и я, вскрикнув от неожиданности, взмахнув руками и потеряв спасительную опору в лице хэрсира, полетела вниз кувырком, больно ударяясь об шероховатые стены. Как Торн умудрялся видеть в темноте, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Он в какой-то момент ловко поймал меня за воротник шубки, спасая от болезненного падения. Шуба затрещала, но выдержала. Мои ноги совершенно запутались в рваных краях ночного одеяния, и я марионеткой повисла в сильных руках сердито рычащего хэрсира.

— Куда ты так летишь?! – он яростно потряс меня, будто тряпичную куклу. – На тот свет торопишься?

Я резко дёрнулась, надеясь вырваться из его рук, и злобно зашипела:
— Идиот! Не видишь, что ли, я нечаянно! Моя одежда…

Договорить я не успела, Торн быстро поставил меня на ноги и резко оторвал мешающий идти кусок ткани, бывший подолом моего пеньюара. Возмущённый писк застыл у меня на губах. Хорошо, что было темно. Ощупав руками голые коленки, я с ужасом представила, как неприлично сейчас выгляжу.

— Ты..ты.. ты негодяй! – заикаясь, проблеяла я, пытаясь натянуть короткую шубку на ноги.

— Могла бы и спасибо сказать, — равнодушно проворчал Торн, явно пожимая плечами. – Тебя эта тряпка убить могла, между прочим.

— Да, как ты посмел… — начала было я возмущаться, но заметив, что он удаляется, тут же заторопилась следом, снова цепляясь за куртку наглого типа, ядовито выдавив из себя:

— Спасибо.

— Не за что, — как ни в чём не бывало, ответил мне хам, ускоряя шаг.

Уже через минуту мы бежали, и я тихо радовалась про себя отсутствию ткани, путавшейся у меня до того в ногах. Бежали мы по каменным проходам долго. Я успела основательно запыхаться, и обязательно свалилась бы на пол, если бы не поддержка моего нового хранителя. Взмолиться о передышке не позволяла гордость. Но я догадывалась, что долго на одной гордости, пусть даже и безразмерной, не протяну. Ещё мгновение и рухну бездыханной к ногам своего мучителя. Пусть радуется, паразит, моей преждевремен6ной кончине!

Свалилась я совершенно неожиданно, хотя и планировала отдых, но никак не ожидала, что это случится на дне пропасти. Если бы не крепкие руки Торна, то уже бы отмучилась. Пока я висела, болтыхая ногами в пустоте и вспоминая свою короткую жизнь, хэрсир вытаскивал меня из неожиданной ловушки – появившейся под ногами, словно ниоткуда, каменной ямы, скрипя зубами и проклиная замок вместе с упрямыми принцессами. Спасение не принесло облегчения. Я вцепилась в него, обхватив руками за шею, неожиданно для себя разрыдавшись.

— Не могу больше, — пожаловалась сквозь всхлипы.

— Ты сможешь, принцесса, ты сможешь, — мягко уверил он меня. – Ты очень сильная и бесстрашная девочка.

— Я трусиха, — призналась огорчённо, с трудом отцепившись от его сильно тела, и усевшись прямо на каменный пол, прижимая к груди, оцарапанные до крови, коленки. – И у меня совсем не осталось сил.

— Передохни, — посоветовал он, начиная на ощупь исследовать края ямы, преградившей нам путь. – мы выберемся отсюда. Я обещал Валфу, и я исполню его последнюю просьбу. Я обещал себе, в конце концов. А свои обещания я всегда выполняю. Клянусь Пятью!

Осмотрев внимательно наш единственный выход из подземелья, хэрсир со вздохом присел рядом со мной на корточках, приобняв осторожно за вздрагивающие плечи. Я постепенно успокоилась и, прикрыв глаза, даже расслаблено опустила голову со спутанными волосами ему на плечо, вдруг совершенно передумав умирать. Рядом с ним я чувствовала себя уютно и надёжно. Так бы и сидела всю жизнь в темноте, опираясь ему на грудь, ни о чём не думая. Стоп! А чего это мой нечаянный хранитель вдруг стал таким подозрительно нежным? Идея ни о чём не думать, оказалась, явно, не самой лучшей. Я чувствовала подвох, но пока не могла догадаться, в чём он. Не тратя время на утомительное размышление, спросила прямо в лоб, подняв голову и подозрительно уставившись на невидимого в темноте уж слишком милого Торна.

— Что?!

Он не торопился отвечать, давая понять, что подготовил новость не из самых приятных. Поднявшись на ноги, хэрсир лениво потянулся, и как бы, между прочим, равнодушно заметил:

— Придётся прыгать.

— Нет! – ахнула я и тоже вскочила.

— Да! – резко бросил он мне в ответ, сразу перестав быть милым.

— Уууу, как я тебя ненавижу! – вырвалось у меня против воли, когда представила своё падение с неизвестной высоты. – Ты смерти моей хочешь!

— Да, пожалуйста! – фыркнул он. – Я тоже от тебя не в восторге. Но ты будешь жить. И нечего упираться. Ты прыгнешь сразу же, как я спущусь. Не бойся, принцесса, я поймаю тебя.

— Хам! — от злости у меня в голове помутилось. Это же надо – не быть от меня в восторге! Да, такого отродясь не бывало. – И я не боюсь! Ты уверен, что сможешь меня поймать?

— Конечно, — самоуверенно обронил он, и я ему ни на минуту не поверила, но другого выхода не было.

— Я прыгну, — глухо пообещала, в отчаянии сжимая кулаки.

Он медленно выдохнул, и неуверенно прикоснулся к моей руке. Потом резко притянул меня к себе, тихо шепнув:

— Всё будет хорошо.

— Я знаю, — пробормотала я, отдаваясь неожиданному объятию. Мне очень хотелось верить, и я поверила в его обещание. Кому же ещё верить, если не ему!

Торн спускался медленно, осторожно цепляясь руками и ногами за выступы каменных стен природной шахты, ведущей нас к выходу из подземных пещер. Я лежала на краю чёрной ямы, каждые пять секунд, нетерпеливо, спрашивая:

— Уже всё?!

Хэрсир в ответ лишь что-то неразборчиво рычал. Гулкое эхо пугало меня больше надвигающегося одиночества в пустынной темноте. Когда он позвал:

— Ветвелин, я жду тебя! – я даже удивилась, не веря, что волшебное «всё», наконец, наступило.

Усевшись на край каменной дыры, я зачем-то зажмурилась и с криком:
— Папочка! – оттолкнулась от края.

Летела с таким сумасшедшим визгом, что впору удивляться, как Торн не сбежал от безумно вопящей леди, а всё же поймал меня. Мы бы с ним точно упали на пол, если бы он не упирался спиной о стену. Открыв глаза, я сообразила, что всё ещё жива, и почувствовала себя почти счастливой. Но моё счастье длилось недолго. Хэрсир тут же осторожно поставил меня на ноги, и, взяв за руку, снова потащил по бесконечным извилистым проходам. Я уже не чувствовала израненных камнями ног, так как домашние мягкие туфельки потеряла ещё вначале этой безумной гонки. А нести меня этот деспот, явно, не собирался, ведь обещал вывести меня отсюда только живой. О моей целостности он даже не заикался.

Свет мы с Торном увидели одновременно. У меня как будто второе дыхание открылось – так рванула вперёд, забывая о боли в ногах, что даже своего спасителя позади себя оставила. Если бы он меня вовремя не догнал, грубо оттолкнув в сторону, умерла бы и не заметила. У выхода из последней, довольно большой пещеры, ведущей наружу к свободе и спасению, нас поджидала компания фанатиков в полном составе. То ли бабка проболталась о своей минутной слабости, когда указала нам путь из этого жуткого замка, то ли они заранее предвидели нашу последнюю встречу, — в общем, гадать было некогда. Дворецкий с ножом в руках чуть было не поймал меня, собираясь сходу перерезать мне горло. Не получилось – Торн не позволил, тоже, наверное, ожидая подобной встречи напоследок. Остальные члены секты занимались своим любимым делом: привычно завывали, преграждая нам путь. Я заметила отблеск солнечных лучей, которые нерешительно скользили по каменным стенам. Умереть на рассвете, возможно, и очень романтично, но эта перспектива меня совсем не прельщала.

Хэрсир затолкал меня одной рукой в небольшую нишу, образовавшуюся в результате причудливого изгиба стены пещеры, а другой – крепче сжал свой меч, с которым не расставался ни на мгновение во время нашего продвижения. Кровавоглазый Берим лишь криво ухмыльнулся:

— Нам нужна только жизнь принцессы.

— Она не умрёт, — глухо проворчал Торн.

— Что же, — как-то по-стариковски крякнул дворецкий. – Тогда вы умрёте вместе.

Хэрсир зловеще улыбнулся с таким видом, будто это он устроил здесь засаду на невинных жителей замка.

— Поглядим, — выдохнул совсем тихо и ударил мечом, целясь в грудь мерзопакостному жрецу чужих богов.

Тот, не убирая ухмылки с лица, ловко увернулся. Дворецкий не пытался нападать, напротив, он отступал, будто заманивая моего защитника, увлекая в сторону от меня. Но Торн не торопился сразить его. Он тоже вёл себя странно, словно пытался растянуть удовольствие от схватки. В какой-то момент хэрсиру удалось пронзить неприятелю плечо. Я радостно взвизгнула, предвкушая увидеть кровь убийцы моих близких. Но дворецкий будто и не заметил своей раны. Несколько капель, чёрных, как дёготь, упали на пол. После этого рана перестала кровоточить, затягиваясь на глазах. Я усомнилась: был ли перед нами человек. Но Торна, похоже, эта странность не особенно озадачила.

— Неплохой фокус, — хмыкнул он, как будто вовсе не беспокоясь из-за неуязвимости своего врага. – Я слыхал про таких, как ты. Поговаривают, что не стоит тратить время на то, чтобы вырезать чёрное сердце. Что же, тогда я, пожалуй, начну с головы. Вряд ли тебе удастся без неё долго бегать.

— Сначала доберись до моей головы, — ухмылка, наконец, сползла с противного лица жреца.

Видимо, он очень рассердился, если бросился просто на меч Торна. В результате хэрсир получил рану в плечо, а дворецкий удар в сердце. Я от крика сорвала голос, но эта жертва была напрасной. Торн вместе с мечом от неожиданного толчка отлетел в противоположную сторону, а Берим, который, вообще-то, должен быть мёртвым, так как имел в своём туловище внушительную дыру, неприлично живо подскочил ко мне и выволок из моего убежища, больно вцепившись в волосы. До этого момента со мной ещё никто так ужасно не обращался. Было больно. Но ещё больше было унизительно валяться на полу, у ног бессмертного урода. Я резко рванулась в сторону, рискуя пожертвовать своими роскошными рыжими кудрями. Но Берим не позволил мне вырваться из его цепких лап. Он с силой запрокинул мою голову, видимо, собираясь полоснуть по горлу своим окровавленным ножом. Я уже мысленно выдохнула, в очередной раз за эту ночь готовясь умереть, когда случилось совсем уже непредвиденное. Старуха Лавиния вдруг перестала выть.

Должна сказать, что завывания фанатиков к этому времени достигли такой силы, что, показалось, стены пещеры от их воя начали осыпаться. Глаза их помертвели, они тупо таращились куда-то в пространство. Их приоткрытые рты свело судорогой. Промелькнула мысль, что сквозь эти рты вот-вот устремятся их гнилые души, навеки оставляя дряхлые тела. И тут хор нарушился – старуха закрыла рот и посмотрела на меня живо и осмысленно. Показалось, что она мне подмигнула. Это выглядело так странно, я даже на мгновение забыла, что, вообще-то, как раз умираю. Дворецкий тоже, видимо, очень удивился, и отчего-то вдруг пошатнулся, словно кто-то его по голове ударил. Он так и застыл с занесённым надо мной ножом. Но что-либо сказать вредной, своевольной старушке жрец не успел. Он даже посмотреть на неё своими кровавыми глазами не смог. Не ожидал этот надутый индюк такого предательства. А тётушка-то увидела то, чего он из-за самоуверенности своей не заметил. Предала со спокойной совестью, предвидя свою безнаказанность. Не оглянулся дворецкий во время, врага своего из виду упустил, торопясь предать меня смерти, пролить мою кровь для удовлетворения жажды своих проклятых богов. Этим мгновением и воспользовался хэрсир. Торн одним прыжком оказался у жреца за спиной. Сильным ударом он снёс прилизанную голову с плеч. Она с гулким стуком ударилась об камни под ногами и кочерыжкой откатилась в сторону. Чёрная густая кровь хлынула на меня, словно из ведра кто-то помои выплеснул. Я захлебнулась зловонной кровью жреца и, скуля, отползла к стене. Хэрсир отбросив с дороги мёртвое тело дворецкого, развернулся в сторону его подпевал, явно собираясь увеличить начатую им было коллекцию голов. Но у выхода из пещеры его ждали лишь мёртвые тела. Со смертью жреца старые боги покинули проклятый замок, прихватив души его хозяев с собой. Только старуха ещё дышала, хотя её единственный глаз потускнел. Её тонкие, бледные губы успели произнести всего лишь одно слово:
— Свободна.
После этого глаз её закрылся навсегда. Она получила своё долгожданное упокоение.

Я сидела, прижавшись спиной к стене, судорожно передёргивая плечами от отвращения, и сплёвывая чужую, возможно даже, ядовитую кровь. От былой гордой красавицы не осталось и следа. Грязная, окровавленная, избитая и совершенно потерянная, я не узнавала себя. Торн медленно подошёл ко мне, зажимая рукой раненное плечо, и обессиленно рухнул рядом.

— Ты как, принцесса? – спросил, безразлично глядя перед собой.

— Вроде живая, — дёрнула я плечиком, случайно его толкнув.

Он скрипнул зубами от боли. Я виновато взглянула на него.
— Прости. Давай перевяжу.

— Не стоит утруждаться, — возразил он. – Заживёт, как на собаке.

Но я не стала его слушать, с усилием оторвав ещё один кусок ткани от многострадального пеньюара, уже совершенно не смущаясь своих голых колен. Кое-как, неумело я перевязала его рану. Только теперь почувствовав холод, проникающий в пещеру из щелей, зябко запахнула на себе шубку, уже забывшую свой первоначальный вид.

Особенно долго рассиживаться мы не стали, поторопились к выходу из пещеры, ставшей усыпальницей для хозяев замка Игленар. Выбежав наружу, мы обнаружили, что находимся у подножья горы, и спускаться по узкой тропе больше не было необходимости, что не могло не обрадовать – сил для этого во мне совсем не осталось. Замок на вершине больше не выглядел неприступной крепостью. Теперь, когда с гибелью жреца морок развеялся, мы увидели полуразвалившееся строение, в пустых окнах которого гулял ветер.

— Боги этого замка покинули наш мир, — задумчиво обронил Торнгар. – И теперь я должен в этих развалинах отыскать тело Валфагара и отвезти к его родным. Не думал, что мне доведётся примерить на себя роль чёрного вестника. Но я должен.

Я посмотрела сухими, горящими глазами на полуразрушенный замок, отнявший у меня и мужа, и Нелли. Он забрал у меня так много. Неужели я позволю небу отнять у меня ещё больше?!

— Ты спас дочь конунга Срединного королевства. И ты обещал вернуть меня родным. Отец осыплет тебя золотом. И предоставит любую защиту от твоих врагов. Дома же за чёрные вести ты поплатишься головой! – Я говорила резко, почти зло, не желая даже помыслить, чтобы позволить ему оставить меня.

Торн улыбнулся непривычно мягко, провёл рукой по моей испачканной чужой кровью щеке. Но в ответ лишь отрицательно покачал головой.

— Я обещал вывести тебя из замка, принцесса. Я обещал, что ты будешь жить. И я выполнил своё обещание. Но я не обещал, что предам своего ярла.

Я обессилено топнула ногой, тут же охнув, поранившись об острый камень.
— Я ненавижу тебя хэрсир Торнгра! Я тебя ненавижу!

Противореча своим словам, я бросилась к нему на шею, глотая слёзы отчаяния. Что я могла поделать с этим упрямым ослом, просто мечтающим о встрече с палачом. Он обнял меня, коснувшись губами виска. Потом подхватил на руки и понёс в сторону деревни, где должны были ожидать меня мои хранители и прислуга. А за спиной у нас раздался жуткий грохот, словно земля отказывалась больше терпеть на себе проклятый замок-гору и пыталась поглотить его, дабы не осталось о нём даже памяти.

К нашему удивлению ожидаемой деревни мы не увидели. Она исчезла точно так же, как и изменился замок за нашей спиной, словно рассеявшийся поутру мираж. Зато навстречу к нам спешил мой отряд хранителей, выглядевших так, словно они только что проснулись от глубокого сна. Моя карета и прислуга также находились неподалёку. Торн осторожно передал меня капитану, который испуганно воззрился на окровавленную взлохмаченную, полуодетую девушку, не узнавая свою принцессу.

— Леди? – встревоженно пробормотал он, укутывая меня в безразмерную меховую накидку. – Что случилось? Я ничего не понимаю.

— Ничего особенного, — нетерпеливо отмахнулась я. – Просто меня хотели убить. Хозяева этого замка поклонялись старым богам. Мой муж погиб и Нелли тоже. Хэрсир спас вашу принцессу.

Капитан признательно склонил голову перед Торнгардом. Тот поклонился в ответ, заучено следуя этикету. И тут же задал интересующий нас обоих вопрос.

— Похоже, что здесь деревни никогда не было? – он скорее утверждал, уже предвидя ответ.

— Всё растаяло, словно дым, — развёл руками хранитель. – Но мы осознали это только теперь. До этого момента все мы, и даже лошади, были погружены в странный сон.

— Я так и думал, — качнул головой Торн. – Жрец-убийца, видимо, обладал немалой силой, если смог так повлиять на всех нас. Боюсь, если бы мы не пришли, то вы бы уже вряд ли проснулись. Скорее всего, и наши слуги были тоже подвержены подобному сну. Мне необходимо отыскать их.

— Почему жрец, если уж был таким сильным, не смог внушить нам покорно, словно овцам, позволить себя убить? – спросила я удивлённо.

— Может быть, для нас у него не хватило сил, или его богам не нужны были добровольные жертвы, — пожав плечами, предположил хэрсир. – Этого мы уже не узнаем.

— Вы последуете за нами? – спросил капитан у моего спасителя. – Я могу дать вам коня.

— Нет, — упрямо качнул он головой, и у меня болезненно сжалось сердце, словно он этим жестом пронзил его насквозь. – А от коня не откажусь. Благодарю за помощь.

— Что вы! – капитан ещё раз поклонился. – Это мы вам благодарны за спасение принцессы Ветвелин. Тем самым вы спасли и наши жизни тоже. Мы перед вами в неоплаченном долгу, хэрсир.

Торн улыбнулся:
— Вы даёте мне коня и это в моей ситуации то же самое, что спасти жизнь. Считайте, что мы квиты.

Хранитель подвёл к нему чёрного скакуна – лучшего из тех, что были с нами в этой поездке. К коню капитан добавил тёплую одежду, кошель с золотом и сумку с запасом еды. Хэрсир благодарно поклонился, отступая на шаг. Всё это время он не сводил с меня глаз. Я тоже не позволила себя увести. Стояла возле кареты и смотрела на него: то ли пытаясь удержать взглядом, то ли стремясь запечатлеть образ высокого кареглазого юноши в своём сердце навсегда.

Когда пауза стала невыносимой и хранители стали вопросительно поглядывать в мою сторону, ожидая приказа покинуть это страшное проклятое место, я не выдержала, снова наплевав на этикет и своё высокое положение. Когда батюшка узнает об этом, точно облысеет. Резко сбросив с себя накидку на землю, я побежала к хэрсиру, смущая подданных голыми коленками, и в отчаянии повисла у него на шее. Предательские слёзы потекли по щекам.

— Не уходи, не оставляй меня, — пробормотала еле слышно.

Он обнял меня и почти простонал:
— Не делай этого. Ты же знаешь, я должен. Если я не вернусь, может вспыхнуть война. Ярл не простит гибели своего сына. Он будет искать виновных. Он может решить, что убийство его сына организовано твоим отцом.

— Ты никому и ничего не должен! – сердито прервала я его. – Ты должен быть со мной. Я погибну без тебя, Торн. Отец сумеет всё объяснить. Ничего не случится.

Он прервал меня поцелуем, и я забыла всё, что ещё собиралась сказать. Он обнимал меня так, как никто и никогда прежде, словно он имел на это законное право. И я даже не думала возражать. Я хотела только одного, чтобы эти объятья длились вечно. Его поцелуй обжигал губы, даруя боль и блаженство. Горький поцелуй нашего прощания. Мне хотелось умереть в том страшном замке вместе с ним, только бы не жить вечность в ожидании его. Мы забыли об окружающих нас хранителях, смущённых совсем неподобающим поведением своей принцессы. Мы забыли о богах, неодобрительно взирающих на нас с небес. Мы забыли даже самих себя. Ибо не было в эту минуту нас по отдельности, а было только одно существо из двух тел, думающих, дышащих и чувствующих одинаково. И сердца наши стучали, как одно, разрывающееся от боли расставания.

— Я вернусь, — шепнул он мне, отпуская меня. – Клянусь.

Мои колени подогнулись, но я не посмела упасть. Я не могла умолять его. Мне осталось только ждать. И я знала, что буду ждать его вечность. Ведь то чувство, что родилось во мне сейчас, не позволит забыть, не позволит предать, не позволит изменить. Теперь он навсегда остался во мне, став частью меня. Теперь я навсегда буду с ним, неотделимая от него.

Чёрный конь уносил всадника, похитившего мою душу. Его сердце осталось стучать у меня в груди. Он приостановился и крикнул, громко и отчаянно:

— Я вернусь, Ветвелин!

— Я верю, — шепнула я ему вслед.

И я верила, ведь мне кроме этого больше ничего не оставалось: только верить и ждать.