Слепой и лампа. Глава 2. Картина мира.

Продолжение. Начало здесь:

http://prozaru.com/2013/03/slepoy-i-lampa-glava-1-moneta/

Хоронили Толика, как это и положено, на третий день. В негласные обязанности Виктора Борисовича, как друга, входила помощь его вдове в организации похорон. Хлопотное это дело – все вокруг суетятся, куда-то спешат, чего-то решают, стараются отдать последний долг покойному, хотя все понимают, что покойному это совершенно не нужно. Лежит себе и лежит, и ни один мускул не шелохнётся на его спокойном и осунувшимся лице. Однако, за этой суетой, Виктор Борисович успел для себя сделать два удивительных открытия. Первое открытие заключалось в том, что он оказался странно равнодушным к тому, что его друг, с которым они два дня назад сидели за одним столом, пили пиво и разговаривали о времени, теперь, неожиданно, это время потерял, и лежит, худой и спокойный, и даже немного смешной – руки по швам, ноги по швам, а зачем ему теперь руки-ноги, никто понять не может. А другое открытие в некотором роде следовало из первого, в том смысле, что оно бы не состоялось, не будь равнодушия, и заключалось оно в том, что вдова – это не обязательно старая, толстая и некрасивая женщина; вдова вполне может быть молодой, красивой и довольно-таки возбуждающей. За эти три дня ему приходилось часто встречаться с Диной, и он заметил, что она казалась ему тем красивей, чем больше она расстраивалась по поводу смерти мужа. Если же за суетой она временно прогоняла от себя печальные мысли полностью, она переставала привлекать его вовсе. Сами похороны ничем не отличались от остальных, виденных Виктором Борисовичем в своей жизни – сначала рыдания и причитания на могиле, потом поминки в ресторане, напоминающие к своему окончанию весёлый праздник; во всяком случае создавалось впечатление, что многие уже забыли, по какому поводу они собрались. Единственное, что отметил для себя Виктор Борисович – нереально сильное возбуждение от вида вдовы, рыдающей у гроба покойного.

Следующим утром, он проснулся около двеннадцати дня от телефонного звонка. Страшно болела голова, и почему-то пришла в голову мысль, что он так и не выдал зарплату, но он отогнал эту мысль подальше. Дома никого не было – жена ушла на работу, дочь – на учёбу, или туда, где она прогуливает учёбу. На экране мобильника отобразился незнакомый номер, и Виктор Борисович хотел было сбросить звонок, но почему-то передумал.

— Алло, — пробормотал он сонным басом.

— Виктор Борисовичь? – спросили из трубки, слегка причмокнув.

— Он.

— Меня зовут Пыхтин Эдуард Петровичь. Я следователь. Не могли бы Вы явиться ко мне сегодня, в семнадцать ноль ноль, по адресу… — он назвал адрес и снова причмокнул.

— А в чём, собственно, дело?

— Ничьего особенного. Пустая формальность. Это касается Вашего умершего друга, Анатолия Никанорова.

— А при чём тут я?

— Да Вы не беспокойтесь. Мы же Вас не по повестке вызываем.

— Надо будет, вызовите и по повестке, — пробормотал Виктор Борисович.

— Чьто? Простите, не расслышал.

— Я говорю, приеду.

Он нажал на клавишу отбоя и швырнул мобильник в сторону. Страшно хотелось выпить. Он, кряхтя, встал, потёр спину и направился на кухню, почему-то немного прихрамывая. На кухне он заглянул в холодильник, достал оттуда бутылку пива, с сожалением увидев, что она была последней, открыл её и сделал продолжительный глоток. Стало немного легче. Прохладная влага растеклась по клеточкам, подарив каждой из них немного спокойствия и умиротворения. Захотелось что-то сделать, и, немного подумав, он понял, чем удовлетворить это хотение, вернулся в комнату, нашёл набильник и набрал номер.

— Витёк, ну мы же договорились! – раздалось из трубки вместо приветствия.

— Я помню. Просто звоню сказать тебе, что месяц кончается.

— Но ведь ещё не кончился!

— Поэтому я и звоню, а не прихожу.

— Я отдам. Как и обещал.

— Я верю, — ласково сказал Виктор Борисович, — просто звоню, чтобы напомнить.

Виктор Борисович отключился, отложил телефон, прошёлся по комнате, открыл шкаф, достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, закрыл шкаф, подошёл к креслу,плюхнулся в него и закурил, положив ногу на ногу. Жена категорически запрещала ему курить в квартире, но сегодня почему-то хотелось наплевать на жену со всеми её запретами и нравоучениями. Так прямо взять, расчистить волосы на макушке, чтобы между ними образовался лысый островок, и наплевать туда, чтобы… Просто так наплевать… И растереть обязательно.

Он не мог понять, откуда у него вдруг взялась эта агрессия, ведь до сих пор они с женой жили в общем и целом мирно. С другой стороны, он особо и не задумывался о причинах этой агрессии.

Раздался телефонный звонок. Звонил Петя Никонов, начальник производства.

— Вить, — раздался его голос, — у меня люди возмущаются, работать не хотят. Требуют денег.

— Что? Я всего на четыре дня задержал зарплату, а они уже требуют? Обнаглели совсем! А ты куда смотришь? Революционеры хреновы!

— Я их пытался успокоить, говорил, что ты скоро придёшь и выдашь. Но они спрашивают, когда, а я до тебя всё это время не мог дозвониться!

— Я телефон выключал.

— Вот! И что мне теперь делать?

— Ничего. Предложи им себя, в качестве моральной компенсации.

Виктор Борисович отключился. Почему-то он представил себе лицо Никонова, когда тот услышал последнюю фразу, и стало невероятно смешно.

Всвязи с тем, что он опять не пошёл на работу, а к следователю нужно было идти нескоро, образовалось невероятное количество свободного времени. Он достал из кошелька монету. Она по обыкновению сконцентрировала в себе все источники света, усилила их и отразила обратно, придав им невероятные по красоте оттенки. На её поверхности блеснули, переливаясь, два иероглифа. Виктор Борисович подошёл к рабочему столу, положил на него монету, а сам сел в кресло, включил компьютер, зашёл в электронный словарь, набрал «деньги» и выбрал функцию перевода на японский. На экране отобразились два иероглифа, очень похожие на те, которые были изображены на одной из сторон монеты. На иероглифы с другой стороны они не были похожи даже отдалённо, а желание прочитать, что на неё написано, было чем дальше, тем сильнее – он чувствовал, что эти надписи являются ключом к разгадке её силы и красоты. В общем, задача была предельно простой – каким-то образом набрать с клавиатуры эти иероглифы и нажать на кнопочку «перевод». Только вот как их можно набрать на компьютере, он не имел вообще никакого представления. Ровно как он не имел представления, как можно печатать на японском языке и что из себя представляет японская клавиатура – это должна быть либо огромная панель с тысячами маленьких кнопочек, на каждой из которых изображён иероглиф, либо обычная клавиатура, на каждой кнопке которой изображена одна из характерных чёрточек иероглифа. Ни одного, ни второго варианта клавиатуры у него не было. Он откинулся на спинку стула, случайно взглянул на потолок и обомлел: на поверхность, покрытую шершавой побелкой, странным образом спроецировались иероглифы с монеты. Но не просто так спроецировались – они словно ожили; линии перестали быть чёткими, а расплылись и начали медленно двигаться в сторону люстры, но иероглифов было уже не два, а гораздо больше, Виктор Борисович даже не смог сосчитать, сколько. И вообще, они перестали быть иероглифами, а стали напоминать буквы… Какое-то послание…

«Денег хочешь?» — гласила надпись.

«Хочу» — прошептал Виктор Борисович, покрывшись холодным потом.

«Ты зачем убил своего друга?»

«Я…я…я не убивал…»

Буквы заплясали хороводом и превратились в круг. Потом внутри круга появились линии, и незаметно круг преобразовался в сложенный из пальцев кукиш.

«Вот тебе, а не деньги» — сказал кто-то громко, прямо над ухом.

Виктор Борисович вскрикнул и открыл глаза. Монета всё так же лежала на столе. На потолке ничего не было.

— Приснится же такое, — пробормотал он и посмотрел на часы. Пора собираться к следователю.

Следователь сидел во главе длинного Т-образного стола. Кабинет был обстален таким образом, что любой входящий должен был почувствовать свою ничтожность – длинный стол, по бокам – стулья, на столе у каждого стула лежала бумажка с ручкой, а венчала всё огромная туша следователя в, осматривающего поверх очков свою очередную жертву. Глаза его были посажены так близко к переносице, что на круглой голове это выглядело странно и немного комично. Как известно, глаза хищника всегда смотрят вперёд, чтобы хищник мог получать точную информацию о расстоянии до жертвы и получать объёмнрую картину, в то время, как глаза жертвы расположены по бокам головы и смотрят в две стороны, чтобы иметь большой угол обзора и как можно раньше заметить хищника. Получалось, что следователь был хищником, но из-за слишком близко посаженных глаз должен был часто промахиваться мимо жертвы. Лысина следователя блестела, как будто была отполирована, и почему-то захотелось проверить, будет ли монета отражаться в лысине. По правой части лысины на лоб сползала прозрачная капля пота, в которой отражалась картина мира.

— Эдуард Петрович? – спросил Виктор Борисович.

— Да. А Вы по какому вопросу?

— По делу Никанорова. Вы меня вызывали.

— А, ну да. Проходите, садитесь, — он указал на стул напротив своего стола и причмокнул.

Виктор Борисович отодвинул крайний стул и сел.

— Да Вы проходите ближе, не бойтесь. Чьто, мы будем через весь кабинет орать?

Виктор Борисович прошёл через кабинет и сел на стул напротив следователя. Задав несколько стандартных вопросов про имя, возраст и место жительства Виктора Борисовича и записав в протокол ответы, следователь перешёл к главному:

— Скажите, Ваш друг жаловался на давление, сердечьные боли, или ещё чьто-нибудь подобное?

— А кто я такой, чтобы мне жаловаться? Я же не доктор!

— Ну, может быть, говорил Вам, чьто у него болит сердце.

— Не говорил.

— Судя по всему, он был абсолютно здоров?

— Этого я не знаю.

— А Вам не кажется странным, что абсолютно здоровому чьеловеку становится плохо после разговора с Вами, и той же ночью он умирает? А ведь последний разговор у него был именно с Вами.

— Нет, мне не кажется это странным. – раздражённо ответил Виктор Борисович, — откуда я знаю, был он здоров, или нет?

— А о чьём Вы с ним разговаривали?

— Это имеет значение?

— Имеет.

— Я ему хотел подарить монету для его коллекции. Потом передумал.

— А чьто это была за монета?

— Я не знаю. Ни я, ни он таких не видели.

— Покажите, пожалуйста.

— Да пожалуйста!

Он достал кошелёк и вытащил оттуда монету. Лысина озарилась золотистым светом так, что картина мира на вечностекающей с неё капле пота, померкла и стала нелепой. Толстые ручки жадно потянулись к монете, рот открылся, словно желая её съесть. Лицо следователя сначала покраснело, потом побледнело, потом как-то странно скукожились, а глаза подползли ещё ближе к переносице, почти слившись в один. Он тяжело задышал, как будто только что совершил пробежку.

— Уберите… Уберите, спасибо, — прохрипел следователь, — всё, допрос окончен. До свидания.

— Почему окончен? Вы уверены? — спросил Виктор Борисович.

— Да, уверен. Уходите, — глаза его немного отползли от носа, а на лбу всё так же блестела картина мира, правда немного помутнев.

Когда дверь за посетителем закрылась, следователь обмяк, расплылся по стулу и просидел так минут двадцать, собираясь с мыслями. За это время несколько раз звонили оба телефона – городской и мобильный, но отвечать совершенно не хотелось. Он с трудом встал, надел пиджак, попытался застегнуть на нём пуговицы, но, сделав две попытки, понял, что не получится и вышел из кабинета не застёгнутым и шаркающим ногами. Несмотря на то, что кабинет находился на втором этаже, он понял, что дойти не сможет и вызвал лифт. Лифт приехал и открыл двери с таким грохотом, что показалось, что перед ним взорвалась атомная бомба. Эдуард Петрович прошаркал в лифт и начал медленно разворачиваться в сторону выхода. Лифт приехал быстрее, чем он развернулся, и поэтому люди, ожидающие на первом этаже посадки, недовольно заворчали. Эдуард Петрович с трудом преодолел несколько шагов и несколько ступенек до улицы, вышел на тротуар и тут же попал под колёса машины, за рулём которой ехал пьяный подросток-угонщик, не справившийся с управлением и выехавший на тротуар.

Потологоанатом в морге с удивлением наблюдал на лбу у трупа, капельку чистейшего пота, отражающего картину мира.

…А Виктор Борисович вновь почувствовал эйфорию. Его взгляд анализировал всё происходящее вокруг, впитывая нужное и отвергая ненужное. Он шарил по стенам, ощупывая облупившуюся штукатурку и заглядывая в окна; ловил взгляды прохожих, читая в них судьбы, как по книге, осматривая их пороки и добродетели, а те лишь испуганно отводили глаза; он проникал сквозь стены, выхватывая спрятанное и недоступное – и, наконец, увидел то, что бессознательно искал. Это был огромный рекламный билборд, находящийся в нескольктх шагах от Виктора Борисовича, но, как только взгляд его мельком зацепился за биллборд, он уже не смог отвернуться. Рекламный слоган гласил: «Судьбу и время нужно ждать», чуть ниже имелось пояснение – «японская поговорка», а ещё ниже начертаны несколько иероглифов, среди которых были те два, с монеты. Завершала всё надпись: «Судьбу нужно творить. Ждать времени нет» и пояснение: «Банк «Самурай»».

Виктор Борисович не поверил своим глазам и стоял около минуты, как вкопанный, не в силах пошелохнуться. Потом он дрожащими руками достал монету и внимательно посмотрел на неё. На монете блестели, переливаясь на солнце, иероглифы, два из которых красовались на биллборде. Поспешными движениями, он достал мобильник, зашёл в словари, набрал первое слово из слогана «Судьба» и нажал на клавишу перевода. На экране появилось не то, что он искал, и он с удивлением понял, что подсознательно знал это. Но когда он набрал второе слово – «время», его сердце тревожно забилось, и, как оказалось, не зря. На экране были точь-в точь такие же иероглифы, как на монете.

«Время – деньги», — прошептал он.

— Время – деньги? – произнёс он вслух так громко, что несколько прохожих обернулись, — да ты что, издеваешься надо мной? ИЗДЕВАЕШЬСЯ???

Впоследствии он не мог объяснить этот приступ неконтролируемой ярости. Глаза его налились кровью и казалось, что вот-вот вывалятся из глазниц и запрыгают по асфальту

— Из-за тебя погиб мой друг, — орал он, — из-за тебя я лишился покоя, а оказалось, что весь твой секрет в этой дурацкой, избитой фразе? Я ХОТЕЛ ПЕРЕНЯТЬ ТВОЮ МУДРОСТЬ, А ТЫ МНЕ ОТКРЫЛА ТО, ЧТО Я ИТАК ЗНАЮ? ЗА ЧТО? ЗА ЧТО ТЫ УБИЛА ТОЛИКА???

Он орал что-то ещё, сотрясая кулаками воздух и размазывая по щекам грязные слёзы. Прохожие шарахались и обходили его стороной. Разозлившись, он размахнулся и швырнул монету в сторону кустов, и… Тут же пришёл в себя.

— Что я наделал? Что я наделал? – запричитал он и кинулся в направлении пропавшей монеты.

Он два часа ползал на коленях, ощупывая каждый камешек, каждый клочок земли, он изодрал в кровь колени, исцарапал пальцы об острые кусты шиповника, но не было ничего, даже издали напоминавшее монету.

— Гражданин, что Вы тут делаете? – услышал он голос рядом с собой и поднял глаза. Над ним стояли два высоких полицейских и странно ухмылялись.

— Пройдёмте, — сказал один из них.

— А что я, собственно говоря, сделал? – закричал Виктор Борисович.

— Вот это нам и предстоит выяснить. Знаете ли, время сейчас неспокойное, террористы вокруг, а Вы тут ползаете. А если Вы террорист? Мы обязаны проверить.

— Но мне нельзя уходить, я потерял одну очень важную вещь!

— Какую?

— Талисман! Он меня оберегает! Я не могу без него!

— Разберёмся.

Виктор Борисович пытался сопротивляться, но они его скрутили и посадили в полицейский УАЗик.

По дороге он успокоился окончательно

— Послушайте, — сказал он спокойным голосом, — я нормальный человек, бизнесмен. У меня документы в порядке, можете проверить. У меня был нервный срыв, но теперь всё в порядке.

— Разберёмся.

— Но я могу доказать, что я адекватный человек.

— Как?

— Остановите, пожалуйста, у ближайшего банкомата.

УАЗик ещё какое-то время ехал, потом, скрипя тормозами, остановился.

— Здесь есть банкомат, — сказал один из полицейских, — только без шуточек!

— Понятное дело. Какие тут шуточки?

Они подошли к банкомату. Виктор Петрович вытащил кредитку, сунул её в банкомат и набрал пин-код, прикрывая рукой клавиатуру. Потом ещё что-то набрал на клавиатуре, и из банкомата вылезла купюра.

— Теперь вы видите доказательства моей адекватности? – спросил он, когда полицейский схватил купюру.

— Видим. Но доказательства не убедительные. У Вас есть другие доказательства?

— Разумеется, — он, вздохнув, снова сунул карту в банкомат, набрал пинкод и комбинацию цифр. Из банкомата вылезла ещё одна купюра.

— Теперь вы мне верите?

— Не совсем…

Окончательно они поверили с третьего раза. А после демонстрации четвёртого, резервного доказательства, любезно согласились отвезти его домой за счёт государства. Понятно ведь, время позднее – мало ли, кто по улице сейчас шляется! А основная миссия полиции – круглосуточно охранять покой мирных граждан.

Домой Витя пришёл уставшим и выжатым, как лимон. Из кухни доносились запахи еды, но есть совершенно не хотелось. Он ногами стянул с себя ботинки, проковылял в комнату и рухнул на кровать. Жена прошла за ним, села на краешек кровати и положила руку на его плечо.

— Вить, — тихо сказала она.

— Мммм?

— Что с тобой происходит? Ты уже который день сам не свой.

— Ничего. Всё нормально.

— Это из-за смерти Толика?

— Это я его убил.

— Что???

— Ничего. Прости, я сам не знаю, что я несу. У меня был тяжёлый день, а под конец я потерял что-то очень важное. Я потом скажу, что. Я устал. Дай мне поспать, пожалуйста.

Она тихо встала, выключила свет, вышла и закрыла за собой дверь. «Время – деньги, — думал он, засыпая, — надо же, как банально! И почему я так на эту банальность повёлся?» Сна он не запомнил, но отчётливо понял, как проснулся. Словно что-то подсказало ему, что хватит спать. Он открыл глаза и сел на кровати. Из коридора доносились голоса жены и дочери, которая, видимо, только что пришла. Витя встал и вышел из комнаты. Алла стояла в коридоре и о чём-то разговаривала с матерью.

— О! А вот и наш папа проснулся, — произнесла жена, — может быть, он всё-таки поест?

— Привет, пап, — сказала Алла.

— Привет, — буркнул Витя. Пожалуй, я действительно поем.

— Пап, посмотри, я такую вещь нашла, закачаешься!

Она протянула свой миниатюрный кулачок и разжала пальчики. На крохотной ладони лежала монета, иероглифами «время» вверх и по своему обыкновению, отражала и усиливала все источники света.

— Дай мне, — резко сказал Витя.

— Не дам, это я нашла, — Алла сжала кулак и убрала руку.

— Дай, я сказал, — гаркнул Витя, схватил её за запястье и сжал так, что она вскрикнула.

— Ты чего делаешь, сволочь? – кинулась к нему жена, но он преградил ей путь другой рукой.

— Это не твоё дело. То, что она нашла, принадлежит мне, — он убрал руку от жены, двумя руками разжал пальцы дочери и отобрал монету, снова испытывая уже хорошо знакомое за последнее время чувство эйфории. Алла побледнела и отшатнулась.

— Ты что делаешь, сволочь? – ещё раз закричала жена и бросилась к нему с кулаками. Витя её поймал и припечатал к стене.

— Ты на кого руку поднимаешь? – прошипел он, — да я тебя в порошок сотру!

— Витя, что с тобой? Ты никогда таким не был! – из глаз её покатились крупные слёзы. Витя убрал руку и ушёл в комнату, даже не посмотрев на дочь, которая побледнела и села на пол.

На следующее утро он проснулся рано, во всяком случае, гораздо раньше, чем просыпался в последнее время. Жена возилась на кухню, собираясь на работу, дочь ещё спала – во всяком случае, дверь в её комнату была закрыта.

Сегодня он решил всё-таки приехать в офис и раздать зарплату этим несчастным. Он чувствовал, что в жизни намечаются большие перемены, но нужно для начала расстаться со старыми долгами. Да, несомненно, деньги – это время, но иногда нужно пожертвовать деньгами, чтобы потом никто не пытался бесцеремонно тратить твоё время в надежде вернуть свои деньги.

Он открыл дверь подъезда, вдыхая душный аромат летних цветов, перемешанный с запахом отработанного бензина. Если бы он знал, что… Нет, скорее всего, всё равно ничего бы не изменилось.

Человек сидел за рулём джипа с тонированными стёклами, и курил сигарету. Когда дверь подъезда в очередной раз открылась, он посмотрел на выходящего, потом посмотрел ещё раз, уже внимательнее, прищурив левый глаз и нащупал в правом кармане пистолет. Человек, вышедший из подъезда, прошёл мимо джипа и направился в сторону автомобильной стоянки. Стараясь медленнее дышать, чтобы унять сердцебиение, человек из джипа открыл дверь машины, вышел на улицу и неслышно нагнал свою жертву.

— Вить, — позвал он.

Человек обернулся.

— Ты? – на лице его появилось удивлённое выражение.

— Я, — ответил человек из джипа и достал пистолет, — до свидания.

Он поднёс пистолет к жертве и семь раз выстрелил в удивлённый лоб несчастного.

Виктор Борисович успел услышать, как трещит его череп, а из глаз посыпались разноцветные звёзды такой неземной красоты, что он готов был поклясться, что ничего красивее в этой жизни не видел. Но клясться был некому, ноги его подкосились и он упал, окрашивая в красный цвет асфальт, только что так заботливо подметённый дворником.

Продолжение здесь: http://prozaru.com/2013/04/slepoy-i-lampa-glava-3-zhivyie-i-myortvyie/