глава 8
Время терялось в пелене зловонной ночи узких гротовых галерей, разветвляющихся едва ли не на каждом шагу. Лишь грубая песчаная крошка, осыпаясь с корявых стен тесных коридоров, нарушала мертвенную тишину мёртвой земли и затрудняла передвижение. Иногда, правда, в каком-нибудь из коридоров появлялось тусклое свечение, но то были всего лишь реденькие заросли смрадных цветов, покрытых мерцающей слюною. Впрочем, растительность появлялась ближе ко дну Грота, значит скоро все его галереи должны были, все как один, перейти в пустоши мёртвой земли…
Могильник
Сил у Тапити уже не оставалось, когда гротовая галерея, наконец, обнажила земли живых мертвецов. Пепельно-синяя дымка обволакивала собою всё пространство Мертвенной Пустоши, усыпляя бдительность пришедших.
Повалившись на изломанную землю, Тапити раскинул израненные свои конечности по сторонам и плотно закрыл глаза. Шевелиться не хотелось. Хотелось остаться в таком положении до той поры, пока последняя мысль не оставит пределов мертвенного его сознания, обратив жалкое его существо в прах. Однако чуткий слух нежити был потревожен слабым стоном валявшейся рядом с мертвецом Азоран.
Дрожа от сильной слабости, Тапити подполз к юной нежити и внимательно осмотрел её. Мёртвая была похожа на мятый ком, сплошь покрытый веществом густой мертвячей крови, перемешенной с комьями красной гротовой земли. Из всего этого месива тут и там проглядывали тонкие белёсые косточки и отрепья её одежонки, а ещё мешок с травами…
Поразмыслив ещё какое-то время, Тапити собрался с силами и, перекинув почти невесомое тело юной нежити через угловатые свои плечи, поплёлся туда, где синь пепельной дымки рвалась серебристо-багровыми прожилками мёртвой земли, исторгающей из своих недр ядовитое удушье, в виде тоненьких ниточек. Нежить передвигался очень тяжело, едва переставляя плоские стопы своих ног, и часто останавливался. Он подолгу стоял на одном месте, не смея пошевельнуться. Он вспоминал эти места, обоняя слегка вздёрнутым своим носом запахи, которые одни могли быть верными путеводителями в мёртвых землях. Тапити поначалу до изнеможения напрягал свои, слегка оттопыренные, уши, вслушиваясь в мертвенную тишину, которая нет-нет да разбивалась каким-нибудь таинственным шорохом, случайным скрежетом или едва уловимым звуком сорвавшегося камушка. Постепенно мертвец влился в мир, из которого вышел однажды и частью которого сделался теперь, вполне подчинив своё тело законам мертвенной пустоты.
Оставив память живого в узких гротовых коридорах, Тапити теперь безошибочно и беспрепятственно передвигался по изломанной земле живых мертвецов, обходя все опасные её места. Пустошь, окутанная мрачной синевою, под которой скрывались бездонные пропасти, оставалась позади. Мерцание мёртвой растительности уже не настораживало, но успокаивало мертвеца, идущего со своей ношей к Могильнику. Еловый туман, весь пронизанный тусклым свечением изжелта-зелёной луны, целительным саваном покрывал истрёпанную кожу идущих нежити. Наконец тут и там стали просматриваться тонкие чёрные крючковатые стволы мёртвых деревьев, а меж ними то и дело вырастали могильные оградки и камни, надгробные плиты и массивные усыпальницы. Их становилось всё больше и больше. Как и прежде в обиталище живых мертвецов было смертельно тихо.
Впрочем, Тапити не задержался в Могильнике, потому что времени у него было не так уж много. Нежить, которую всё это время он нёс на себе, превращалась в прах и он мог бы не успеть вернуть её к жизни, если бы медлил. Тапити, оставив позади тишину Магильника, поспешил в сторону смрадных болот. К тем местам, где он сам начинал свой путь и где, Тапити в этом не сомневался, должна была начать свой путь мёртвая дева…
Мертвец не знал причин своей уверенности, но почему-то был убеждён в правильности своих действий.
Смрадные Болота
Еловый туман, по мере удаления двух беспокойных живых мертвецов от Могильника в сторону смрадных болот, становился плотным и влажным, сплошь пропитанным вязкими капельками грязно-зелёного цвета. Изломанная земля становилась ровной, покрываясь колючим красным мхом, обдающим стопы Тапити жгучей болью.
Впрочем, очень скоро болотная тина вязкой своей волосатостью пожрала мшистый ковёр, зализывая израненные ноги нежити приятной тёплостью своей склизкой структуры. Тишина утонула в булькании зелёной пульпы, дающей начало землям смрадных болот. Могил тут почти не осталось. Все они почти полностью были пожраны болотной жижей, только в редких местах, где тину разрывали кроваво-чёрные плеши бугристой земли, виднелись массивы древних усыпальниц, обросшие плесневелой иссиня-зелённой мшистой порослью. В одну из таких погребальных пещер Тапити и принёс свою ношу.
Как мертвец и ожидал, внутри усыпальница была вся покрыта тиной. Впрочем болотная жижа ещё не просочилась сюда, так что напольные каменные плиты ещё были свободны от склизкого болотного смрада…
Уложив нежить на крышку каменного саркофага, Тапити принялся изучать содержимое мешка, бывшего при мёртвой. Отыскав среди прочей растительности корешки чёрного тузиана, мертвец отложил их особо в сторону, а всё остальное поместил обратно в мешок. После этого, Тапити взял в свои руки отложенные ранее коренья и пошёл с ними к водам смрадных болот. Там, опустив их в ил, он сел на кочку и принялся ждать. Ждал долго. Ждал до тех пор, пока болотистая жижа основательно не пропитала ссохшиеся коренья тузиана, обратив их в мягкую грязевую массу зеленовато-бурого оттенка с отвратительным (даже для нежити) запахом.
Брезгливо фыркнув, Тапити обеими руками обхватил вонючий ком целительного вещества и направился к усыпальнице, внутри которой оставил Азоран, надеясь успеть вернуть её к жизни…
