Притчи
Рассказанные бывшим младшим научным сотрудником бывшего 4-го НИИ, бывшего Министерства Обороны, бывшего Советского Союза.
Притча номер два.
(О бдительности)
Вот вы говорите: Древняя Греция, древняя Греция. Ещё вот бытует мнение, будто в Греции всё есть. Нет, ну конечно, ежели взять сегодняшний день, то оно, конечно, всё может быть. Но вот в древности, какой – никакой, а дефицит там тоже ощущался. Вот взять, к примеру, тогдашнего греческого царька Менелая. Так вот он весьма отчётливо понимал, что ему для полного счастья, очень не хватает Золотого Руна. Ну, кто не в курсе, это такая шкура баранья. Никто, правда, доподлинно не знал, что это конкретно за шкура. И почему она именно золотая. Толи баран её носивший, и вправду такой уж весь из себя золотой от самого рождения был. То ли перед смертью в бадью какую-нито свалился, с золотой краской… Но суть не в этом. А в том, что царёк этот самый Менелай, возжелал во что бы-то ни стало возобладать этой самой золоторунной овчинкой. И так возжелал, что и свет белый ему не мил сделался, а с овчинку всё время казался. А шкурка, эта самая барашкина, ни где-нибудь хранилась, а в самой Колхиде. Да и охранялась она, тоже будьте – нате. Так, что добыть её – это вам, знаете ли, не фунт изюма скушать.
А будет вам известно, что о ту самую пору шлялся по древней Греции некий фуцин по имени Ясон. Причём, что характерно, шлялся в одном сандалете, и этому самому Менелаю родным племянником приходился. И вот припёрся, значит, этот Ясон пред светлы очи царя Менелая. И забился с ним: что вот давай, мол, я сплаваю в Колхиду эту, притараню тебе шкурку, эту самую, из золотого барашка выделанную, а ты мне, значит, трон царский-то и уступишь. Ну, вы сами понимать должны, что «хочется» оно ведь ещё хуже чем «болит». Так, что, вдарили они, стал быть, по рукам. Менелай самый лучший корабль Ясону презентовал, «Арго» называется. Команду какую – никакую подобрали. И поплыли наши Аргонавты в эту самую Колхиду.
Ну как они там плавали, как руно, это самое, золотое добывали, я вам рассказывать не буду. О том и без меня много всяких небывальщин народ понасочинял. И сказки, и мифы, и фильмы, и, даже прости Господи, мюзиклы понаснимали. Ну помните там: «Арго-о-о! Разве путь твой ближе чем дорога млечная-я-я?» И далее всё в том же духе.
А вот послушайте, какая ещё оказия с ними приключилась в самом конце путешествия. Когда эти самые Аргонавты подплывали к родным эллинским берегам, вместе со стыриным золотым руном и дочкой колхидского королька Медеей, вдруг обрушилось на них нежданная напасть. Пропало золотое руно. Ведь вот только вчера вот здесь вот в сундуке лежало, у Ясона под гамаком, а сегодня вдруг возьми и исчезни. И обнаружил пропажу некто Мандалай. Тоже вот из древних эллинов родом. Вылетает вдруг он на палубу, и орёт дурным голосом на всю Ивановскую. «Калавур, — кричит. – Покража! Руно золотое умыкнули! Гады, — кричит. – Сволочи!»
Ну тут, дело такое, что все Аргонавты, стал быть, переполошились. Дело то ведь не шуточное. Эт ведь не платок носовой кто слямзил, или там портянку. Тут ведь трон царский, как никак, на кону стоит. Ну, Ясон, там, кипеш, понятное дело, погасить пытается. Мол, может это и не покража вовсе. Может оно, руно это самое, просто, где за сундук закатилось. Или кто примерить взял. Перед зеркалом, там, пофасонить. Да и забыл обратно в сундучок положить. А? Вы, мол, други мои закадычные, не стесняйтесь. Верните шкурку по – добру, по – здорову, и ничего никому не будет.
А Мандалай этот самый, больше всех орёт и колбасится. «Измена! – Орёт на всю Ивановскую. — Предательство!» Какая там, добровольная выдача, мол. Это заговор, мол, в пользу бывшего царя Менелая. Шмон давайте учинять. Всем, причём, без исключения.
Не, ну шмон, так шмон. Ясон он и не против был. Он ведь лучше всех понимал, что уговор дороже денег. Нет руна – нет и трона царского. И пошли всех шмонать по полной программе. И больше всех кипишует этот самый Мандалай. Кипишует и колбасится, колбасится и кипешует. «Нет жизни, — орёт, — ежели руно наше золотое не отыщется! Как мы тогда людям эллинским в глаза-то глядеть будем? Искать всем срочно супостата наддать. Который наше богатство стырил!» И так он орёт и колбасится больше всех. И таку деятельность развил, что твоё НКВД в 37-м году. Ей Богу. Народ аргонавтский уже и не рад, что вообще в эту авантюру впутался. Уже ни славы никому, ни награды не надобно. Лишь бы тока подозрение в измене от себя отвесть. А Мандалай тот ещё больше суетится и колбасится. Весь корабль от носа до кормы три раза перековырял. Во все кутки – закуточки по четыре раза заглянул. Все личные рундуки матросские по пять раз переворошил. Нет руна, и всё тут. Пропало окончательно. Все уже и смирились уже. Даже Ясон на своё царствование плюнул. «Женюсь – думает на Медее, — втихаря. Да и поселюсь где — нито в пейзании. Сделаюсь обычным илотом, да и пёс с ним, с руном этим».
А Мандалай никак не успокаивается. «Раздеть всех, — орёт, — надоть до трусов. А потом Медею на двор выгнать, и трусы со всех тож посымать. Вдруг кто руно именно туда запихал. Под трусы именно». Ну выгнали Медею, ну раздели всех. Толку чуть. Нет руна. И тут Орфея сладкоголосого осенило. Не знаю, то ли муза его посетила и в маковку чмокнула, то ли просто голову напекло. Но он возьми да и выдай: «А чо эт Мандалай все рундуки переворошил, со всех портки посымал, даже и с Ясон вон тоже. А сам свои манатки-то и не думал перетряхивать?» «А и вправду», — Подумали все. Глядь, и действительно. Все их вещи по всему кораблю разбросанные валяются. Все без штанов в один ряд стоят. А Мандалай, как ни в чём ни бывало. Довольный и одетый бегает. И рундучок его вон закрытый стоит под лавочкой. «А давайте-ка его родимого тоже разъясним,- Орфей предлагает. – А то как-то обидно получается, ей Богу». Ну Мандалай, тот опять колбаситься давай. «Вы чё, — кричит. – Да я ж заради обчественного дела! Да я ж за обчество радею! Да я ж! Да я ж!…» Ну ты ж, не ты ж… А решили Аргонавты Мандалая тож пошманать малеха. Геракл сгрёб его двумя пальцами, чтобы тот, значит, не дёргался сильно и обыску не мешал. Полидевк аккуратненько так булыжником замочек с рундучка сшиб. Крышку, откинул… И аж в глазах у всех потемнело… Лежит себе в рундуке шкура баранья и золотыми кудряшками так и сияет. И стало всем всё сразу ясно и понятно. Не, не так. Это понятно стало сразу. А вот ясно гораздо позже. Это когда у всех потемнение в глазах прошло, которое от сияния золотого руна приключилось.
Ну, дальше всё просто. Геракл Мандалая этого по лбу слегонца так щёлкнул. Тот по пояс в землю и вгруз. Ясон руно золотое царю Менелаю оттарабанил. У того, знамо дело, от расстройства душевного сразу же грудная жаба случилась и разлитие желчи по всему организму. И через какие-нибудь три дня поносу тот тихо помер. Говорят, что от тоски и полного обезвоживания организма. Ясон, оно понятно, царём стал и на Медее женился. Потом, правда, тоже помер. Но всё это не важно.
А, что важно-то? А? А то важно, что бы Вы и из этой истории смогли вынести очередную мораль:
Громче всех «Пожар!» и «Караул!» кричит именно тот, кто и совершил поджог или покражу.
