Скоро улицы потонут в молоке.
Меня пугает белый.
Станем детьми больше,
Чем младенцы,
Больше, чем старики.
А глаза все чаще подводят.
Шарахаюсь в сторону интуитивно
От лобовых столкновений,
Кровь носом то там, то здесь.
Такая не-зима, не-холод,
Не-зима, не-осень,
Не-зима…
Наши улыбки запишут в коллекцию дней.
Станем детьми более, чем летом.
Пора сказать прямо – мы боимся всего,
И это дает право утверждать,
Что страх нам неведом.
Тяни руку к солнцу. Какого оно цвета? – горячее.
Падает, загадывай, падает!
В глазницах твоих уголь.
Такой яркий свет…
Только присели,
Дышит в спину змей,
Наш змей воздушный.
Шипит, язык завалив на плечо,
Запыхался,
А может, заскучал.
Усталость
Или просто предчувствие,
Что на этой дороге
Поворотов не будет.
Повороты будут непременно,
На дороге этой не зевай!
Все имеет в мире этом
Смысл свой, и казус, и случай.
Эх… Я бы закончила строчкой про уголь.
Всё остальное — круто. А вот это «Наши улыбки запишут в коллекцию дней.» — круче всего.
Улицы в молоке — это о тотально-белом внедрении зимы. Младенцы и старики не играют в снежки.Так что станем детьми — справедливо!И когда устаешь чего-то бояться — страх проходит.А змей? Это искуситель что ли?
Ниагара — нет, змей — это символ мечты, но не большой такой заветной, а маленькой мечтинки, каких много.
Катя — да, было бы эффектно с углем, но тогда половина смысла была бы ампутирована.
Надежда — точно, вся жизнь — одна большая ерунда с множеством Великих Смыслов)
Спасибо за комментарии!
Почитала ещё раз. Ладно, не будем ампутировать мечтинку. 🙂
Хорошие у тебя тексты… аж самой что-то захотелось написать.
Очень рад! Пиши, не бойся: графомания — болезнь врожденная ) Если нет — и не появится.