Пари

Солнце медленно висело над горизонтом, будто пробовало лучами воду. Вода была восхитительна и солнце решилось. Оно нырнуло с головой в ласковое и теплое море. Словно младшая сестрёнка, увидевшая – что ушла старшая, выскочила луна. Довольно улыбаясь, луна смотрела на воду. Шелестели волны, накатываясь на берег. Дул лёгкий прохладный бриз. Пальмы качали листьями в такт музыке. В прибрежном ресторане пары танцевали румбу. Оркестранты в белых костюмах рвали на части душу ритмами страны, где не умеют грустить. Где даже смерти посвящают праздник. Страны, в которой: « У мёртвых и ушедших нет друзей».Красивые женщины с горящими глазами то прижимались в танце, то отдалялись от сильных мужчин. Они испепеляли жаром и обдавали холодом. Вечная игра для двоих. Игра, в которой выигрыш – счастье, а проигрыш – смерть. Всё на свете суета… Всё кроме этой игры.

Двое мужчин сидели за столиком у самой воды. Глоток «махито», дым сигары, шелест волн. Нет времени, нет пространства. Нет горя и боли. Есть собеседник и «Райито де луна». Есть ласковый теплый ветер и море. И впереди целая вечность. Они тихо переговаривались

— Завтра с Пакитой иду за голубым марлином.
— За которым по счету?
— Какая разница? Это же счастье. Тянуть рыбину весом за сто кило.
— Каждому своё.
— Ты не в настроении?
— Всё нормально. Просто думаю.
— О чём?
— Ты говорил, что есть другой мир. Мир, где надо рвать жилы что бы заработать на еду. Мир некрасивых людей и ужасного холода. Мир болезней и одиночества. Неужели такой мир есть?
— Я никогда не вру.
— Наверно люди отдали бы всё, что бы бежать оттуда?
— Всё? Хм… А это даже интересно. Это интереснее ловли марлина. Поймать человека. Друг мой, ты подал неплохую идею. Мы вытащим из того ада кого-нибудь. Мы предложим жить вечно здесь. И назначим цену. Память. Он должен будет отказаться от всего.
— Что интересного? Разумеется, он откажется!
— Не уверен… Почему-то не уверен. Спорим?
— Да. Какой залог?
— Проигравший на год возвращается в реальное время. И самое страшное – ему возвращается память.
— Жестоко.
— Это спор мужчин!
— Согласен!

Собеседники встали из-за стола и пошли к краю тени. С каждым шагом тьма становилась всё более вязкой. Исчезла музыка и ветер. Не было больше луны. Они остановились у плоского замшелого камня, над которым плясало черное пламя. Там за камнем кипела тьма. Тысячи голосов срывались с крика на хрип. Плакал ребёнок и визжала раздавленная грузовиком собака. Лаял пулемёт и матерно кричала очередь за хлебом. Падали прекрасные снежинки на ржавую колючую проволоку. И лучший скрипач играл божественную музыку, стоя босиком в грязном снегу аппельплаца. Собеседники протянули руки к пламени.
— Услышь нас, Великий.
—Я слышал ваш спор. Так будет. Я наугад выдерну человечишку из реального мира. И вы предложите ему межвременье. Мне интересен его выбор. А тот из вас, кто проиграет… Не будем о грустном.

Тьма взметнулась вверх и распалась огромной пылающей лужей. В ней замелькали картинки. Горящий танк и горящий башнёр в черном от копоти снегу. Коридор больницы и плач женщины. Дешевый кабак и нож в грязной руке. Ствол револьвера над золотым погоном тянется к виску. Чей-то хриплый голос командует: « По изменнику Родины…» Руки в машинном масле закрывают глаза, что бы не смотреть в лицо голодным детям. Смятая постель и лучший друг в обнимку с любимой. Степь. Холод. Ледяной ветер и тупое равнодушие…

— А вот это подойдёт. Этого и выдернем. Нет войны, нет голода. И нет Веры в сердце. Он думает, что умеет любить. Вот и проверим. Курсы гранд смета.

Глухо ударили барабаны. Режущий женский голос запел непонятную песню. Тьма хохотала. Её сгустки протянулись к сидевшему у костра человеку…

***

…Как же холодно в февральской степи! Юг… Ага! Минус 27 и ветер 20 метров в секунду. Слышал по «ящику» каждый метр в секунду понижает температуру на один градус. Похоже. Только что в руке сломался гаечный ключ. Просто хрустнул. Металл не выдержал. А мы должны. Кому? Этой бородатой твари, которая выгнала нас в февральскую степь разбирать теплицы на металл? Да будь он трижды проклят! Металл покупать дорого. Решил на халяву добыть. Крохобор. Тварь бешенная. Греет зад в теплом кабинете. А я уже просто не чувствую ног. Их нет. Я их вижу, но их нет… Водилы умные люди. Плевали они на теплицы. Натаскали бревён, зажгли и сидят возле пламени. Пусть придурки-строители работают. Плевал я на всё. Иду к огню. Снабженец нарисовался. Полная авоська водки. На закусь килька. Без хлеба. И тут гад себе выгадал. Лёха-крановой протягивает мне стакан. Пью. Жменя кильки в рот. Кусок снега — туда же. Проскочила водяра в желудок. Идет тепло. Сажусь на бревно рядом с Колькой. Не слушаю их разговор. Молчу. Думаю о своём.

…Уже полгода как ушла она. Просто ушла. Начинали желтеть листья, было тепло. У неё сломался каблук. Она сняла туфли и пошла босиком. Если б она оглянулась! Я бы догнал… Поговорили. Но она ушла не оглядываясь. Ушла в никуда… В прошлое. Вся моя жизнь теперь прошлое. « Четвертак» на этой зоне, именуемой планетой Земля, я уже отмотал. Что дальше? Не знаю. Кажется – я просто выгорел дотла. Я её так любил! А теперь всё. Снова одиночество. Ледяная степь. А в глазах августовский вечер и девушка, сидящая у воды. Она тихо что-то пела по английски. Я тогда был немного пьян. Трезвый к такой красавице просто не подошел бы… Потом редкие встречи. Она внезапно появлялась и внезапно исчезала. Надолго. А я сходил с ума. Решил объясниться. И тогда она ушла навсегда. Как же это было невыносимо! А потом… Потом кабаки и реки водки. Карты и противные ласки шлюх. Ментура. Хорошо хоть финку успел скинуть. Так бы срок нарисовали. Потом всё надоело. Книги, работа, возня в саду. На автомате. Душа ушла вслед за ней. Босиком. По сентябрьской тёплой улице…

Лёха суёт следующий стакан. Этот проскочил легче. Смотрю на пламя. Слышится румба. Хрень какая-то! Водилы включили? Да ну! Не их стиль. Если б Кучин или Круг – тогда да. Значит просто накрывает… А чем дальше, тем хуже. В пламени вижу теплое море и кабак на его берегу. Шикарные девки и правильные пацаны танцуют в ярком свете луны. Странно. Дурью не балуюсь, не ширяюсь, не торчу. Откуда глюки? И почему пламя становится черным? Черный огонь взметается до самого неба. Он манит, он зовет… Я должен идти к нему. Нельзя отказывать черному пламени. Нельзя. Делаю пару шагов. Исчезает февральская степь, нет больше водил. Пляшет черное пламя. В нем появляется проход. Я медлю. Сильный толчок в спину. Я падаю на теплый песок. Шелест волны. Двое мужиков сидят за столом и смотрят на меня. Третий стул свободен. Сплевываю на песок и сажусь рядом с ними. Один из них одобрительно смеётся…

***

… Смотрю в их лица. Холёные… Ветра с кирпичной пылью не нюхавшие. Смеются… Кони педальные. Ладно. Всё равно это бред. Тащу из кармана сигарету. Странно – я в зимней одежде, тут лето… А мне не жарко. Не важно. Важно – кто эти типы и чего хотят. Один из них протягивает зажигалку. Ишь ты! Золотой «Ронсон».

— Прикуривайте. Что будете пить?
— Прикурю. С незнакомыми не пью. Чревато.
— Меня зовут Викентий, моего друга – Анатоль. Итак, что пьёте?
— Во мне пол-литра водки. Поэтому – кофе.
— Какой именно?
— Кофейный кофе!
— Анатоль, юноша не знает: что кофе бывает разных видов. Налей ему «Моккачино».
— Мерси, месье Викентий. Почему я здесь?
— У нас к Вам есть одно предложение…
— От которого я не в силах отказаться.
— Друг мой, мы тоже почитывали Марио Пьюзо. Давайте серьёзно.
— Я вам не друг. Говорите, слушаю.
— Мы, некоторым родом, в курсе Вашей жизни. И у мы хотим Вам помочь.
— Помогают в ресторане!
— Да что ж Вы такой ершистый?! Может хватит?
— Слушаю.
— Вам выпал уникальный шанс. Выигрыш на миллион. Вы можете поселиться здесь. И как бонус – бессмертие. Представьте: вечность покоя и развлечений. Нет болезней и голода. Прекрасные девушки и ласковое море…
— Что взамен?
— Ваша память. Вы добровольно откажетесь от воспоминаний перед черным пламенем.

…Я пил вкуснейший кофе и думал. О чем? Да обо всём. О красивых бабах вокруг и вкусной жратве. О теплом море, так не похожем на то, что окружало мой город. Об этих холёных мужиках, так не похожих на моих дёрганных и озлобленных друзей. О своём псе, сидящим на морозном ветру и ждущем меня. О своих родных, лучше которых нет в белом свете. В белом свете… А эти клоуны хотят от меня клятвы на черном пламени. Неправильно это. Почему-то неправильно. Раз есть они, значит есть и обратная сторона монеты. Настоящий свет и любовь. А возьмут ли меня туда? Очень сомневаюсь. Только вот хочется туда. А не к этим. Вечность. « Смотреть на шлюх и мирно кушать пончик»*. Не для меня. Я не ангел. Только вот не умею предавать тех, кто меня любит. Даже если это два-три человека и старый пёс. Нельзя. Не знаю почему – но нельзя. Надо выдержать всё: и боль, и холод, и тоску. Только нельзя предать их. Родина, Вера, Народ – громкие слова. А эти глаза, любящие тебя, единственное мерило всего и вся. Как-то так. Решено. Я кидаю окурок в чашку с остывшим кофе. Смотрю на их перекосившиеся морды и выдаю тираду на русском-строительном. Пытаюсь достать Викентия боковым хуком… Вспышка черного пламени. Голос: « Мы еще встретимся». Порыв ледяного ветра. Лёха-крановой трясущий меня за плечи. Степь. Февраль. Холод…

***
…Анатолий нервно курил в прихожей. Дернул же черт связаться с «чехами»! захотелось резко разбогатеть. Не надо было «кидать» этих «детей гор». Ох, не надо… Он утроил охрану и перевел почти все деньги на запад. Осталось чуть-чуть. Последняя операция и можно валить из этой проклятой страны. Главное – успеть. Жену и детей уже вывез. Мать и тётка « не при делах». Хотя… От этого народца можно ждать всего. Как нибудь обойдётся. Звонок. Начальник охраны приглашает на выход. Быстрей к бронированному лимузину. Быстрей… Вспышка в окне напротив. Удар в голову. Темнота. Черное пламя. Смех нечеловеческого голоса — «Пари!» Анатолий босиком бредёт по ледяной пустыне. Куски льда режут в кровь ноги. Холод замораживает изнутри. Сердце становится куском льда. Как же это больно! Пустота. Пустота серого льда. Серого льда с пятнами крови. И Вечность. Вечность этой пустоты.

Примечание:
*- Строчка из песни А.Северного.

Антропшино
22.02.2015