Свет- 2.

Ещё сутки…

Кап — кап — кап секунды, они наполняют чашу, называемую минутой, затем всё это собирается в большой час, и — заполняется большое помещение, называемое — сутки…
И — кап, кап, кап…

И всё повторяется.

Повторяется миллионы лет.
А может быть — и больше.
Кто это знает?..

Наконец-то местные врачи признали своё бессилие.
Москва… столица… где ученые мужи все до единого в ранге профессоров…
Мне уже давно всё равно.
Что делать..?
Брат, заменивший мать и отца, беседует с врачами, ведёт переговоры, оплачивает лечение.

И принимает решение: меня будут лечить за границей.
Эх, мой старший брат…

Однажды он появляется «под градусом», забирает меня прямо на инвалидной коляске и катает по незнакомому непривычно чистому городу.
Я понял, что от переживаний и мытарств со мной, совсем взрослым ребёнком, у него случился нервный срыв, который он пытается утопить в алкоголе.

Рак.
Курс лечения.
И вот — я уже еду домой.
Что ждёт меня там?..

Она вскоре уйдёт. Это было понятно — зачем здоровой девушке импотент?
Я, недавно ещё здоровый парень, лихо отплясывавший лезгинку, игравший в футбол, пользовавшийся вниманием девушек, превратился в нечто, способное говорить. Не более.

За что? Да ни за что!..
За что меня наказывать? Придумал же кто-то очередную байку: «Нас может наказать только собственная совесть, и больше никто.»

Коляска стояла в коридоре, тащить её приходилось на пятый этаж.
И меня — на пятый этаж… Хорошо, что есть друзья, мама и папа.
Сколько мне осталось?
А сколько было Лермонтову? Пушкину?
Опять бред…

И тут я вспомнил, как пару лет назад мой друг Лео ходил навещать Коляна…ныне покойного Колюну, его имя все склоняли так же, как и любили. А любили его тоже все.

*Здоровый детина, морда — хоть прикуривай, ребенок, жена… Жена уже знала. Она заранее предупредила: «Вы только ничего ему не говорите…*,- и глаза заплаканные.
Выпил что-то где-то, неделю загибался, отвезли к врачам, а те говорят: поздно.
Разрезали — и зашили.
Рак желудка.
23 года…..*

Это экология, не иначе, и никто меня не наказывает. Если бы наказывали — сотни злодеев уже заполучили бы своё, а мир — цвёл бы и благоухал.

*…Ну, а дальше-то что?*

Лео продолжал:
*Знаешь, мне стало не по себе. В общем-то, ничего не случилось, но осознание того, что перед тобой живой, но уже обречённый на смерть человек…
Однако, как ни в чём не бывало, мы стали выяснять — кто сильнее:

-Да я тебя «на раз» завалю,- это про армрестлинг, мы так с ним и не поборолись,- вот подожди, выйду,- говорил Николай.
-Хе, куда тебе?- парировал я,- я Вальдоса позову!

Вальдос, спивающийся паренек анекдотического телосложения и облика, имеющий ещё и кличку Дистрофан, сидел тут же и довольно улыбался, польщённый вниманием.
-Хех, Вальдоса! Да я его щас, одним мизинцем!

Вальдос ещё больше засмущался.
Мы стали хохотать, и на минуту смех заставил нас забыть всё плохое.

-Ты потише, — у него швы разойдутся, — одёрнул Лео сосед Колюни по палате.

-Завалишь,- согласился Лео…

-Да,…вы это там… место моё держите, — я скоро приду, — сказал Колян на прощание.
Я искренне пообещал ему, что мы опять сойдёмся всем звеном и нажремся до поросячьего визга, и фиг с ними — с главным инженером и начальником.

Через неделю всё закончилось…
Колюню похоронили.

Это экология — Тоцкие лагеря рядом.

*Суки, на народе тренировались.*

И тут мне подумалось:

*А ведь Колян, как рассказывал Лео, он же мечтал! Мечтал о том, что всё будет хорошо? И мне — мне ведь неизвестно, что будет? Этого никто не знает. Никто не знает, что будет завтра! Вот он — выход, вот!*

*Так? — спросил я себя.
И сам же себе ответил: *Так!*

*А смысл тогда мне убиваться о том, что скоро придёт конец? Конец — он итак придёт! Рано или поздно.*

*Когда она будет — моя остановка? И кто — следующий..?*

Это был свет, еле уловимый лучик в конце подземелья…

С этого дня мне стало спокойнее, намного спокойнее. Я ел, спал и просто жил. Коляска, конечно, стояла в коридоре, как аварийный вид транспорта, но я точно знал, что придёт время — и я её подарю тем, кому она действительно нужна.

Продложение следует.