Странное слово — память

— Просыпайся, соня.- Он услышал сквозь забытье сна ласковый голос жены. – Надо заплатить за квартиру. Заодно купи хлеба и кошачьей еды. Коты совсем отощали. Я побежала, опаздываю. Целую.

Он медленно выходил из забытья сна. Всю ночь снилось что-то невообразимое. Умершие родственники звали его к себе и он плыл через холодную черную реку к берегу, откуда слышались родные голоса. Надо вставать. Во дворе заурчала их машина. Жена уехала на работу. Он тихо улыбнулся. Жена… Самый дорогой человек. Ему в жизни выпал выигрыш в лотереи любви. Бог дал ему лучшую жену на свете. Он курил на темной и грязной лестничной площадке и улыбался. Туша сигарету в консервной банке, заменявшей пепельницу, он вдруг чуть не заорал в голос. Что –то серое и тяжелое сгустилось перед ним. Сердце схватило стальными клещами, воздух в груди превратился в застывший цемент. До хруста костей судорога сжала кулаки. Перед глазами стояла черная быстрая река и светлые фигуры умерших людей на том берегу. Время вдруг перестало стоять ватой и вновь побежало. Уходила боль и страх. Он закурил еще одну сигарету. Помаленьку отпускало. Надо идти. Наверняка очереди в сбербанке. А еще куча дел…

Шумные улицы северного красавца –города. Сонмы машин и людей. Опять на Московском пробка. Вонь выхлопных газов, урчание моторов. А вокруг стояли дома, помнившие прекрасных дам и блестящих кавалеров, которых уносили прочь шикарные кареты. Жизнь. Все меняется, только люди остаются прежними. Так же любят, боятся, ненавидят, завидуют. Он шел по Московскому проспекту размышляя о всякой хрени. Надо купить то, надо купить это… Съездить в банк… Много всякой рутины. Ничего, выберем час – отдохнем на Заячьем острове, там так красиво…

Очередь в сберкассу была небольшой. Он быстро вышел из помещения банка. На углу, у каменного бордюра( ах, да… здесь не говорят « бордюр» — поребрик, только поребрик) сидел черный пес. Он взмахнул лохматым хвостом и сделал приглашающий жест головой « следуй за мной». Вновь сжало сердце и потемнело в глазах. Страшная тяжесть придавила ноги к плитке тротуара. Страх липкой холодной рукой вполз в душу. Он рванул ворот рубашки, дышать было нечем. В ладонь упал серебряный нательный крест. Тьма, давившая и не дававшая дышать, исчезла. Черный пёс, совсем по человечьи, пожал плечами и растворился в мареве выхлопных газов. Он пересохшими губами читал молитву Животворящему Кресту. Потом долго курил в парке возле « Сокос» отеля, наблюдая за суетой голубей и воробьев, выпрашивающих крошки хлеба у отдыхающих на лавках людей.

Он курил, а в голове снова всплывал сон. Кубань, эта река несомненно была Кубань. Каждое лето, в далеком детстве, он проводил по месяцу на её берегах. Странно, те, кто его звал к себе, жили рядом с совсем другой рекой. Миус. Небольшая южная речка с южным характером. Издали ленивая и ласковая. А вблизи – быстрая и непокорная, с холодной грязной водой и топкими берегами. Миус… Все детство рядом с ним. Где это детство? Там, за тысячи вёрст и дней отсюда. От этого гордого северного красавца –города. Там, где Миус петляет среди бескрайних полей, стоит небольшой город. Самый лучший на свете город, город в котором знакома каждая улица, каждый дом. Там среди цветущих вишней он бегал с друзьями и ласковый голос бабушки звал его домой. Там он притащил с улицы своего первого пса. Он тащил его на руках и хвост рыжей собаки мел пыль с раскаленного асфальта. Собачий век недолог. Псы уходят быстро. После рыжего Матроса, был Дик. А потом… Потом в его жизни появился Мухтар. Самый лучший пёс на свете.

В этой жизни, по настоящему, всё даётся только один раз. Может быть только один Дом, только одна Любовь, только одна собака. Всё остальное будет уже не тем. Беспощадное южное лето забрало с собой лучшего на свете пса. Он не перенес солнечного удара, старое собачье сердце просто не выдержало. Эта была первая потеря. Потом стали уходить люди. Тихо и мирно ушел дед. Просто стылым февральским утром он больше не встал с дивана, стоявшего у окна. Потом ушла прабабка, не знавшая ни слова по русски. Он улыбнулся, вспомнив её. Из – за неё перед школой, его долго учили русскому языку, заставляя забыть украинский. Шли годы. И вот не стало человека, вырастившего его. От этого удара он не отошел до сих пор. Её голос он и слышал этой ночью. Да не может он прибежать, как в детстве! У него есть жена, она любит его! Он курил и мысленно говорил со своими ушедшими. Росла горка окурков перед ним, во рту от никотина творилось что – то невообразимое. Пульс в голове бился раскалённым молотом. Звонок мобилы прекратил этот безмолвный крик. Звонили по поводу скважины. Он благодарен был этому звонку, вырвавшему его из сна наяву…

Метро. Толчея и гомон. Шум поездов и реклама из динамиков на эскалаторе. Он сел в вагон. Минут двадцать и ты окажешься в красивом парке, где нет суеты и шума. Он прикрыл глаза. « Аллах акбар!» резанул уши истошный крик. Высокий, прилично одетый мужчина рванул какие –то провода, под светлой курткой. Вспышка…

Вспышка. Остановилось время. Перекошенные лица людей. Сминаемое железо вагона. Ядовито –жёлтое пламя взрывчатки. Медленно летящие осколки. Капли крови, повисшие в воздухе. Туннель метро, освещенный неземным белым светом и души, улетающие к этому свете, словно тонкие белые птицы… глухой удар и темнота. В этой темноте, где –то вдали, горел слабый огонёк свечи, чей –то чистый голос нараспев читал молитву…

Он очнулся от голосов. Медленно открыл глаза. Белый кафель на стенах, аппаратура. Запах. Знакомый проклятый запах больниц. Голоса за стеной бубнили – « Повезло мужику. Все в клочья, а на нем лишь царапины. Да. Балкой приложило по башке – но живой же.—— Не скажите, черепно-мозговые травмы отнюдь не подарок..» В палату зашли двое в белых халатах. Он приподнялся-

— Доктор, я понимаю. Раз положили в больницу – значит так надо. Но, поймите – мне надо домой. Пёс болеет, бабушка волнуется. Я быстро сбегаю. « пятая» недалеко от моего дома, по « 2-й советской» я за час обернусь. Надо и на работу позвонить.

— Какая « пятая»? – спросил врач
— Я же в « пятой городской больнице скорой помощи» — ответил он – В Таганроге всего одна больница скорой помощи. Вы прикалываетесь, доктор?

— Таганрог? –переспросил врач – Нда. А ну –ка быстро расскажите о себе.

— Что рассказывать? Мне 27 лет, зовут ( он назвал имя). Работаю строителем. Холост. Живу ( он назвал адрес)…

— 27 лет, живете в Таганроге… — врач медленно крутил в руках паспорт. – Да нет. Вам уже 38, вы женаты и живете в Петербурге.

— Хорош прикалываться, доктор. Позвони моим. Наверно волнуются. – Он устало откинулся на подушку. Голова болела и звон стоял в ушах, медленно выворачивая его наизнанку. Вчера играли в нарды с пацанами, похоже- выпили. Мухтар не любит пьяных. Наверно отошел в сторону и сидел, обиженно глядя бездной карих глаз. Да, наверно Витёк принёс с Чапаева самогонку, выпили и что –то случилось. Блин, бабушке нежелательно расстраиваться. И так из-за него часто плачет…

Доктор задумчиво качал головой. Дверь в палату распахнулась. Влетела, запыхавшаяся, женщина в деловом костюме. Она упала ему на грудь и плача начала целовать его. « Живой! Слава Богу – живой!» — твердила она. « Кто Вы?» растерянно спросил он. Женщину словно ударило током. Она медленно сползла на кафельный пол больницы. Врач подхватил её и потащил из палаты, что –то успокоительно бормоча ей. Его ассистент тихо сказал – « Это Ваша жена» и медленно вышел из палаты…

… Он медленно курил, глядя сквозь окно больничного туалета на кружащиеся желтые листья. Ему рассказали всё. Где –то далеко и давно умерла бабушка, умер его пёс. Была долгая жизнь. Была авария и восстановление после травмы. Был интернет и друзья по всей стране. Было знакомство с лучшей женщиной на свете. Он не помнил ничего!!! За окнами абсолютно чужой город. Как жить? Что делать? Он уткнулся лбом в холодное стекло окна. Потушил окурок и вышел в коридор. Возле палаты стояла его жена. Жена? Он всё – таки женился… Не может быть. Или может? Чья это жизнь? Может, в далеком 96-м, он все же загнулся от потери крови и всё это вокруг просто шутки… Шутки того, кто может играть человеческими судьбами. Что же делать? Ответь мне, Господи!

— Пойдём в парк, погуляем – сказал тихий усталый голос жены

— Пойдёмте — ответил он.

Женщину от обращения на « Вы» передернуло, она слабо охнула и взяла его за руку. Они вышли в прибольничный сквер. Осень танцевала вальс желтых листьев на узких дорожках. Мелкий дождик накрапывал с низкого северного неба. Они, молча, шли мимо старых деревьев, задумчиво смотрящих им вслед. За воротами парка, через дорогу, стояла невысокая старая церковь. Женщина потащила его за руку к открытым воротам. Он равнодушно шел следом…

Запах ладана, мерцающий свет свечей. Лики святых молча и жалостливо смотрящих на него. Крест со Спасителем, огоньки свечек в ящике с мелким песком… Что – то притянуло его, словно магнитом. Какая –то сила нежно придавила его плечи и он опустился на колени перед крестом, перед глазами блеснула молния. Он медленно завалился на бок. Раздался испуганный крик жены…

Медленно открылись глаза. Он лежал на полу в храме, над ним плакала жена. « Чего ты плачешь? Почему мы здесь? Почему ты не на работе? У вас же сдача проекта.» сказал он, вытирая рукой слёзы, текущие по самым дорогим в мире щекам. « Пойдём домой. Коты, наверно, уже на уши подняли всех соседей». « Ты вспомнил!» -прошептала она – « Ты всё – таки вспомнил…» « Я что – то забывал?» — улыбнулся он ей. « Ничего. Всего лишь жизнь» — улыбнулась сквозь слёзы она. Они взялись за руки и медленно пошли по красно – желтому ковру опавших листьев. Лик Спасителя задумчиво смотрел им вслед. Шел мелкий дождь и шумел вокруг северный красавец – город. Город, где нашла его судьба…

Санкт-Петербург

26.08.2011 г