Гавриил Россов, Ян Кривин
Из цикла «Сказки о треугольнике», №5
Оно -2
(Всякие сходства с реальными людьми или событиями авторы просят считать нелепыми случайностями)
Нас окружают необыкновенные, фантастические вещи, а писатели упорно рассказывают нам о маловажных, повседневных событиях.
Габриэль Гарсия Маркес
Ночное заседание «Большого треугольника»
От зажженной спички в трясущейся руке Мусолина воспламенились три пузатых молочно-белых свечи на столе Белены Максимовны Разводищевой. Из густого мрака кабинета явственно проступили серьезные встревоженные лица главного врача, а также незабвенного Тихоня Забитовича Беспредметного. Юзеф Кузьмич Мусолин тоже выглядел весьма обеспокоенным в желто-красных отсветах колеблющихся огоньков. Главный врач и ее зам-любимец еще хорошо помнили агрессивное внедрение потусторонней силы в пределы их жизненных укладов (см. «Квадратная книга»). Перенесенные муки и поныне холодили внутренности, так как душ внутри наших героев, если верить ненавистному шаману, на текущий момент не было. Но не хотелось верить в полное вероломство Сунь Вынь, оставалась малая надежда на возвращение глубоких человеческих сущностей в родные вместилища.
– Итак, все в сборе, а посему начнем, – открыла экстренное заседание главный врач. – С повесткой, я думаю, вы еще не знакомы, так как по моему указанию информация была тщательно засекречена.
– Мы все внимание, – полушепотом произнес Тихонь Забитович и важно надул щеки, зафиксировав взгляд в одном положении.
Юзеф Кузьмич поджал нижнюю губу и максимально нахмурил брови.
– Кстати! Все гаджеты прекратить вплоть до полного обесточивания, отнести в приемную и положить на стол секретаря, – вдруг скороговоркой нервно проговорила Разводищева.
Приказание было спешно и суетливо исполнено. Мусолин и Беспредметный вернулись в кабинет, чтобы осветиться перед ликом преподобного руководителя от стоящих на столе свеч и продолжить совещание.
– Произошли события, выходящие за пределы весьма благополучной для нас с вами реальности, – негромко, но решительно, вернула своих замов «главная» в лоно серьезности и ответственности. – Последняя поездка нашего ПМДЦ, который вернулся всего несколько часов назад, сопровождалась вещами странными, фантастическими и явно крайне опасными для нас. Дорогие друзья, мистика вновь начинает нагло вторгаться в нашу производственную деятельность, и это не может не вызвать тревоги и раздражительной подозрительности. Потусторонние силы, силы уродливые, бесстыдные и беспощадные, осмелились вновь произвести атаку на нашу любимую больницу в лице ПМЦД. Слава богу, никто сильно не пострадал. Я распорядилась провести полную санитарно-химическую обработку «Подвижного центра», тщательно осмотреть каждый уголок подвижного состава. Засучиваем рукава по самое не хочу! Объявляю крестовый поход на нечистую силу.
Последняя фраза было произнесена шепотом, но вызвала панически нервную реакцию со стороны Мусолина.
– Что вы, Белена Максимовна! – плаксивым, умоляющим голосом произнес Юзеф Кузьмич, стерев с лица маску серьезности. – А вдруг они услышат и с-ю-ю-ю-да явятся? Этого нельзя допустить. Может уже пора конспиративно расходится?
– Ша, Юз! Ваша непременная и первоочередная задача – обязать под страхом жестокой травли всех участников медицинского рейда к немому, практически мертвому, молчанию. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Поездка, как поездка. Куда ездили, не помним!
– Я знаю, как это порешать радикально, – неожиданно осмелел Мусолин. – Надо всех кровью повязать!
– Уже согласна, но что сие подразумевает? Как-то блатной подход в решении производственных заморочек…
– Нужно скарификаторами или иголочками проколоть подушечки пальцев и оставить отпечатки участников поездки под сформулированным нами текстом.
– В этом что-то есть, – задумчиво протянула «главная». – На мистику будем отвечать кровавыми ритуалами. Юзеф Кузьмич, проработайте процедуру, а завтра необходимо приступить к ее реализации.
– Всенепременно! Было-бы от вас приказано!
– Вот и ладно. На этом позвольте закончить заседание «Большого треугольника», хотя я не услышала видение проблемы от Тихоня Забитовича. Имеете что-то сказать?
– Имею сказать, что все взвешенно, продуманно и нечего дополнить.
– Я вот еще что себе думаю. А если привлечь к нашей работе какого-нибудь шамана … в качестве консультанта? Здесь у нас в округе местных инородцев пруд пруди, а из них, думаю, каждый второй шаман.
– А что? – заинтересованно подал голос Мусолин.
– Так у нас же есть ведущий специалист «Центра клинического шаманизма». Никого и искать не надо, – озвучил простое решение проблемы Беспредметный.
– Благодарю! Займитесь этим, Тихонь Забитович. Думаю, собирались мы не зря. Расходимся без лишнего шума. Охрана предупреждена. Не забудьте мобильники. Всего вам, соратники, а мне нужно еще кое-чего здесь поразмыслить. И не забудьте про полное забвение темы в разговорах, в том числе с родными, даже с первую очередь с родственниками, так как именно с ними мы бываем наиболее откровенны и болтливы. Расширенное заседание по той же теме в семь часов утра.
Расходились, не включая освещения. Бесшумными тенями Мусолин и Беспредметный выскользнули из кабинета, забрали со стола свои сотовые телефоны, вышли в коридор, спустились на первый этаж и мимо охранника проследовали наружу. Их автомобили без лишнего шума съехали со стоянки.
Второе совещание по борьбе с нечистой силой
«Главная» не уходила с работы, на всякий случай закрывшись на замок в подсобном помещении для отдыха, примыкающем к ее кабинету. Сняв туфли, Белена Максимовна расположилась на дорогом черном кожаном диване, поместила и вытянула полноватые ноги на низком с фигурными ножками столике, и, похлебывая душистое кофе, предалась напряженным думам. Сейчас в ней жил беспощадный боец, готовый пойти на крайнее, включая полную подставу всех и вся.
Расширенное экстренное заседание у главного врача с привлечением председателя профсоюзной организации больницы Федиковой Ирины Павловны и клинического шамана Бадмалая Жумбу началось, как и было запланировано, в семь часов утра. Кого успели доставить на больничном транспорте, а кто добирался на своем.
Кроме обозначенных редких персонажей нашего повествования, а также двух углов «Большого треугольника» в виде Мусолина и Беспредметного, на совещании присутствовали: зам по КЭР Хитров Иван Яковлевич, заместитель по кадровой работе Полкановый Сергей Викторович, зам по поликлинической работе Гусева Василя Терентьевна, зам по гражданской обороне Безвишнев Пуга Пугаевич, а также новый заместитель по хирургии Суслан Р. Умеров и новая заместитель по общим вопросам №2 рыжекрашенная Бардакова Свистяна Васильевна. Что касается последней сотрудницы, то ее должность, вероятно, проистекала из большого количества общих и непонятных вопросов в Транспортной больнице, которые перелопатить один Беспредметный уже не мог.
– Ну, дорогие мои, будем начинать, – дала старт второму, но не менее экстренному, заседанию Белена Максимовна. – Для начала я хотела бы озадачить вас одним вопросом: кто вы такие? В чем ваша основная внутренность? А я вас сама и образумлю! Вы моя команда, единый агрегат, так сказать! А в этом заложен очень глубинный смысл, который крайне сложно даже сразу рассмотреть. Мы все должны стоять, топтаться, так сказать, на одном, моем, мнении, и к этому нас обязывает суровая мистическая реальность. И это дорогого стоит.
Вступление носило крайне обязывающий к преданности характер. Некоторые из присутствующих даже стали подниматься для вытягивания по струнке, как при исполнении государственного гимна. Председатель профсоюзной организации смахнула слезу искреннего умиления.
– Только не надо клятв преданности и вот этих пассажей! Садитесь, и не будем терять драгоценных минут! Я не могу сказать всего, вывалить перед вами все подробности и детальности, но должна акцентировать главное. Произошла чудовищная гнусность в отношении нашего дорогого ПМДЦ, а значит и против нас всех. Мы не можем этого безвозмездно потерпеть и смириться с суровыми реалиями, а потому намечаю непреложные меры и ввожу ряд ограничений.
– Но все присутствующие должны иметь хоть какие-то общие представления о сути возникшей проблемы, – подала голос без школьного поднятия руки заведующий поликлинической службой, невысокая блондинка среднего возраста.
– Вы, Василя Терентьевна, уймите свою мозговую нагрузку, и не бегите впереди … ПМДЦ! Как ни пропалывай грядку, а сорняк все же народится!
– Я-то в курсе всех событий в деталях, а вот участники нашего совещания…
– Попридержитесь уже, Василя Терентьевна! Основная задача на текущем отрезке времени в том, чтобы выдавить из мозгов всех участников командировки всякие воспоминания и их алкогольные галлюцинации мистического характера. А вы за ветреное раздувание проблемы, как никогда! Секретность! Полная секретность!
– Чего это алкогольные-то?
– Это ваша вина в том, что на площадках ПМЦД, мягко говоря, злоупотребляли всем, чем ни попадя.
– Ну уж Безбородый-то с его закодированным анамнезом и технический персонал поезда никак не могли погрузиться в алкогольные галлюцинации.
Понятно, что Безбородый, несмотря на инструктаж Разводищевой, легко и без всякого нажима описал во всех красках Гусевой как непосредственному начальству конкретные детали рейда в потусторонний свет.
– Вы не понимаете! Мы с железнодорожным управлением решили не давать делу хода на верх, так как события тогда будут непредсказуемы. Понаедут всякие комиссии, специалисты, расследователи, разворошат адские берлоги, порушат хрупкие порталы. Не буди лихо, пока оно тихо! Не забывайте, что ПМДЦ относится к поликлинической службе, и вы первая, кто ответит, если что.
– Я-то отвечу. Было бы перед кем.
– Не дай бог, если вы начнете искать, перед кем ответить! И вообще я вам самостоятельного мнения не позволяла! Уймите амбиции! – громко начала терять терпение Белена Максимовна.
– В региональном управлении дороги, а я интересовалась, также очень много вопросов по свершившейся поездке. Там в полном тупике в плане дальнейших действий, и никакого единодушия нет.
– Как до вас не может дойти ясный и пронзительный призыв руководителя? – подал недовольный голос Юзеф Кузьмич.
– Вот так-то оно вот! – с неуверенной поддержкой выступил Тихонь Забитович.
– Делайте, что хотите, – продолжала испытывать терпение старших по рангу заместитель Гусева.
– Я лишаю вас всякого мнения, – громко прервала прения Разводищева и хлопнула ладонью по столу. – Хватит клопов давить, и перейдем к главному! Хочу выслушать мнение всех, чтобы не нарушать демократических процедур, чтобы не говорили потом всякие говорильни никчемные. Прошу вас, Юзеф Кузьмич. Ваше мнение для нас будет поценнее, чем пустословие некоторых.
– Хочу акцентировать, что Транспортная клиника – это вам не частный павильончик, а указы руководителя – это вам не какая-то финтифлюшка засохшая, – обратился в грозном, уверенном тоне в большей мере к Гусевой Мусолин. – Мне стыдно в какой раз повторять вам прописанные истины, которые не вырубишь топором, о дисциплине и субординации. И это не обсуждается! Текущая ситуация требует беспрекословности и исполнения. Во как! Я все сказал.
– Благодарю вас, Юзеф Кузьмич – произнесла Белена Максимовна, изобразив на лице подобие улыбки.
– А я и говорю, что вот так! – уверенно поставил более жирную точку тяжеловесному словоизвержению первый зам.
– Я бы тоже хотел озвучить собственное видение ситуации, если позволите, – обратился к руководителю клиники, поглаживая рукой подбородок, Иван Яковлевич Хитров.
– Да-да, ваше мнение для нас всех весьма авторитетно, Иван Яковлевич.
– Извините, я не буду вставать. Все говорит, что нам нужно быть прежде всего осторожными, а значит воздержаться от любых неверных шагов, во всяком случае, на текущем этапе. Должен согласится с точкой зрения о необходимости некоторого … забвении ситуации, корпоративной взаимообязонности и взаимоинформированности о случаях утечки информации и всяких других оплошностях. Хотя, я бы подумал и о вероятных выгодах из всего этого.
– Благодарю вас, Иван Яковлевич. О выгодах вы это сильно сказали, а посему оставлю себе заметку.
Белена Максимовна сделала карандашом размашистую запись в лежащем перед ней блокноте.
– Что думает Сергей Викторович? – сказала и обратила свой взор к заму по кадрам руководитель учреждения.
– Всех обяжем, всех принудим!
– Угу, но только не так радикально, а то раз уже месяца три принуждали к отказу от профессиональной вредности, а потом газоны косили. А вот Свистяна Васильевна, чувствую, что-то хочет привнести в общую точку зрения. Не стесняйтесь, говорите.
– Хочу выразить, что я так ничего и не поняла, ничего не знаю, и ничего знать не хочу.
– Самая конкретная позиция, которую я сегодня услышала, – непонятно, пошутила или не пошутила «главная», так как выражение ее лица носило абсолютно пресный вид. – Ну а Пуго Пугаевич чем нас осчастливит?
– Белена Максимовна, я не могу так, как Юзеф Кузьмич или Иван Яковлевич. Мне необходимо хоть что-то представлять. По поводу чего мы собрались-то?
– Не хотела, видит бог, я вас подвергать дополнительным рискам, но в общем виде ознакомлю. Дело в том, что на наш «Подвижной диагностический медицинский центр» было осуществлено покушение силы запредельного уровня. Никто не пострадал, но дальнейший ход событий мы прогнозировать с полной уверенностью не можем. Хочу представить вам нашего эксперта по мистической проблематике Бадмалая Жумбу. Его точка зрения и вся практика сводится к тому, что погружение в мистику происходит из нашей внутренней уверенности в фантастическом и нашего образного представления о нем. Все многократно усиливается, если одна и та же заноза сидит во многих головах. При этом мистические картины носят единый характер для всех участников вовлеченной группы. Послушаем специалиста Бадмалая Жумбу.
– Однахо, оно так, – авторитетно произнес эксперт, закрыл глаза, почесал испачканную в какой-то слизи и крошках бороду и затих в неподвижности, демонстрируя тем суетность всего земного, даже если оно и с примесью чертовщины.
– Ну если только так, то оно конечно. Я завсегда и в том числе, – проговорил, почесывая ежик седых волос, Безвишнев.
– Не сомневалась в нашем единодущии! – произнесла в ответ главный врач и на мгновенье тяжело и с печалью в лице подумала о своей, возможно, насилуемой где-то душе.
Мусолин же, надо отметить, выражения «я всей душою с вами», «мая душа поет», «прикипел всей душою» и другие «душепроизводные» выражения использовал на практике широко и при этом не вспоминал ни о какой внутренней ущербности или каком-то недостатке.
– Нам осталось выслушать только мнение новозапеченного Суслика Р. Замерова. Так я прочитала в поданном списке участников. Кстати, что за странное Р с точкой? Прикол такой что ли? Почему вы так себя обозначаете?
– Это вполне обычно для западной цивилизации, и не суслик я.
– Вы что с Запада? А мы здесь азиаты дикие и убогие?
– Вы неправильно истолковали, а меня именуют как Суслан Ромбович.
– Р с точкой все-таки лучше, но тем не менее послушаем, Жужлан Ромбович. Хочу еще дополнить по нашей проблематике, что материализм, особенно диалектический, окончательно и бесповоротно повержен. Подрывать его основы мы начали, когда я еще состояла в коммунистической партии и под личиной преданности всячески копала ему яму. Когда марксизм-ленинизм низвергнут, то остается одно – идеализм, то есть сознание и словоблудие первичны к действительности. О-о-о-о! Преклоняюсь перед Гегелем, Юмом и другими им подобными! Многим из присутствующих здесь это восхищение может быть не понятно, но сказать я была обязана.
– Целиком и полностью согласен с вашей беспрекословной позицией и готов сформулировать собственную точку воззрения на создавшиеся обстоятельства, – начал осторожную, тихую речь подрагивающим голосом заместитель по хирургии.
– Кстати, обрисуйте-ка мне в акварельных красках заодно картину выполнения плана по хирургии и то, как вы освоились в новой жизненной ситуации. Лучше-то стало для медицинского люда после прежнего …зама?
– Лучше, несомненно, стало. План выполняется, хотя не без проблем. Хочу изложить довод в пользу вашей точки зрения. Мы согласно однозначным рекомендациям областного онколога просто исключили слово «рак» из нашего письменного лексикона, а потому онкологическая патология перестала существовать в пространстве нашей клинической деятельности вообще. Это является ярким примером того, что проблема возникает в наших умах. Достаточно изъять ее из нашего сознания, и та перестает существовать. Еще есть у меня идея подобным же образом прекратить всякую смертность в больнице. Вполне допускаю право идеалистической концепции на существование. Я вот здесь приготовил список предложений …
– Ваша точка зрения нам ясна, а список запи… санный оставьте у секретаря. Юзеф Кузьмич, каков наш итог?
– Без сомнения, что все очевидно.
– Полагаю, что вы готовы к проведению намеченных нами мероприятий, и известный контингент будет должным образом приведен в состояние нужного понимания.
– Можете не сомневаться.
– Голосовать не будем. Все и так ясно. Протокол мы сознательно не вели. Расходимся без шума и помните, что ничего нет и … никого, все – сплошная иллюзия, – Белена Максимовна встала, демонстрируя тем, что все решено и в правильном ключе, а потому продолжения совещания не требуется.
Словно торопясь куда-то, первой направилась к выходу из кабинета заместитель по поликлинической работе. В приемной к тому времени уже приступила к своим обязанностям секретарь Ксения, молодая чернявая девушка приятной наружности лет двадцати пяти. Она была в курсе текущего совещания и проинформирована о его важности. Василя Терентьевна оделась и вышла.
В приемную вошли два молодых человека лет до тридцати в джинсах и одинаковых рубашках в красную клетку. Один из них был высокого роста, имел короткие кудрявые русые волосы, нос с еле заметной горбинкой и проницательный взгляд сквозь круглые линзы очков без оправы. У другого, чернявого, среднего роста и полноватой комплекции, длинные волосы спадали на плечи, редкие усики и бородка придавали юношеские вид, а узкие темно-карие глаза прятали настроение. Вошедшие молодые люди справились о возможности встречи с главным врачом.
– Вы по какому вопросу? – спросила секретарь.
– По вопросу задать несколько вопросов, – ответил один из вошедших, тот, что был в очках.
– Ну что же, ожидайте, – озадаченным тоном произнесла миловидная Ксения.
Молодые люди сели на стоящий в приемной рыжий кожаный диван.
Никто не заметил, что справа от входа в самом углу за вешалкой с одеждой приютилось нечто совсем неприметное, расплывчатое и абсолютно неопределенное. Оно не издавало никаких звуков, а только медленно меняло форму.
Прошло полчаса, а из кабинета главного врача никто больше, кроме Васили Терентьевны, не вышел. Высокий и кудрявый посетитель попросил секретаря как-то выяснить, есть ли смысл в ожидании. Ксения набрала на рабочем телефоне номер главного врача, но с того конца провода ответа не последовало. Через десять минут процедура была повторена, но трубка упорно молчала. Ксения встала из-за стола, подошла к двери и постучала. Затем она медленно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кабинет был пуст. Удивлению девушки не было предела, так как она точно знала, что из помещения никто не выходил за исключением заместителя по поликлиникам. Одежда участников совещания продолжала висеть на вешалке. На всякий случай секретарь осмотрела смежное помещение главного врача для отдыха, но и там никого не было.
Ксения вернулась в приемную, где ее ожидал еще один посетитель, невысокий среднего возраста мужчина азиатской наружности в безупречном костюме синего цвета, при синем в крапинку галстуке поверх белой рубашки.
– Извините, а вы что хотели? – спросила вошедшего Ксения, не переставая переживать случившееся.
– Здравствуйте, – вежливо произнес незнакомец.
– Да-да, – как-то потерянно ответила девушка. – И все-таки по какому вы вопросу?
– Передайте вот этот пакет главному врачу, а этот ее первому заму, – вошедший последовательно положил на стол два полиэтиленовых пакета серого и серого в полоску цвета. – Чтобы вы не перепутали, я оставил внутри записки с указанием, что и кому.
Ксения молча кивнула.
– Все-таки решили вернуть? – спросил чернявый и полноватый молодой мужчина из тех двух, что пришли ранее.
– Да. Помыл, постирал перед тем, как отдать владельцам. Сколько одного порошку ушло, но все равно толку мало. Слишком большая примесь гадости всякой.
Существо за вешалкой сжалось и плавно погрузилось в стену. Мужчина азиатской наружности кивнул сидящим молодым людям и вышел.
– Это что? Как это понимать, Ян? А за дематерилизацию людей статья положена? – спросил кудрявый посетитель, что был в очках, у своего спутника.
– Вот и сказочкам конец, а кто слушал… Хотелось бы узнать, а кто слушал, – медленно проговорил тот, кого назвали Яном.
–Наверное, кто-то слушал.
– Ты не заметил, что дышать в помещении стало легче и свободнее, дружище? Не удивлюсь, если выйдем, а на улице солнце, краски, благодать.
Говоря, черноволосый Ян стал медленно подниматься с рыжего дивана. За ним то же сделал и его товарищ. Попрощавшись с девушкой, друзья покинули приемную.
Ксения просто сидела за своим столом, не зная, что делать, что думать, ничего не зная, а душу стало наполнять непонятно откуда проистекающее спокойствие. Девушка поднялась, взяла со стола пакеты и опустила их в корзину для мусора.
