Как и было условленно, Жюф и Мэри с первыми лучами солнца постучались в двери старого врача. Самуил Гальдорович с порога стал ворчать, ругая тех, кто такую красивую девушку обрёл на страдания:
— Я бы им всем выдрал зубы и замечу: без наркоза. Что ж они такое придумали: начинять людей взрывчаткой? – и тут же обратился к Мэри: — А это устройство не сработает?
— Не должно.
— У меня же нет рентгена… Придётся руками, милочка. Вы щекотки боитесь?
— Боюсь.
— А боли?
— Боюсь.
— Ну и чудненько. Заверяю вас: вы ничего не почувствуете: ни щекотки, ни боли. Конечно, для этого мне придётся вас усыпить. Без этого к вашему телу не притронусь. Сейчас подойдёт моя… ягодка, и начнём. А вот уже и она, — Самуил Гальдорович направился в прихожую, где послышался стук входной двери.
Вошла дочь врача. Старик, выглянув из-за её плеча, произнёс:
— А это моя Медея…
Девушки обменялись рукопожатием.
— Ах, как символично! — воскликнул Самуил Гальдорович и, посмотрев на Жюфа, пояснил: – Им жить после нас. Эх, молодость! Ну, мы отвлеклись… Вы Жюф остаётесь здесь, а мы удаляемся в мою лабораторию. Если что будет нужно, а вас позову.
Жюф и не предполагал, как это мучительно ждать результата, от которого зависела жизнь человека, которого любишь. Он не находил себе места, меряя комнату шагами то и дело подходя к двери, за которой скрылась Мэри в сопровождении старого врача-еврея и его дочери. Как он не прислушивался, ничего не напоминало ему о том, что там, в глубине таинственной лаборатории происходит что-то важное. Тишина не выдавала своих секретов, и это порождало тревогу, от которой хотелось сорвать дверь с петель и ворваться туда, где была она, женщина, подарившая ему надежду.
А в лаборатории всё шло своим размеренным чередом. Самуил Гальдорович сначала осмотрел на операционном столе вытянувшуюся во всю его длину Мэри. Руки врача сразу нащупали то, что таило в себе смертельную опасность. Медея по команде отца сделала Мэри укол и та полетела в бездну, выключившись на какое-то время из реалий. Самуил Гарольдович осторожными движениями сделал небольшой надрез скальпелем на её теле. Из него показалось инородное тело, напоминающее собой ёлочную шишку.
— Что это? — Медея уставилась на отца.
— Это? – тот помедлил, рассматривая непонятно что. – Это доченька ещё одно изобретение человека, чтобы упростить себе жизнь. Бах – и нет никого.
— Зачем?
— Да, кто этих людей разберёт: для чего им всё это надо?
— Пап, когда ты так говоришь, меня одолевают сомнения.
— По поводу чего, ягодка?
— Мне страшно становится от одной только мысли, что и ты, и я, и все-все-все не люди, а…
— Ну, вот опять, твои фантазии… Ох, и задам я Жюфу трёпку за его статьи про людей-роботов. Один всё это написал, а остальные теперь не знают, куда свои мозги приткнуть. Жаль, что твоя мать тебя сейчас не слышит. Уж она тебе бы рассказала про то, какой я робот и как ты появилась на этот свет. Ладно, ты вот здесь чуть-чуть правее возьми и подай зажим – сейчас будем извлекать эту ерундовину, так сказать разминируем эту красавицу.
— А если она сработает прямо здесь?
— Не надо под руку говорить о таких вещах. Ничего не сработает. Вот только бы не задеть ничего такого важного. Ну, люди, ну…
Через час к Жюфу вышел Самуил Гальдорович, неся в небольшой ванночке взрывчатку размером с напёрсток.
— И это всё? – журналист удивлённо уставился на маленькую шишечку.
— Всё.
— Это точно?
— Точнее не бывает.
— А как она?
— Ещё спит. Мы же не знали, сколько предстоит провозиться, и немного превысили дозу.
Жюф взял из рук врача ванночку с миной и произнёс:
— Неужели вот эта кроха могла разорвать её на мелкие кусочки?
— Я бы сказал даже так: не на мелкие кусочки, а на очень мелкие. В молодости я увлекался подобной «пиротехникой». Такая малютка способна нанести больше урона, чем автоматная очередь. А это, — он кивнул на ванночку в руках журналиста, — последнее изобретение человечества и, судя по всему, размеры не умоляют её возможности. Что-то мне подсказывает, что фейерверк от её привода в действие мог бы удивить и меня, и вас Жюф. И вот ещё что, из тела я её извлёк, а вот обезвредить – мне не под силу, поэтому держитесь от неё подальше, чтобы уцелеть самому. Мудрёная она какая-то, да и не мой это вопрос… не мой.
Жюф прищурился и сказал:
— Я найду ей применение.
— Только я попрошу без человеческих жертв. Нас и так мало осталось на Земле.
— Обещать не берусь, но сделаю всё возможное, чтобы хороших людей это не коснулось.
— Я вам верю, Жюф.
Появилась Медея. Она улыбнулась и сообщила:
— Мэри приходит в себя.
— Ну-с сударик вы мой я к пациентке, а вы пока поскучайте здесь. Пойдём, ягодка, — Самуил Гальдорович увлёк свою дочь с собой.
Вернулся перечитал… Спасибо, что получилось