Яркое субботнее утро под голубым июньским небом Италии мы встретили на пути к железнодорожной станции “Кастэльфранко Венето”.
Неспешным шагом до нее можно добраться минут за пятнадцать, но только не с ботаником.
– Это чудо какое-то! Ну, ты посмотри, Афанасич, как они замечательно сочетаются! – останавливал меня МихНик, предлагая полюбоваться чьим-то цветущим палисадником.
– Кто сочетается? – спрашивал его.
И он терпеливо показывал каждый цветочек, кустик или деревце, непременно называя их латинские названия. Лишь однажды сплоховал.
– Надо же, выскочило из головы, – расстроился он.
– Не переживай ты так, Михаил Николаевич. У меня тоже иной раз выскакивает… Матрикария инодора? – выдал я единственное латинское название, которое помнил еще с детских лет.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся тот, – Какая же это матрикария?.. Кстати, ты хоть знаешь, что это такое?
– Конечно. Ромашка без запаха, то есть ромашка обыкновенная или полевая.
– Точно. Откуда это, Афанасич? – удивленно посмотрел он, ожидая ответа.
– Да жили у нас на квартире две девушки – студентки-заочницы сельхозинститута. Целыми днями зубрили эту галиматью. А мы в школе только-только ботанику начали изучать. Тогда с десяток таких названий запоминал без всякого напряга, а потом на уроке донимал нашу ботаничку. Только она разберется, я ей очередную партию подбрасывал. А это название, похоже, запомнил навсегда.
Так, за разговорами, мы едва ни опоздали на электричку до Венеции. Подбежали к этому невиданному доселе двухэтажному монстру, а двери уже закрыты. Обидно до слез – Светланка наверняка уже ждет, как договорились. Хорошо, нажал на какую-то красную кнопочку, и двери внезапно открылись…
В Пьомбино к нам подсела дочь – наш гид и переводчик.
– Представляешь, чуть ни опоздали, – поделился с ней, – Уже двери закрыли. Если бы ни догадался на кнопочку нажать, так бы и остались на платформе.
– Да она их и не открывала, – не удивилась Светлана, – Я сама когда-то так чуть, было, ни попалась. Мне выходить, а их не открывают.
Мы перешли на второй этаж, благо, свободных мест достаточно, и теперь любовались видами ухоженной земли.
А вот и конечная станция нашего маршрута – “Санта Лючия”. И новые восторги нашего ботаника. Минут сорок мы изучали диковинные растения привокзальной площади, не в силах оторвать его от ее многочисленных клумбочек и рабаток…
Туристические тропы Венеции хороши лишь тем, что, придерживаясь их, никогда не заблудишься. Но “ветеранов” они раздражают. Усиленное эхом узеньких улочек несносное шарканье множества ног многочисленных попутчиков, и навязчивое ощущение, что находишься в колонне демонстрантов, из которой не вырваться, и остается лишь покорно брести, куда выведут.
Решительно свернув в сторону, мы пошли своим путем. И не пожалели. К мосту Риальто через Гранд канал вышли откуда-то сбоку. Пришлось обходить какое-то частное владение за высоким забором. Но был виден чудесный садик, и пятнадцать минут драгоценного времени были отданы на его изучение.
На площадь Сан Марко тоже попали не как обычно. Но отстояв длинную очередь на солнцепеке, вошли, наконец, в Собор Святого Марка. Вот только после римского Собора Святого Петра его интерьер уже не производил впечатления. Но здесь было прохладно, и мы с удовольствием задержались.
Выйдя из собора, первым делом направились к воде.
– Искупаться бы, – мечтательно произнес МихНик, – А то побывать у моря и не искупаться, дикость какая-то.
– Дикость, – согласился с ним, – Интересно, а пляжи здесь есть?
– Есть, – подключилась Светланка, – На острове Лидо, где венецианские кинофестивали.
– Интересно. А где это? – спросил МихНик, – Доплетемся?
– Да вон там, – показала дочь куда-то на горизонт, где виднелись узкая полоска суши с грудой многоэтажных домов, – Но туда не доплетешься. Полчаса катером и минут двадцать пешком.
– Поехали? – оживился МихНик.
– Поехали, – дружно согласились с ним.
Морская прогулка понравилась, но двадцать минут по жаре не одолели – передохнули в небольшом кафе, где работал кондиционер.
И вот мы на почти пустынном песчаном пляже, а перед нами до горизонта – Адриатическое море.
– А где же люди? – удивились мы с МихНиком.
– Не сезон, – ответила Светланка.
– Не сезон?!
– Ну, да. Вода еще холодная, не прогрелась.
Потрогали воду. Вполне нормальная вода. А по берегу ходили группки пожилых людей с полиэтиленовыми пакетами и что-то собирали в полосе прибоя.
– Похоже, мидии, – разглядел МихНик.
– Зачем они им? – удивился я.
– Есть, – ответила Светлана.
Раздевшись, рискнул войти в воду. Нырнул, проплыл, и холодный озноб мгновенно отступил.
– Нормальная водичка! В Туапсе была холодней! Давайте сюда! – крикнул заранее съежившимся фигурам на берегу.
Наконец, решился МихНик, а за ним Светлана.
– Действительно, нормальная, – согласились они со мной…
На обратном пути заехали в Пьомбино.
– Едем к дедушке, – объявил Маттео.
– Может, я поеду в гостиницу, – смутился МихНик, – Неудобно.
– Какая гостиница! – возмутилась Мария, – Нас ждут.
И вот мы на ферме дедушки Маттео. Раздолье для нашего биолога. Мы осмотрели все, до мельчайших деталей. Сады и виноградники, кукурузные поля и небольшие огородики для зелени, коровники и, наконец, два огромных сарая, где хранилась многочисленная техника для полевых работ.
– Какой чудесный измельчитель! – обрадовался МихНик неожиданной находке, – Уже год ищу, но ничего подобного так и не нашел.
– О! Силосная башня! – удивился он надувному сооружению, в котором хранились остатки силосной массы.
– Силос-силос, – подтвердил Марио, с удовлетворением следивший за нашими восторгами.
– А у нас силос зарывают в земляные траншеи, – развеселил я его.
– Не может быть! Ты что-то путаешь, Анатолий, – возразил он.
– Ничего не путаю. Сам на тракторе трамбовал силосную массу, – вызвал у него очередной приступ смеха.
Пришлось обратиться к авторитету дедушки.
– Сказал, они сами так делали силос после войны, – перевела нам Светлана, уже овладевшая падуанским диалектом – единственным языком дедушки.
– Скузи, Анатолий, – пожал руку Марио, признавая мою правоту…
– Какая чудесная ферма! – восторгался МихНик на пути в Кастэльфранко…
В воскресенье мы втроем вернулись в Москву, и каникулы дочери продолжились еще на пару недель.
Лишь в Москве я увидел послания графа к Пуликовкому и Громову. Изящные конверты с вензелями, бумага с водяными знаками и миниатюрная рельефная печать с фамильным гербом Ригвардати Ди Кастельфранко.
Оба конверта не запечатаны. Светлана тут же засела за перевод. Но меня волновало другое.
– Светик, а письмо Путину?
– Не успел. Сказал, если бы мы задержали Веронику еще на полчаса… А так он ждет реакции на эти послания.
Едва перевод был сделан, прочел. Что ж, информации достаточно. В письме приведены все цифры, которые голословно озвучивал Пуликовскому. А письмо – это документ с подписью и графской печатью.
К Пуликовскому отправился, заучив перевод наизусть.
– Мило, – повертел тот послание, – А как я его прочитаю?
– А у вас разве нет переводчиков?
– Ну, ты даешь! Кто же такие письма доверяет переводчикам? – удивил меня “Костя”.
– Давайте, попробую, – предложил ему.
– Ну, попробуй, – протянул он письмо.
Моя домашняя заготовка произвела должный эффект.
– Все! Бегу к Путину, – мгновенно решил представитель президента, – Только, как ему переведу?
– А что, у него тоже с переводчиками швах?
– Слушай, не задавай глупых вопросов. Вот тебе бумага и ручка – пиши.
– Давайте, наберу на компьютере. Распечатаете.
– Да ты что! Пиши!
И я почти слово в слово записал ему перевод дочери. То была моя последняя встреча с представителем президента. Кто знает, почему…
С Громовым решил не развлекаться. Его послание для Андреа мне передал Теплинский. А потому ответ графа губернатору вместе с отпечатанным переводом отдал Виталию Ивановичу.
Оставалось лишь запастись терпением и ждать его реакции…
Неожиданно объявился Колескин.
– Слушайте, Анатолий Афанасьевич, есть такой шанс заработать!
– В МММ, у которого нет проблем?
– Да нет. Тут есть тетка из Сибири.
– Утомил ты меня с этими тетками, Николай. Хорошо, хоть ни бабка. Кстати, намылилась в Италию. При мне звонила графу. Ее туда не пускали.
– Интересно. Попробую разузнать… А тетка непростая – доктор медицинских наук.
– Да ты что?! А мы-то, каким боком?
– Да есть у нее кое-что. Надо продать.
– Наркотики или яды?
– Ну, что вы, Анатолий Афанасьевич, это продать не проблема. В общем, ей нужна фирма. У нас она есть. А остальное она расскажет. Завтра в девять ноль-ноль встреча.
Этого мне только не хватало.
Женщина от Колескина оставила приятное впечатление: грамотная речь, правильная постановка вопросов, умение слушать собеседника, – выдавали в ней или мошенницу высокой пробы, или действительно ученого медика.
Для начала она рассказала историю своей жизни. Ее бабушка – известная в Красноярском крае целительница. Она знала тысячи рецептов от многих болезней. В последние годы своей жизни в основе многих самодельных лекарств она применяла кедровое масло и другие вытяжки этого удивительного дерева.
– Наш кедр лечит от всех болезней, – часто повторяла она внучке, и та с интересом помогала ей, постигая азы целительства.
Но внучка выросла и окончила школу.
– Поступай в медицинский, – посоветовала бабушка, – Но не забывай, чем мы тут с тобой занимались.
– Ну, а потом институт, аспирантура, защита кандидатской, докторской. Работа. Все бы ничего, а тут эта перестройка. Наука побоку. Вместо врачей шарлатаны. А наша зарплата – жалкая подачка… А тут бабушка звонит. Приезжай, говорит, мне осталось меньше года. Пора тебе заняться нашим кедром… Ну, я все бросила. Через три месяца бабушка умерла… Хорошо, успела передать все свои записи и все запасы. Полгода во всем разбиралась. Вернулась в Москву. Как-то надо жить. Вот и решила продать кедровое масло. А как? Я не торговка, а медик. Пробую, а вокруг одни шарлатаны.
– Это точно, – подтвердил я.
– Хорошо, на Николая попала. Он и посоветовал с вами поговорить.
– Да я немного не по этой части. Одно время, правда, занимался немного. Всю Среднюю Азию снабдил бритвенными лезвиями и некоторыми лекарствами. Пробовал организовать поставки лекарственных трав из Киргизии на одну из московских фабрик медпрепаратов. Вот и весь мой опыт.
– Это неважно. Важно доверие. Мне кажется, вам можно доверять.
– Спасибо… Личный вопрос, как к врачу, можно? – забросил я удочку. Так, на всякий случай.
Получив согласие, изложил симптомы недомогания, которое действительно мучило уже несколько месяцев. И новая знакомая уверенно диагностировала заболевание и выдала лечебные рекомендации. Через неделю симптомы пропали…
И уж совершенно неожиданно позвонил Медведев – человек, о котором уже почти забыл в суматохе дел.
– Анатолий Афанасьевич, хочу познакомить вас с нужными людьми. Вы можете завтра подъехать на “проспект Вернадского” часикам к десяти?
Подъехал.
– Человека зовут Валера. Работник ФСБ. Вращается в высших сферах. Остальное он сам расскажет, если захочет. А вы просто отвечайте на его вопросы, – проинструктировал Медведев.
– Что за тень на плетень? – возмутился я, – Знаем мы этих работников.
– Да вы не волнуйтесь – я буду рядом, – “успокоил” он.
И вот мы уселись в какой-то пирожковой в самый уголок, позволявший незаметно наблюдать за всеми, оставаясь в тени.
– Валера, – представился мужчина среднего возраста, одетый, как мелкий пижон.
Молча пожал его руку – зачем представляться, если и так знает. Что-то настораживало при общении со всей этой публикой от ФСБ, навязывающей свою помощь бизнесу.
– Анатолий Афанасьевич, я ознакомился с вашим проектом. Мне он понравился, – начал Валера.
– Обратное меня бы удивило, – не выдержал я.
– Почему?
– А вы не догадываетесь?
– Ладно, проехали. Давайте договариваться. Я обеспечиваю вам все условия и за это хотел бы иметь долю в предприятии. Как вы на это смотрите?
– Никак. Пока с вашей стороны лишь словеса.
– А что вы хотели? Чтоб я вам дал ключ от квартиры, где деньги лежат?
– Да ничего я не хотел. Вы просили о встрече. Ваших предложений пока не услышал. А потому разговор о каких-то долях считаю преждевременным. Вы все?
– Нет… Я все-таки рискну познакомить вас с выдающимся человеком, который решит все ваши проблемы. Но где гарантии, что меня не кинут?
– Слово офицера… Запаса.
– Я вам верю, Анатолий Афанасьевич. В общем, завтра в десять ноль-ноль на “Октябрьском поле” разговор в верхах, – завершили мы разговор в низах…
Встретились, как договаривались. Потом долго шли куда-то пешком.
– Какой человек! – расхваливал Валера своего протеже, – Умница, изобретатель, каких поискать. А какой организатор! Ваши десять миллионов для него семечки – он триллионами считает. Академик, а живет скромно, как мы с вами.
– Еще хуже, – подтвердил я, – Эта перестройка и гласность всех доконала.
– Вот-вот! – подтвердил Медведев.
Наконец, подошли к какой-то занюханной хрущобе и вошли в подъезд, пахнущий кошками. Лифт не работал и пришлось пешком взбираться на самую верхотуру, где проживал академик-альтруист. Что-то екнуло, когда оказалось, что и звонок не работает, и Валера принялся колотить в запертую дверь.
После серии ударов дверь все-таки открылась и на пороге возник Сам, в майке и трусах.
– Извините, я уснул, – покаялся он и исчез, хлопнув дверью. Минут через десять она все же открылась, – Проходите, господа… Пожалуйте, в кабинет. А вы, молодой человек, посидите пока в прихожей.
Судя по всему, молодым человеком был я. “И в такой конуре считают триллионами?! Впрочем, где их еще считать”, – размышлял в пыльном предбаннике Великого Человека.
– Проходите! – высунулся, наконец, Валера.
Вошел. В пустой комнате на ободранном кошками диване сидели все трое.
– Садитесь, Анатолий Афанасьевич, – уступил мне место Медведев, – Я постою.
– Зачем стоять? В ногах правды нет. Возьмите стульчик в прихожей, – предложил хозяин.
– Правды нет нигде, а в ногах тем более, – не выдержал я очевидной нелепости суждений.
– Вы правы, молодой человек, – поддержал академик, – Вот я, например. Всю жизнь борюсь с ханжеством и партократией, а толку.
– Толку нет ни в чем. А уж тем более в партократии, – поддержал его в свою очередь.
– Я вижу, молодой человек, вы тоже устали от жизни, как я, – обрадовался ученый.
– Я бы не сказал… “Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно”, – намеренно оборвал я цитату из классика.
– Вот-вот. Именно так я и предлагаю прожить жизнь. Не понимают! – разволновался тот.
– А кто понимает гения! Одни кошки, – вдруг понесло меня куда-то в сторону.
– О! Вы любите кошек?!
– А кто их не любит? Разве что уборщицы коридоров и дворники.
– О! Как я вас понимаю!
– Спасибо… Может, все-таки перейдем к делу, – решительно прекратил я бессмысленный треп.
– Пожалуй. Плод уже созрел, – согласился Умница.
– И даже перезрел, – буркнул я.
– Держите, – сунул академик самодельную визитку, на которой кроме ФИО, адреса и телефона, прочел какую-то абракадабру: “Академик Академии Солнца”.
Где-то это уже было. Ну, конечно же – в знаменитом советском фильме “Весна” был какой-то Институт Солнца… И еще: “Академик Академии общественных движений”, – прочел когда-то на новой визитке Гусева, моего товарища по партии Вольского.
– Что за академия такая? – удивленно спросил его тогда.
– А что?.. Сам придумал. Хочешь, тебя приму? А остальных будем принимать по правилам. Шары в урну кидать, черные и белые… А что, Толя, им можно, а нам нет?.. Да мы с тобой в этом деле собаку съели. Чем я ни Ломоносов? Вот взял и придумал академию. А то Академия Тенниса… А общественными движениями никто не занимается. Ну, что, принять?
– Не стоит. Смеяться будут, – отказался тогда, к его огорчению.
Может, зря отказался?.. Вот еще один чудик нашелся.
А Чудик вдруг вскочил с дивана и стремительно покинул комнату.
– Ну, как? – спросил Валера, обращаясь к нам.
– Да вот, – показал я на Академию Солнца.
– Не обращайте внимания. Это для юмора. Ваш Королев тоже раздавал подобные визитки. Секретный человек всегда скрывает место работы. Обычное дело.
– Когда были секреты, визиток не было, – уточнил я.
– Да ладно вам… Сказал, поможет. Это главное, – заключил “фээсбэшник”.
Вошел Академик с грудой папок, которые положил на диван рядом со мной.
– Читайте, молодой человек. Рассейте ваши сомнения.
– Все?!
– Почему все? Выборочно. Вы же ученый. А я еще принесу, – снова выскочил он.
– Помогите академику, – предложил приятелям, и они ринулись за ним.
Раскрыл папку и стал просматривать документ за документом, не читая. Запросы в министерства, ответы министров. Снова запросы во все инстанции, ответы инстанций. Письма известным политическим деятелям, их ответы. Наконец, письма президентам, их ответы. Все четко, аккуратно.
Прочел одно из писем. Прекрасный канцелярит, идеальное оформление. Но тема!
Предлагалось ни много, ни мало – построить закрытый город для проведения эксперимента общечеловеческого значения. Прилагались выкладки стоимости работ. Речь шла именно о триллионах долларов.
Прочел и ответ Путина. Президент соглашался с предложениями, но предлагал автору повременить с началом столь масштабных работ…
В следующей папке хранились описания изобретений и выданные патенты. Посмотрел один из них. Описание, формула изобретения и так далее. Патент защищал изобретение, названное вихревым селектором. В некой полой трубе создавался циклонический вихрь невиданной силы, разделяющий любую физическую материю на составные части – молекулы. Далее, молекулы сортировались, как в сепараторе, и на выходе получали, скажем, чистый кремний, чистую медь и даже чистое золото. И все это с чистотой до десяти девяток после запятой. Полный бред, защищенный патентом!
Но вошли улыбающийся Автор и его бездарные помощники, волокущие кипы подобной галиматьи.
Бросил рассеянный взгляд на предыдущую папку, и меня вдруг осенило – да ведь все эти документы сделаны одной рукой, в одном стиле, причем, и запросы, и ответы. Но какая тщательная работа! Вот только, зачем?
Это не похоже на мошенничество – все слишком грандиозно. Такую работу не сделаешь тяп-ляп. На нее явно ушли годы.
Хотя и видел однажды громадную пачку “золотых сертификатов” на миллиарды долларов. Ею размахивал какой-то армянин, доказывая мне свою состоятельность. И оформлены они были типографским способом. Но это всего лишь один размноженный документ.
А тут… Мошенник по своей природе ленив, хотя и развивает, порой, бурную деятельность. Нет, это явно не мошенник. Тогда, кто же?.. Неужели?..
Я взглянул в ясные глаза счастливого человека, и сомнений не осталось – мне предстоят переговоры с сумасшедшим. Хорошо, если с тихим, а если с буйным?..
Вот только в любом случае нельзя допустить обострение болезни, а для этого требуется одно – подтвердить его гениальность и согласиться на все его условия.
– Посмотрели? – заинтересованно спросил академик.
– Гениально! Какая работа! – искренне ответил ему, зная на собственном опыте, насколько душевнобольные чувствительны к любой фальши.
– Значит, понравилось?
– Разумеется. Не все понятно, конечно, но я пока не академик.
– Ну, это временно… А что непонятно?
– Да вот, вихревой селектор, например. Это, какой силы должен быть циклонический вихрь, чтобы разодрать материю. Откуда брать энергию?
– Зрите в корень, молодой человек! – обрадовался ученый, – Мы берем самую чистую энергию – энергию Солнца. А ее можно черпать и черпать.
– Как в фильме “Весна”? – брякнул я невпопад. Академик нахмурился.
– Там художественный вымысел, а у нас реальность, молодой человек.
– Разумеется. А на выходе у вас порошок, или сплав?
– Порошок, молодой человек. Из него можно формировать все, любую деталь.
– Согласен. А магнитную воду ни пробовали?
– Зачем?
– Есть, например, установка. Стягивает микронные частицы глины так, что не нужны никакие прессы.
– Вот-вот. Мы получали образцы, которые держат восемьсот килограммов на квадратный сантиметр.
– Всего-то?
– Ну, молодой человек, с вами не соскучишься. Это же мировое достижение! Можно из глины делать моторы! Японцы уже начали. А вы, всего-то.
– А три с половиной тонны на квадрат не хотите ли?
– Где это?!
– Вот! – вынул и подал ему глиняный брусочек от псковского изобретателя. Академик схватил его и принялся пробовать на зуб. “Буйный”, – мелькнуло в голове.
– Не может быть! – взвился расстроенный до глубины души академик.
– Может. И это изобретение тоже ляжет в копилку ваших гениальных идей, – подсластил я пилюлю. Угадал. Академик широко улыбнулся, погладил брусочек и нехотя вернул.
– Вы приняты в нашу солнечную систему. Теперь вы – наш человек. Назначаю вас главным конструктором летательных аппаратов Города Солнца, – протянул он руку.
– Благодарю за доверие, шеф. Что я должен делать?
– Сейчас я издам приказ. Вы подпишете. И как только будет сигнал, поедете с семьей в Город Солнца на постоянное место жительства. Там и будете работать. Там не будет денег, но будет все.
– Как при Коммунизме.
– Лучше. Согласны?
– Согласен. Вот еще уговорю жену. А то она из Москвы никуда.
– Договорились. Жду вас с нетерпением.
Слава богу! Мы распрощались и вышли на улицу.
– Ну, Анатолий Афанасьевич, вы молодца! – восторгался Валера, – Где вы так насобачились с академиками говорить?.. Мы с Сережей робеем. А вы!.. Нас он так и не пригласил в свой город. А вас с первого раза!
– Да я с такими академиками в одной палате лежал.
– Где?! – одновременно воскликнули оба попутчика.
– В психиатрическом отделении военного госпиталя.
– Так он, что? – первым очнулся Медведев.
– Типичный шизофреник в стадии обострения. А вы с ним, как с нормальным. Готовьтесь, господа. Как только поступит сигнал, нас ждет Город Солнца в одной палате с академиком.
– Так что, нет никакого вихревого циклона? – продолжил тупить “фээсбэшник” Валера.
– Есть. Но не в полой трубе, а в земной атмосфере.
– Жаль. Очень жаль, – загоревал главный смутьян.
– Еще бы! Просрали Город Солнца Кампанеллы – Коммунизм. А все ваши “кагэбэшники”. А академик все еще живет этим. Эх, вы, – горестно махнул непутевым попутчикам.
