ВОЗДУШНЫЙ ШАР СЧАСТЬЯ

Приближался час пик, и  на перекрестках стали  образовываться   небольшие пробки из джипов, жигулей и прочей четырехколесной братии. Заторы  постепенно увеличивались и превращались в многокилометровые очереди из железных коней, которыми управляли, спешащие домой после рабочего дня,  люди. Движение практически замерло. Водители нервничали, курили, звонили, что-то кричали зазевавшимся сотоварищам по несчастью, писали смс… Только маленький серебристый байк маневрировал между, почти вставшими на прикол в этой толчее, машинами, но и ему было тесно, не хватало скорости, которую, казалось, только умелая рука хозяина, а вернее, хозяйки  сдерживала, что было сил.    Он рвался на простор, свободной, где-то там впереди, дороги. За рулем байка была действительно девушка.  И не важно, что ее лицо  полностью скрывал шлем, похожий на шлем из легендарных «Звездных войн». Это можно было понять по  хрупкой фигуре, узким плечам и тонким рукам, затянутым в  серебристый комбинезон под цвет самого байка. Казалось, девушка и мотоцикл были единым целым организмом, похожим на серебристую молнию. Когда ей удавалось проскочить между двумя, тремя машинами, многие водители, зажатые в своих кабинах, с завистью смотрели ей вслед. Одни проникались к ней большим уважением, другие начинали кричать  в след: «Куда прешь? Тебе, что жить надоело?» Многих таких ей удалось оставить далеко позади в этой, смердящей выхлопными газами разноцветной, гремящей железом, медленно ползущей, змее, и первой оказаться за тем спасительным  поворотом… Вырвавшись на свободу, байкерша притормозила передним тормозом, при этом оторвав от земли заднее колесо , а потом сорвалась с места, и как серебристая молния понеслась по шоссе. Она так спешила, что перед поворотом, ведущим в ее двор, подрезала повернувшую в том же направлении «Шкоду». Водитель поздно заметил мотоциклиста, но успел вывернуть руль вправо, влетев при этом  передним колесом прямиком в глубокую выбоину. Машину тряхнуло, и она встала, как вкопанная, а мотоциклист скрылся под аркой. Хозяин «Шкоды» выскочил из нее и вбежал  следом за ним во двор. Он уже видел виновника торжества, но остановился, опешив, когда тот снял шлем и по его, вернее, ее плечам рассыпались длинные русые волосы, а   уже через секунду  летел с криком: «А ну стой…» Девушка сорвалась с места, нырнула в ближайший подъезд, успев заскочить в закрывающийся лифт. Она поняла, что мужчина вбежал за ней следом в парадную с криками: «Вернись… Я тебя все равно поймаю…» Лифт остановился на седьмом этаже. Она слышала громкий топот по лестнице, выкрики «Я тебя все равно поймаю… От меня не убежишь…» Девушка едва успела закрыть за собой дверь квартиры, как в нее стали громко стучать. На шум вышел  ее брат.
— Машка, ты что опять натворила?
— Миш, все потом, потом… Задержи его на минутку… На одну минуточку, пожалуйста…
— Да этот бешеный сейчас нам дверь вынесет…
— Миша, Миша… Еще чуть-чуть… Все я готова… — Маша закуталась, не раздеваясь, в покрывало, замотав голову первым, что попало в руки.
— Ааааа… Я открываю дверь. Он ее сейчас сорвет с петель. Да что в конце концов происходит? — Миша подошел к двери.- Кто там?
— Открывайте! Сюда вошел человек… Девушка… Я из-за нее чуть не разбил новую машину.
— Здравствуйте! Умерьте свой пыл,- протягивая руку, как бы защищаясь от вбежавшего, очень спокойно сказал Миша.- Какая девушка?
— Но я точно знаю, что она вбежала сюда… Даже музыка звучала эта же… когда открывалась дверь…
— Да бог с вами, товарищ,- с каким-то особым выделением буквы «щ» произнес Миша.- Это я кошку запускал… Она совсем домашняя… но ведь и ей нужен свежий воздух, а то все в четырех стенах… — И как бы в подтверждение его слов на пороге кухни появилась трехцветная Мурка с гордо поднятыми головой и пушистым хвостом. Она обошла вокруг разъяренного парня, потерлась о  брюки, оставив на них несколько разноцветных шерстинок,  еще раз понюхав и решив, что он не съедобен, сказала «мяу», мирно усевшись у его правого ботинка.
— Нет, я точно знаю, что девушка вошла сюда… Я сейчас ее найду…
— Э, постой… Ты не забыл, что это частная собственность? И неприкосновенность жилища…- Мишка пытался остановить разъяренного незваного гостя.
— Какая к черту неприкосновенность… Там у меня новая  машина попала из-за нее в яму… Пусть лучше сдастся добровольно, — настаивал парень, заглядывая то в одну комнату, то в другую. Увидев на тахте лежащего человека, с почти закрытым лицом пуховым платком:
— Это кто? Сейчас проверим.
— Тссс… Не трогай — это моя бабушка… Она только-только заснула… Если ты ее разбудишь, то бабуля еще пару суток будет колобродить. У нее бессонница… Начнет песни петь, стихи читать… Лучше ее не трогать …- врал напропалую Мишка.
— Сейчас посмотрим, что тут за бабушка…- кричал потерпевший, и только он потянулся, чтобы убрать с лица бабушки платок, как та издала такой леденящий душу стон, что его рука  отдернулась  непроизвольно…
— Бабушка… бабуля… тебе плохо? Сейчас вызову врача…- увещевал Мишка, теребя на груди, кухонный фартук, который забыл снять, открывая незнакомцу.
Парень вдруг попятился к двери:
— Это что с ней?
— Проснулась…. Ты наделал столько шума, — ответил Миша, поправляя пальцем очки и качая головой.
— Извини, я понял, что ошибся. Куда эта зараза могла деться?.. Последний этаж…Поймаю, уши оторву, ноги повыдергаю… Гоняют на мотоциклах, будто на дороге кроме них никого нет…
— А… а…  может она на чердак… он у нас же проходной. Второй вход — выход через две  парадных…
— Откуда ты знаешь, что это она?
— Да не знаю я ничего. Он… она, какая разница! Вот! Точно, только там можно спрятаться или спуститься по другой лестнице…
Молодой человек выскочил на площадку, хлопнув дверью, и стал подниматься на чердак.
— Машка, Машка… Я его на чердак отправил… Выходи давай…бабушка. Тебе надо срочно мотоцикл поставить на место…
— Миш, ты мне брат или не брат? Дай слово, что отцу не скажешь? Пожалуйста… Я больше так не буду.
— Чес  слово, как в детском саду, в младшей группе. Ой, Машка, знаешь же, что не откажу. Но помни, это в последний раз… Марья, вьешь ты из меня веревки, даже не веревки, а канаты..
— Мишка,  ты самый лучший брат в мире! Ты же мой большой брат… Старший. А старшие должны заботиться о младших!
— Старше всего на пятнадцать минут, а ответственности… на целую  жизнь. Беги, а то проскочить не успеешь.
— Тогда, Миша, тебе придется лечь грудью на амбразуру…
— Я не Александр Матросов… Скоро папа вернется, а у тебя всего не больше получаса осталось.
— Мишка, ты самый лучший, братишка!- целуя его в щеку, прошептала  Машка, приоткрыв входную дверь, прислушалась и на цыпочках, прокравшись по площадке, вызвала лифт. Машка вдруг услышала громкий топот, кто-то почти бежал, спускаясь по лестнице, но тут открылись  двери  лифта.  Она только мельком увидела то, что происходило на площадке: сначала мелькнул рыжий Муркин хвост, потом раздался звук падения, и последнее, что она слышала – это были причитания брата: «Мурка, бессовестная, разве можно так пугать людей… А ты чего испугался? Она же не черная, а трехцветная… Это к счастью…» Что было дальше она уже не слышала, а как только двери распахнулись на первом этаже пулей вылетела из парадной, слегка придвинув кирпич, который обычно лежал с боку. Дверь, конечно,  откроется, но задержать врага на  минуту – другую  сможет. Машка надела шлем, завела мотоцикл, и уже  не услышала, как ей кричат в след: «Я тебя из — под земли достану, слышишь!», а Мишка, гладя кошку между ушами, вторил ему, успокаивая :
-Достанешь, достанешь… как же… И где я тебя видел?.. Мы случайно раньше  не встречались?
— Не знаю… Я в этом доме с детства живу. Только меня не было здесь много лет.
— Я тоже здесь с детства живу…
— Стоп… Так… То-то я смотрю мне твое лицо знакомо.
— Нестеровы мы.
— Точно, и у тебя еще сестра  — близняшка была… Тихоня такая…
— А почему была? Она есть.
— Значит ты ее брат Михаил.
— Да… А ты Макс Горин. Точно? Ну, ты даешь! Как изменился…Прямо и не узнать. Лондонский денди…
— Точно! Мишка. И я тебя сразу не узнал… Фартук, очки…
— Елки палки … котлеты наверное сгорели… Пойдем, я тебя кофе напою и заодно поговорим.  Мы не виделись, наверное, лет десять…
— Надо же, вот так история. Ты что поваром стал? А как  же  мотоциклы… Ты  гонял, как черт… Мы тебе завидовали. Отец тренер, чемпион. Все думали, что тоже станешь…
— Не стал,- вздохнул Мишка.- Так получилось… И, вообще, я  мотоциклов боюсь…
— Мишка, ну кто это может быть?
— Ума не приложу… — пряча глаза за очками, ответил Мишка.
— Нет, ты подумай все же, кто это может быть, а? Слушай, а как Маша? Чем занимается? Она всегда была тихой, как мышка…
— Маша… Она библиотечный закончила, сейчас сидит в своей библиотеке…- разливая кофе, рассказывал Миша.
— Машка работает в  библиотеке? Это и следовало ожидать. Она всегда была тихоней.  Спасибо за кофе… Пойду спасать свою машину… Рад был встречи!- Макс пожал руку Михаилу.
Макс стоял у машины и ждал эвакуатор, а в голове сидела мысль: «Ну, кто же мог быть на этом мотоцикле? Может кто-то из новых жильцов?.. Смешно, но факт. А   улизнула, почти из самых рук… Я все равно ее найду!»- подумал Макс, представляя, как  будет ужасна его месть.
Маша вернулась домой через два часа… Сейчас она совсем не напоминала ту девушку с мотоцикла: волосы были туго заплетены в косу, на ней был строгий серый костюм с белой блузкой, а в руках деловая синяя папка. Она тихо прошмыгнула в комнату…
— Машка, а ну иди сюда! – вдруг прогремел голос отца за дверью ее комнаты.- Опять брала мотоцикл, а?
— Я? А… — чуть приоткрыв дверь, начала Маша.
— Нет, ты иди, иди сюда и поведай всему честному собранию в лице твоей матери и отца – кто тебе разрешил это делать? Уговор был, что ты его берешь только с моего разрешения и на соревнования, а покататься можно и на трамвае.- Грозно требовал отец.
— Папа, но ничего с ним не случилось… Пап, а кто тебе сказал, что я его брала?
— Хм…- отпивая чай, продолжал он,- Мир не без добрых людей… Михалыч проезжал мимо и видел, как ты какую-то иномарку перед аркой подрезала. Машка, сколько раз тебе говорил,  если ты занимаешься мотоспортом, то в нем нет места для хулиганства… А если бы он не свернул? Ты представляешь что было? Отберу мотоцикл и вся недолга. Будешь дома сидеть и вязать носки для аборигенов Севера. Вон мать тебя научит…
— Пап, я больше так не буду… Не сердись!
— Ой, Машка, Машка, вырастил тебя на свою голову… Нет чтобы формуляры в соей библиотеке перебирать, так еще и мотоцикл подавай…- ворчал отец. «Сам виноват, что так получилось, не сын, а дочь влюблена в скорость и ветер, как я когда-то в молодости. Сам привел детей на трек… Только Машка осталась, а Мишка пошел в кулинарный техникум… И то прок!»
— Ну ладно, Ванечка, не сердись… Я тут слышала, что Максим Горин вернулся домой…Помнится, мы с Тамарой, так хотели когда-то наших детей Машеньку и Максика поженить. Помнишь Иван… – наконец вставила свое слова Татьяна.
— Ты мать, молчи,- обращаясь к Татьяне, пророкотал Иван Тимофеевич.- Сейчас молодежь не женится, не модно это у них… Да и как ты это представляешь… Наша Машка, да какая с нее жена… Ей уже двадцать пять, а у нее на уме одни мотоциклы… Ох, ошибся Создатель, чего-то перепутал в Машке с Мишкой…
— Нет, извините, мои родители… Вы обо мне говорите, так как будто меня здесь нет… За Максима  Горина? Вы что издеваетесь?  Нет, я лучше замуж за Федьку Тимкина выйду… Но самое главное, Макса забыли спросить,- огрызнулась Маша, закрывая за собой дверь своей комнаты…
Да, Маша помнила эту историю, когда мама и ее лучшая подруга Тамара Николаевна сидя на скамейке и глядя на своих играющих в песочнице детей Макса, Машу и Мишку мечтали, что детки вырастут, и неплохо было бы породниться семьями.  Видимо, эта мечта так и не оставила матерей, раз уж Татьяна заговорила об этом в присутствии своего мужа Ивана Тимофеевича. Машка была его любимицей,  он души в ней не чаял, но и его огорчало, что ее  мало интересовали те ребята, которые не умели гонять на мотоциклах, а для тех, кто умел, Машка была «своим парнем» и они хорошо ладили, но  как друзья…  Когда Иван Тимофеевич после ужина отправился смотреть телевизор, а все дела на кухне были переделаны, Татьяна  собралась позвонить своей подруге Тамаре, матери Максима, чтобы поздравить ее с возвращением сына из далекого Лондона, где он учился и жил у своей бездетной тетки все эти годы. Но та ее опередила и позвонила сама:
— Таня, я так счастлива, что Максим вернулся.
— Поздравляю. Я тоже за тебя рада.
— Он теперь будет работать здесь в одном из представительств известной английской фирмы по продаже автомобилей.  Макс, конечно, мог остаться в Англии у Агнессы, но сам захотел сюда вернуться. Как я рада за своего мальчика. И хотела бы вас всех тебя, Ивана, Машу и Мишу видеть завтра у нас на обеде в честь его возвращения. Будут только свои… Танечка, как я счастлива, если бы ты знала. Макс стал таким… таким красивым… Вот если бы они подружились с Машей, как когда-то в детстве…
— Тамара, ты чего говоришь… В их возрасте не дружат… У многих уже и дети есть.  А вот понравятся они теперь друг другу — это уже не нам решать.
— Но мы с тобой, помнишь, тогда мечтали, что они вырастут, полюбят друг друга, поженятся, а мы  будем нянчить наших внуков, — мечтательно говорила Тамара.- У тебя Машенька такая хорошая, скромная девочка, умница…
— Да, уж…- произнесла вдруг Татьяна,- умница и скромница… Вся в папу.
— Что ты такое говоришь?
— Да характер у нее отцовский…
— А, что у Ивана характер золотой — он у тебя заботливый, надежный, как каменная стена… И больше не гоняет на мотоциклах, как в молодости. То что тренер, так это и хорошо. Завтра ждем вас к обеду в три часа. Обязательно приходите. Да и Лев Федорович будет рад. Последнее время стали что-то редко встречаться и собираться вместе… Помнишь, как было раньше… А сейчас  то ли время другое, то ли дела заели,- вздохнула Тамара.
За завтраком Татьяна  объявила, что сегодня они приглашены на обед к Гориным. Машка сразу категорически отказалась, но Татьяна держала ситуацию под контролем:
— Дочь, я редко тебя прошу о чем-то, но сегодня возражения не принимаются, и я очень прошу пойти с нами на этот обед.
— Хорошо, мамочка… только прошу ничему не удивляться…
— Ты чего задумала? — вдруг всполошилась мать.
— Ничего… Я сейчас поеду в салон к Светлане. Приведу в порядок свои перышки,- улыбаясь, ответила Маша,- Я же должна очаровать и, при возможности, сразить Макса Горина наповал, не так ли, мамочка? Это же входит в твои стратегические, далеко идущие, планы?
— Машенька, ты ему просто должна понравиться вот и все, дочура.
— Во сколько надо быть у Гориных?
— В три часа дня.
— Хорошо, буду. Если буду задерживаться, то идите без меня. Я приду сразу к ним. «И если услышите гром и шум, то не удивляйтесь, а говорите гостям, что это ваша лягушонка в коробченке скачет!»
— Какая коробочка, какой гром?..  Маша, постой… Пожалуйста никаких фантазий…- взмолилась мать.
Миша с подозрением посмотрел на сестру, а потом остановив в коридоре, спросил:
— Маша, ты что-то задумала?
— Миша, все нормально. Должна же я соответствовать… И самое главное, чтобы он меня не узнал, а то получится не очень хорошая история. Ну, кто мог знать, что тетя Тамара устроит этот дурацкий обед…
— Ты только смотри не переусердствуй.
— Нет, все будет «ОК», братишка,- ответила она, но Миша слишком хорошо знал свою сестру, и чувствовал, что в ее ответе таится какой-то подвох.
Естественно, Машка опоздала к началу обеда. Когда она пришла, а открывшая  дверь домработница Гориных  Ксюша, увидев ее онемела от удивления. Маша, вручив той свою сумочку, проворковала:
— Ксюшенька, все хорошо… Провожать меня в зал не надо… Я сама…
Когда Маша появилась на пороге зала, то Иван Тимофеевич резко закашлял, Татьяна схватилась за сердце, чета Гориных замерла в удивлении, а Макс схватил первый попавшийся бокал со стола и залпом его выпил… Весело было только одному Мише,  ожидающего от своей сестры все что угодно, а так как она  поехала в салон к своей подруге Свете, то  он в какой-то мере  был готов к такому кардинальному изменению  внешности сестры.  Ее русые волосы были перекрашены черный цвет, завиты в мелкие кольца, а глаза накрашены, как у царицы Клеопатры… Первым из всех пришел в себя Иван Тимофеевич, он показал дочери из-за стола  кулак, из чего Машка поняла, что дома ее ждет жесткая «разборка полетов». Горины тоже пришли в себя… Машка скромно присела на стул рядом с Мишкой. Брат, заметив кулак отца, только сочувственно вздохнул и пожал плечами.
— Мишк, что совсем так плохо? — спросила брата Маша.
— Ты же видишь, наша мама еще в шоке… Разве можно было так резко… Похоже, что твои дела плохи. Папа это так не оставит…
— Светка немного перестаралась, но ничего это все смоется… Это все ерунда, но я разозлила отца, а это   страшнее атомной войны…
Макс Горин с удивлением смотрел на Машу, которую помнил худенькой пятнадцатилетней девчонкой с длинными русыми косами и красивыми бантами. Ему тогда нравилось ее дергать за них, а Мишка дразнил их «жених и невеста»… Потом приехала в гости тетка Агнесса из Лондона. Долго уговаривала маму отпустить Макса с ней, потому что только в Гарварде можно было получить приличное образование, как утверждала родственница. Мама согласилась, и как только были оформлены все нужные документы, он уехал к ней в Лондон… Сначала скучал, а потом привык, нет, конечно, он приезжал домой, но это было совсем не надолго, а Машу  за эти десять лет видел всего несколько раз и то мельком.
Вернувшись домой, Иван Тимофеевич рычал, как раненый тигр, Татьяна капала себе валерьянку, причитая: «Я не ожидала от тебя такого, дочь… Что о тебе подумает Макс…», а Машка отправилась отмывать «боевую раскраску индейца сиу». Увидев дочь после ее похода в ванную, Иван Тимофеевич несколько успокоился… Машка без слов ушла в комнату, чувствуя свою вину перед родителями. Когда валерьянка подействовала, мать зашла в комнату дочери:
— Мария, ты мне все таки можешь объяснить, что это все значило? Зачем был нужен этот маскарад?
— Мамуля, это была шутка…
— Хороша шутка. Это же Макс Горин! Что он теперь о тебе подумает…
— Подумаешь, пуп земли… Мне все равно, что подумает. Мама и не надо устраивать никаких смотрин… Обед для этого был  задуман тетей Тамарой?
— Много ты чего в жизни не понимаешь. У тебя только мотоциклы на уме… В твоем возрасте порядочные девушки уже семью имеют, а ты все, как стрекоза.
— Не нравится он мне… Все, что должно случиться в этой жизни обязательно случиться.
— Ох, разбаловал тебя отец… Это все его воспитание… Это Мишка должен был пойти по его стопам, а не ты…
— Что получилось, то получилось… Мамочка, не волнуйся, все будет хорошо!
— Но Макс для тебя потерян… А он был такой хорошей партией…
— Вот именно партией. А хочу  выйти замуж по любви,- улыбнувшись, ответила Машка.
— По любви… Я вот вышла по любви. Сколько с твоим отцом намаялась- его травмы, переломы, больницы… А сколько слез пролила, сидя у его кровати, когда он был между жизнью и смертью, ты не представляешь.  Машка, неужели и ты так хочешь? Только кому ты нужна будешь, если вдруг что случиться. Я постоянно за тебя боюсь, когда ты на этот проклятущий байк садишься. У меня замирает сердце. Дочь, не женское это дело…
— Хорошо,  я буду очень осторожной… А выйду замуж, пересяду на машину, как все порядочные девушки. Я тебя очень люблю, мама.
— Дай мне слово, если вдруг Макс принял твою выходку, как шутку и захочет, например, пригласить тебя куда-нибудь, то ты не откажешься…
— Не захочет… Но слово даю, чтобы ты успокоилась.
— Вот и хорошо! Спокойной ночи, дочь.
Машка долго не могла заснуть. Она вышла на балкон… Белые ночи… Полупрозрачные сумерки окутывали город… Ветер разносил по всему городу запах сирени и цветущей рябины из скверов и садов… Именно в такие ночи за свой долгий век  улицы и мосты слышали тысячи признаний в любви, а поцелуи влюбленных они уже  перестали считать, потому что сбились со счета…
— Машк, ты чего не спишь?- спросил Миша, неожиданно появившийся на балконе.
— Фу, черт, напугал!
— Знаешь, а Макс не плохой парень.
— Что вы все заладили… Ты, мама…
— Но самое главное, он не запомнил лица той девушки, которая была на байке. Помнит только, что у нее длинные волосы. Так что твой маскарад был напрасным…
— Миша, давай не будем ни о Максе, ни о маскараде. Ты посмотри какая ночь, какой воздух, как вкусно пахнет ветер…
— Что-то тебя на лирику потянуло, дорогая сестрица.
— Ай, иди ты… Вот всегда так, только бы испортить лебединую песню. Пойду я от тебя, а ты оставайся, — прошептала Машка и скрылась за балконной дверью.
После того злополучного обеда прошла неделя… Маша возвращалась с работы в приподнятом духе. День был удачным… Отец наконец ей разрешил взять байк, но запретил выезжать на нем дальше трека.
— Маша… Мария, постой! — ее кто-то окликнул. Она оглянулась… — А я иду и думаю: ты или не ты? Привет! Тебя как -то с Мишей видел, сначала подумал, что ты его девушка… Бывает же…  Такой ты мне больше нравишься!
— Привет.
— Да… десять лет для тебя даром не прошли! — восхищенно воскликнул Макс Горин.- Только зачем тебе нужно было устраивать такое шоу на обеде? Скажи честно…
— Горин, ты тоже изменился… Извини, я спешу.- ответила Маша.
— Маша, я приглашаю… Ты могла бы сегодня со мной погулять? Белые ночи. Открыто ночное кафе…  Помнишь, как мы всем классом гуляли по набережной… Я так соскучился по родному городу и  так хочется пройтись по его улицам.
— Помню. Мне надо идти… Извини.
— Я буду ждать тебя в девять на нашей секретной скамейке. Ты придешь?
— Не знаю. Пока.
О, как часто мы не совершаем те поступки, которые могли бы привести к счастливому финалу гораздо раньше, а  виной тому наш дух противоречия — мятежный дух! Вы думаете, Маша пошла на свидание? Нет! Тем самым нарушив свое обещание, данное матери, что если вдруг… Чем больше нас кто-то  направляет, тем сильнее мы сопротивляемся, желая принять решение самостоятельно. Прошло дня три… Маша сама не понимала, что ее вдруг потянуло сходить в тот сквер, который помнил их детские игры в прятки, войнушку, пиратов, где ее всегда брали в плен… Она знала, что там ее давно уже никто не ждет… Да и Макс не такой дурак, чтобы  торчать три вечера подряд в сквере. Но кто-то совсем не видимый, казалось, брал ее за руку и тянул, тянул… В конце концов, она собралась и вышла из дома…  Войдя в тенистую прохладу аллеи, Маша направилась к старому дубу, в дупле которого они прятали «пиратские карты и драгоценности», захваченные при абордаже воображаемых вражеских шхун. Детство, детство… Жаль, что в том направлении не купить обратного билета. Как они мечтали, сидя на скамейке среди кустов акации о своей взрослой жизни, как хотели быстрее вырасти, стать взрослыми и самостоятельными… Макс очень давно на коре дуба перочинным ножиком нацарапал «Машка + Макс=?»… Она так уплыла по волнам своей памяти в детство, что услышав  «Привет! Я знал, что ты сюда все равно придешь!», от неожиданности  испугалась:
— Макс, ты не исправим. Напугал!
— А я ждал тебя… Приходил сюда каждый вечер и ждал…
— Зачем?
— Очень хотел тебя увидеть.
— Но ты мог зайти в гости к Мишке…
— К Мишке, но не к тебе… Наши мамы что-то там напридумывали…
— Аааа, тебе тоже это не нравится.
— Конечно! Мы уже не маленькие, чтобы за нас решать… Так что пойдем прогуляемся по нашим местам. Я очень рад, что ты пришла. Идем! — Макс взял ее за руку.- Идем!
Макс рассказывал какие-то смешные истории из своей заграничной жизни, вспоминал детство, разговор перепрыгивал с одной темы на другую, читал стихи… Маша совсем забыла о времени и о том, что не сказала куда ушла. Ее с небес на землю вернул телефонный звонок. Звонила мама:
— Ты где? Ушла и даже не соизволила сказать куда. Ты на время смотрела… Утро уже, а тебя все нет и нет. Я целую ночь не спала, волновалась.
— Мама, прости… Совсем забыла о времени… Мы гуляем с Максимом по набережной…
На том конце провода после ее слов, раздался такой вздох, будто из воздушного шарика выпустили воздух:
— Слава Богу, взялась за ум… Теперь я спокойна. Гуляй, дочь,  гуляй,- уже успокоившись проворковала мама в трубку.- Больше  слова не скажу.
Они долго прощались у парадной. Макс держал ее руку и не хотел отпускать.
— Максим, я хочу тебе сказать… просто хочу, чтобы ты знал правду…
— Ничего не говори. Мне все равно, что было раньше. Мне важно то, что происходит сейчас между нами…- он наклонился и поцеловал Машу, но она вдруг вырвалась из его объятий и убежала…
… Миша понимал, что опаздывает… Опаздывает на трек, где сегодня должен был состояться финальный заезд команды, которую тренирует его отец, но самое главное, что в нем участвует  Маша. Он обещал, что не опоздает и будет обязательно. Мишка вылетел из парадной, чуть не сбив с ног Макса.
— Ты куда так летишь?- удивился Макс, зная Мишкин спокойный и уравновешенный характер.
— На трек… Опаздываю.
— Так поехали… Давно я там не был. С тех пор, когда понял, что мотоциклы — это не мое… Вот четыре колеса — это надежно. Едем.
— Ты точно хочешь туда поехать?
— Точно.
— Ну ладно… Вообще-то отец будет очень рад тебя там увидеть. Ты как никак его ученик, хоть и бывший.
Они успели вовремя, когда уже начали объявлять участниц женского заезда.
— Под номером 7 — Мария Нестерова, «Серебряная стрела»,- объявил диктор.
— Что? Маша? Маша гоняет на мотоцикле… Мишка, так это была она? Тогда, да?
— Ну, да… Что теперь скрывать… — ответил поникшим голосом Миша. — И что ты теперь сделаешь?
— Ничего… — кинул через плечо Макс и направился к выходу со стадиона. Когда он садился в машину до него донеслись эхом слова:»В женском заезде победил номер 7, клуб  «Серебряная стрела.»
«Вот тебе и Маша… Вот тебе и тихоня… Это она, чуть не устроила аварию… Теперь понимаю зачем ей нужен был тот маскарад… И Мишка хорош, еще друг называется… Как мастерски обманул. А я дурак… Она все это делала, только потому что не хотела, чтобы я узнал правду… «- думал Макс, въезжая во двор. Ему было обидно, что они обманули его, не сказав сразу правду… Но он вдруг поймал себя на мысли, что Маша ему нравится, и от того  почему-то сильнее становилась на нее обида… Маша попыталась ему позвонить и все объяснить, но Макс не захотел разговаривать… А тут еще мать Маши подлила масла в огонь, встретив его, казалось,  случайно:
— Максим, я уже передала приглашение твоей маме… Завтра просим на обед к нам… по поводу  помолвки нашей Машеньки с Федором Тимкиным… у них получится прекрасная байкерская семья…
— Какая семья?
— Байкерская, — простодушно посмотрев на Максима, ответила Татьяна…
— Тетя Таня, Вы это серьезно?
— Серьезней не куда уже… Я конечно была против, но ничего не поделаешь… Других кандидатов на ее руку и сердце не нашлось…- вздохнула тетя Таня.
— Как не нашлось?..
— Да так… Она, как узнала, что ты был на стадионе, очень расстроилась… Да и ты хорош, не захотел с ней разговаривать… А тут этот Тимкин с букетом роз и шампанским… Выходи за меня замуж… Ну, и она согласилась…
— Теть Таня, спасибо, что сказали… Очень спешу, —  ответил Макс и  побежал к своей машине.
— Ой, молодежь, молодежь… Все надо брать в свои руки, а то так и будут ходить дуться друг на друга… — качая головой, сказала сама себе Татьяна, —  Алло, Тамара, кажется, Макс клюнул… Что, что? Все по плану, как договорились. Он как узнал, так куда-то сразу заспешил… Явку Тимкина я обеспечила… Маша? Маша пока не в курсе… Федор ей сделает предложение… Ты тоже дорогая, действуй. Они хоть и взрослые наши дети, но все равно еще дети. Иногда их надо подтолкнуть к действию… Остаюсь на связи, Тамарочка!
На следующий день все приглашенные собрались в квартире Нестеровых на торжественное событие по случаю помолвки их дочери с Федором Тимкиным, который ходил гоголем, и даже ради этого случая свою кожаную ПРИЧУДЫ куртку с крыльями орла на спине сменил на цивильный костюм, белую рубашку и галстук — бабочку, которая ему очень не нравилась. Маша ничему не удивлялась, была со всеми приветлива и на поздравления всем отвечала одним единственным словом: «Спасибо!»  Все были в сборе, опаздывал только Максим Горин. Появившись совсем внезапно, он сразу направился в сторону Маши. Взяв  за руку, он решительно повел ее в сторону входной двери.
— Макс, что ты делаешь?
— Что? Банальная кража…
— Что?
— Я решил тебя украсть.
— Ты шутишь?
— Я сейчас куда более серьезен, чем ты представляешь.
— Куда ты меня тащишь?
— На стадион нашей школы.
— Зачем?
— Помолчи. Сейчас все сама увидишь.
Над стадионом гордо поднимался огромный сине-зелено-красно- желтый воздушный шар, его корзина стояла на земле. Толпа мальчишек и девчонок обступили ее и внимательно  слушали то, что им рассказывал человек, находящийся в корзине. Можно было сказать, что воздушный шар был под парами и готов к взлету в любую секунду…
— Макс, ты можешь мне сказать, что все это значит?
— Я уже сказал, что это кража…  невесты.
— Чьей невесты, простите?- удивилась Маша.
— Я украл себе невесту… — ответил Макс, помогая Маше взойти по лесенке в корзину. — Все, шеф взлетаем.
Как только отвязали корзину, воздушный шар начал медленно подниматься в небо… Когда начинаешь смотреть на мир с высоты птичьего полета, то он  воспринимается совершенно по-другому. Дома, церкви, парки, озера, дворцы становятся похожими на игрушечные и рисуют совершенно другую картину, нежели мы привыкли видеть, проходя пешком или проезжая на автомобили по тем же самым улицам, проспектам, площадям. От увиденной панорамы, у Маши захватило дух… Полет вызывал только одно чувство — восторг.
— Маша, скажи честно, ты правда собиралась выйти замуж, за этого Тимкина?
— Когда-то пошутила, что лучше выйти замуж за него, чем без любви… А что?
— Маша, я хочу попросить прощение, за то, что не хотел тебя выслушать, когда ты мне позвонила.
— Макс, я тоже виновата перед тобой… В тот раз, когда чуть не устроила проверку на прочность твоей машине, а потом, не сказала правду, хотя, хотела, но ты ответил, что тебе все равно, что было раньше… Если бы  не послушала тебя, то недоразумений было  меньше.
— Сейчас это уже не важно… Маша, мы знаем друг друга очень давно, можно сказать, с песочницы… И когда мне сказали, что ты собралась замуж за какого-то Тимкина, во мне что-то перевернулось… Я люблю тебя и прошу стать моей женой. И только от тебя зависит принять это кольцо, сделав меня самым счастливым человеком на земле… Пусть это звучит банально, но это так… Или сказать нет… Если тебе надо будет время подумать, то я подожду сколько скажешь…
— Я… тебя… люблю! Я Люблю Максима Горина! Я согласна выйти за него замуж!  Мое признание в любви к тебе слышал весь город,- смеясь от счастья, ответила Маша.
— Машка, моя бесшабашная, непредсказуемая, любимая Машка. Город, она сказала «Да»,- вторя ей кричал во весь голос Максим.
А воздушный шар тихо плыл в сторону от города… Вот уже вдали замаячили купола Софийского собора, сверкающие золотом в лучах заходящего солнца…

рекомендовать