Никола двигался знакомыми ему, почти непроходимыми тропами, среди болот и озер родного Полесья уже третьи сутки к ряду в надежде встретить партизанский отряд. Точнее сказать, — это была не надежда, а более глубокое чувство – чувство полной уверенности в том, что это произойдет. И эта уверенность Николы была основана на его глубоко поселившемся в самой глубине его Души желании мстить фашистам, мстить за убитую ими в лесу возле родного хутора его маленькую дочку, мстить за пропавшую прошлым летом, в первые дни начала войны, когда она уехал к родственникам в Минск. Мстить за родных, близких, за малую родину, за Беларусь. Мстить да самого своего последнего вздоха, до самой последней капли крови, до того самого момента пока родна земля будет очищена от этой нацистской нечисти.
Глубокое внутреннее чувство размышлений души Николы было прервано услышанным его слухом отрывистой гортанной речью на немецком языке, перемешанный с лаем овчарок. Он подошел к самой кромке мелколесья и увидел напротив себя через речушку, пологий берег, на нем хуторок и такую картину: несколько дюжих эсэсовцев суетились возле сооруженных виселиц – их было пять…. Пять виселиц, с болтавшимися петлями на перекладинах, других держали на прицеле пятерых мужчин с надетой на шее табличкой, — где была надпись: «ОН ПОМОГАЛ ПАРТИЗАНАМ», в стороне стояли человек 25-30 жителей – баб, стариков и ребятишек. Немцев было навскидку человек 50 солдат, два грузовика, полугусеничный бронетранспортёр, три офицера и одна белокурая немка в военной форме, отличающейся от формы эсэсовцев, которая постоянно перемещалась с места на место, неустанно щелкая кадры на свой фотоаппарат.
Раздался гортанный голос офицера, сначала на немецком, по команде которого все эсэсовцы заняли упорядоченное местоположение каждый, определенное и свое. Со стороны Никола отметил про себя, что это было заучено и отработано солдатами зонде команды СС почти до автоматизма. Палачи — вешальщики поставили своих жертв на табуретки под виселицы, накинули им веревочные петли на шеи, автоматчики передернули затворы шмайсеров, направив их на толпу хуторян, два расчёта огне мётчиков выдвинулись в сторону находившихся поодаль соломенных хат.
Только белокурая немка – корреспондент несколько замешкалась не знаю, что же ей нужно запечатлеть в первых кадрах надвигающейся расправы над жителями.
Это ее замешательство, прервал офицер, сделавший знак рукой, обратившийся к ней на ломанном русском: — Обер-лейтенант Шульц, ко мне! Начнем с виселиц. Снимайте, нам нужны отличные кадры для вашей газеты. В назидание другим, чтобы знали и видели, что произойдет с теми, кто помогает партизанам!
Никола в диком, захватившем его бессилии сжал кулаки, закусив губу, не замечая струек крови, текущих по подбородку, а немецкий офицер продолжал: — Вы белорусские свиньи, быдло! Вы не понимайт, что мы пришли надолго и навсегда. Мы раса сверхчеловек, единственная раса из тех, кто имеет право жить на Земле. И пользуясь этим правом только нам решать – жить вам или нет.
— Эти люди… — немец указал на пятерых, готовых повешенью, затем поморщился гримасой отвращения и продолжил – Эти свиньи помогали партизанам. Их ждет смерть.
Офицер дал знак палачам, те выбили табуретки из-под ног жертв, тела их задергались в конвульсиях смерти, Последние вздохи жертв были заглушены воем баб, плачем детей и проклятиями стариков.
Офицер дал знак автоматчикам, те дали несколько выстрелов поверх толпы и, после установившегося молчания, повернулся к жителям.
— Ви швайне! – с пеной у рта заорал фашист – Вы недочеловеки! И так, так будет с каждым кто посмеет помогать партизанам! С каждым! Даже если мне… нам придется истребить вас всех!
Затем он повернулся к огнемётчикам, ожидающим его приказа и отдал команду: — Das Feuer eröffnen!
Огнеметчики мгновенно выполнили приказ и нависшее молчание всех присутствующих было прервано усиливающимся треском огня, жадно пожирающего соломенные хаты хуторян.
Немка – корреспондент быстро перемещалась, снимая место происходящего то с одного ракурса, то с другого, и, наконец, закончив, подошла к офицеру, командовавшему расправой.
Тот похлопал ее по плечу, и сделав знак рукой другому, подчиненному ему офицеру, означающий, что пора заканчивать операцию, направился к бронетранспортёру.
Немка подошла к самому краю речушки, Никола чуть вышел вперед и их взгляды встретились.
Глаза ее светились диким восторгом превосходства над другими людьми, сознание ее упивалась наркотиком власти и возможностью повелевать жизнями других живых существ на уровне бога, не отдавая себе отчет в том хороший это бог- Творец или бог- Разрушитель, исчадие самого Ада.
В душе Николы же, мгновенно, поднялась вся ненависть, усиленная бессилием невозможности изменить произошедшее. Казалось, что к его ненависти в этот самый момент, присоединилась все несогласие с произошедшим убиенных фашистами здесь и многих –многих других неповинных жертв, казненных белорусов.
И этот поток ненависти, преобразовал удовольствие состояние сознания превосходящей расы в разуме белокурой немки – обер-лейтенанта Шульц, до полного осознания, произошедшего здесь и в этот время, в «как-есть», что отразилось в ее глазах состоянием полного ужаса животного.
— Ну что ж – мысленно сказал немке Никола – Тебе, тебе теперь с этим жить. Никола повернулся и пошел своей дорогой, в партизанский отряд.
Николай Зубков. 19.07.2020 г. Этот рассказ — дополнение к моему, ранее написанному, рассказу «ОГОНЬКИ».
