Волшебство

Антон в детстве следил за жуками-водомерами, скользящими по поверхности реки, видел узоры, голубые круги, нанизанные на нитку, слышал трель ксилофона. Он перевешивался через перила моста и часами созерцал эти представления. А потом отец подсекал рыбу, и всё взрывалось синим фейерверком, россыпь капель зависала в воздухе и барабанной дробью опадала.

— Волшебство…- выдыхал Антон, улыбаясь, а потом оборачивался на зов отца: «а ну-ка, сынок, помоги мне!».

Они делили рыбу пополам и несли домой. Дорога струнами тянулась за горизонт, и Солнце желтело одуванчиком, а где-то вдали ритмично поскрипывала старая шарманка.

Когда Антон рассказывал соседской девчонке, что, если постараться, можно собрать облако в стакан, она смеялась, и от её смеха воздух искрился золотыми всплесками. Антон брал Волшебство в ладони и смеялся тоже.

Оно было повсюду. Когда Антон играл в футбол с друзьями, они кричали «Давай, Тох, забей!», казалось, что ворота шириной с весь мир, и что ты ни сделай, это не будет ошибкой. Мяч рассекал воздух, оставляя после себя огненные всполохи, а восторженные возгласы друзей парили до самых небес.

И когда Егор хлопал по плечу, его ладонь отражала солнце, как золотая медаль. Он говорил:

— Мы будем играть за сборную, Тох! Я буду вратарём, а ты нападающим, мы покорим мир! – он трепал русые волосы Антона, и хор духовых играл праздничный марш.

Марк же звучал, как одна клавиша рояля, монотонно и одинаково.

— Нерационально пытаться покорить мир в сборной России по футболу. Это всё равно, что спичкой чайник подогревать.

При разговоре он всегда поправлял очки, а вокруг летали сонные мушки, которые пропадали, только если его потрясти, как следует.

Друзьям приходилось валить его на траву и катать по ней, пока он не начинал хохотать. Если везло, можно было услышать вальс ми минор Шопена.

Дома у Антона был проигрыватель и старые пластинки из коллекции отца, которую он собирал «по молодости»: Чайковский, Рахманинов, Моцарт… Они чуть поскрипывали, как поленья на костре, и наполняли комнату ярким солнечным свечением или звёздными мириадами, а от пятой симфонии Бетховена в комнате бушевал ветер и иногда вспыхивали нитки молний.

— Мам, смотри, это Волшебство! – восклицал Антон, когда она развешивала бельё на улице, и чистые простыни отсвечивали радужными переливами.

Она улыбалась и отвечала:

— Бог тот ещё Волшебник.

С неё всё и началось.

Она лежала в вакуумно-тихой комнате, и всё вокруг было бесцветным и плоским. Стены, простыни, тонкие руки, — сплошь пустое. Даже очерченная фигура отца не отбрасывала тени, а свет из окна был бумажно-белым.

Антон пошёл на речку, но она застыла ледяным полотном, навсегда заковав детство на недоступном дне.

Домой возвращаться было страшно. Клубы смрадного зелёного дыма оседали на пол, приходилось огибать его редкими островками, но вычистить всё музыкой было нельзя, отец начинал кричать и бить Антона, загоняя в угол, в оковы стен. А над кроватью по ночам шёл дождь, и приходилось сползать на пол, чтобы хоть немного поспать.

Следующим был Егор. Его ладони стали шершавыми и царапались, а голос звучал глухо, словно пробивался из живота. Он улыбался рассеянно и говорил:

— Хэй, Тох, деньжат не подкинешь, я верну потом, хм?

Рядом с Егором никогда не было тихо, а теперь вдруг стало. Он оглядывался по сторонам, а после шептал на ухо:

— Хочешь попробовать, брат? Тебе понравится, обещаю, ты даже не представляешь…

Он походил на эскиз человека, недорисованный карандашный набросок, у Антона почти до полной глухоты закладывало уши, но он цеплялся пальцами за плечи и, не слыша самого себя, молил:

— Брат, брось это дерьмо, ты же мечтал играть, помнишь? Ты хотел покорить мир, слышишь меня?!

Но Егор не слышал.

Егор больше не мечтал.

Антон пробирался по лабиринту коридоров и лестниц, его хватали какие-то руки, и голоса оплетали чёрными нитями, и будто бы не было конца пути, будто бы вся жизнь сжалась до потрескавшихся болотных стен.

А потом он увидел Марка. Тот говорил одними губами, словно его клавиша запала…

— Они ненавидят меня, ненавидят… — вот и всё, что Антон мог разобрать.

Взгляд цеплялся за перебинтованные руки, как за изъян на полотне, лишнюю деталь.

— Чёрт возьми, Марк, почему ты мне не сказал?..

Но он только отворачивался и сопел в подушку: ненавидят, ненавидят.

Антон сплюнул на пол, когда доктор вынес приговор: не жилец.

— Как и вы?

Тишина начинала душить.

Пришлось вынести проигрыватель из дома, пока его не затопило грязно-зелёной слизью. Антон принёс его к соседской девчонке. Музыка звучала слабее, но она звучала, и на несколько мгновений Антон снова увидел этот свет. Он снова вспомнил Волшебство, каким оно было.

— Что за чушь ты слушаешь? – смех у девчонки теперь был другим. Антон его почти не слышал.

Она выдернула вилку проигрывателя и розетки и включила магнитофон.

Антон отнёс пластинки на свалку.

На выпускном, когда ему вручали золотую медаль, Антон смеялся. Но не слышал собственного смеха. Ничего уже не слышал. Он прямо при всех заявил директору, куда тот может себе эту медаль засунуть, после чего его вывели из зала под шокированные и восторженные вопли. В руках оказалась помятая пачка «Мальборо», и кашель не помешал остановиться.

— Ну ты дал, Тох, уважаю,- прочитал он по губам ставшего покурить с ним одного из тех ублюдков, которые издевались над Марком. Его мама рассказала всё, что знала, ходила в милицию, к родителям, они только смеялись в лицо.

— Вот такой у тебя идеал человека, да? Такой мразью нужно быть, чтобы мир тебя принял?!

— Эй, ты полегче на поворотах…

Но Антону было уже всё равно, когда он валил ублюдка с ног, бил без разбора, когда его оттягивали, пытались привести в чувства.

Антон переставал понимать, что происходит, потому что это была не его правда, чужая. Он запутался в сетях, словно мелкая рыбёшка, и не было выхода, некуда было выбираться, потому что его мира больше не было. Волшебства больше не было.

Антон пришёл в себя за столиком в каком-то баре, когда его трясли за плечи. В голове пульсировала боль, он не помнил, сколько выпил.

На улице было сумеречно, и ноги подкашивались, но Антон всё шёл, пока не оказался у речки, где в детстве следил за водомерами. Полотно было всё таким же бездвижным.

Антон соскользнул по перилам и обнял их, когда слезы посыпались из глаз.

— Верни Волшебство, Бог, слышишь?.. Верни обратно,- шептал он, а ночь всё сгущалась. Когда чернота окутала Антона, он уснул.

Волшебство: 10 комментариев

  1. прочитал… комментировать не могу, ибо торкнуло немилосердно. Одно могу сказать, очень сильная вещь

  2. Не получается разделить восторги Квентина.

    Не обижайтесь, Катрина, но первое, что пришло
    в голову после прочтения, — известная строчка:
    «этот стон у нас песней зовётся».
    Осталось поискать верёвку и мыло…
    Оценку не ставлю.

    Наши сегодняшние мысли творят нашу завтрашнюю
    реальность, сначала — личную для каждого, потом —
    общую для всех.

    Не вернёт Боженька волшебство. «Будьте сами светом для себя».
    Удачи.

  3. @ quentin ws:
    Блин, это неожиданно. Надеюсь, не в том смысле торкнуло, который в комментарии Алисы.

    @ Alisa:
    Да что мне обижаться? Я знаю, что это антиутопическая депрессивная история, но она не моя, Антона.
    Она не о смерти Волшебства как такового. А о смерти веры в него в результате столкновения с жизнью.
    Я знаю о мыслях, но вот приходит Антон, и что мне делать? )

  4. Сказать Антону, что утраченная иллюзия — это шаг вперёд, как и сделанная
    ошибка, если она осознаётся. И что то, что мы называем «проблема», — это,
    на самом деле, ещё одна возможность. Природа ( в широком смысле этого
    слова) с помощью «проблемы» предлагает нам остановиться и задуматься
    о том, что с нами происходит. Это — своеобразные ЛС, адресуемые каждому из
    нас. Нужно их расшифровать. Чтобы двигаться дальше.

  5. вот. Алису тоже торкнуло. Только она идёт от зелёного дыма, а я от музыки и света. Мне на самом деле понравилось. Сюжет-то нагляден, с первых строчек чувствуешь возможную развязку. Путь прост, но очень искусно расписан. Не вижу здесь депрессии

  6. @ Alisa:
    Я думаю, что Антон и его друзья понимали это, как и тысячи других людей, утрачивающих веру в мире, который не позволяет им быть теми, кто они есть.

    @ quentin ws:
    Слава Богу, это правда очень радует, была просто мечта написать синестетический рассказ )

  7. quentin ws написал:

    вот. Алису тоже торкнуло. Только она идёт от зелёного дыма, а я от музыки и света. Мне на самом деле понравилось. Сюжет-то нагляден, с первых строчек чувствуешь возможную развязку. Путь прост, но очень искусно расписан. Не вижу здесь депрессии

    Если тебе приятно так думать, я — не против.

    —————————————————————————-

    Катрина написал:

    @ Alisa:
    Я думаю, что Антон и его друзья понимали это, как и тысячи других людей, утрачивающих веру в мире, который не позволяет им быть теми, кто они есть.

    Когда человек изменяет себе, уже ничего нельзя изменить.
    Мир здесь ни при чём. Он был таким уже задолго до нашего визита.

  8. Мне вот тоже понравилось. Вспомнил свой выпускной. Провда иллюзии стали рушится позже,
    да и были несколько иными.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Я не робот (кликните в поле слева до появления галочки)