Далеко на Севере, где зимы бывают долгими и холодными, а лето коротким и неприветливым жил старый-престарый северный ветер — Ветрило Ярый. Жил он одиноко возле старой, заботой всеми, часовенки, подальше от людских поселений. Ветрило Ярый никого не боялся, никому не служил, ничьего расположения не искал — ходил, где хотел и делал всё, что было угодно его пустой, холодной, взбалмошной душонке.
Приятно было Ветриле, что всякая травинка перед ним трепещет и припадает к самой земле. Что редкие деревья, растущие неподалёку от его обиталища, давно позабыли мощь и величие своих дальних родственников и не смеют подняться выше смородинового куста, растущего под приглядом златокудрого солнышка далеко отсюда. Забавляли Ярого и люди, прятавшиеся от него в своих домишках и не смеющие выходить наружу, покуда он гуляет по улицам:
-Боятся, — говорил сам в себе Ветрило Ярый, — значит уважают!
Однако время не стоит на месте! Ничто не может оставаться прежним и никто не может избежать перемен, несомых временем в крупицах мгновения. Не избежал их и Ветрило Ярый.
Странствуя по земле по четырём дорогам света много веков, старик-ветер наполнялся разумением и научился рассуждать. Однажды ему открылось, что у всего есть смысл бытия. И это откровение лишило ветряного старика покоя. Редко он стал выходить на прогулку, предпочитая сидеть в тесной горной расселине и размышлять о том, для чего же тогда живёт он? Долгие дни и долгие ночи думал Ветрило Ярый над смыслом собственной жизни и, не находя ответа, начинал выть и биться о камни.
-Успокойся! — Услышал Ярый в одну из тёмных ночей чей-то тяжёлый спокойный говор, — Не вой и не греми камнями, — доносилось снаружи.
-Ты кто такой будешь? — Высунул из расщелины скалы свою седую голову ветер, отыскивая холодным взглядом говорящего.
-Да здесь я! — Отозвался старый Колокол с крыши, занесённой ледяным снегом, часовни, — Под тяжестью твоего негодования, вот, сижу…
Раскидал тогда Ветрило Ярый к утру снег в разные стороны и увидел тусклое лицо бронзового Колокола:
-Ну вот, — блеснул Колокол тяжёлым литым боком на бледное пятно далёкого солнца, — теперь и поговорить можно. Что за беда у тебя такая, коль ты скалы с такой силищей сотрясаешь, того и гляди — рухнут?
-Что тебе за дело до чужих бед? — Отмахнулся было ветер от вопроса собеседника, да тот был не так прост, как подумалось Ветриле сначала.
-А дело жизни моей таково, — задрожал литой купол колокола, — что бы возвещать путь.
-Какой путь? — Не понял Ярый, — Кому? Куда?
-Да всё просто! — Поблёскивал от снежного индия бронзовый вещун, — Есть, например, у кого-нибудь сложный вопрос. Такой, на который не находится ответа, и вот тогда я указываю, где этот ответ искать.
-Правда что ли? — Обрадовался Ветрило Ярый и принялся рассказывать Колоколу всё, что так долго наполняло его ум и не давало покоя.
Внимательно выслушав поиски и вопросы ветра-старика, Колокол сказал:
-Знаю ответ на твой вопрос, но готов ли ты его вместить?
-Готов ли? — Вздыбился Ветрило, — Конечно готов! Сил больше нет носить в себе пустоту!
-Тогда освободи часовню от непроходимых снегов, — повелел Колокол Ветриле, — возьми верёвку и заставь мой язык говорить!
Послушался ветер слов Колокола и сделал всё так, как он ему велел. И, вдруг, по суровой северной земле понёсся колокольный звон — волнующий, зовущий, пробуждающий. Понёсся от земли к небесам.
-Вот для чего дана тебе твоя сила! — Звенел Колокол, отвечая Ветриле Ярому на его вопрос, — Взгляни!
Отовсюду к часовенке потянулись редкие людские фигуры — тёмные, замёрзшие.
-Ты гляди! — Подивился ветер, — И даже меня не боятся!
-Нет, Ветрило, не боятся! Просто у каждого из них есть вопрос, а ответ — там… — Звенел тяжёлый бронзовый Колокол, пронзая небесную высь.
С тех пор Ветрило Ярый служит при каменной той часовенке звонарём и не дичится, как в прежние дни, потому что нашёл ответ на главный вопрос своей жизни!
20.12.2013г., г.Н.-Ф., ЮНиС
