В апреле

В апреле

(вместо пролога)

— Ты можешь убить меня прямо сейчас, — Рю  ослепительно улыбнулся, поднимая бокал в торжественном жесте, — но только если сейчас. Потом я пойду на встречу с племяшкой, будет уже совсем не до тебя, уж не обессудь.

— Не переживай. Время не бежит от меня, — в ответ обезоруживающе улыбнулся Элс, приподнимая свой стакан.

1. Преступник Элс на службе Нового Правительства рассуждает о судьбе и свадьбе в дозволенный ему выходной.

Апрель имел огромное значение в голове и жизни Элса. Он родился в апреле, он совершил лучшее свое ограбление в апреле, он сбежал из приюта в апреле, он вступил в  банду и возглавил ее в апреле, он сел в Башню Веселых Троллей, особую тюрьму для магов-преступников, в апреле.… И конечно, Элс был вправе ожидать и от текущего апреля каких-то существенных изменений в своей жизни, ибо этот апрель явственно отличался от всех прочих апрелей.

Сейчас, состоя на службе у Нового Правительства, Элс жил лучше, чем когда бы то ни было раньше: у него был свой дом, за которым всегда ухаживали честные и трудолюбивые слуги, у него был свой отряд сильных бойцов-магов, каждый из которых готов был отдать жизнь по одному лишь его приказу, так же Элс был обладателем редчайших в нынешнее время открыток столетней давности… однако, именно сейчас, разлагаясь в  относительной роскоши, преподнесенной хитрецами из Начальства, Элс ощущал себя более чем бесполезным и никчемным, какими бы несвойственными его характеру ни были эти слова. Проживая в такой благодати, Элс был лишен самого смысла своего существования – он был лишен возможности жить в других людях. Приходящие слуги были простыми, подавленными людьми, забывшими настоящие бури в своих сердцах настолько давно, что следы былых переживаний давно истерлись в их благонравных душах.

Элс не был простым магом, он не был и простым преступником.

Элс был тем, кто ощущает. Сенсор.

Сильнейший сенсор огромнейшего государства, способный на любом расстоянии найти нужного человека по окружающему его полю. По ауре, с позволения сказать, по отпечатку души. Чуткое восприятие Элса позволяло ему видеть и слышать переживания и чувства людей и животных, так словно они были осязаемы… И здесь, в ухоженной глуши, господин Элс чувствовал себя умалишенным даже более, чем казался таковым окружающим людям.

— Я чист, аки агнец! Проверьте меня и вы убедитесь в чистоте и непорочности моего бытия! Пару лет назад я пробовал написать свой собственный патерик, но мне не хватило совести описывать все те Подлинно Великие Вещи, которые я сотворил в своей жизни…Я помилован богами — во мне нет ни капли гордыни! НЕ смотри на меня так! – Элс сорвался со своего стула. Разом свалив со стола все накопившиеся стаканы и книги, выстроенные наподобие большого дома, он бросился к противоположной стене и залился счастливым смехом, вжавшись лицом в расшитую подушку, схваченную им с дивана, — Перестань! Мне начинает казаться, что ты мне не веришь, а ведь я не врун! Отнюдь! Бог мой, я почти в экстазе сейчас, я так взволнован, так взволнован! Ооооооо… меня бьет сладкая дрожь, я в агонии страсти… страсти безгреховной — я желаю Жизнь! Да, это практически похоть, веришь ли?! Безумие струится по моим венам, поднимает каждый волосок на моем теле и с бешеной силой колотит клокочущим сердчишком о ребра и грудину!

Кале, собиравшая рассыпанные по полу бумаги и письма, оторвалась от своего занятия, чтобы посмотреть на очередную метаморфозу Элса.

— Есть ли у человека судьба? – неожиданно серьезно спросил Элс, и опустился на диван. Голос его звучал теперь почти печально, что звучало несколько жутко в сравнении с его недавним приступом радости. – Я столько раз полагал, что судьбы нет, что теперь этот вопрос кажется мне смехотворным и бессмысленным, но тем комичнее то, что я готов всем сердцем и душой верить в это чарующее благодетельное слово. О. Моя судьба…будет ли мне позволено когда-нибудь узнать, какой была моя судьба, было ли в моей жизни счастье…жил ли я?!

— Разве можно найти доказательство собственной жизни? – спросила Кале, закусив губу.

— О, отличный вопрос, о мой ученик! – Элс стукнул кулаком себя в грудь, возведя полные слез глаза к небу. Стукнул, впрочем, больше для виду. – Я полагаю, что нельзя! Ты даже не можешь доказать своего существования в данном месте в данный момент времени! Я вижу в твоем лице непонимание, —  сощурился Элс, подаваясь ближе к помощнице, так, что исходящие от ее тела волны заинтересованности накрыли и его. Впитав ее чувства, сам он в какой-то момент забыл, что сам же ее и заинтриговал, и стал молча с горящими глазами ждать продолжения монолога.

Время тянулось довольно медленно, так что постепенно Кале вернулась к своему занятию,  а Элс развалился на диване, надув губы.

— Когда я была маленькой, — вдруг заговорила Кале спустя час, расставив все книги по полкам в правильном порядке и заварив чай, — я часто слушала сказки моей бабушки. Сейчас уже совсем не помню, о чем были те сказки, но помню, что бабушка всегда говорила в конце, что каждый получил то, чего заслужил.

— Это были злые сказки, — хмыкнул  Элс, накручивая светлую прядь своих волос на палец, — в них всегда кто-то виноват.

— Я помню, что бабушка,  — Кале улыбнулась, наливая пахучий чай в чашку Элса, — говорила так же, что это правильные сказки, потому что они учат всегда думать о последствиях своих поступков. Когда я уже выросла, она однажды сказала, что счастье очень жестоко – оно предназначено немногим. Все те обездоленные принцы, принцессы, заточенные в башнях, — всем им изначально было предназначено счастливое будущее, каких бы злодеев они ни встречали на своем пути. То ли дело те герои, которые пытались забрать их счастье себе… они были наказаны за свое смелое желание быть хоть немного счастливыми, потому что в их судьбе этого не было. Ты говорил о судьбе сегодня. Я в нее верю.

Элс  макнул круглым печеньем в горячий чай и шмыгнул носом.

— Оно верно. Если у кого-то судьба – во что бы то ни стало стать счастливым, то обязательно есть и тот, чья судьба – в любом случае быть глубоко несчастным. По сути, если тебе предрешено умереть на троне, то ты умрешь на нем, даже если всю жизнь прожил в глухой деревне.

Кале отпила немного чая и, подумав, опустила в кружку еще ложку со сладким песком. В ее сердце разлилось приятное чувство печали  и тоски по покинутой родине и старушке-бабушке, учившей ее когда-то жить. Те же чувства охватили и расслабленного Элса, никогда в жизни не видевшего ни своей бабушки, ни даже матери.

— Ты тоже веришь? – спросила Кале, глядя на приунывшего Элса, вперившего взгляд в круговерть чаинок на дне своей кружки.

— Я ни во что не верю, но знаю, что людей, говорящих то же, что и я, я назову нытиками и дураками, возложившими свою вину на мифическую тетку с чашей весов.

— Тетка с чашей – это правосудие.

— А разница? Разве ты считаешь судьбу несправедливой? Я считаю, ее высшей справедливостью в этой жизни.- Элс усмехнулся, — был в моей далекой юности у меня один товарищ. Его звали Бернадотт. Вернее так звали его отца, но иного имени он не называл. Так что сделаем вид, что так оно и было. И этот самый Бернадотт был некогда дружен с девчонкой, характер которой порой вводил его в бешенство, а меня в восторг. При всей взаимности ее любви к нему, он сумел убедить ее в полном своем безразличии, из-за чего она покинула нас и скрылась в неведомых далях.

Прошло несколько лет и несколько впечатляющих воображение женщин, и вот мы с Бернадоттом были взяты Правительством за преступные свои злодеяния, — Элс расплылся в улыбке, — а потом, спустя еще пару лет, он был освобожден из тюрьмы и клятвенно обещал писать мне. Он сдержал свое обещание. Каждый месяц я стабильно получал от него письма: он решил однажды вернуться на нашу историческую родину, а там встретил вдовствующую даму, местную  графиню, в которой к ужасу своему узнал ту самую нашу подругу, имевшую к нему сердечное расположение. Веришь ли, ученик, спустя неделю после этого дикого письмеца, я получил длиннющий текст от него, в котором он сообщал о счастливой своей женитьбе на этой ведьме, характер которой, как я понял, ничуть не изменился. И вот я думаю, судьба ли все это, или один хитрый преступник нашел теплое местечко для себя?

Кале моргнула, потом чуть слышно засмеялась, встретив ответную улыбку довольного Элса, в зеленых глазах которого плескались смешинки.

— Значит, им суждено было жениться.

— Значит ли это, что им суждено всю оставшуюся жизнь прожить вместе?

— Не знаю, а это важно?

— Отнюдь. Но эта история всегда заставляет меня задуматься, кто из забытых в моем прошлом людей является ключевой фигурой в моей истории?

Кале пожала плечами и обхватила чашку руками, согревая ледяные пальцы о горячий чай. Элс откинулся на спинку кресла и уставился в потолок,  путешествуя глазами по теням, пляшущем на перевернутом полу. Мысли его, однако, и чутье следили в это мгновение за поднимающимся по лестнице посланником  Начальства. И, судя по напряженности последнего, Элс понял, что его выходной через пару мгновений накроется медным тазом.

Улыбка цвела на губах Элса, когда он наблюдал за темноволосым пареньком, сидящим в таверне у самого окна. Кале смотрела на парня с сомнением.

— Это его мы должны устранить? Он выглядит совсем как школьник!

— Уверен, ты ему льстишь, – хмыкнул Элс, потирая руки и расправляя малиновое пальто, смятое в процессе перемещения в пространстве. – Я чувствую, что это он.

— Одноглазый Рю?

И в это мгновение, парень обернулся и посмотрел из-за темного стекла таверны прямо на Элса и Кале. На губах его заиграла приветственная улыбка, и пришедшая официантка поставила напротив него стакан с чем-то дымящимся. Теперь  он точно знал, что не будет пить в одиночестве.

На дворе цвел апрель.

2. Рю рассказывает про Рю, пока Элс выпивает приготовленный для него яд.

Элс расположился на мягком диванчике благоустроенной и очень ухоженной таверны напротив молодого человека, бывшего частым посетителем этого заведения. Юноша продолжал приветливо улыбаться, ожидая, когда незваный, но очевидно ожидаемый гость усядется поудобнее на своем месте.

— А ваша девушка? – поинтересовался, наконец, он, оглядывая помещение таверны.

— Поверь, я куда приятнее ее в общении, — осклабился Элс, принюхиваясь в содержимому стакана. Аромат травяного отвара определенно пришелся ему по вкусу, и недолго думая Элс опорожнил сразу пол стакана. Вкус напитка ничуть не уступал запаху.

— Позвольте усомниться, господин Элс, ведь вы пришли убить меня, не так ли? – серьезно спросил юноша, сосредоточенно глядя на размякшего на своем диване блондина в алом пальто. Одна рука юноши судорожно сжала лежащий рядом с ним сверток, выдав напряженность его более, чем выдавали беспокойно звенящие в голове мысли.

— Угу, — довольно кивнул Элс, чутко следивший за всеми мыслями и настроениями юноши. Ему уже нравилось то, что он ощущал в воздухе между ними. – Ну, это, конечно, при условии, что ты и есть небезызвестный Одноглазый Рю.

— Да, — напряжение вдруг спало, и юноша почувствовал себя увереннее. Теперь он тоже чувствовал Элса и больше его не боялся.

— Ты можешь убить меня прямо сейчас, — Рю  ослепительно улыбнулся, поднимая бокал в торжественном жесте, — но только если сейчас. Потом я пойду на встречу с племяшкой, будет уже совсем не до тебя, уж не обессудь.

— Не переживай. Время не бежит от меня, — в ответ обезоруживающе улыбнулся Элс, приподнимая свой стакан. – А я бы хотел тебя послушать. У меня тут недавно возник вопрос: существует ли судьба?

Рю удивленно уставился на Элса, потом поправил сверток, лежащий на диване, и покачал головой. Очевидно было, что Элс удивил его, почти что выбил из привычной колеи, сам при этом оставаясь на своем месте и впервые за долгое время чувствуя себя отлично. Уже успевший привыкнуть к тепличной жизни, Элс сейчас ощущал болезненное оживление с легкой примесью какого-то безумия, струившегося теперь по его жилам.

— Судьба?

— Угу, она самая.

— Нет, ее точно нет. Каждый сам творец своего мира.

— Имя, которое мне было дано при рождении моими бедными родителями, я давно оставил в прошлом. Теперь всякий вправе звать меня так, как хочет. Я, впрочем, представляюсь именем Рю, что вкупе с моим физическим дефектом стало особым отличительным прозвищем – Одноглазый Рю. – Рю почесал щеку, прежде чем продолжить, — Я в своей жизни не сделал ничего такого, о чем стоило бы помнить следующим поколениям. Я, однако, уникален.

Элс хмыкнул, положив подбородок на сплетенные пальцы, всем своим видом показывая насмешливый интерес к своему собеседнику.

— Суть в том, что меня никогда никто не обманывал. Не то, чтобы люди мне не врали, напротив, они врут постоянно, просто никто никогда не мог захватить меня обманом. Я тот Рю, который видит людей насквозь. И это – моя главная особенность. Я знаю о людях все, что они переживают в данный момент – это открыто мне, как врачу открыто тело больного, или патологоанатому – его внутренности. Я стал замечать все это, когда был еще ребенком. У меня была маленькая и очень несчастная семья: моя мама была тяжело больна, мой отец почти не получал денег и был слишком мягок, чтобы брать их самому, сестра же моя была очень вспыльчивой, иногда жестокой, и покинула она нас ради Большой жизни совсем рано. Сам же я в возрасте семи лет лишился глаза по собственной неосторожности, к стыду своему, я даже помню, с каким воодушевлением рассуждал о полнейшей своей безопасности на прогнившем мосту. Мои родители умерли уже после того, как я ушел из дому, и я лишь могу сожалеть, что эти бедные люди встретили свой конец в полнейшем одиночестве. Но жить с ними, поглощенными своей болью, раздавленными собственным бессилием, я не мог! Я чувствовал их боль ярче, чем собственную, и тонул в апатии и безысходности вместе с ними и быстрее их, ибо мне эти чувства были чужды.

Человеку без образования, но с моими способностями были открыты многие двери, но, увы, не те, которые были мне нужны. Я по натуре своей не был склонен к рискованным преступным предприятиям, я мечтал о чем-то совершенном и благородном… А. Я вижу вашу улыбку, я знаю, вы считаете мои мечты юношескими и наивными, и вы правы в целом, но не в частностях, отнюдь. У меня есть все шансы сделать этот мир чище.

Но я  отвлекся. Прошло всего несколько лет после того, как я покинул дом, и новая жизнь втянула меня, я тогда учился управлять и понимать свои способности, я хотел быть тем, кем я должен быть. Я учился преодолевать препятствия на своем пути. И я искренне верю, что смог изменить свою судьбу, смог сам ее построить. Вот и ответ вам.

— Ничего не скажешь. Трогательная история, — Элс похлопал в ладоши, не переставая ломать губы в кривой усмешке, однако глаз он не отрывал от своего стакана, словно что-то все время мешало ему посмотреть на сидящего напротив Рю, — однако, она никак не доказала, что судьбы нет. И теперь, послушав эту душещипательную историю, я оказываюсь понимать свое начальство! Какой смысл уничтожать человека, не знающего своей судьбы? О, сильные мира сего, вы опять запутались сами в себе! Нападают, словно испуганные крестьяне, на первую же попавшуюся шавку.

— Шавку?- Рю моргнул в удивлении, — вы странный человек. Почему вы не напуганы, почему не злы, почему вы не растроганы? Чем я смогу вас задеть?

— Меня? – Элс хмыкнул, откинувшись на спинку диванчика, — ничем, честное слово. Меня прозвали Элсом, и никак иначе никогда не звали. Разве что Белокурым, Злотовлаской…ну да, еще вроде Зорким… Белым… Глазком…хм, ну надо же, никогда об этом не задумывался, откровенно говоря. Интересно, а почему я не выбрал себе другой псевдоним? Хм, вот всегда так: сделаю – подумаю, а между прочим…

— Эм, господин Элс, — напомнил о себе Рю. Он начинал ощущать боязливое беспокойство, понимая теперь с кристальной ясностью, что остался наедине с сумасшедшим человеком. Так же он уже точно знал, что ни уйти сейчас никуда не сможет, ни обмануть этого странного парня он тоже уже не сможет, не смотря на изначальный план.

— А? О! Я о чем? Я к тому, что, как бы там меня ни звали, суть одна – я маг-сенсор, и ни черта не побоюсь заявить, что сильнейший на этом континенте! Я сперва полагал, что нашел в тебе достойного конкурента, противника, но вижу теперь совершенно ясно, что ошибся. Ты не особенный. Ты такой же, как я, только слабее, — Элс с нарастающим удовольствием следил за выражением непонимания, недоверия и (наконец) ужаса на юном лице вжавшегося в спинку диванчика Рю. Осознание промаха билось в голове юноши, он поверить не мог, что не почувствовал сам в Элсе ничего особенного, но теперь, после сказанного, он внутренним чутьем ощущал волны огромной смелой силы, исходящей из расслабленного тела Элса.

В сердце Рю билось отчаяние, он впервые в жизни осознал свою уязвимость перед кем-то. И тем дороже ему стал сверток, который он с такой старательностью готовил для своего крохи-племянника.

В жизни сына его сестры расцветал самый первый апрель.

3. Филь наблюдает.

В силах любого сенсора видеть чувства и мысли человека.

В силах Филь видеть окраску самих душ, и связей этих душ.

В полном смысле слова она никогда не была сенсором, какими были Элс и Рю. Она не обладала чутьем к чужим чувствам и переживаниям, но умела, оставляя собственное тело в мире материальном, путешествовать в мире Душ живых и не очень людей. Она знала, что каждую душу в мире держат миллионы разноцветных нитей, каждая из которых связывает человека с кем-то или с чем-то, а цвет нитей означает отношение человека к тому, с чем он связан. Она знала, как дать человеку веру и как его от нее избавить. Знала точно все о человеке, к духовному «телу» которого смогла подойти.

Но больше всего Филь нравилось, что сама она в таком состоянии «духовности» была совершенно неощутима для сенсоров  и магов.

Особенно ее это радовало сейчас, когда она, находясь на задании от Новолунного Братства, наблюдала за двумя опасными элементами, врагами ее сторонников – за двумя сенсорами, Одноглазым Рю и Элсом. Тем самым Элсом, которого Новое Правительство выдернуло из тюрьмы, дабы с его помощью выйти на Новолунное Братство.

Однако, все ее планы по нападению на Элса оказались под угрозой – он вел себя совсем не так, как должен был. Вместо всех предосторожностей и подготовок он пошел к вооруженному, настороженному врагу в таверну с таким видом, словно идет выпить со старым знакомым, хотя никогда знаком с Рю не был, и это Филь знала точно. Сперва, поведение Элса насторожило ее, но чуть погодя, рассмотрев цвета, окружившего его свечения, Филь пришла к выводу, что имеет дело с настоящим психом, не видящим вокруг себя никакой опасности. Он словно и впрямь не видел взрывных формул, вшитых в рукава Рю, не видел и свечения ядовитых трав,  добавленных в его напиток, не заметил и сидящих неподалеку крупных парней с оружием…

Не видел, либо плевать на это хотел.

Мерзавец Рю отлично играл свою роль, он и глазом не моргнул, когда Элс разом выпил полстакана отравы, но все старания Рю рухнули, едва Элс открыл рот. Его слова, лишенные звучания в Этом мире, виделись Филь выплывающими изо рта Элса разноцветными змейками, и змейки эти были ярко-оранжевыми, намеренно пугающими. Едва они долетали до дрожащих в мареве ушей бледно-голубого Рю, как из его светящихся глаз сыпались испуганные искры. И Филь становилось интересно.

Потому что Элс контролировал ситуацию даже более, чем Рю со всей его бандой, вооруженной до зубов.

Наблюдать за двумя врунами с потолка оказалось крайне неудобно, так что, недолго думая, Филь опустилась призрачным телом на диванчик рядом с Рю, ощутив его неуверенность и страх. Рядом с ней покоился сверток, окруженным нежно-розовым сиянием.

Когда она села, заговорил Рю, и его зеленовато-серые змейки поползи медленно до ушей Элса, но ни одна не вошла в него, как будто он отталкивал их; глаза же его не отрывались в лица Рю, и яркие голубые лучи исходили из этих глаз.

Когда Рю закончил свою длинную речь, а аура его стала теплой, Элс вскинул руки и стал хлопать в ладоши. Филь осторожно протянула руку и прикрыла от его глаз сидящего рядом с ней Рю…

— Хм, ну кто бы мог подумать, что ты меня почувствуешь, — прошептала она, глядя как он отводит глаза от ее руки, светящейся ослепительно-белым. – Неужели я вывожу тебя из равновесия?

Никогда не встречавшая реакции на свои действия в этом мире, сейчас Филь был увлечена наблюдением за временно ослепшим Элсом, который, впрочем, своего внезапного «ослабления» ничем не выдал, так что более слабый, совсем не чувствующий присутствия третьей силы, Рю и не понял, что в эти мгновения мог раздавить Элса численным превосходством. Оказавшись в опасности, Элс ничем себя не выдал и сохранил свои позиции… и испугал Рю куда сильнее, чем пугал до этого.

Ощущение было странным, Элс это понимал. Только что его всевидящие глаза были ослеплены чем-то непонятным, и Элс четко чувствовал, что ни Рю, ни его люди не виноваты в его ослеплении. О да, Элс не мог не заметить этих людишек, настороженных и злых, уверенных в своем оружии так, словно оно и впрямь способно их защитить. И эти силачи, эти шпионы, эти хитрецы и стратеги не обратили внимания на минутную, но абсолютную слабость своего противника! Более того, они ее просто не заметили!

Но лишь Элс вознамерился вытянуть время и правду из Рю, как с глаз его сошла пелена, и он ясно увидел странный силуэт, сидящий рядом с Рю.

Он что-то заговорил, всматриваясь внутренним оком в гостя, но никак не мог разглядеть, кто же все-таки был этим невидимкой, покусившимся на драгоценные глаза лучшего сенсора континента.

— Эм, господин Элс, — вдруг отвлек его Рю, в единственном глазе которого плескалось беспокойство, почти ужас. Элс не смог сдержать улыбку, заметив, как тень слегка отодвинулась от Рю, задетая волнами страха и беспокойства, овладевшего юношей. Какая брезгливая.

— А? О! Я о чем? Я к тому, что, как бы там меня ни звали, суть одна – я маг-сенсор, и ни черта не побоюсь заявить, что сильнейший на этом континенте! — Элс ощутил, как дрожат его нервы. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать своего возбуждения, —  Я сперва полагал, что нашел в тебе достойного конкурента, противника, но вижу теперь совершенно ясно, что ошибся. Ты не особенный. Ты такой же, как я, только слабее.

И тень рядом с Рю задрожала, дернулась и исчезла.

Зато бандиты позади Элса явно поняли наступившее молчание и панику своего предводителя по-своему и двинулись к столику.

Потому что в их глазах этот апрель ничем не отличался от любого другого.

4. Главная глава: Филь, Рю и Элс принимают решение.

— У каждого своя судьба, — улыбнулся Элс, оглядывая наставленные на него автоматы, — и каждый рожден был для своей судьбы. С ней нельзя бороться лишь потому, что сам ты понятия не имеешь, что в ней было уже предписано, а что является плодом твоей самостоятельности. Все, что ты мне сказал, все, что ты сделал… разве не доказывает мои слова? Такова была твоя судьба, Бьярни.

Рю вздрогнул, услышав свое имя из уст Элса, и резко вскочил с места. Однако, то, что он закричал дальше, было обращено не на испугавшего его Элса,  а на собственных людей, чей приход, против ожиданий и всякой логики, лишь раздосадовал и расстроил его испуганное сердце.

— Что вы вскочили? Кто вас звал? Вон! Немедленно!

Ошарашенные поведением командира, двое громил переглянулись, опустив свое оружие.

— Но он ведь…

— ВОН!

— Вай, какая интересная штучка! – неожиданно сладким голоском заявил Элс, едва не уткнувшись носом в автомат, вызвавший в нем столько эмоций.  Держащий оружие человек вздрогнул, с непониманием глядя на Элса, пытающегося что-то разглядеть в дуле автомата. – Я лишь слышал о таких, но они вроде как не из нашего мира. Где взяли то, ребятки?

— Черт возьми, — прошептал громила и вырвал автомат из цепких пальцев Элса, — какого черта?! Ты должен был уже уснуть! Яд же действует…

— Эм, — Элс хитро улыбнулся, — неужели вы и впрямь полагаете, что я стал бы пить неизвестную мне жижу со своим врагом, перед этим не защитив свой организм?  Наивные вы мои, — прижав руку к сердцу в театральном жесте, Элс  вскочил с места, встав ногами в гладких черных сапогах на мягкую красную обивку диванчика, — как же можно? Да и как так можно? Неужели вы упустили из виду, что я явился сюда с компанией, а зашел в таверну совершенно один? Хах, ведь как же можно было не следить за всего-то одной девушкой! Это она сварила зелье, защитившее меня от отравы, а сейчас она контролирует вас обоих, не дергайтесь, прошу вас, она нервная!

И он махнул рукой стоящей у дальней стены Кале, напряженные руки которой словно держали путы, сдерживающие преступников. В ответ на его приветствие она лишь кивнула, не сводя глаз с бандитов.

— Прошу, — устало проговорил Рю, опускаясь на свое  место, — прошу. Отпустите их. Я согласен на любые ваши условия, я признаю свое поражение перед вами и согласен нести любое наказание из ваших рук. Пусть уходят, им все равно меня не спасти.

— Угу, я думаю, это будет справедливо! – воскликнул Элс, резко перепрыгивая через стол и хватая в охапку опешившего Рю, вынесшего только что самому себе смертный приговор. – Валите давайте! – гаркнул Элс, дергая свою жертву за нос.

Амбалы если и хотели что-то возразить, все равно бы не смогли – путы, сковавшие их, отправили их прямиком вон из таверны. Едва за их мощными телами затворилась дверь, как Кале сорвалась с места и подбежала к Элсу и Рю. В молчании она замерла рядом с ними.

— Хах, представляешь, Ивэн, — Филь хохотнула, поднимаясь с кровати в небольшой гостинице, расположенной недалеко от таверны, — этот Элс обдурил и меня и мальца Рю. Он просто не подал виду, что там сидела его подружка, и ни разу не дал понять, что знает этого Рю!

— Знает? – переспросил светловолосый мужчина, поднося уставшей ведьме стакан воды.

— Угу, я успела кое-что рассмотреть в голове этого Элса, едва сумела в него залезть. Оказывается, этот Рю…а, неважно.

— Так что с нашим заданием?

— Ну, этот целиком моя инициатива, но, видать, не судьба этому Элсу сегодня умереть.

— Судьба?

— Да, Ивэн, судьба. Очень справедливая вещь.

Рю зажмурился, ожидая удара или еще чего, но неуправляемый Элс вдруг выпорхнул из-за стола и, приплясывая, направился к выходу из таверны. Кале следовала за ним, ничем не выражая удивления, и Рю отчетливо ощущал в ней сейчас спокойствие и досаждающее желание вернуться домой к делам, список которых висел в ее сознании.

Рю моргнул, потом вдруг сорвался с места вместе со своим свертком, и кинулся за Элсом, но ватные ноги не удержали его, и он рухнул на пол.

— Постой!

Элс обернулся в дверях, пропуская Кале вперед.

— Да?

— Почему ты не убил меня? – прошептал юноша.

— А зачем?

— Ты… ты назвал меня моим настоящим именем. Откуда оно тебе известно?

— Знаешь, Рю, я  все-таки старше тебя и больше повидал в жизни… больше умею в нашем с тобой искусстве, — Элс вздохнул, — иди к своей сестре и подари ее сыну то, что ты несешь в свертке, что бы это ни было. И, если уж не трудно тебе будет, передай этой ведьме мои поздравления. И ей, и Бернадотту. А сам запомни – судьба существует.

Только благодаря своей судьбе ты выжил сейчас, только из-за того, что именно меня, друга твоей семьи, отправили тебя уничтожить, ты остался жив. И это была твоя судьба, Бьярни-Рю. Живи да возрадуйся, ибо тебя пощадил не я, тебя сберегла твоя Судьба.

Элс улыбнулся и вышел из таверны, оставив Рю одного.

Это был самый безумный апрель в жизни Рю.

— Ты сегодня говорил мне, что не веришь в судьбу, — заметила Кале, разливая горячий чай по кружкам в наконец-то прибранном кабинете Элса, — а сам доказывал тем людям, что она есть. Как тебя понять?

— О мой ученик, — тяжко вздохнул Элс, хитро сощурившись, — я же говорил уже, что тех, кто говорит, как я, я считаю дураками. Впрочем, разве то, что мальчишка Рю является родным братцем сумасшедшей подружки Бернадотта, не является ярчайшим доказательством существования некоей силы, предначертавшей каждому его судьбу? Был бы этот одноглазый ребенок жив и достоин шанса на исправление, если бы не меня, а кого угодно другого послали бы его прикончить? Пускай, даже тебя? Видать, ему было предрешено умереть в другое время в другом месте. А я иначе поступить не мог, ведь я…

— Чист, аки агнец?

— Ага, ты понимаешь. Сегодня я ощутил столько переживаний, что готов прогнить в этом райском местечке еще несколько дней. Однако, есть кое-что, что меня несколько смущает.

Кале отпила горячего чая, не отрывая горящих глаз от лица Элса. Он расцвел в довольной улыбке, и в его глазах загорелось предвкушение.

— Пока я сидел и убеждал паренька в неопровержимой прелести жизни, я кое-кого заметил, некую… тень. Теперь мне интересно, кто же их ныне здравствующих сенсоров способен покидать свое тело, чтобы действовать на уровне душ?

— Ничего себе, — охнула Кале, улыбаясь в ответ.

— Да, до чего же интересно в этом мире жить. Я уверен. Это тень приведет меня к моей судьбе быстрее, чем это сделает Начальство.

… а за окном сгущались сумерки не обманувшего ожиданий Элса апреля.

(вместо эпилога)

— Так чем закончилась потасовка в таверне? – спросил лидер Новолунного Братства, уже не скрывая улыбки. Стоящая за его спиной черноволосая девушка нахмурилась.

— Все живы, все счастливы, все… — Филь пожала плечами.

— Все не выполнили возложенные на них миссии… — подсказал Лидер, потирая руки над столом.

— Может, так и надо? – поинтересовался Ивэн.

— Определенно. – улыбнулся лидер, — такова судьба.

Это было в апреле.

Маркова В.

02.09.2010г.