Исповедь самого счастливого

Вместо предисловия к моей гексалогии.

         Долго я думал и искал варианты названия моих сочинений — моей гексалогии (то есть – шеститомника), в которой я описываю реальные события истории нашей семьи. Чтобы об этом знали и помнили наши дети, внуки и правнуки. Эти жизнеописания были задуманы мною как хронологическое повествование.

      Но что-то у меня всё равно не получалось. Выходило как-то скучно, нудно и даже пресно. Всё сюжетное построение этой исторической саги представляло собой некое неуклюжее архитектурное сооружение из песка. Смешные и комические истории перемежались драматическими и порой трагическими событиями. Но все эти рассказы стояли как-то обособленно друг от друга, словно рапсодии. И со временем это песочное здание рассыпалось в силу отсутствия в нём общего стержня и смысловой нагрузки. Я потерял нить повествования, да и сам потерялся.

    И тут же возник вполне закономерный вопрос: «А зачем и для кого я всё это пишу? Кому это нужно?»

    И этот вопрос, который я сам себе боялся задать, однажды произнесла вслух моя супруга Ольга. Задала она его просто и непринуждённо. До этого я её долго уговаривал прослушать один из моих рассказов – моё воспоминание из детства. Наконец Ольга выслушала меня с задумчивым лицом.

    — Извини, конечно, любимый, — после недолгого молчания, произнесла она, — но я должна задать тебе всего один, может быть и не самый приятный вопрос.

   — Да, конечно, — я взглянул на неё, — ты же знаешь – мне твоё мнение очень важно и ценно.

 — А для кого и зачем ты всё это пишешь?

 — Ну как же, — задумался я в поисках ответа, — для нас, для семьи, для всех.

 —  Ты уверен в этом? Ведь это всё рассчитано для узкого круга людей. А ты наверняка хотел об этом поведать всем? Не правда ли?

 — Ну да. Очень хочу – ведь это интересно. Это же не вымысел для мыльной оперы. Это же всё —  реальные события.

 —  То, как ты пишешь и как создаёшь сюжетные линии – это интересно, не скрою, но  все эти рассказы интересны только твоим родным, близким, может ещё друзьям.  Потому что тобой не найдена сердцевина, потерян основной стержень сюжета, на котором должны держаться все твои рассказы. Это должна быть интрига, в конце концов.

 — Как ёлочные игрушки на ёлке что ли? – усмехнулся я, чувствуя неприятно щекотливое чувство обиды где-то в глубине своей души, уязвлённой справедливой критикой.

  — Если в упрощённом виде, то — да. А сейчас у тебя нет того дерева с ветвями и густой листвой, под сенью которого хочется присесть, отдохнуть от палящего зноя или укрыться от проливного дождя сегодняшней реальности. Не видно того дерева, густой кроной которого ласково шелестят твои рассказы. К сожалению, сейчас все твои истории просто лежат на земле сухой опавшей листвой.

   — Никому не нужной и неинтересной, — с грустью продолжил я её мысль, — и только тихий ветерок моих родственников и редких друзей изредка будет шуршать этими опавшими рассказами.

 — Увы, но это так. Вот ты только сам вспомни, какие названия придумывал для своего сборника.  Ведь ни одно из них никак не отвечают тому, что ты пишешь.

 — Ну как же… – я попытался протестовать, но призадумавшись, стал анализировать.

    А ведь, действительно. Сначала было нескромное и претензионное «Завет и завещание», которое попахивало честолюбием и тщеславием. Потом мне захотелось немного уточнить и наполнить конкретикой, а в итоге получилось такое тяжёлое, неповоротливое, динозаврообразное «Мой завет и завещание моим». Далее поиски чего-то эфемерного и воздушного с элементами романтической грусти привели меня к «Вальсу нашей семьи». И в конечном итоге вдруг получилось паркетное и блёклое название «Заветные вальсы семьи».

•      — Ну и как тебе эти названия? – Оля заставила меня капитулировать.

     — Может вообще мне прекратить писать свои воспоминания? – я кокетничал в надежде, что супруга начнёт меня отговаривать.

    Она в задумчивости посмотрела на меня так внимательно и долго, так нежно и так проникновенно, что достала до самого сердца. Боже! Какие у неё глаза! Какой взгляд…

      — Ты ведь пишешь про себя и о себе? Не так ли?

      — Ну да. Про нас – про всех, с кем мне выпало счастье встретиться по жизни…

      — Пишешь про то, что тебя окружало, про историю своей жизни и описываешь всё, что встречалось на твоём пути?

       — Конечно! Я же встречал таких удивительных и интересных людей! Многих знаменитостей и сильных мира сего, с которыми запросто был на «ты».

       — Ну, вот ты же своим ответом сейчас и нашёл тот самый ствол сюжетной линии своих рассказов. Ты же счастливый человек, неужели ты этого так и не понял?

     И я всё понял! Я словно прозрел! В очередной раз моя любимая подарила мне жизнь!

   Я понял, что я хочу! Я понял, как будет выглядеть сборник моих документальных рассказов. С лёгкой олиной подачи я догадался, что моя гексалогия так и должна называться:

«ИСПОВЕДЬ САМОГО СЧАСТЛИВОГО !»

Моей  любимой и дорогой супруге Ольге посвящается.