Путь надежд, молчаливые дебри,
Сверху – тайна набухших небес,
Топчут грязь беспокойные вепри,
Вдоль озёр и болот дремлет лес.
Вопль удода в измученном сердце,
Боль водой родника утолю,
Голос крови впитал килогерцы,
Сероватня кричащим люблю.
Заплутал, заблудился в чужбине,
Покосившийся крест, как упрёк,
Утопая в словесной трясине,
Что-то мерзкое мерзким изрёк.
Очищение правит душою,
В деревянной церквушке есть Бог,
Без сомнений приду к аналою,
Исповедник глуши очень строг.
Суд людской, раздувающий пламя,
За спиною — повсюду глаза.
Мой наряд осуждён стариками,
Жжёт притворная с виду слеза.
Разверну на двухрядке подросткам
Черноморскую жаркую грусть.
Беспричинным припудрена лоском
Слов чужих окаянная суть.
Росы смоют мой след надоевший,
Наваждением скроюсь вдали.
Нет прощенья чужбину согревшим.
Нет прекраснее детства земли!
