Скиталец

Переносный очаг.

Так сердце странствий, и для тебя

Нет покоя нигде.

Мацуо Басё.

Вы ощущали когда — нибудь неповторимое чувство счастья? Оно возникает так редко, и в полной мере его можно познать, лишь узнав всю глубину горя и потерь.

Чужой пока город встретил «переселенцев» напряжённым деловым гулом, пронзительным криком чаек вдали и ослепительным заходящим солнцем. Большой мегаполис просто оглушил Ангелину и  Тёмочку, не привыкших к огромному стечению людей. Из такси, везущего их в новый дом они с любопытством разглядывали незнакомые улицы.

С момента их прибытия во Владивосток прошло достаточное время, чтобы многое  изменилось в жизни Али или, как любил называть её муж, Ангела, и её семьи. Прошла весна, за ней лето, и уже осень уступила свои владения зиме: с моря потянуло леденящим холодом и сыростью. Снег надёжно укрыл город, придав ему праздничную белизну, скрыв под собой все недостатки. Аля за прошедший срок заметно округлилась, готовясь к предстоящему новому материнству. Приближался день, когда ожидалось появление на свет малышки, а значит и возвращение мужа Кости, которого они с Тёмкой ждали никак не меньше. Телефонные звонки от него прекратились, а это говорило о том, что он на пути домой.

Тот, кто назвал этот океан «Тихим», был очень и очень неправ. Свинцовое небо слилось на горизонте с океаном. Было уже непонятно, где верх, а где низ. Шальной ветер пробирался даже в самые защищённые участки тела. Корабль, словно, яичную скорлупу, грозили раздавить и поглотить в себя громадные волны. Усталость притупляло чувство безопасности: один из матросов при переходе по палубе неважно закрепил свой страховочный трос. Волна, накрывшая паренька, грозила утащить его в океан, но Костя успел во время накинуть на него запасной канат и вытащил уже задохнувшегося и ослепшего от горько — солёной воды. Перед очередной атакой гигантской волны ему удалось благополучно дотащить спасённого до медпункта и сдать с рук на руки судовому врачу, сам же он отправился в рубку на вахту. Но коварство океана было безгранично: только Костя двинулся в нужном направлении, как его самого настигла внезапно поднявшаяся из — за борта волна. Стальной трос не выдержал её многотонного натиска и лопнул с оглушительным треском, подобным револьверному выстрелу, оставив моряка без всякой надежды на помощь. На глазах у многих Костя исчез в темноте бушующего шторма, лишь раз ещё мелькнул его ярко — красный спасательный жилет и тут же пропал в мрачной пучине.

Сознание вернулось к нему вместе с адской болью. Костя переждал, когда пройдёт её самый сильный приступ и, сжав до скрипа зубы, попытался приподняться, но не удержался и снова упал лицом в песок и камни. Балансируя на тонкой грани сознания, он смог перевернуться на спину и открыл глаза. Вокруг него была кромешная тьма, только вой ветра и шум неистового прибоя были единственным признаком, что он был ещё жив и находился на суше. На ощупь он отполз в сторону от моря, нашёл нагромождение из огромных камней и спрятался за ними от пронизывающего ветра.

В это время в родной город Кости уже летела крылатая вестница беды — радиограмма, оповестив друзей о его гибели, в чём ни у кого не было сомнений. Ангелине решили до родов ни о чём не говорить. И она со спокойным сердцем, оставив Тёмочку на попечении соседки Марии Сергеевны, отправилась в роддом. Всё прошло, как нельзя лучше. Акушерка, смеясь, говорила Але, что она с успехом могла бы себе позволить родить ещё десятерых. Только за ночь перед выпиской Але приснился странный и неприятный сон. Ей виделось, будто она всё ещё беременная стоит одна под проливным дождём на автобусной остановке в лёгком платье, мимо проходит её Костя, не обращая на неё внимания и не откликаясь на её зов, оставляя её в студёном одиночестве. Очнулась она от этого кошмара лишь благодаря своей соседке, которая заметив, как та мечется, позвала медсестру. Але дали успокоительных таблеток, только чувство щемящей горечи утраты не оставило её. Наутро назначили сдать повторно анализы, и они оказались в порядке. Её с малышкой оставили ещё на один день для наблюдения, но ничего подобного больше не повторилось. Было решено отпустить их с дочкой домой. Одевшись и подходя к выходу с Дашенькой на руках, Ангелина увидела далеко, в самом начале коридора мужскую фигуру в форменной шинели моряка. Радость жаркой волной поднялась в ней, и она громко окликнула:

— Костя!

Но почти сразу поняла свою ошибку, на её вскрик обернулся Миша, близкий друг Кости.

— Поздравляю, — сказал он внезапно севшим голосом, протягивая огромный лохматый букет её любимых белых хризантем. На улице их ожидало такси, в котором сидели Тёмочка и Мария Сергеевна. Увидев выходящую маму с сестрёнкой на руках, мальчик припал изо всех сил к окну, смешно расплющив нос. По дороге Миша пытался развлекать их новостями, но слова давались ему с трудом, и он умолк, поняв, что получается ещё хуже. Дома, устроив дочку спать в старой Тёмочкиной кроватке и отпустив сына погулять, Аля прошла на кухню, где непрерывно курил в открытую форточку Михаил. Аля, наконец, задала мучивший её вопрос:

— Миша, что — то случилось?

Тот смог лишь кивнуть головой.

— Что — то с Костей? Он жив? — она задавала вопросы неестественно спокойным голосом, вслушиваясь в него, как будто со стороны. Её тонкие пальцы обрывали нежные белые лепестки цветов.

Непослушными губами друг Кости произнёс:

— Аля, он погиб…

— Нет… Нет… Нет… Он не мог… Он обещал…

Заплакала в детской комнате, проснувшись, Дашутка, и Аля, словно испуганная птица, рванулась к ней.

Неделю спустя ей принесли вещи мужа, вернувшиеся из рейса его сослуживцы. Она их приняла, но в гибель Кости поверить всё так же отказывалась.

Каменистый берег был дик и пуст, скалы поднимались над берегом практически отвесной серо — чёрной стеной. Мокрый снег большими хлопьями покрывал голую землю. Костя с большой осторожностью, сберегая поломанные рёбра, закутался в свой рваный бушлат. В его карманах ему удалось найти изрядно помятую, но всё же работающую зажигалку, что позволило развести костёр, который помог согреться и обсушиться… Остров, на который забросило Костю, оказался необитаем. Да, и трудно себе представить, хоть какую — нибудь жизнь кроме улиток и моллюсков на этом голом и открытом всем ветрам скалистом обломке суши. Как моряк, Костя понимал, что вряд ли когда — нибудь сможет выбраться с него, но слабая надежда теплилась в его душе… Примерно через год, если верить зарубкам, которые он высекал на скале в пещере, где нашёл убежище, удача всё — таки улыбнулась ему. На берегу в поисках выброшенных раковин и рыбы Костя набрёл на рыбацкую лодку. Ошалев от радости он начал кричать, пытаясь привлечь к себе внимание тех, кто добрался до его острова. Но ветер сносил звук его голоса в сторону, и он замолк в томительном ожидании хозяев лодки. Пришлось ждать довольно долго, только поздним вечером вернулись пожилой мужчина и совсем юная девушка, которая от одного Костиного вида, испуганно взвизгнув, спряталась за спину своего спутника. Их азиатское происхождение было слишком очевидно. Моряк несколько растерялся, но призвав на помощь память, смог произнести несколько слов осиплым голосом:

— Коннитива! (Здравствуйте!) Варэ — росиа. ( Я — русский) Эн’дзё. ( Помогите)

Его каркающий ломанный язык вызвал на лицах спасителей невольные улыбки. А улыбка — это верный проводник к любому человеческому сердцу. Старик суетливо знаками показал, чтобы Костя забирался в их посудину, и тот не заставил себя долго ждать. Так моряк попал в маленькую рыбацкую деревушку на самом северном острове Японского моря под названием Рёбун. Впервые за длительный срок он увидел своё отражение и понял, что так испугало его новых знакомых в первые минуты их встречи. И зеркала на него смотрело чудовище: кожа в нескольких местах была сорвана и, заживая, образовались складки и глубокие шрамы, заросшие клочковатой бородой. В этой страшной маске узнаваемы были лишь его карие глаза. Он закрыл их рукой не в силах больше смотреть на себя. Единственная мысль билась в этот момент у него голове: » Как я таким покажусь своему Ангелу?» Но он был жив, а значит всё ещё поправимо. Старик подошёл к нему и ободряюще похлопал своей жёсткой мозолистой ладонью его по плечу.

— Курихара! — крикнул он дочери и показал, чтобы она накрывала на стол. Познания Кости в японском языке были очень и очень скудны, но оказалось, что Курихара неплохо знает английский, как и он сам. Это значительно облегчило им общение. Курихара училась на юриста в колледже, находившемся в процветающем порту Абасиру. И она пообещала помочь русскому моряку вернуться в родные края при первой возможности. Благодаря её неутомимой заботе и профессиональному умению её жениха Итиро, дипломированного врача, удалось вылечить застарелые раны и болезни Кости, приобретённые в период жизни на острове. Сначала Итиро принялся было его ревновать, но Курихара довольно понятно объяснила, что причин для подобной глупости просто нет.  Соседям  его представили, как дальнего родственника, попавшего в аварию, что объяснило молчаливость и постоянное ношение тёмных очков. Достаточно окрепнув, Костя взялся помогать господину Сато, так звали старика, ловить рыбу. Костина сноровка моряка и мужская сила способствовали процветанию его маленького дела. А моряк в работе спасался от тоски по дому и любимой жены.

Все волнения, всю печаль

Своего сердца

Гибкой иве отдай.

Мацуо Басё.

В России настали смутные времена, шла переделка власти в верхах. И возвращение  на родину опять отдалялось в необозримое будущее. Но на всё воля Божья, и какой — то очередной день принёс радостную весть: возобновились политические отношения Японии с Россией. Пришло время для надежды. Итиро помог с проведением пластической операции. Деньги на неё удалось выручить после выгодной продаже улова. У Кости на лице остались лишь самые незначительные шрамы, что сделало его вполне узнаваемым. Наконец, пришёл и ответ на запрос из российского посольства, решение по его вопросу было решено положительно. А это означало, что дома его ждут, даже спустя пять долгих томительных лет. Все невзгоды остались позади, а впереди моряка манила встреча с близкими людьми. Но приходилось прощаться с теми, кто стал ему не менее близок. Он полюбил этих людей, внешне невозмутимых, скупых на эмоции, но таких ранимых внутри.

Облачная гряда

Легла меж друзьями…

Простились перелётные гуси навек.

Мацуо Басё.

Птицы летели в Россию, и вместе с ними возвращался на родину Константин. Стихала в груди грусть от прощания с Курихарой и её отцом, освобождая место радости при одной только мысли о городе, который белокрылой чайкой обнял бухту Золотой Рог. Его мятущаяся душа рвалась вперёд, опережая движение корабля. Костя почти не покидал палубу, с наслаждением вдыхая солёный воздух.

В порт прибыл белоснежный огромный лайнер. Самым первым на берег сошёл мужчина с небольшим рюкзаком за плечами. Он пересёк знакомым путём весь портовый док. Около ворот на скамейке чинно сидели две маленьких фигурки. Костя, а это был именно он, вгляделся в них и узнал сына… Значит девчушка, которая было рядом с ним, могла быть его дочерью. Он скорее прошептал, чем сказал, так перехватило ему горло:

— Тёма… Тёмка…

Мальчик в одно мгновение очутился в его объятьях, пронзительно крича недоумевающей сестрёнке:

— Даша, Даша! Это наш папа! Я же тебе говорил, что он приедет!

Спустя три года, по приглашению от господина и госпожи Моритакэ, Костя с семьёй приехал в Японию. Старик Сато покинул свою хижину в деревне и теперь жил в большом городе с дочерью и зятем, охотно помогая им растить маленьких внучат. Аля обняла людей, ставших родными её Косте, благодаря их за его спасение:

— Аригато! ( Спасибо!)