Платон писал: «Неважно, что ты там вытворяешь, важно, как ты это вытворяешь». Но потом решил, что мир еще не дорос до такой премудрости, и все стер.
Хаммурапи писал: «Непродуманная жизнь не стоит того, чтобы ее прожить». Но он не был уверен, так ли это, и потому все зачеркнул.
Будда писал: «Все брамины — дерьмо». Но впоследствии пересмотрел свою точку зрения.”
“Обмен разумов” Р. Шекли
Надежда и Александр
Пролог.
— Привет. Солнышко, что у нас сегодня на ужин?
— Бутерброды с чёрной дырой.
Эпилог.
Александр Стул-Привет. Солнышко, что у нас сегодня на ужин?
Табуретка Надя — Бутерброды с чёрной дырой.
Н. Глава 1. К любви.
Не думала, что беременность превратит меня из жизнерадостной, весёлой шатенки в капризную, вечно недовольную блондинку. Да, и такое бывает. Волосы отросли, хочется помидоров (свежих, розовых с зеленой сердцевиной) и плакать. Ещё хочется сжечь книжный шкаф ( некогда приравненный к языческим божествам, имеющий имя Шкафус и получающий подношения из томиков Стендаля и Ерофеева), сжечь и пожарить,на угольках былых литературных побед, сосиски. Молочные, самые дешёвые, с красной полосой на целлофановой оболочке. Седьмой месяц…
Еду. Еду в автобусе. Душно.
— Уступите место беременной женщине.
Тишина.
— Тошнит что-то…Ооо…
Тишина.
Тишина.
Идёт. С цветами. Герберы. Люблю…
— Как ты, толстая? Толстенькая! – обнимает.
— Сам ты толстый. – смеюсь. – Тол-сто-пуз. Отдай цветы.
Отдал. В другой руке пакет. По очертаниям понятно – в пакете коробка… конфет, наверное.
— Конфеты???
-Нет.
-Опять?
— Да. Ну не злись.
Губы…Они у него такие… не пухлые, но словно опухшие от поцелуев, при этом, с чётким контуром.…И всегда чуть приоткрытые. “Удивленные” губы.
Н. Глава 2. Разность.
— Ну что ты злишься? Не злись… Ты просто взгляни,…Взгляни , что это за великолепие…Мне под заказ сделали пазл из трёх тысяч частей …“Два куска хлеба, объясняющиеся в любви” Сальвадора…
— Ты и за год не соберёшь…Там ведь одна пустыня…А я между прочим, собираюсь родить тебе сына, и требую внимания, требую ананасов и клубники. – смеюсь.
— Толстая…- целует в лоб – Толстенькая… – целует в ухо.
— Ну тебя — вырываюсь – Не подлизывайся. Не хочу чтоб ты собирал эту картину. Не хочу.
— Да почему, чёрт возьми? – звонит телефон – Подожди, отвечу….
Уходит на кухню. К слову, у нас ужасная кухня. Маленькая, неуютная, окутанная обоями в голубой цветочек, с одним стулом и одной печальной, трёхногой табуреткой, прислонившейся к стене и тоскливо напоминающей нам – “Вы мои враги. Снимите другую квартиру.” Но мы ведём себя достойно , как и подобает настоящим завоевателям и держим табуретку в постоянном напряжении своими появлениями на кухне.
— Звонили из редакции. .. – небрежно — Мой рассказ напечатают в “Добровольной Правде”. – молчит. Выжидает моей реакции. Я тоже молчу. Он не выдерживает —
— А ты не верила! Я же говорил, что стоит попробовать! Я добьюсь признания, добьюсь! Это только начало! Я …Я… Надя, Надя, что с тобой, Надя-А-А..
Вижу что потолок медленно опускается на меня, словно облако белых перьев…
Так странно…
А. Глава 1. Беда.
— Нет, Вы мне скажете, что с ней? Что, чёрт возьми, с ней?!
Мужчина с пшеничными усами, родинкой на левой щеке и удивительно красивыми, синими глазами теребит рукой пуговицу на голубом халате. Наконец он решается заговорить:
— Ну…Как вам сказать…Ситуация нестабильная…Сейчас сложно что- либо прогнозировать…
— Что с ней?
— Кома.
— Что?
Меня охватывает какая-то странная расслабленность, отрешённость. Хочется сесть и закурить. Водка со льдом…Официант! Гарсон! …
— Эй! С Вами всё в порядке? – Синеглазый доктор трясёт меня за плечо– Может быть, воды?
Я возвращаюсь к состоянию, граничащему с адекватным. Гарсоны, сигары и чарки с водкой улетают из сознания быстро, но с неохотой.
— Что, простите, что Вы сказали?
— Кома. – Синеглазый словно что-то вспоминает, на его лице отражается некое подобие улыбки — Хочу Вас успокоить, ребёнок жив, мы поддерживаем …
А. Глава 2. Разность.
-Александр Сергеевич… Так как Вы смотрите на то, чтоб убрать момент с американским бомжем, проповедующим дзен-буддизм?
-…
— Нет, я всё понимаю…Оригинальность персонажа привлечёт внимание читателя…Но…
— Где у вас тут туалет?
-Что, простите?
— Туалет где?
— Налево по коридору, вторая дверь… Позвольте, но мы ещё не всё обсудили…Как быть с…
— Как хотите.
Быстро иду, почти бегу по коридору: налево… вторая дверь….
А. Глава 3. Провал.
Кафель холодный и мокрый…Кто-то, видимо, промахнулся. Сводит ногу от неудобной позы. Постепенно прихожу в себя…Странное ощущение…
Со мной стали происходить эти провалы в никуда, сопровождающиеся необъяснимым предчувствием, посещающим меня за несколько минут до провала и вызывающим страх и томление одновременно , около недели назад. Как раз, на следующий день, после того как Надя…Чёрт, даже думать не хочу об этом.…Это всё как наваждение какое-то… Как сон, сначала приятный и заманчивый, а после кошмарный, вытягивающий последний воздух из лёгких…Заставляющий почувствовать себя мёртвым не умерев…Но …оставляющий надежду .Надежду на то, что надо только открыть глаза, и реальность , спокойная , надёжная, тёплая реальность с молочными обоями и верблюжьим пледом откроет тебе свои объятья. Мне приходилось видеть подобные сны, подобные не по содержанию, но по ощущениям. Облегчение, и короткое , острое осознание счастья приносит пробуждение…Но это , похоже, не сон. Не будет пледа в ногах и “молока” на стенах…
Сначала наше с Надей примирение, потом одобрение редакции, потом Надин приступ, потом врач в голубом халате, сочувствующий и безразличный одновременно…Потом эти провалы…Сейчас бы водки и закурить…
— Эй! Вы что там, уснули?
Чёрт…
— Э-эй…Откройте дверь!
Н. Глава 3. Клён.
Тёплый язык ветра лизнул спину. Тёплый язык ветра…Красиво. С удовольствием, в сонной истоме , вытягиваю вперёд сначала одну, потом другую лапу…Зеваю. Жмурюсь.
Хорошо-о-о-о…
Да что это я??? Что это я…Моргаю. Открываю глаза. Оглядываюсь…Знакомое место…Да это же соседний двор, вон и БабаПаша ( это наша местная дворничиха) на лавочке сидит, курит. Она всё время курит. Насколько я знаю, никто и никогда не видел чтоб она подметала дворы и собирала мусор. Она только курит и гоняет дворовых котов. Злая она.
С безразличным видом начинаю лизать переднюю лапу…Хотя котов – это она правильно, наверно…Орут ночами, дерутся…Семёну Петровичу из 54ой квартиры – вообще на машину нагадили…
Вдруг — БабаПаша вскакивает с лавки…Ну и что? Какое мне до неё дело? Надо бы умыться…
БабаПаша несётся прямо на меня, громко кряхтя и размахивая метлой…Наверно кота где-то увидела. Отбегаю в сторонку, чтоб не мешать дворничихе вершить правосудие. Но БабаПаша сворачивает за мной…Что это она??? Помогите…Помяугите….Бегу…С невероятной скоростью взбираюсь на одинокий, печально роняющий листья, клён.
Фууу…Здесь – не достанет.
Стоп. Что это я…Как это я на клён…
Ха. Да мне сниться, что я кошка. Между делом, пускаю струю на шершавый ствол( пусть знают!) . Нееет…Мне снится что я кот.
А. Глава 4. Люди.
Чрёт. Куда же я засунул бутылку? Две недели назад, перед приходом Нади я её спрятал…Только вот куда? Всё. Я схожу сума. Люди! Я схожу сума! Хотя, какие люди…Разве сейчас есть люди? Компьютеры, телевизоры, магнитофоны, телефоны, машины, дома, мебель, одежда люксовых марок, бриллианты, швейцарские часы, роботы — это есть…А вот людей…Опа! Вот она! За табуреткой, в пакете. Точно, я же тебя именно сюда, в второпях, засунул. Надька( Наденька, Надюшка) никогда бы сюда не полезла… Родненькая моя , беленькая…Хоть ты — есть.
А. Глава 5. Осётр.
Когда закуриваешь сигарету, после того, как выпил сто грамм водки — жизнь кажется лучше, проще, яснее. Проблемы? Да нет никаких проблем…Кроме белых хризантем, разве что. А Надя любит герберы.
Так хочется с кем-то поговорить. Просто поговорить. О Наде, о ребёнке, о преследующих меня провалах в пустоту…В чёрные , наполненные чем-то липким, похожим на слизь, соединяющую не рождённых и засоленных детёнышей осетра, дыры. В чёрные — икорные дыры. Я и сам, как икринка , ожидающая пока её отправят в красный, влажный, пахнущий свежим перегаром рот…Интересно, а осётр умеет плакать? По рыбьи…Воздухом? Если б и умел — не смог бы. Он же мёртвый уже, когда из него вытаскивают икру. А если из мёртвой женщины вытащить ребёнка — она заплачет? Дождь пойдёт, наверно.
Н. Глава 4. Семён Петрович.
Ну и сон мне приснился…Бывает же такое…Хотя, быть котом — в этом что-то есть. Надо рассказать Саньке. Он рассказ напишет…Название будет «Быть котом« или «Женщина чувствующая себя пушистым мужчиной«…или «Яйца и клён«…Как-то так. Вот смех то…Ладно, пора вставать. Эх…
Открываю глаза…Яркий свет бьёт не промахиваясь…
Непроизвольно рука тянется к глазам, прикрыть…И…ничего. Не прикрывает. Что это, уже руки меня не слушаются? Вот это поспала…А откуда у нас такие яркие лампы? Санька что ли сделал освещение…Бррр…Моргаю. Постепенно глаза привыкают к яркому свету. Оглядываюсь. И…ничего похожего, даже отдалённо, на собственную( хоть и съёмную) квартиру не нахожу…Бабушка моего двоюродного дяди больше похожа на мою племянницу, чем это место на мою квартиру. На нашу квартиру. Нашу с Санькой квартиру. Да и вообще, на квартиру это помещение мало похоже. Скорее на парк развлечений…На парк развлечений созданный спившимся и сошедшим сума МиккиМаусом…Бедняга…Мак Дональдс и Дисней Ленд сделали своё дело…Микки свихнулся и создал это удивительное и зловещее местечко.
Можно сказать, что меня охватывает ужас…Но, нет…Это не ужас это смесь страха , удивления и любопытства…И где-то в заднем дворике сознания маячит надоедливой, но спокойно-родной метлой надежда на то, что это сон…
По левую сторону от меня стоят пластмассовые куклы в человеческий рост, непрерывно моргающие и улыбающиеся той удивительной улыбкой, которую можно было видеть на лице моей начальницы после неудачной пластической операции. Они окутаны прозрачными целлофановыми мешками, к которым на серебристую верёвочку привязаны гигантские шоколадки.
Надпись на шоколадках гласит «Сладкоежка. Ешь играючи. Для детей от 5 лет.«
По правую сторону от меня стоят огромных размеров бутылки с, на удивление, знакомыми названиями…«Русский Кондрат«, «Хохломская«, «Ельцинка«, «Ржаная грусть«, «коньяк Подмосковный« , и «Довгань«. Есть и другие бутылки, но их названий я разглядеть не могу. Странный юмор у Микки Мауса…
А, аккурат, напротив меня — чудовищных размеров синяя , потрёпанная бейсболка…Она пошевелилась и из под козырька на меня уставились два глаза…Тарелки которые моя свекровь достаёт из серванта и ставит на стол по праздникам ( а в них вмещается половина курицы, грамм двести салата “оливье”, два помидора и три картофелины) — чайные блюдца по сравнению с глазами пристально глядящими из под синей кепки.
— Эх…Последняя осталась…Ну иди сюда, родимая…Эх…
Огромная ручища схватила меня за…За что она меня схватила? За горло…За горлышко. Вырваться…Главное вырваться…
— Чёрт, скользкая , зараза…Чуть не уронил…Эх.
Осознание того, что я бутылка водки пришло ко мне постепенно…Если можно так выразиться…Я в руке Семёна Петровича из 54ой…Кхх…Сейчас задохнусь…
Ох…Перехватил другой рукой и взял за талию…На талии у меня этикетка с надписью «Пшеничная«.
В голове наперегонки прорастают, тянутся к сознанию, словно к весеннему солнцу, две мысли…
«Меня сейчас выпьют«
» Я сошла сума«
А. Глава 6.
У Бога тёплая ладонь…
У Бога каменный кулак.
Продолжение следует…
