Счастливое время (продолжение)

Начало здесь: http://prozaru.com/2010/10/schastlivoe-vremya/

Три. Два.

Проводник предлагает почти бесцветный холодный чай и чёрствые булочки.

Опять дежавю…

Три. Один.

— Леночка, сделай кофе, пожалуйста.

— Конечно, Господин Президент. Вам чёрный, или со сливками?

— Чёрный, пожалуйста.

— С сахаром, или без?

— С сахаром. Один кусочек.

— Погорячее, или похолоднее?

— Погоречее. Но не сильно горячий.

— Большую, или ма…

— Всё, мне не надо больше кофе.

— Но Господин Президент…

— Выйди отсюда, сам сделаю!

Леночка вышла из кабинета вся в слезах. А ведь ей так хотелось угодить Господину Президенту.

Господин Президент сидел на своём любимом мягком кресле в кабинете и пил кофе. В голову лезли какие-то странные, тревожные мысли, ничем не обоснованные. Как будто за его спиной ведутся интриги, и все про них знают, а он один остаётся в дураках. И эта поголовная вежливость, порой доходящая до абсурда, казалась маскировкой какого-то грандиозного спектакля. Иногда он чувствовал, что вот-вот разоблачит подковёрные интриги, но, как только он намеревался копнуть поближе, тут же убеждался, что никаких интриг нет. Возможно, долгое пребывание у власти сделало его столь подозрительным, и в эти минуты приходили в голову мысли отказаться от власти, потому что в памяти всплывали исторические примеры, когда такая подозрительность выходила боком, но на смену этим мыслям тут же приходили другие, гораздо более здравые, вполне формулирующиеся в одном предложении: «как же они тут без меня, а?..»

— Без меня никак, — сказал он вслух и отхлебнул кофе.

Четыре. Три-четыре.

— Дядя, что вы тут делаете? – повторил детский голос.

Перед ним стояла девочка лет восьми, переводя взгляд с него на Иру и обратно.

— Я?.. Я тут сплю, девочка, не видишь, что ли? – нашёлся Тимчук.

— Вам спать негде? – сочувственно спросила девочка.

— Даша, с кем ты тут разговариваешь? – спросила Ирина, просыпаясь. Потом сфокусировала взгляд на Тимчука…

— ААААА – заорала она так, что барабанные перепонки Тимчука выбили барабанную дробь, и отскочила на край дивана, — что вы тут делаете?

— Извините, но вы напились и не смогли сами ходить. А я вас сюда привёз. Но устал по дороге, и поэтому прилёг отдохнуть.

— Мама не пьёт, — сказала девочка.

— Угу, — сумела промычать Ира, зажала рот, вскочила с кровати и выбежала из комнаты, надув щёки. При этом внутри неё проклокотало что-то, похожее на рвотный спазм.

— Мама, мамочка, что с тобой? – запричитала девочка и бросилась вслед. Тимчук остался один.

«А действительно, что я тут делаю?» — пронеслось у него в голове, и он уже собрался было уходить, но в голове вновь пронёсся образ кружевных трусов, моментально передавшийся в промежность, и поэтому пришлось остаться. «В конце концов, снять лишне сексуальное напряжение будет даже полезно для общего дела» — подумал он, — посторонние мысли не должны мешать работе». Тем не менее, чтобы не находиться дальше в затруднительном положении, он всё-таки встал с дивана и прошёлся по комнате, поправляя складки на одежде.

— Так что вы тут делаете? – спросила Ира, нетвёрдой походкой войдя в дверь.

— А почему у вас дочка не в школе? – нашёлся Тимчук.

— А вам какое дело?

— Я представитель власти. Должен вас наставлять на путь истинный. Так почему ваша дочка не в школе?

— Потому что школьный год начнётся только через два года. Реформу образования ещё никто не отменял.

— Ну тогда иди, погуляй, девочка, — сказал Тимчук, обращаясь к ребёнку.

Ира хотела уже сказать что-то возмущённое, но звонок мобильника прервал её намерение. Звонили Тимчуку (ясен пень, откуда мог быть у Иры мобильник?).

— Адольф Богданович, — сказала трубка, — у нас проблемы. Фасадная лжестена химкомбината рухнула. Возводить новую может не хватить времени. Разрешите отголограммить?

— Вы что там, все с ума посходили? Господин Президент возможно туда с визитом нагрянет! Вы что думаете, что он такой идиот, что с расстояния двух метров не отличит реальную стену от голограммы?

— Господин Начальник выездной свиты Господина Президента, как можно? Как вы могли подумать, что мы могли подумать такое?

— Вот чтобы вы не думали, что я не то думаю, я сейчас приеду и вам лично так задницу надеру, что у вас на всю жизнь потом пропадёт желание ей думать.

Он запихнул мобильник во внутренний карман пиджака, подошёл к двери и, отстранив Иру, вышел из комнаты. Потом обернулся и сказал:

— Жди меня вечером, — сделал пару шагов и добавил: — нет, ну ты объясни мне, как можно строить так, чтобы лжестена развалилась через сутки, если по самым скромным нормативам она должна простоять неделю, а по строгим вообще месяц! МЕСЯЦ!!!

… И ушёл, хлопнув дверью.

— Почему я вас должна ждать?– пробормотала Ира вслед, — У меня в конце концов муж есть! И мне не интересны ваши делишки! (последнюю фразу она прокричала в закрытую дверь).

Но Тимчук этого уже не слышал. Твёрдой поступью молодого страуса он шёл вдоль посёлка по направлению к химкомбинату. Несмотря на то, что он предполагал, что должен увидеть, это зрелище его привело в бешенство – всё то, над чем трудились уже около двух суток, пошло коту под хвост; необходимо начинать сначала.

— Как это произошло? – спросил он, подозвав прораба.

— Младший чёрнорабочий Докукин закурил и прислонился к стене. Раствор был свежий и ещё не про…

— Что он сделал? – спросил Тимчук, резко остановившись и повернув за шкирку к себе прораба.

— Раствор не просох. Он обло…

— Да вы что, и в самом деле тут все идиоты? Вы технику безопасности хоть раз читали? К лжестене вообще нельзя прикасаться во избежание её саморазрушения! Вы дилетант?

— Нет, что вы, я на своём месте, недавно аттесто…

— Да плевать я хотел на твою аттестацию – заорал Тимчук, – уволен!

— Да я… да как…

— УВОЛЕН, я сказал!!!

Четыре. Два.

Деньги особенно тратить не хочется, поэтому на перронах Игорь ничего не покупает.

— Ещё водочки?

— Да, пожалуй… А вам никогда не кажется, что то, что с вами происходит, уже происходило когда-то раньше?..

Пять. Три-четыре.

«Идиоты. Все идиоты. Поголовно. Нет, ну где они столько идиотов набрали? Они что, специально ходили и клеили объявления «набираем идиотов на высокооплачиваемую работу»? Нет, ну идиоты же!»

— Девушка, мне пять роз, пожалуйста. И упакуйте красиво. И сделайте так, чтобы достойно было. Там украсьте чем-нибудь…

— Мужчина, вы идиот?

— Я тоже? – непроизвольно вырвалось у Тимчука, — что?.. Вы как с покупателями разговариваете?

— Как хочу, так и разговариваю, вам-то что?

— Сейчас вы немедленно извинитесь.

Он достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и протянул его продавщице.

— Ой… Простите, — лицо продавщицы сразу одновременно покраснело, обмякло, подобрело и заулыбалось, — не признала. Богатым будете. Я сейчас.

Она не несколько минут нырнула под прилавок, а вынырнула оттуда накрашенной и с превосходным букетом алых роз.

— Сколько с меня?

— Ой, ну что вы, какие пустяки…

«Вроде уже не маленький мальчик, а робею как первоклассник. Значит, так: захожу, дарю цветы, говорю, что у меня есть два билета в кино, что она прекрасно выглядет… Нет, изумительно… Нет, восхитительно… А что, если она будет в маске для лица и бигудях? Хотя какие нынче маски… Но бигуди-то у неё есть… Подумает ещё, что я издеваюсь… Нет, тут что-то другое надо… Про погоду… Погода, например, прекрасная. Днём пекло солнце, а сейчас прохладно… А у меня как раз билеты есть. Пойдём в кино, а? Нет, не то… А вдруг она ещё не протрезвела? Хотя нет, протрезвела – и поспала, да и времени не так мало прошло… А вдруг снова напилась? Что я с ней тогда буду делать? Выпила один раз, понравилось – и всё… Нет, она не такая, она…

Всё, кажется, пришёл»

Он стоял перед калиткой, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Из-за чрезвычайной загруженности по работе, времени на личную жизнь у него не оставалось, поэтому в этих делах он был дилетантом. Нет, девушки у него были, и немало – при первой необходимости он мог заказать любую, первосортную, из специального каталога для особо приближённых чиновников. Выше был высший сорт, которым пользовался только Господин Первый помощник Господина Президента. Сам Господин Президент в силу его безупречности пользовался только супругой. Чиновники рангом пониже пользовались первым, вторым и третьим сортом, а местные чиновники пользовались некондиционными девушками. Вот такие дела, и никакой духовности. И тут вдруг на тебе – любовь. И как вы предлагаете поступать в такой ситуации?

Тимчук открыл калитку и нерешительно направился в сторону дома. Входная дверь, как и в прошлый раз, оказалась не запертой. Тем не менее, он постучал и робко спросил:

— Можно войти?

— Смотря кому. И к кому, — навстречу вышел подросток лет двенадцати. «Они тут что, размножаются что ли?» — родилась мысль у Тимчука и скрылась где-то на горизонте. «Козёл какой-то» — родилась мысль у подростка и скрылась в том же направлении.

— Ты это… маму позови, — попросил Тимчук и зачем-то шаркнул ножкой.

— Мама, — закричал подросток, обернувшись, — к тебе тут какой-то лох пришёл.

В любой другой ситуации Тимчук намылил бы за эту фразу пацану шею, но на этот раз подсознание посоветовало ему, что этого делать не стоит. Из комнаты вышла Ира в бигудях. Тимчук пару раз переминулся с одной ноги на другую, немного покраснел и сильно смутился. Тем не менее, надо было что-то сказать, и, преодолевая смущение, и он изрёк:

— Прекрасно вы… простите… прохладно, да?.. А днём сегодня… я весь вспотел прямо… ну не весь… и не вспотел… кстати у меня два билета в кино. Пойдём, сходим, а?

— Олег, — крикнула она сыну, — уложи девочек, мне с дядей поговорить надо.

Она взяла Тимчука за грудки и выволокла во двор.

— А теперь говори, что тебе от меня надо? Да, я не пью. Да, я не люблю своего мужа, мне он противен. Да, я считаю, что вы весь народ превратили в быдло и да, мне глубоко насрать на то, что сюда приезжает ваш ненаглядный Господин Президент. И на него самого мне насрать тоже. Если будет такая возможность, я насру на него в прямом смысле.

Тимчук ошалел от такой тирады – за долгие годы государственной службы ему никогда ещё не доводилось выслушивать подобное.

— П-п-ростите, но я и п-п-правда хотел просто п-п-пригласить вас в кино, — сказал он, с преодолевая внезапнее заикание, которое почему-то решило появиться в самый неподходящий момент.

— Ну, хорошо, сказала Ира, — пойдёмте. Олег, — крикнула она в комнату, — остаёшься за старшего.

Простыня была многократно порвана, и кое-где заштопана. Сквозь одну из незаштопанных дырок гордо просвечивала надпись «х.й», написанная чёрным маркером на кирпичной стене. Самого х.я при этом не наблюдалось. Щёлкнул выключатель, сразу после этого погас свет, послышался какой-то грохот, мат, скрип открываемой двери, потом экран осветился, одновременно с чем послышалось стрекотание проектора. От мысли, которая внезапно родилась в голове, Тимчуку чуть было не стало дурно, несмотря на её обсурдность – «а вдруг Господин Президент решит посетить кинотеатр? Во всём мире уже смотрят трёхмерное кино, передающее тактильные ощущения, вкусы и запахи, а тут допотопный проектор и дырявая простыня. Это будет полнейший провал» Чтобы отвлечь себя от этой мысли, он положил руку на Ирину коленку, моментально получив за это пощёчину. Способ оказался действенным – мысль ушла. Кино при этом всё равно посмотреть не удавалось – распространявшиеся от Иры флюиды не оставляли никакой для этого возможности. Непослушная правая рука периодически принималась ощупывать разные места соседки, но наказывалась за это всё время почему-то левая щека. Так всегда в жизни бывает – один набедокурит, а другой за это отдувается. Со временем пощёчины смягчились, а к концу сеанса и вовсе стали походить на лёгкие поглаживания. К тому времени Тимчук осмелел до такой степени, что запустил руку между Ириных коленок. «Ну что ты делаешь, — шептала она, — ко мне муж едет. Он тебя убьёт». «Зато умру счастливым» — отвечал Тимчук, забираясь к Ире в трусы.

Неожиданно зазвонил мобильник.

— Да, — произнёс Тимчук театральным шёпотом.

— У нас краска засохла. Заборы красить не можем.

— Да вы что там все, совсем охренели?

Эту фразу услышали уже все зрители

Пять. Два.

Если обильно залить водкой мучающее дежавю, оно какое-то время не будет вас беспокоить.

Чухчух-чухчух чухчух-чухчух ту-ту!…

Шесть. Три-четыре.

— Дядь, это опять вы? Почему вы с мамой голыми спите? Это же неприлично!

Вчерашняя девочка стояла перед кроватью и смотрела на влюблённую парочку.

— Даша, что ты тут делаешь? — Ира укрыла одеялом себя и сопостельника. – иди, корову подои.

Девочка удалилась. Почти одновременно с этим зазвонил мобильник

— Алло, — сказал Тимчук в трубку.

— Адольф Богданович, у нас макет самолёта сломался. Взлёт не имитирует. Если Господин Президент решит на нём покататься, то сразу догадается, что он не настоящий. Не может же самолёт полететь, не взле…

— Вы что там, без меня совершенно ни с чем справиться не можете? – заорал Тимчук в трубку.

В ответ трубка промычала что-то нечленораздельное. Тимчук нажал на клавишу отбоя.

— Мне срочно необходимо выехать в Новосибирск, — сказал он Ире, — ненадолго. Дела улажу и приеду.

— Да можешь там и оставаться. Ко мне всё равно скоро муж приедет.

***

Бывшая гордость Советского Союза, а потом и Российской Федерации, Новосибирский авиационный завод, представлял собой жалкое зрелище. Ветер гулял по полуразрушенным ангарам, цехам и административным зданиям, злобно подвывая, словно скорбя по утраченному былому могуществу. Именно сюда должен был через несколько дней прилететь Господин Президент для того, чтобы возгордиться достижениями нашей промышленности. Именно для этого сотни человек сейчас трудились без сна и отдыха, чтобы придать этим развалинам хоть какой-то приличный вид. Но люди трудились, а приличного вида пока не получалось. Оставалось уповать только на близорукость Господина Президента, которая не раз уже выручала в подобных ситуациях. Макет якобы нового российского самолёта шестого поколения СУ-55 успел в некоторых местах покрыться лёгким слоем ржавчины, несмотря на то, что его изготовили всего пару месяцев назад. Конструкторам пришлось проделать большую работу, в том числе и с использованием фотографий нового американского F30, любезно предоставленных Пентагоном, для того, чтобы получить максимально правдоподобные аэродинамические формы. Американцы охотно делились информацией, потому что знали, что у русских дальше макета дело всё равно не дойдёт ввиду отсутствия средств, технологий и мозгов, а раз так – пусть побалуются, дети малые. На данном этапе, правда, не клеилась работа даже с макетом, и в силу отсутствия времени людей постепенно охватывала паника. Тимчук стоял около макета в окружении ответственных лиц по различным направлениям и их замов и боролся с огромным желанием набить их самодовольные жирные морды все по порядку, а потом ещё и все одновременно.

— Вы что, даже покрасить нормально не можете, чтобы через месяц не заржавело? – орал он, взяв кого-то из ответственных лиц за шкирку и тыкая его мордой в ржавчину. Ответственное лицо пыталось отмазываться тем, что оно ответственно не по этому направлению, но Тимчук его не слышал. – Вы что тут, совсем ничего не можете? Такую страну просрали!

— Краска китайская оказалась. А написано было тиккурила, — послышалось откуда-то.

— Кто это сказал? Кто сказал, я спрашиваю!

Из толпы вышел маленький сутулый человечек и упёр глаза в землю.

— Я сказал.

— Вы кто? – спросил Тимчук, выпуская свою жертву. Жертва моментально испарилась.

— Я заведующий хозяйственной частью вашей свиты.

Тимчук с трудом его вспомнил. Вроде был такой, недавно устроился на работу. Впрочем, свита была такой огромной, что всех запомнить было просто невозможно.

— А вы что, не знаете, что не надо покупать дешёвку?

— Так на дорогое денег не хватает. Вы же знаете.

— А почему макет не в ангаре стоял?

— Так в ангаре стоял, только там крыша протекает, а влажность даже больше, чем на улице.

— А почему тогда в ангаре стоял?

— Так по инструкции положено.

— Всё ясно. Сегодня же покрасить так, чтобы блестел как у кота яйца. Проверю лично. Если найду огрехи – пеняйте на себя. Ясно?

По тупому блеску в глазах было видно, что ясно.

— Теперь переходим ко второму вопросу. Где мой заместитель по электронной части?

Из толпы вышел грузный небритый человек в огромных очках.

— Здравствуйте, Адольф Богданович, — сказал он и протянул свою потную руку. Рука повисла в воздухе.

— Что у вас случилось? – спросил Тимчук, презрительно глядя на руку.

— Понимаете, у нас программист умер.

— Как умер? Почему умер?

— Так девяносто два ему стукнуло. Пора уже.

Говорил он, судя по всему, серьёзно. Все знали, что Тимчук шутить в таких делах не любит. Тимчук это понимал и поэтому совершенно растерялся. Как ему следовало реагировать на эту новость, он не мог решить.

— А что, других нет?

— Есть. Но хреновые. Тот был ещё старой закалки. А новые даже простейших задач решить не могут.

— Ну, так пригласите из США, — сквозь зубы сказал Тимчук, пытаясь подавить нарастающее бешенство, — вас что, всему учить надо? Я не знаю, что вы будете делать, но если через два дня программа не заработает, я вас лично задушу вот этими (он показал свои холёные руки, по виду которых можно было догадаться, что делать они ничего не умеют) руками (душить они наверное тоже не умеют, но проверять это не хотелось)

— Вас понял, — отрапортовал заместитель по электронной части. Надо было выкручиваться. Как – совершенно непонятно.

— Переходим к третьему вопросу. Срочно нужно организовать массовку. Как я понял, с непьющим населением в городе беда. Тем не менее, надо постараться. Выдвигайло!

— Я, — из толпы вышел плотный белобрысый с небольшими залысинами человек среднего возраста.

— Нужна массовка. Около ста человек. Если не наберёшь в Новосибирске, выпишешь из Москвы в театральном училище. Они там хоть все на героине сидят, но выглядят прилично, в образ войти могут. Всё понял?

— Да.

— Выполняй.

— Слушаюсь.

Среди моря разнообразных дел и делишек, были такие, которые Тимчук, в силу известных только ему причин, всегда выполнял сам. Одним из таких дел был подбор массовки для придания иллюзии бурлящей и счастливой жизни города. Сегодня он в первый раз поручил эту важную и ответственную работу другому человеку; сам он не мог дождаться того момента, как приедет к Ире. В конце концов, там тоже были дела – надо было срочно восстанавливать рухнувшую лжестену химкомбината – под этим соусом не грех и из Новосибирска уехать.

Четыре. Один.

Мяч, отправленный мастерским ударом, закатился прямо в лунку.

— Ура! Есть! Здорово, — Господин Президент два раза подпрыгнул и захлопал в ладоши. Поле было устроено так, что специальные электронные датчики, вмонтированные в клюшки Господина Президента, посылали радиоволны датчикам, вмонтированным в поле, и удар Господина Президента корректировался для наиболее быстрого попадания в лунку. Сначала инженеры по глупости отрегулировали поле до одного попадания с любого расстояния, но очень быстро поняли свою ошибку: Господину Президенту стало скушно. Поэтому решили выставить интервал – от трёх до десяти ударов клюшкой, в зависимости от погодных условий, состояния поля, направления и силы удара. Но главным условием было, чтобы ни один соперник не смог обыграть Господина Президента, который ничего не знал об устройстве поля и очень гордился мастерством своей игры.

— Ловко я вас обставил, Господин Министр торговли?

— Да, ловко. Я вам всегда говорил, что вы мастер.

— Ну ладно, что уж там, — щёки Господина Президента украсил лёгкий румянец, — я довольно слабый игрок.

— Скромность вам к лицу, Господин Президент…

На соседнем поле в это время играли в гольф Господин Министр Иностранных Дел и Господин Первый Помощник Господина Президента. Разговор у них был куда более серьёзный.

— Вы, конечно, знаете, что председатель Юй Кунь время своего визита заявил о новых территориальных претензиях Китая к Российской Федерации? – спросил Господин Министр Иностранных Дел, промахнувшись мимо лунки и выразив неудовлетворение от этого промаха междометием «ойбля», — вслед за Благовещенским районом они хотят получить Читинскую область.

— А у нас там лес ещё остался? – спросил Господин Первый Помощник Господина Президента, мысленно пытаясь определить вероятность попадания в лунку соперником.

— Остался ещё.

— Тогда мы не можем. Надо срочно переводить туда дополнительные отряды, а, когда дело будет сделано, можно будет и продать.

— Ну ясен пень, что с лесом никто продавать не будет. Неужели они такие идиоты, что покупают пустую землю?

Вопрос риторический. Конечно, идиоты. Зато деньги платят. И откаты хорошие.

Мяч закатился в лунку. Казалось, что он тоже сияет от осознания своей значимости.

Шесть. Два.

Поезд подъезжает к знакомой с детства станции, над которой возвышается древнее здание вокзала, знакомое до кирпичика. На платформе пусто, никто не встречает. Игорь выходит из поезда, держа в руке лёгкую дорожную сумку.

Да когда же, наконец, исчезнет это наваждение?

Семь. Три-четыре.

— Они отчитались… Слышишь, они отчитались!!! Идиоты! Раньше говорили, что Россия – великая страна, а теперь одни идиоты кругом! Со дня на день вылетит Господин Президент, а они отчитываются, что построили лжестену, которая должна была ещё пять дней назад стоять! А когда они всё остальное будут делать?

Тимчук лежал голый в Ириной постели, курил в потолок и ругался.

— А ты тогда что здесь делаешь? – спросила Ира, — иди туда и разруливай.

— А хули толку-то? Всё равно уже ничего не разрулить. Остаётся надеяться, только на то, что Господин Президент не поедет на химический завод. Иначе нам всем крышка. Я уже предупредил Первого Помощника, чтобы его сразу везли в Новосибирск.

— И что они сказал Первый Помощник?

— Сказал, что я безответственный и что он меня уволит.

— И что ты тогда будешь делать?

— Ничего. Да не уволят меня. Потому что при таком графике поездок новый человек не успеет вовремя включиться в работу. И тогда будет настоящая катастрофа.

— Какая катастрофа?

— Президент всё увидит.

— И что?

— Тогда нам всем точно крышка.

— И вся эта бутафория только для того, чтобы пускать пыль в глаза Господину Президенту? Тебе не кажется это смешным?

— Так, всё, — Тимчук вскочил с кровати, — если ты не прекратишь крамольные речи, я тебя арестую. Ты совсем рехнулась говорить такое в лицо одному из высших лиц государства?

— Да не тряси ты тут своими яйцами, в конце концов дети могут в любую минуту войти.

Продолжение следует