Митенька

Солнце выглядывало из-за облаков, ласково проводя лучами по лицам прохожих. Прохожие щурились и улыбались. Люди устали от долгой зимы, хотелось тепла и света, хотелось надежды. Уходили последние черные сугробы в пахнущую весной землю. Потихоньку вылезала зеленая травка на оттаявших клумбах. Весело орали птицы в ветках деревьев, уже набухавших почками. Скоро весна, совсем скоро. Её поезд уже прибыл на вокзал этого городка и долгожданная гостья прощается с проводником и выходит из вагона… « Романтик вы, батюшка»- подумал отец Михаил. Он стоял на аллее, перед храмом. Служба окончилась. Прихожане разошлись, да и много ли тех прихожан? Вот по Великим праздникам в церкви не протолкнуться. А сегодня даже не воскресенье. С десяток старушек, вон они сидят на лавочках и щебечут, что твои птицы. Пара молодых мам с чадами да небритый, явно с похмелья мужик. Вот и вся сегодняшняя паства. Священник медленно шел к старому «Форду». Надо ехать на встречу с бизнесменами ( прости Господи! Слово- то какое! Нет что б по русски : деловые люди). Нужны деньги. На отопление храма, на ремонт, на воскресную школу для детей. Как же болят ноги! Доктор глаголет – « Варикозная болезнь, надо срочно ложиться на операцию». Надо… Да кто ж служить в храме будет?! Второго священника, отца Александра, уже месяц как нет в храме. В тяжелом состоянии лежит в травматологии. Напали на него вечером, избили сильно. Начали было ножом на лбу звезду диавольскую резать, да прохожие отбили. Завелась в городке банда сатанистов. То кладбище осквернят, то кошку, на кресте распятую, к храму подкинут… Теперь вот на священников руку подняли.

о.Михаил поравнялся с сидящими прихожанками. Улыбнулся от души этим женщинам. С первых служб в холодной и неотреставрированной церкви они были рядом. Они и их мужья, дети работали не покладая рук, что бы развалины вновь стали Храмом. И вот храм стоит. Стоит на высоком пригорке приморского городка и подходящие к порту корабли видят золотые купола. Низкий поклон вам, русские женщины и храни вас Господь. Священник перекрестился, затем улыбнулся. По аллее степенно шел Котофей Ильич. В пристройках храма завелись мыши и кто-то из прихожан принёс кота, нареченного Котофеем Ильичом. Более хитрого животного священник не видел за всю свою жизнь. Когда рядом были люди кот бурно имитировал деятельность, носился по зданию, вынюхивал, устраивал засады… Когда люди уходили, кот бросал неблагодарное занятие и нажравшись сметаны уходил на соседнюю фабрику к местным кошкам. Возвращался и дрых, улыбаясь во сне довольной рыжей мордой. Жизнь у кота явно удалась. Гнать бы его взашей, да привыкли все к нему. Ласковый котище, песни поёт… Погладишь его и мысли тяжкие уходят. Пусть уж служит при храме. А мыши… Тоже Божьи создания. Пусть живут. Священник улыбнулся и, благословив женщин, сел в свою машину.

Женщины степенно судачили о мирских делах. Скоро уже надо волочить огороды, бить грядки. Рассада на подоконниках просится в землю. Не ударили б заморозки. Деревья надо брызгать химией от вредителей. Упустишь время и всё. Пропадет урожай. Что продавать на местном базаре? Где взять денег на грабительскую « коммуналку»?! Огороды и сады выручали хоть как-то. Зимой тяжко, отопление сжирает всю пенсию, на лекарства не остается. Да ладно Бога гневить унынием, пережили зиму уж. Слава Тебе Боже наш… Говорили о детях, внуках. Нелегко жить в маленьком провинциальном городе. Зарплаты никакие. А всем в Москву или Питер ехать – кто ж на земле останется? И так уже городские кладбища растут что на дрожжах. А детишек по улицам бегает всё меньше. Уходит Россия, уходит в землю русскую. Крестами православными над могилами последние поклоны этому миру передаёт. Кто ж на эту землю, щедро политую кровью, слезами и потом, придёт? Да вон они у ларьков гогочут. Лица смуглые, глаза недобрые. Вот и смена вам, русские. Замолчали женщины… Солнце и то спряталось за облако.

На аллее раздался звон цепей. « Митенька, Митенька идёт» — засуетились женщины. Доставали из пакетов нехитрую еду, надо покормить юродивого. Митенька, припадая на левую ногу, приблизился к женщинам. Подёрнутые плёнкой безумия глаза, босые грязные ноги, рваные штаны от спецовки, куртка с клочьями синтетического меха, обрывки цепей на шее. Уж месяц как он приблудился к приходу. Никто не знал – кто он, откуда. Однажды появился перед храмом и всё. Говорить он мог, только мычал. В храм не заходил, пытались завести – упирался и гневно мычал. Поселился в разрушенной сторожке, спал на полу. Ел то, что приносили прихожанки. Священник долго смотрел на юродивого, шепча молитву. Смахнув слезу, тихо сказал : « Пусть живёт при храме». И вот уже месяц Митенька жил у церкви. Кто назвал его Митенькой? Да Бог его знает. Юродивый откликался только на это имя. Мычал и мотал лохматой засаленной головой.

Митенька жадно ел принесённое. Руками хватал макароны и хлеб. Макароны застревали в клочковатой бороде. Женщины, утирая слёзы, крестились. Видно угодное Богу дело сделали, что приютили этого несчастного. Как он появился при храме, так спокойнее стало. Никто не пишет похабные слова на стене церкви, да и сатанистов меньше слышно. Говорят: один из них повесился, записку оставив: « Прости меня, Господи». Только Марина Ивановна( зять у неё в следственном отделе служит) говорила – не всё там чисто. Помогли этому выродку удавиться. Сильно помогли. Нежто мститель какой завёлся? Вздохнули женщины… Скоро, даст Бог, отец Александр поправится, всё батюшке Михаилу легче будет… Митенька доел, сытно рыгнул и довольно замычал. Рыжий кот, Котофей Ильич, прыгнул на руки юродивому. Уткнулся ему в лицо и негромко замурчал. Митенька осторожно гладил кота и из его глаз текли слёзы. « Видно дом у него был когда-то, и кот такой в нем жил. Вот помнит…» — прошептала подругам баба Таня. Она хотела погладить Митеньку по голове, но тот отстранил её руку, снял с колен кота, и прихрамывая пошел куда то за церковь. Женщины, горестно вздохнув, разошлись по домам.

День плавно перетекал в ночь. Угомонились птицы, солнце, сладко зевнув, скрылось за горизонт. Начинало темнеть. Митенька сидел на крыльце храма и перебирал грязными пальцами ржавые цепи. Раздался шум мотора. Стукнула дверь машины. К храму шел о.Михаил. Надо было еще раз проверить финансовые документы. Городские богатеи дали денег. Слава Тебе Господи! Священник размашисто перекрестился и в наступающей темноте пошел к хозяйственным пристройкам. Вдруг к его ногам упала мертвая черная кошка. Священник вздрогнул. Из темноты аллеи показались темные фигуры. Черные куртки, надвинутые на глаза капюшоны. Перевернутые распятия, пришитые к правому рукаву… Сатанисты. Пришло время пострадать за веру, как пострадал о. Александр. « Дай мне сил, Господи!» — взмолился священник и перекрестился. Фигуры загоготали.

— Молись своему распятому! А хошь – мы и тебя распнём? Что б веселее было. Есть только одна сила! И имя нам Легион! Вы жалкая плесень на теле земли, стонете: о Добре, Любви, Милосердии. Милосердие это контрольный выстрел в голову, любовь сегодня стоит триста баксов ночь, добро – слюнявое бессильное измышление. Есть только Сила и она за нами. Её тень восходит над этой землёй. Готовься, раб – сегодня ты предстанешь перед нашим Господином. Ну не сразу… Ночь длинная, мы хотим развлечься.

Вожак черной стаи потянул из рукава куртки нож. Он открыл рот и… Вдруг из него вылетела струя крови. Сатанист неловко опустился на колени и упал лицом в землю. Его подельники ошарашено вздрогнули. Ещё один из них, взвизгнув, заскреб пальцами по мелким камушкам аллеи. Третий выродок резко повернулся, последнее, что он увидел в жизни: было бородатой лицо, на котором сияли неземным блеском голубые глаза. Потом раздался звук, входящего в тело, куска отточенной стали и мир исчез. Последний зверёныш бросился бежать прочь, но в свете луны мелькнула голубоватая полоска стали и он свалился на землю с, торчащим между лопаток, ножом. Священник медленно поднял голову. Перед ним стоял и улыбался, глядя чистым незамутнённым взором, Митенька.

…Они сидели в сторожке и молчали. Надо вызвать полицаев, да успеется. На столе стояла початая бутылка водки, два стакана и тарелка с холодной жареной картошкой. Священник медленно, словно воду, допил водку из стакана и тихо спросил —

— Кто же ты, Митенька?

— Дмитрий Полозов, капитан Десантно – Штурмового Батальона. Две Чечни, Осетия… Куча медалек и орденов. Бывший офицер. Бывший муж и отец. Сейчас – юродивый… Воевал честно. Патронов расстреляно, крови пролито. Своей тоже. Вернулся с войны. Жена нашла другого, сын его папой звал. Из квартиры выписали. Накрыло меня. Там, семьсот вёрст отсюда, на север… На кладбище такого же маленького городка появились две могилы. Она и он. Сына забрала тёща. Меня в психушку. Бежал. Всё ж капитан ДШБ, а не интеллигент в очёчках. Бомжевал. «Герыч», « винт»… Слез с иглы. Священник один помог. Говорили мы о многом. Да вот в храм зайти не могу. Держит что-то. Не пускает меня туда. Кровь на руках моих… матери моего сына. Вот по городам мотаюсь, при церквях живу… Под юродивого кошу. Молюсь постоянно, только в храм зайти не могу…Горько мне, батюшка. Что делать мне, подскажи?

— Молись, услышит Бог тебя. Верю в это… Тот, что повесился – тоже твоя работа?

— Моя. Нет им места на земле, в аду их приют. Батюшка, ты звони полицаям – а я уйду. Нельзя мне в тюрягу или «дурку»… Озлоблюсь. А мне путь свой искать надо. Хочу в храм войти…

…Они сидели в полутемной сторожке и тихо говорили. Котофей Ильич вдумчиво переводил взгляд с одного собеседника на другого. Тихо шуршали мыши в углу, да не до них. Кот смотрел в людские лица, как будто читал там вечную книгу жизни. Почему –то коту хотелось плакать. Только не мог он. Кот тихо урчал, желая, что бы эта ночь не кончалась. Но в маленькие окна сторожки уже начинал пробиваться рассвет…

Шушары

27.03.2013г