По ту сторону.

Белый потолок и яркий свет- это было последнее, что она запомнила, вдыхая сладковатый запах и проваливаясь в бесконечную пустоту. Хотя, нет, она не проваливалась, скорее парила над столом, где лежало тело, над которым склонились врачи. Старый седой мужчина что-то отрывисто говорил, а молоденькая медсестра поминутно оттирала марлевой салфеткой пот, катившийся с его лба. Двое других подавали какие-то инструменты, тампоны и все время поглядывали на пищащий рядом экран.

-Давление падает,- услышала она приглушенный голос и отвернулась.

Ей стало неинтересно наблюдать за работой врачей, тем более не хотелось сознавать, что это над ее телом склонилось три головы. Она покосилась на дверь. Через стекло был виден длинный коридор. Захотелось туда, но она не успела. Что-то черное затянуло ее в бешеный круговорот и понесло. Сначала она испугалась. Хотелось кричать, но она не могла выдавить из себя ни звука. Постепенно страх отступал. Теперь она даже улыбалась, вспоминая как когда-то скользила почти на такой же скорости по трубе аквапарка, а потом с шумом шлепнулась в теплую прозрачную воду бассейна. Правда, она не могла вспомнить, когда же это было, но ощущение скольжения запомнила надолго. «Интересно,- подумала она, увидев в конце трубы голубоватый свет,- там тоже будет вода?»…

Потом она бежала по ярко-зеленой траве. А может быть, это была не она? Но девочка-подросток так была на нее похожа! И это красное в горошек платье было до боли знакомым, и коричневая заколка на волосах тоже была ее. « А говорят, нет машины времени,»- подумала она и от того, что ей снова пятнадцать стало легко и весело. Она побежала быстрее. Парк закончился, показался ряд домов и в окнах одного из них она увидела знакомые тюлевые занавески. За ними мелькали фигуры людей и чем-то вкусно пахло. Она вошла в подъезд и по привычке заглянула в почтовый ящик. Письма не было. «Ну вот, уехал на каникулы и забыл,» — подумала она, поднимаясь по лестнице, и, подойдя к светлой двери, нажала на звонок. Дверь открылась мгновенно, как будто ждала момента, когда она надавит пальцем на белую кнопку. В полутемную переднюю доносились голоса и смех. Она сделала еще три шага и очутилась в светлой комнате, где за накрытым столом сидели дорогие ей люди.

-Ты пришла?- удивленно спросил дед, подливая бабушке в хрустальный бокал красное вино.- А мы тебя не ждали!

Ей стало обидно. Она так спешила сюда, где все знакомо до мелочей, ей так хотелось оказаться скорее дома, а ее, как оказалось, не ждали.

-А я что, домой не могу прийти?- насупившись спросила она, исподлобья оглядывая сидящих за столом,- я устала.

Она подошла к креслу и уселась на мягкий подлокотник.

-Ну что ты там сидишь?Иди сюда. Споешь вместе с нами. Только дед прав, что-то ты рановато пришла. Ну, посиди пока, а там видно будет,- тетка ласково протянула ей руку,- ладно, не дуйся.

Она села рядом с теткой и снова почувствовала себя счастливой. Из кухни вышла мать. Дочери она даже не улыбнулась.

-Нечего тебе тут делать,-проворчала мать, присев на стул и отворачиваясь к окну.

Она снова почувствовала обиду. Казалось, до нее никому не было дела: все громко разговаривали, перебивая друг друга, смеялись над шутками деда, а когда она попыталась что-то сказать, на нее замахали руками и не стали слушать. Она почувствовала себя одинокой и никому не нужной.

Вечерело. В настежь открытые окна дул легкий ветерок. С улицы доносились голоса. Мать села за пианино и взяла первые аккорды. Дед запел. У него был красивый баритон. Песню подхватили. Девочка подпевала тонким голоском, старательно вспоминая старые слова, и ей казалось, что она никогда не уходила отсюда. Да и куда она могла уйти? Ей почему-то стало тревожно. А на самом деле, где же она была? Неужели строгие родители ее куда-то отпустили надолго? Но куда, она не помнила. Да и дома, оказывается, ее даже не ждали! Она встала и направилась в соседнюю комнату. В небольшой тумбочке возле кровати лежали фотографии. Кроме альбома с ее детскими фотокарточками здесь лежал еще один в темно-зеленой плюшевой обложке. Она с интересом вытащила его и открыла. На нее улыбаясь смотрела девочка лет трех с большими бантами в тоненьких волосах.« Леночке три года»-было написано рядом ее почерком. Она замерла.Что-то знакомое было в чертах малышки, но она никак не могла вспомнить, кто это.

-Мама,- вдруг услышала она чей-то плач,-мамочка!

Она встрепенулась. Голос показался до боли родным. К нему примешивались какие-то непонятные звуки и совсем чужие голоса.

-Ну давай же, дыши,- кричал незнакомый бас,- еще разряд, еще!

«Какой разряд?»- подумала она со страхом, понимая, что это относится к ней и ей придется уйти. Уходить не хотелось. Здесь, вместе со всеми она опять была беззаботным подростком, которого любили и лелеяли. А там ( она чувствовала это, хотя не могла понять, где там) были свои заботы и трудности, которые ей приходилось решать самой. Хотя нет, кто-то всегда был рядом. Их было несколько и они звали ее. Она слышала тихие голоса, прерываемые горьким плачем, и не могла понять, что же с ней происходит. Вдруг пришла твердая уверенность, что она должна уходить, но куда- она не знала, и от этого ей стало тоскливо. Она осторожно положила альбом на место и в нерешительности пошла к двери. Там ее ждали.

-Иди,- улыбаясь произнесла мать, широко распахивая перед ней дверь,- не время тебе еще, иди!

Оглядываясь она спускалась по лестнице, а в дверях молча стояли такие родные и близкие люди, что она не выдержала.

-Не хочу,- в голос заплакала она,- не хочу,я устала, я домой хочу.

-Не время,- услышала она отдаляющийся шепот, а потом ее снова подхватил круговорот, и она понеслась по черной трубе в обратную сторону. Страха уже не было. Была только гнетущая тоска. Но голоса, которые звали ее,оказались сильнее этого чувства. Теперь ей хотелось поскорее вернуться к ним, потому что в вихре круговорота, перед ней, как в калейдоскопе замелькали странички ее жизни: свадьба, улыбающееся, счастливое лицо того, от которого она ждала писем, и она сама в белой развевающейся фате; потом она увидела себя в широком цветастом платье, тяжелой походкой идущей по улице, а рядом, поддерживая под локоть, приноравливался к ее медленным шагам муж. Перед глазами мелькали картинки, и вот уже маленький кричащий сверток на руках превратился в девочку, крепко держащую ее за руку, а потом в подростка, похожего на нее; и опять она сама, уже солидная дама, прогуливающаяся с внуком по тенистым аллеям парка.

Когда сумасшедшее скольжение было закончено, она увидела длинный больничный коридор. У стены на стуле плакала молодая женщина, пожилой седоволосый мужчина ходил от стены к стене, сжимая кулаки и поглядывая в сторону закрытой белой двери. Она зависла под потолком, прислушиваясь к негромкому голосу мужа.

-Все будет хорошо, все будет хорошо,- твердил он, продолжая свое монотонное хождение по коридору. Потом механически полез в карман и вытащил смятую пачку сигарет. Покрутил в руках и, положив обратно, подсел к дочери и обнял ее, не сводя глаз с белой двери в конце коридора.

Никогда еще она не видела мужа таким испуганным, ей стало смешно.

« Ну что вы так перепугались,- подумала она, скользя вдоль стены к операционной,- я ведь здесь. И всегда буду с вами, даже когда меня впустят туда. Я и оттуда буду помогать, следить, заботиться. Неужели вы думали, что все закончится тут, на столе. Меня не пустили, вернули обратно. Подождите еще чуть-чуть, я сейчас…».

Она проскользнула сквозь белую дверь и сама удивилась, как ловко это у нее получилось. В большой светлой комнате, ярко освещенной лампами, пищала аппаратура, над неподвижным женским телом, лежащем на столе, суетились врачи. Здесь было холодно, неуютно. На мгновение ей захотелось обратно, туда, где все дышало ее детством и было родным и близким. Но здесь, за дверью, оставались любимые люди, которым она была необходима. Она оглянулась назад и со вздохом подлетела к столу.