Навеяло

Он всегда хотел быть особенным, всегда желал отличаться от других. Он много мечтал, когда родился и еще не умел говорить, когда рос и когда вступил в самостоятельную жизнь. Он мечтал о путешествиях, экстриме, деньгах и женском внимании. Он парил на крыльях мечты, стараясь, как можно быстрее, достигнуть купола небес. Но как водиться, его крылья сгорели в пламени реальности, и он рухнул на серый остов будничных проблем. Он стал одним из многих, лишь песчинкой на пляже бытия, такой же как и все. Серый, ничем не примечательный. Как и все просыпался по будильнику и утыкался в подушку, после банки пива, а между этим служил на благо общества, в таком же сером костюме, как и вся его жизнь.

Сегодня был день его рождения. Пустая квартира, одиночество в такой день. Пакет чипсов, пара банок темного пива — вот и все угощение, вместо торта и салатов. И зеркало, вместо гостей.

Он прикрыл глаза, желая хоть сегодня возвратить себе хотя бы перо, тех прекрасных крыльев.

За окном опускался закат. Он очень любил это время, когда день умирал в кроваво-красных отливах, а ночь неспешно занимала свои владения. Рука сама потянулась за бумагой и карандашом.

Штрих и первая буква появилась на девственном листе, затем еще и еще. Он часто дышал, в его голове рождались все новые образы, и бумага готова была принять все, что Он видел. Слоги складывались в слова, слова в предложения, а предложения рисовали восхитительный мир, полный странных существ и приключений. Темнота занавесила стекла, а мир только начинал жить. Подумать только, на простой бумаге, где печатают ненужные цифры, рождались королевства, страны, империи. Взмах карандаша, и зеленый лес заполнили птичьи трели, несколько новых строк, и берега окружает великий океан. Даже Боги, сами Боги появлялись из под Его рук. Он давал им силу для помощи и защиты тех, кто обитал в мире.

Но утро жестоко, как и реальность. Он бережно сложил кусочки мира, убрав их на середину стола, и отправился на ежедневную каторгу. Он ненавидел свою работу, но делал ее. Как только выдавалась свободная минутка, Он доставал простой карандаш и продолжал писать. Ему нравилось писать карандашом, то, что не удавалось с первого раза, можно было стереть и написать заново…чего нельзя было сделать в реальной жизни. Он тратил обеденные перерывы и все свое время, на то, что казалось ему чрезвычайно важным.

Коллеги интересовались: Что ты делаешь?

А Он спокойно отвечал: Я рисую то место, где хотел бы оказаться.

Тогда коллеги удивленно поднимали брови и говорили: Что же это за место? Гаваи или Лос-Анджелес?

А Он лишь улыбался: нет, но чем больше я узнаю о том мире, тем больше мне кажется, что это моя родина, мой дом, что меня ждут там, пожалуй, это единственное место, где меня ждут.

Одни крутили у виска, другие…да хотя каждый считал Его ненормальным, только кто-то делал это открыто, а кто-то смеялся над Ним в душе, или за глаза. Шло время. Он тратил на уже окрепший мир все свои силы, все свое время. Ему казалось, что Он снова начинает чувствовать крылья.

Сегодня был Его день рождения. Банка темного пива, несколько толстых папок на столе, географические карты, с местами, которых не встретишь на земном шаре, и скомканное уведомление об увольнении. Сократили. Хорошего работника, не хуже других…но. Он всегда хотел быть не таким как все, но не думал, что этим все может кончиться. Завтра необходимо было забрать документы и навсегда покинуть серое здание. Сегодня Он не писал, карандаш сломался.

Он допил терпкий хмель и, обняв свое детище, уснул.

Утром Он не явился на работу, и на следующий день тоже. Спустя неделю милиция взломала Его однокомнатное пристанище. За окном медленно опускался закат, на столе лежали толстые папки, в которых покоились испещренные мелким, красивым подчерком листы, рядом с отодвинутым стулом, валялась пустая банка из-под пива, а прямо посредине стола красовался клочок старой бумаги, на котором черными чернилами было выведено: «Добро пожаловать домой, создатель»

И только сломанный карандаш, со следами зубов на стерке, напоминал о том, кто жил здесь раньше.

«мне кажется, что это моя родина, мой дом, что меня ждут там…»