На сегодняшний день у меня
было запланировано как минимум четыре неотложных дела, поэтому я встала
довольно рано. Тети Кати дома не было: «И куда это она в такую рань ушла?», —
удивилась я, решив самостоятельно похозяйничать на кухне. Поставив чайник, я
вышла на крыльцо и сев на ступеньку закурила. С утра вовсю кипела жизнь: были
слышны разговоры озабоченных огородными работами деревенских жителей и я,
повернув голову в сторону реки, увидела Катерину Ивановну, идущей с какой то
женщиной. В руках они несли небольшие
канистры, которые по всей вероятности были полными. Я, затушив сигарету,
встала, помахав рукой тете Кати. Они обе подошли к дому, и Катерина Ивановна представила
незнакомку: «Познакомься, это Антонина, соседка моя», — и она рукой показала на
дом напротив.
—
Доброе утро, а я Марина, — сказав я, с интересом
рассматривала женщину, явно городскую. Из
под расстегнутого ватника был виден дорогой джемпер, а фирменные джинсы были
заправлены в добротные кожаные сапоги, ручной работы.
—
Я сюда не так часто приезжаю, дел много, — видя мое
удивление, сказала она.
—
Антонина к тетке своей, Ольге Захаровне, приехала.
Мы вот с ней с утра на родник сходили, водички хорошей принесли. Сейчас чайку
поставим, – сказала, тетя Катя, открыв дверь, и приглашая всех к столу.
—
Я сейчас канистры отнесу и приду, а то тетя Оля
переживать будет, — и моя новая знакомая поспешила к дому напротив.
Странно, но машины у дома
не было. Да и дом был, какой то неухоженный: старые потрескавшиеся черные
бревна, облезлые наличники, обшарпанная дверь и отсутствие палисадника, который
был в каждом доме Торцево. Антонина была женщиной не бедной, а дом ее тетки
находился в ужасном состоянии.
—
Тетя Катя, что ж дом то у них какой мрачный, ни
палисадника, ни цветочка? Я вообще думала, что там ни кто не живет, — спросила
я, помогая Катерине Ивановне с сервировкой стола
—
Ой, Тоня сколько раз Ольге предлагала
отремонтировать его, да та ни в какую. Ольга все сама по дому делает – и крышу
починит, и дыры какие, сама залатает — независимая она, ни чьей помощи не
принимает. Ольга то, родилась в этом доме, всю жизнь здесь прожила, вот и
говорит всем: «мол, какой был при рождении, в таком и смерть встречу». Тоню она
у своей сестры двоюродной из Ермолово, забрала на воспитание. Ей тогда года два
было. У сестры восемь детей, Антонина, девятая, Ольга ее к себе и забрала, чтоб
сестре полегче было, Тоньку то она уже без мужа, царство ему небесное нагуляла.
—
Так просто, взяла и отдала, а документы,
попечительский совет? – удивилась я.
—
Ой, да какой там совет, свидетельство о рождении ей
отдала вместе с ребеночком, и все дела. Родная мать даже и не вспоминала о
Тоне, ни разу ее не навестила, да и Ольга, как Тоньку привезла сюда, больше в
Ермолово, и не ездила. Это было в конце пятидесятых, Ольге тогда семнадцать лет исполнилось.
—
Как же она ребенка оформила, она сама еще ребенком
была?
—
Так она и не оформляла ее на себя, просто взяла на
воспитание. Отец еще в начале войны погиб, в сорок втором. Мать на сносях была,
когда похоронку получила, в тот же день, она Ольгу и родила. Матери Ольга
лишилась, когда ей пятнадцать было — пневмония.
—
Молодая девчонка совсем, почему же замуж не вышла?
– спросила я.
—
Посчитала, что с ее внешностью, ни кто не возьмет.
Она некрасивая была, говорили, что родовая травма: один глаз меньше другого и
немного лицо перекошено. Да ты когда ее увидишь, сама поймешь. Ольга хорошей
матерью была: Тоньку вырастила да выучила. Антонина в город лет пятнадцать назад уехала, еще в середине девяностых. Она
ведь медицинское училище закончила, а после сюда в Торцево вернулась и
работала, медсестрой, в Зуевской больнице. Даже замуж собиралась, да только
чего-то у них там вышло, и она после этого в город уехала. Но тетку не
забывает, часто приезжает к ней.
В дверь постучали, и
Катерина Ивановна, крикнув: «Заходи, открыто!»,
поставила на стол чугунок с лапшенником. В комнату вошла Антонина с
небольшой корзинкой в руках и, повесив ватник на гвоздь, присела за стол. Мои
джинсы уже трещали по швам, но отказаться от стряпни тети Кати было просто
невозможно и я, подвинув тарелку к себе, решила, что после отпуска сяду на
строжайшую диету.
—
Тетя Оля вам передать велела, — и она вручила
корзинку Катерине Ивановне.
—
Ой, спасибо. Ты кушай, не стесняйся, — и тетя Катя
вышла с гостинцем из комнаты.
—
Марина, а вы к нам надолго приехали? –
поинтересовалась Антонина
—
Наверно на все лето. У меня сейчас отпуск, но после
буду приезжать на выходные, я в усадьбе работаю, — и я рассказала Тоне о моем
неожиданном заработке, и о планах Ларисы Михайловны, организовать в усадьбе
загородный клуб.
—
Я думаю, что клуб с приведением в придачу, будет
пользоваться огромным успехом, — достаточно серьезно заметила Антонина
—
Вы так думаете, — удивилась я
—
Конечно! Я полагаю, что ваша хозяйка довольно
быстро отобьет деньги, вложенные в эти развалины. Люди сейчас избалованны
заграничными курортами, дом отдыхов и
всевозможных частных пансионатов пруд пруди, а здесь экзотика – настоящее
приведение.
—
Вот уж ни когда не думала, что приведение может
быть положительным дополнением к хорошему отдыху. А вы это сами-то его видели,
— скептически спросила я.
—
Конечно, мы когда маленькими были, в усадьбу ночью
лазали, клад искали. Так вот тогда то я Глафиру и увидела — слышу, плачет кто то, тихо так, я на звук
обернулась, смотрю, а вдалеке платье белое среди деревьев мелькает. Я
закричала, да и бросилась наутек, а за мной ребята побежали, они тоже ее
видели. Так что, привидение то у нас здесь самое, что не наесть настоящее.
—
А, чего это вы Глафиру вспомнили? – спросила тетя
Катя, войдя в комнату.
—
Да мы так, разговор зашел, — ответила Тоня.
—
А, вы простите, кем работаете? – обратилась я к
Антонине, которая в свои пятьдесят пять, выглядела превосходно.
—
Я не работаю, меня муж обеспечивает.
—
Батюшки, ты кода замуж-то вышла? – удивилась
Катерина Ивановна
—
Ну, мы с ним не расписаны, так что свадьбы не было.
А живем уже лет пять как, — ответила она.
—
Ну, главное, чтоб тебе хорошо было, а там может, и
свадьбу сыграете. А что ж ты его с собой не привезла? – любопытствовала тетя
Катя.
—
Он человек занятой, у него бизнес. Некогда ему со
мной ездить.
—
Это верно, работа отнимает все свободное время, — с
сожалением сказала я, тщательно пережевывая бутерброд с колбасой.
—
Ну, спасибо за угощение, мне идти пора, тете Оле
помочь по хозяйству надо, а то я ведь завтра в город уже собираюсь, дел полно.
—
А может, вы меня в город захватите, вы ведь на
машине? — спросила я
—
Нет, я на электричке приехала, у меня машина в
ремонте. Но вместе веселее будет, давайте завтра часов в девять и пойдем, —
оживилась она.
—
Тогда я Толику позвоню, он нас до станции и
подбросит.
Договорившись о совместной
поездке, я пошла в свою комнату и решила заняться отчетом, который должна завтра
предоставить Ларисе Михайловне. Эта работа заняла у меня пару часов, после чего
мне нужно было посетить усадьбу и я, позвонив Толяну, стала переодеваться.
Стены в холле первого этажа
были вишневыми, и переливались в ярких
солнечных лучах, которое пробивалось через большое новенькое окно. На полу была
частично выложена, черная глянцевая плитка, которая придавала этому помещению,
какой то зловещий вид. Я услышала, нецензурную брань, доносящуюся со второго
этажа. Через минуту на лестнице появился Шурик, а за ним шел Антоныч, матерясь
на чем свет соит.
—
Привет, ревизор!
—
Что случилась? – спросила я прораба.
—
Васька, пьянь, куда-то делся. Работу не закончил,
паразит.
—
Напился, поди, вот и все дела, — сказал Шурик.
—
Да на что ему напиваться, денег то у него нет, а в
Зуевки ему ни кто не даст, с женой его ни кто связываться не будет. Где я
теперь плиточника искать буду?
—
Да, Васька, хоть и запойный мужик, но плиточник он
хороший — руки у него золотые.
—
Как минимум неделю теперь ждать придется, если
конечно его сегодня найдем, — с сожалением сказал Антоныч.
—
Значит, в сроки мы уже не укладываемся? – спросила
я
—
Ну не знаю, если только Быкова на замену позвать,
если конечно он сейчас свободный, а то у него всегда какие-то заказы, правда,
все по мелочи, — предположил Антоныч
—
Ну, так позвоните ему, да узнайте, может и правда
заменит, — сказала я.
—
Да я телефона его не знаю, ехать нужно, — и
Антоныч, ругаясь себе под нос, пошел к своей машине.
—
Представляешь, я утром в усадьбу пришел, а там вот,
сама видишь, плитка не доложена. А ведь, Васька до ночи там работал, хотел
закончить побыстрее. Он мужик то хороший, работящий, у него, когда он трезвый,
в руках прям, все горит, на совесть делает и быстро, – сказал Шурик.
—
Так он что, ночью работал? – удивилась я
—
Так он всегда так, ни когда ни чего недоделанным не
оставляет, и вот ванную, с туалетом, то же как стахановец, быстро сделал. Тоже
ночью работал.
—
По нему не скажешь, с виду хилый он какой-то, —
удивилась я
—
Хилый, только внешне, но выносливый. С такой бабой
жить, это какую ж выдержку иметь нужно! Она его совсем заела, как он ее терпит,
ума не приложу.
—
А куда же он мог уйти? Вы вообще его искали?
—
А то! Всю округу перешерстили, все кусты облазили,
как в воду канул, нет нигде. Дома тоже не появлялся, Антоныч, мегере его
звонил, она знать не знает где его носит.
—
В принципе, этого и следовало ожидать, не выдержал
мужик, сорвался. Она ему даже сигарет не купила.
—
Че случилось, то? – недоуменно спросил Толян, войдя
в холл.
—
Здорово, Толян, ты где был то? – спросил Шурик
—
Гулял, смотрю Антоныч, какой то бешенный к машине
пошел, даже меня не заметил. Сел в свой джип, и умчался.
—
Да у нас Васька Петров в запой ударился, вот он и
метнулся за заменой, — ответил Шурик.
—
Бедолага, теперь недели две работничка не увидите,
— посочувствовал Толян
—
Ладно, пошли домой, Федор Иванович, наверно уже
ждет, — обратилась я к Толяну и мы, попрощавшись с Шуриком вернулись в деревню.
Нас и вправду ждал Кощей,
недовольно заметя, что «мы, где то шляемся, вместо того, что бы дождаться
его». Катерина Ивановна, не одобряла
нашего желания устроить допрос Петровне, но Кощей, пообещал, что будет с ней
весьма любезен, и обойдется без пыток.
Дом Петровны находился в
самом начале деревни. Покрашенный новенькой голубой краской он так и сверкал на
солнышке, в палисаднике цвели разноцветные тюльпаны, а на калитке висела
табличка: «Осторожно, злая собака».
—
Во, во, точно собака злая, — сказал Кощей, и
крикнул хозяйку.
Маленький черный пес,
залился лаем, и подбежал к калитке.
—
Че, надо? – спросила она, выйдя на крыльцо, и
отогнав собаку.
—
Поговорить, надо, – сказал Кощей
—
Спрашивай, коль пришел.
—
Может, в дом пустишь?
—
Чего это ради? Говори здесь.
—
Скажите, пожалуйста, вы знаете дорогу через болота
на остров, — вежливо спросила я, видя как у Федора Ивановича, от злости свело
скулы.
—
А тебе зачем? – искренне удивилась она.
—
Понимаете, мне необходимо туда попасть.
—
Так ведь там нет никого, повитуха умерла уж давно.
Да и дороги я уже и не помню. Если у тебя хворь какая, так ты к Константиновне
сходи, она вылечит.
—
Ты, Петровна, скажи, почто туда сейчас ходишь? –
перебил меня Кощей
—
Ты в своем уме то, чего мне там сейчас делать, то!?
Клюкву по осени собирают, а сейчас там кроме лягушек да змей и нет ни
чего. Не было меня там, – утвердительно
заявила она.
—
Ну а если вы туда за клюквой ходите, значит
все-таки, знаете дорогу? – не унималась я
—
Вот осенью, когда пойду, могу тебя с собой взять,
еже ли не боишься.
—
А вы можете сейчас меня туда отвести?
—
Нет, сейчас нельзя, воды много, утопнуть можно, да
и на что тебе туда, понять не могу. Или ты ни как думаешь, что клад Глафирин
там зарыт!? – рассмеявшись, сказала Петровна
—
Не знаю, может и есть, проверить хочу, — специально
соврала я
—
А, я то думала, что ты усадьбу отстраиваешь, а ты
клады ищешь, — она, покачав головой,
укоризненно посмотрела на меня
—
Значит, говоришь не ходила ты на днях на болото? –
переспросил Кощей
—
Нет, не ходила.
—
А вот тебя в плаще с лопатой в руке видели, что на
это скажешь?
—
Врут, не было меня на болоте, тем более с лопатой.
Ладно, у меня дел полно, идите вы от сель. А ты, Федор, прежде чем обвинять
кого либо, головой лучше думай, — и она, уходя, захлопнула за собой дверь.
—
Ну, вот. Что и следовало ожидать, — сказал Толян.
—
Лучше бы я без вас пошла, вы Федор Иванович, только
все испортили своим неприязненным отношением к Петровне.
—
А, чего я ей сказал то, обидного? – пожав плечами,
спросил Кощей.
—
Ладно, пошли от сюда, тетя Катя уже наверняка обед
приготовила, — и Толян, взяв меня за руку оттащил от забора Петровны.
Меня не оставляла мысль,
сходить к ней еще раз и поговорить без свидетелей. Мне показалось, что она
явно, что то скрывает, и наверняка это ее видели у озера, так как она была
очень крупной и мужеподобной женщиной, и
если на нее одеть плащ-палатку, то и впрямь можно было спутать с мужиком. От
моих мыслей меня отвлек звонок моего сотового телефона.
—
Привет, старуха! – прозвучал до боли знакомый голос
Терехова.
—
Какие новости?
—
Помнишь, ты мне про утопленника говорила, так вот,
личность довольно известная, бывший
спортсмен, участник олимпийских игр по классической борьбе, Артем Завьялов,
пятьдесят восьмого года рождения. А в
середине девяностых он входил в одну криминальную группировку, которая
занималась вымогательством, разбойными нападениями и наркотиками. Пятнадцать
лет своей жизни он провел в местах не столь отдаленных, освободился год назад.
И еще у Завьялова жена была, она пропала, в то же время, как и ее супруг. И не
поверишь, это та самая Маша-потеряша, ее коллеги по работе опознали, она
учительницей в школе работала.
—
Вот это да, я так и думала, я ведь даже ей сказала
об этом!
—
О чем?
—
Да, то, что она могла быть учительницей. Странно,
почему же ее не искали? А этого, уголовника, почему сразу не опознали,
отпечатки пальцев то должны быть в базе?
—
Там вообще чехарда полная, Завьялов в областном
морге пролежал с месяц, пока то, да се, в общем, обыкновенная халатность
экспертов. Когда личность установили, к
нему домой поехали, с женой хотели пообщаться, почему та заявление не написала,
только дома ее не было, тогда на работу пошли, в школу, где она работала. Там
сказали, что она уволилась, и уехала на Украину к родственникам. А уж когда ее
в Зуевке, со следами удушения нашли, тогда и уголовное дело завели, ну а там и
опознали в Маше-потеряше, Веронику Леонидовну Завьялову. У Завьялова еще любовница молодая была, но от
нее толку ни какого, говорит, что расстались давно.
—
Все равно не понимаю, человек два месяца находился
в больнице, с пробитой головой, неужели сразу не могли связать эти два случая?
—
Так ведь трупа не было изначально, вот и не
занимался ни кто этим делом, приехали, поговорили, да и уехали.
—
Охренеть, значит если ты не покойник, заниматься
тобой ни кто не будет! – возмутилась я
—
Да про нее просто забыли, она ни чего не требовала,
жалоб не писала, — оправдывал своих бывших коллег Терехов
—
Правильно, что я заявление не писала, по факту
нападения на меня, все равно бы ни кто заниматься этим делом не стал.
—
А вот это ты зря, надо было написать.
—
Конечно! Замучили бы допросами, делать мне больше
не чего.
—
Ладно, не злись. Сейчас все эти дела в одно
объединили, так, что наверняка и к тебе вопросы будут.
—
Вряд ли я чем-то могу помочь, я ведь не видела ни
кого.
—
Но зато ты разговаривала с Завьяловой, и возможно,
вас подслушивали, ведь ты ей как раз говорила, о своих предположениях на счет
учительницы.
—
Лично я ни кого не видела. Я уже по минутам все
события этого дня разложила – ничего! А у тебя есть фоторобот той женщины,
которая приходила к адвокату? – спросила я
—
Совсем забыл, надо к Юрке ехать, он мне обещал,
предоставить сей портрет.
—
Я так понимаю, о ее личности ни чего неизвестно.
—
Ищут…
—
Я завтра в город собираюсь, к тебе заеду.
—
Ты позвони, сначала, а то мне в два часа в суде
надо быть.
—
Хорошо, позвоню.
Вечером я достала свой
чемодан из под кушетки, решив отвезти все ненужное домой, и более тщательно
отнестись к подбору вещей в деревню. Хотя перебрав в уме весь свой гардероб, и
не обнаружив там, ни чего подходящего для сельской местности, я расстроилась,
но ненадолго, потому что мне в голову пришла идея посетить вещевой рынок и
одеться подобающе. Потом я позвонила Ларисе Михайловне и договорилась о
встречи, после чего набрала номер Кощея, поделившись информацией полученной от
Лехи. Я так же поинтересовалась у Антоныча, по поводу замены пьющего плиточника
и, получив положительный ответ, обрадовалась, что вверенный мне объект не
выбивается из графика. За сегодняшний день все мои неотложные и запланированные
дела были сделаны, и я со спокойной душой легла спать, так ка утром мы с
Антониной должны поехать в город. Я подумала, что вдвоем в дороге будет веселей
и на этой позитивной ноте уснула.
Утром меня разбудил
настойчивый стук в дверь. В полусонном состоянии я посмотрела на время, было
половина пятого. Накинув халат, я открыла.
—
Ваську нашли, — сказал Антоныч, позади которого
стоял заспанный Толян.
—
Ну и че!? Пусть трезвеет, а потом работать продолжит,
вы ведь сказали, что замену ему нашли.
—
Он уже не протрезвеет. Паленкой траванулся. Его в
лесу нашли.
—
О господи, где же он ее взял?
—
Не знаю, мегера его грозится найти отравителя, вся
Зуевка на ушах стоит. Она сейчас по всем шинкам бегает, да погромы устраивает,
совсем с катушек съехала. Ты не обессудь, что я тебя в такую рань поднял,
просто ты должна быть в курсе, ты ж у нас тут за главного.
—
Ясно. Кощей уже там?
—
Там, где ж ему еще быть.
—
А кто же его нашел, как то рановато для прогулок, —
удивилась я
—
Да ребята Зуевские в лесу шашлыки жарили, да вино
пили, почитай всю ночь, только под утро расходиться стали, вот и наткнулись.
Они поначалу думали, что он пьяный, около него бутылка водки валялась, потом
поняли, когда разбудить хотели. Они его трясти стали, а он уже холодный.
—
Ну и места у вас, сплошные трупы! Быстрее бы
достроить эти «графские развалины» и уехать подальше от сюда, – разозлилась я
—
Как строить начали, так все и началось, — сказала
тетя Катя, выталкивая мужиков из моей комнаты: «Ну, че стоите как истуканы,
девчонке одеться надо! А ты Марина, одевайся, я тебя сейчас покормлю, да и
уезжай от сюда, всех денег не заработать. Строить начали, Глафирин дух
потревожили, вот и губит она людей».
—
Тетя Кать, Глафира то тут при чем? Пить нужно
меньше. Не захотел бы напиться, жив бы остался. Кроме него самого ни кто в этом
не виноват, — сказала я, окончательно проснувшись.
—
Ой, не скажи, в усадьбе ни кто долго не жил, там
всегда, что то нехорошее случалось.
—
Ничего, вот отремонтируем ее, батюшку пригласим,
все хорошо будет, — оптимистически сказала я, напяливая на себя джинсы.
—
Ой, не знаю!
Спать после таких новостей
совсем не хотелось, ужасно жалко было этого Василия, у которого в жизни была
только одна отрада – водка. Возможно, он искал в ней спасение от своей
сварливой жены или от никчемности своей нелегкой жизни, но в любом случае исход
оказался плачевным. Рассуждая о жизни Василия Петрова, я вспомнила о том, что
хотела поговорить наедине с Петровной и решила, навестить ее с утра по раньше,
перед самым отъездом. Тетя катя, охая, и причитая, кашеварила на кухне, а я
вышла на улицу, где зевая и потягиваясь, меня ждал Толян. Мы еще с полчаса
обсуждали произошедшее, выкурив по паре сигарет, и жалея несчастного, после
чего договорились встретиться в девять, для того что бы поехать на станцию.
Ровно в восемь я вышла из
дома и направилась в начало деревни, пообщаться с Петровной. Подойдя ближе, у
самого дома, я увидела серебристую иномарку, припаркованную к цветущему
палисаднику. В груди, что то екнуло, и я остановилась, разглядывая машину.
Приглядевшись, и определивши марку, я с облегчением вздохнула, это был «фиат браво»,
цвета серебристый металлик. Не решаясь, зайти в калитку, из-за злой собаки, я
крикнула хозяйку, но мне ни кто не ответил. С грозным рыком ко мне выбежал
хозяйский пес, и звонко залаяв, бросился на забор. Я отошла в сторону и стала
спокойно ждать Петровну, не обращая внимания на разъяренную собаку, которая по
идее должна поднять на ноги не только хозяйку, но и всех близ находящихся
соседей. Что в принципе и произошло, из соседнего дома вышла какая то бабка, и
бурча себе что то под нос, опираясь на клюшку подковыляла ко мне: «Не откроит
она, не до тебя ей. У нее племянница приехала», — и она клюшкой тыкнула в
сторону машины. Сожалея, что разговора так и не получилась, я вернулась к себе, и посмотрев на часы, выкатила свой
чемодан на крыльцо, у которого уже стоял уазик Толяна. Из дома напротив ни кто
не выходил и я, решив поторопить Антонину, пошла за ней сама. Постучав в дверь,
ко мне вышла пожилая женщина, довольно крепкого телосложения с уродливым
перекошенным лицом: «Тебе чего?», — спросила она
—
Извините, вы наверно Ольга Захаровна. Мы вчера с
Антониной договорились в город вместе ехать. Она уже собралась? – спросила я
—
Так Тоня еще вчера вечером уехала, — ответила она
—
Как вечером? – удивилась я
—
Ей позвонили, она собралась да и пошла на станцию.
Без нее езжайте, — сказала Ольга Захаровна, захлопнув дверь перед моим носом.
—
Сев в машину, я прибывала в состоянии полной
неудовлетворенности. Я привыкла, ставить перед собой цели и обязательно их
добиваться, но день явно не задался с самого начала, потому что машина Толяна
заглохла на хлипком мостике, через Сявку.
—
Приехали, — сказал Толян и, ругаясь, вылез из
машины.
—
Только этого мне не хватало! С самого утра одни
неприятности.
—
Сейчас поедем, не переживай, — и он закрыв капот,
сел на место и завел машину: «На мосту часто машина глохнет, аномальная зона»
—
Да у вас тут везде аномальная зона. Люди мрут как
мухи, — заметила я
—
А ведь, права тетя Катя, как начали строительство в
усадьбе, так все и началось.
—
Ты еще скажи, что не упокоенная душа Глафиры, все
это светопреставление устроила: мужика утопила, тетку задушила, адвоката
грохнула, меня в яму бросила, а до кучи и Ваську отравила.
—
А может, она вселилась в кого ни будь, вот чужими
руками и расправляется.
—
Ну да, конечно. Остается только определить в кого.
Может в Петровну? Она тетка нелюдимая, ее ни кто не любит, она тоже людей не
выносит. А че, самая подходящая кандидатура, — сказала я и засмеялась
—
Может и в Петровну, не знаю.
—
Ой, совсем забыла тебе сказать, я сегодня с утра к
Петровне решила сходить, так вот, у ее дома стоял фиат, цвета серебристый
металлик. Мне соседка сказала, что к ней племянница в гости приехала.
—
Ну и че?
—
Да не че, серебристую машину видели у больницы, в
ту самую ночь, когда Машу задушили.
—
Так ведь там вроде тойота была.
—
Пацаны к машине не подходили, они ее видели издалека,
возможно, марку могли перепутать, — предположила я
—
У нас мальчишки в машинах лучше гаишников
разбираются, так что это вряд ли.
—
Ну не знаю, проверить нужно.
Придя домой, я первым делом
разобрала свой чемодан, аккуратно повесив привезенные обратно костюмы и
платья. За тем я направилась на вещевой
рынок, за более подходящей одеждой. Купив спортивный костюм, легкие тапки со
шнуровкой и несколько футболок,
китайского производства, по невероятно низкой цене и, посчитав остаток денег,
мной было принято решение перекусить в каком ни будь кафе. Не найдя поблизости
приличного заведения, я поехала домой, по дороге зайдя в продуктовый магазин, и
закупив продуктов, пошла к себе. Немного
перекусив, я стала примерять свои обновки, придя к выводу, что в таком виде я
вполне соответствую сельской местности, и ни чем теперь выделяюсь среди местных жителей. Приняв ванну
и приведя себя в порядок, я поехала на встречу к Ларисе Михайловне. Кафе
располагалось рядом с салоном красоты, в котором она делала прическу, и я минут
двадцать прождала ее в гордом одиночестве, выпив три чашки кофе. Обсудив все
дела и представив полный отчет о проделанной работе, Лариса Михайловна вручила
мне конверт, сказав, что это премия за мою хорошую работу. Осмотрев его
содержимое, я присвистнула, так как там находилась моя месячная зарплата: «Хороший у меня отпуск получается. Живу на
свежем воздухе, на полном обеспечении Катерины Ивановны, работа не бей
лежачего, и деньги не плохие», — улыбнувшись, я распрощалась с Ларисой
Михайловной и позвонила Терехову, но он был не доступен, и я вернулась в свою
квартиру. Включив телевизор, я прилегла на свой любимый диван и заснула под
монотонный голос ведущего какой то передачи про животных. Меня разбудил
телефонный звонок моего мобильника. Терехов освободился и с нетерпением ждал
меня у себя.
Леха разговаривал с кем то
по телефону, и мне минут пять пришлось ждать когда он закончит свои дела. Я
рассматривала многочисленные грамоты и дипломы, украшающие бледно голубые стены
презентабельного кабинета.
—
Ну, какие новости? – положив трубку, спросил он
меня.
—
Во первых, сегодня утром нашли плиточника, он
водкой отравился. Во вторых, у дома Петровны я видела фиат серебристого цвета,
это машина ее племянницы. В третьих, у меня есть предположение по поводу
тойоты, которую могли спутать с фиатом.
—
Так, давай с самого начала. Кто такой плиточник?
—
Да это Васька Петров, он в усадьбе плитку кладет, а
на днях пропал, он мужик запойный, поэтому ему Антоныч, прораб наш, замену
нашел. На следующее утро его в лесу нашли, а рядом бутылка водки валялась.
—
Ясно, пить надо меньше. Теперь, кто такая Петровна?
—
Петровна в деревне живет, тетка она здоровенная и нелюдимая.
У нее есть племянница, которая проживает в городе, так вот, сегодня она к ней
приехала на серебристом фиате.
—
Ну и что? – удивился Терехов
—
А то, что в лесу у Озера видели здоровенного мужика
в плащ-палатке, с лопатой в руке, идущего к болотам. А в деревни все мужики
местные мелкие, в отличие от женского населения.
—
В общем, так давай ка изложи мне все по порядку, а
то я не черта не понимаю.
И я рассказала о Петровне,
которую в деревни не любили, о бабке-повитухе, живущей на острове, о призраки Глафиры, о местной знахарке, Софье
Константиновне, о Кощее, о своих подозрениях на все это, в общем, обо всем что
видела и слышала со всеми мельчайшими подробностями. Терехов меня внимательно
выслушал, после чего поставив перед собой пепельницу, закурил: «Дурдом! Так
местные жители все на призрак валят?», — спросив, он затянулся
—
Ну, да. Говорят, как строительство начали, так все
и началось, — подтвердила я
—
Знаешь я, пожалуй, с тобой поеду, у меня как раз,
два дня свободных есть.
—
Куда? – удивилась я
—
В глушь, в деревню. Сам хочу с вашим участковым
переговорить, да и не нравится мне, что все вокруг твоей усадьбы крутится.
—
А жить то ты где эти два дня собрался? У меня
«каморка папы Карло» вдвоем мы точно не уберемся.
—
Комнату сниму, — подумав, сказал Леха
—
Ну, не знаю, а может, ты в усадьбе поживешь?
—
Да, что то не особо хочется.
—
А чего, может удаться, с самой Глафирой пообщаться,
она тебе все и расскажет, из первых уст, так сказать, — рассмеялась я
—
Ни чего смешного. Возможно, убийца, находится по
близости, — серьезно сказал Терхов.
