Адреса предыдущих глав
http://prozaru.com/2013/09/vyisokaya-dolzhnost/ — глава 1
http://prozaru.com/2013/10/dolzhnost-2/ — глава 2
http://prozaru.com/2013/11/vyisokaya-dolzhnost-gl-19/
Июль две тысячи тринадцатого выдался на редкость сумрачным и дождливым. Плотные серые облака висели над европейской частью России, не позволяя горячему солнцу выглянуть хоть на минутку, чтоб отогреть землю и людей. Грохотали грозы, шли бесконечные ливни, в далеких деревнях то и дело отключался свет. Воздух был влажным, как непросохшее белье. Хорошо, что Осип надолго запасся подгузниками и детскими смесями.
Сидя возле детской кроватки, он с непривычной нежностью смотрел на младенца, спящего на боку. В уголке рта засыхала капля молочной смеси. Одна из пухлых щечек покоилась на маленькой плоской подушке, вторая нависала над приоткрытым ротиком и наплывала на малюсенький носик, на котором уже сейчас заметна была горбинка. Горбинку отделяла от крутого безбрового лба глубокая кожная складка, круглые темные отцовские глазки были прикрыты чуть красными веками.
Ворона Осип Осипович, издание второе, переработанное, измененное к лучшему. Его жизнь обязательно будет счастливой. Отец сделает для этого все возможное и невозможное.
Он представил-вспомнил себя маленьким в детских яслях-пятидневках. Чужие торопливые руки недовольно пеленали его, мокрого — ему казалось, что он и теперь ощущает раздражение взрослых. Позже, года в три, наверное, его обкаканную ночью попку мыли над тазом, с большой неприязнью ругая ее обладателя за испорченные простыни, а он поминутно проваливался в сон, и голова свисала в чужих руках безвольно, и ножки подгибались, а нянька злилась и трясла его: ей тяжело было держать мальчика на весу.
Мать его была председателем профкома, и устроить сына в ясли не представляло проблемы. Она работала чертежницей в научно-исследовательском институте, а вечерами еще и мыла полы там же по совместительству.
Она растила его в одиночку, а от отца, которого он и не видел никогда, досталась ему только фамилия, ее он всегда стеснялся. Ровесники дразнили его, да и похож он был на настоящую ворону: с торчащими, как взъерошенные перья, непослушными черными волосами, худой, с большим острым носом и круглыми любопытными глазами практически без ресниц. Он и голову склонял набок по-птичьи, когда рассматривал что-то. Сначала он плакал в ответ на дразнилки, но быстро научился крепко сжатым кулачком бить в лицо обидчиков без предупреждения, за что не раз отправляли его воспитательницы в угол.
Видно, очень досадил отец бывшей супруге, так что ее ненависть распространялась каким-то образом и на его отродье, Осю, как две капли похожего на родителя. И как только мальчик делал что-то не так, мать тянула противным голосом, презрительно скривив губы: «Па-а-почка родимый!», намекая на сходство сына с подлецом-папашей.
На работе мать уважали: она и трудилась исправно, и активисткой была, и сына растила, и за собой следила. Выглядела она всегда великолепно, имела стройную фигурку, занималась лыжами, гимнастикой, ходила в бассейн, участвовала во всех спортивных соревнованиях, проводимых в институте, и не раз завоевывала для своего отдела почетные призы. Такая интересная женщина имела, безусловно, успех у сильного пола, и, отправляясь на выходные домой, Ося не чувствовал, что его там ждут: мать была занята очередным кавалером и собой. Материальный достаток в семье присутствовал, а вот что такое душевное тепло, Осип не ведал.
Уже подростком, случайно забежав по делу к однокласснику Гоше, с которым и не водился прежде, он попал на семейный ужин, и его гостеприимно усадили за общий стол, где дружно стучали ложками и бабушка с дедом, и родители с детьми, и тетушки, и дядьки — огромная семья. Какая-то особая атмосфера доброжелательности, взаимной заботы и внимания охватила его, приняла, как своего. Он с этого момента начал внимательно присматриваться к Гоше и с удивлением обнаружил, что парень не стыдится гулять по улице вместе с родителями, и общение с ними привлекает его куда больше, чем со сверстниками. Он завидовал Гошке, но понимал, что его отношения с мамой пересмотру не подлежат – всегда будет так, как сложилось. И тогда он сказал себе, что построит когда-нибудь свою семью, где будут царить взаимопонимание и доброта, где никто не почувствует себя одиноко, как он рядом с матерью.
А жизнь тем временем катилась сама по себе, и он совсем позабыл о своих фантазиях, когда его забрали в армию и отправили в Чечню снайпером.
Чтобы снайпером быть, надо железную выдержку иметь, о цели думать, как о фигурке в тире, эмоциям не поддаваясь. Если ты не убьешь, то убьют тебя.
Задумываться о виновности или невиновности того, у кого ты отнимаешь жизнь, противопоказано. Кто побывал на войне, научился убивать, становится другим человеком, и не надо бы никому проходить такую школу смерти, да только те, кто войны развязывает, живут совсем в другой реальности.
Потеряв глаз в Чечне, Осип из армии комиссовался, но домой на Дальний Восток не поехал, а отправился в один из городов центральной России, куда позвал его боевой товарищ. Не сразу он нашел свое место в новой жизни, наконец, устроился охранником, как многие бывшие бойцы, и однажды в затрапезной забегаловке, куда заскочил перекусить, встретил раздатчицу Ларису. Влюбился, женился, квартиру снял, работу нашел лучше оплачиваемую, чем прежде.
Ларисе с родителями совсем не повезло: оба пьянствовали беспробудно, и она сбежала от них сразу после школы. Зато вдвоем они были совершенно счастливы, как две половинки, нашедшие друг друга. Так редко бывает, но они практически и не ссорились никогда. Лет десять жили для себя, в любви и согласии, сроднились, денег подкопили, машину взяли с рук, квартирку приобрели в кредит, хоть и маленькую, но свою. Когда Лариса объявила ему, что он скоро станет отцом, сердце Осипа, обычно немногословного и скупого на внешнее проявление эмоций, дрогнуло. Показалось, сбывается его подростковая мечта.
… В тот день они поехали в загородный торговый центр за коляской и кроваткой. Лариса дохаживала последние недельки, все было отлично, и ей хотелось самой выбрать вещи для малыша. Они уже возвращались с покупками домой, когда тяжелый джип вдруг выскочил навстречу. Осип не успел уклониться от удара…
…Она нагнулась, прикрыв собою ребенка. Спасла его ценою своей жизни. Перед его глазами вновь встало ее изуродованное, залитое кровью лицо, вдавленные внутрь головы волосы…
Теперь его очередь. Он не мог отдать малыша в чужие руки. А чтобы поднимать его самому, нужны были деньги. Половину зарплаты забирал банк в счет погашения кредита. Товарищ, зная его ситуацию, предложил дело и хорошую оплату: понадобились его снайперские навыки. Показалось, что это единственный выход. Он убивал не просто так — во имя сына. Все прошло удачно, и с деньгами товарищ не обманул. Только позвонил вскоре и срывающимся голосом предупредил, что заказчик приказал избавиться от исполнителя, потому что его фоторобот уже в руках полиции. Ворона и сам понимал, что так иногда случается. У него все уже было готово к тому, чтобы исчезнуть на время.
Деревенька, которую он нашел, была вымирающей, глухой. Здесь не существовало полиции, почты, даже врача. Продуктами торговал местный житель-предприниматель. Осип рассчитывал перекантоваться тут до поздней осени, а потом, когда бандиты и банк про него забудут, уехать на родину, к матери. Как бы то ни было, она ведь не отказывалась от него, заботилась, как умела. Родителей не выбирают. Вполне возможно, обрадуется ему и поможет растить внука.
Он надеялся, что полиция не сумеет его вычислить, ведь фоторобот – ерунда, похожих людей много. Когда из окна увидел подъехавший к дому полицейский автобус, удивился, но сопротивляться не стал, чтобы не напугать сына. Сам вышел навстречу и попросил не шуметь, потому что ребенок спит.
Продолжение следует