Дополнительное предупреждение. Автор данного произведения не разделяет мотивацию и поведение всех персонажей и крайне не рекомендует его прочтение людям нежной нравственности, трепетной душевности и либеральных взглядов.
***
Даже оказавшись в машине, Ульяна не вышла из ступора.
— С ума можно сойти! Меня ласкала женщина, и мне было приятно. Неужели, я лесбиянка?
— Увы, милочка. Это же было не твоё желание. Да и от мужиков ты не отказываешься. Точнее, отказываешься, но в другом смысле. Ну, а то, что понравилось — кто лучше женщины может знать, как правильно ласкать, что бы приятней было? У неё в промежности так же, как у тебя устроено. Да, чуть не забыл. Приедем домой, передашь Кате, как ты её называла. Пусть послушает.
Блаженная улыбка медленно стекла с ее лица.
— Мой господин… я вас умоляю…
— Ну, что же ты… Надо уметь отстаивать свое мнение, а ты его даже высказать боишься. Или, ты только за спиной принципиальная?
— Пожалуйста, мой господин. Катя, на самом деле очень хорошая девушка.
В этом я был с Ульяной согласен, поэтому меня так задели тогда её слова.
— Хорошо, ты можешь ей ничего не говорить. Видишь, я как всегда, выполняю твою просьбу…
— Что мне надо будет сделать? – Ульяна кинула на меня испуганный взгляд.
— Ну, что ни будь приятное для Катерины. Мне кажется, твоё чувство превосходства над моей служанкой будет удовлетворено… Если…
— Как я должна буду перед ней унизиться, мой господин?
— Ха-ха! Кто тебе сказал, что сейчас ты выше неё? Ты сделаешь ей то, что только что делали тебе. Я доверяю тебе вылизать Катькину пизду. Если она сама не откажется оказать тебе эту высокую честь. По-моему, достойное занятие для твоего шустрого язычка… которому было дано прямое указание не называть меня господином. Называй, э-э-э… Потрясателем Вселенных!
Судя по судорожно кусаемым губам, Ульяна вовсе не оценила моё остроумие, и какое-то время собиралась заплакать.
— Хорошо, мой Потрясатель Вселенных. Я постараюсь сделать это как можно лучше. Я готова вылизать промежность Катерины, лишь бы не огорчать её своим неосторожно сказанным словом.
— Ага. Я сам скажу.
— Вы же обещали, мой господин!
— Тебе не угодишь. Когда я обещал сам не говорить? Хрен тебе сегодня мягкий ковер, будешь спать на голом полу. Голос она на меня повышать вздумала! В моём честном слове сомневаться! Ты сама говорить не хотела, если помнишь. Так я тебе навстречу пошел, на себя этот труд взял. Какая неблагодарность!
Сжавшись в комок, до самого дома Ульяна даже не пискнула.
Не смотря на то, что было уже за полночь, Катька, как всегда, ждала меня во дворе. На столике у бассейна был накрыт стол с легким ужином.
— Так, курица! Под душ и за стол! Кать, выдай ей что ни будь коротенькое, прозрачное. Что бы круче, чем голая была. У тебя сегодня праздник. Наша гостья решила доставить тебе удовольствие.
Порку я решил перенести в спальню. Куда и направился, перекусив, пока женщины готовились. Усевшись на край постели, я подтащил Ульяну за руку, повернул спиной и задрал халатик. Её крепкие ягодицы, после вчерашнего, были покрыты желто-фиолетовыми пятнами. Погладил одну из них рукой.
— Больно?
— Нет, мой Потрясатель Вселенных. Почему вы ей ничего не сказали?
— Ну, что же. Раз ты такая тупая, я возьму ремешок потоньше. Для усиления воздействия на мозг. Правила ты помнишь – если крикнула, удар не считается. Катька, где ты там болтаешься?
В спальню в коротком передничке ворвалась Катя. Кроме передничка на ней были туфли и бусы.
— Константин Сергеич, я готова! Что от меня требуется?
— Сесть поудобнее, раскинуть ноги пошире и получать наслаждение.
Я знал, что женские ласки Катьку никогда не прельщали, но проигнорировал её недовольный взгляд. Скривив гримасу, она села на самый край кресла и раздвинула колени, широко раскрыв уже влажные губы. Ульяну я поставил на четвереньки.
— Начнём с тренировки. Посмотрим, как ты умеешь вылизывать.
— Я… я…, — женщина судорожно сглотнула, с ужасом глядя на раскрытую перед ней промежность. – Я… не могу. Уа-а-а-а-а!!!
Это я вытянул ремнем пятнистую задницу.
— Вторая попытка. Языком, дура, работай! Вспомни, как тебе там вылизывали. Получать удовольствие ты могла, а доставлять его не можешь, — следующий удар Ульяна встретила тихим стоном и припала губами к развернувшимся Катиным губам.
— Ох! Не так резко! – вздрогнула та. – Язычком сначала по краю, потом клитор… О-о-о! Да, вот так! Да, хорошо!
— Катька, не забывай вести счёт. Пока у неё рот занят. Ты, курица, не забывай — работаешь губами и языком. Если хоть один зуб коснется нежной плоти моей служанки, я тебя по-настоящему накажу. Без всего этого баловства. Начали!
К сожалению, я не мог одновременно пороть женщину и смотреть, что она вытворяет своим языком, поэтому внимательно следил за Катькиным лицом и голосом. Поначалу Катя была напряжена, деревянным голосом называя цифры, но после пятого-шестого удара она расслабилась и откинулась на спину.
— Да-ааа! Девя-а-а-а… Деся-а-а-а… О-о-о… Десять… О-о-о… Нет, четырнадцать… че-е-е… Да, милая… Умничка, моя!!! А-а-ах! Пятнадцать! Двадца-а-а-а… Да! Трахни меня язычком, сучка…
Я бил не так сильно, как раньше, решив продлить наказание до Катькиного оргазма. Тем более, что сама Ульяна увлеклась и мои удары всё больше возбуждали её. Она урчала и стонала, вылизывая мокрые складки, периодически погружая неутомимый язык в возбуждённые глубины.
Внезапно Катя начала орать, задергалась, вцепившись в волосы Ульяны, словно пыталась засунуть в промежность всю её голову. Ни разу не видел, чтобы Катька так бурно кончала. Я отбросил в сторону ремень, зашёл ей за спину и начал ласкать твёрдые соски. Эта внезапная, столь любимая ею ласка, была вознаграждена совершенно истошными воплями.
Ничего не говоря Катя встала, покачиваясь и держась за стенку, вышла из комнаты. Ульяна осталась стоять на четвереньках, прогнув спину и широко расставив колени. Все её лицо блестело от любовного сока, который она сумела высосать из Катькиной вагины. Глаза были полузакрыты, а рот напротив – приглашающе открыт. Я собирался пристроиться к нему, как мой взор упал на другие губы. От возбуждения они не только набухли и увлажнились, но и разошлись, позволяя полюбоваться глубинами, обычно скрытыми от глаз. Наклонившись прямо к промежности, я наслаждался необычным зрелищем сочного розового цветка, который так восхитительно распустился. Матовые капли дрожали на сочных складках, иногда капая на пол, или стекая по ногам. Пьянящий запах был настолько сильным, что от него кружилась голова. Затвердевший член без труда скользнул в самую сердцевину. Пожалуй, никогда ещё он не оказывался в столь просторном и скользком окружении. Сделав пару движений, я решил подняться в более тугое отверстие, но передумал. Еле ощутимые касания и чуть уловимые подрагивания, доставляли мне сильное, даже острое наслаждение. Ульяна продолжала стоять, словно не заметив моего проникновения. При этом, внутри её тела всё трепетало, от обжигающего желания. Я начал медленно извлекать член, наслаждаясь едва уловимыми ощущениями, потом замер и двинулся обратно.
Удовольствие получалось даже более сильным, чем в тугом девственном анусе. Почему-то, на ум пришло сравнение с выставлением чувствительности на измерительном приборе. Забавно получается – чем слабее ощущения, тем они сильнее, и наоборот. Пока я предавался сторонним размышлениям, Ульяна оживилась и начала с силой насаживаться на член, шлёпаясь исполосованными ягодицами о мой живот. Я вовремя вспомнил, что кончать во влагалище взрослой женщины нежелательно и едва успел дёрнуться назад, заливая спермой спину и ягодицы.
— Милый, — простонала Ульяна и повалилась на пол.
Я пожал плечами, но женщина свернулась клубочком и сладко улыбалась, не открывая глаз. Кажется, сегодняшнее наказание особенно удалось.
***
Возвращаясь с работы, я вспомнил об Ульяне, проехав полпути до дома. Ни сил, ни времени на личную жизнь не остаётся. Только разгреблись с одними проблемами навалились другие. Рашн бизнес, блин. Придётся возвращаться.
— Добрый вечер, мой Содержатель Вселенных, — пробормотала она, садясь в машину.
— Угу. Остроумие проснулось? — выруливая, успел заметить внимательный взгляд двух старушек, у соседнего подьезда.
Перемывание косточек моей должнице гарантированно. В чём-то, это даже забавно. Общественное мнение осуждает человека за то, что оно само об этом человеке думает. Решая за него, что хорошо сегодня, а что будет завтра.
— У вас что-то случилось? – участливо поинтересовалась Ульяна.
— А? Что случилось?
— У вас…
— А-а-а. Как сказать… Вот ты думаешь, почему я тебя ебу, а не наоборот? Потому что у меня каждый день что-то случается. То новые тарифные ставки, то транспортные сборы, то пожарный инспектор, то дура-секретарша, и я хрен его знаю, что страшней. А я, весь такой деловой и умелый, всё это с разным успехом преодолеваю. Мне иногда кажется, что переложить ту мозговую энергию, которую тысячи наших бизнесменов тратят на борьбу с государством, в нашей бы стране текли молочные реки в кисельных берегах. Может, нашим чиновникам ЦРУ приплачивает? В тоже время, ты на работе протираешь попку совершенно беззаботно, ожидая, когда само всё случиться.
Ульяна тяжело вздохнула
— Что ты охаешь? Да ты, по сравнению со мной, счастливый человек.
— Вы шутите, мой Содрогатель Вселенных?
— Вот ещё! Главное твое счастье, на данный момент, что у тебя есть я! Персона, которую ты можешь винить во всех своих бедах и несчастьях, ненавидеть и думать всякие гадости. Я же, не могу ненавидеть налогового инспектора, потому что прекрасно понимаю, что он винтик в огромном механизме, который просто использует все сволочные стороны его натуры. Даже, если я набью морду этому винтику и десятку других, ничего, кроме больших проблем у меня не возникнет. Зато, я для тебя альфа и омега, начало и конец всех несчастий.
Я влетел в распахнутые ворота и резко затормозил. Ульяна чуть не ударилась в лобовое стекло и качнулась назад, скользнув по спинке кресла. Короткое платье задралось ещё больше, обнажив бедра и низ живота. Мои мысли тут же изменили свое направление. Если я и дома буду себе работой голову морочить…
— Катька, жрать давай!
Когда, поужинав и поплавав в бассейне, я улегся в шезлонг, передо мной склонилась Ульяна.
— Разрешите попросить, мой господин?
Я хмыкнул.
— Если ты ещё не заметила, я выполняю все твои просьбы. Ха-ха. Что на этот раз?
— Разрешите, я ей всё скажу?
— Хм… Интересная просьба. Я даже не стану дополнять её своими подлыми выдумками. Валяй.
— Катя, — женщина вздохнула и продолжила. – Вчера я назвала вас подстилкой. Ваше поведение, скорее всего гораздо достойнее моего… нынешнего. Возможно, это и вызвало мою обиду. Извините меня?
— Я — подстилка? – какое-то время Катя издавала нечленораздельные звуки. – Константин Семенович, можно сегодня мне приложить руку.
— Можно, и не только руку. Принеси-ка ремешок. Свой, тот самый…
Катя тут же поскучнела. Опять, её нелюбимые однополые игры.
— Константин Семенович… можно, я её… ну, хоть в задницу.
— Разумеется! Ты же собираешься наказывать, а не дарить десяток оргазмов. Я пока устрою небольшой массаж ягодиц. Подойди ближе, дура! Мне, что ли, за тобой бегать? Вставай раком.
Рядом лежал широкий ремень, который я использовал позавчера. Развалившись в шезлонге, трудно нанести сильный удар, но я к этому и не стремился. Желто-сине-красные ягодицы без того выглядели достаточно живописно.
— Заскучала? Давай, начинай сосать! Если мне покажется, что ты плохо стараешься… О-о-о-о!!! Да-а-а! – договорить я не смог.
Влажные жаркие губы охватили головку и заскользили по ней. Когда я выгнулся от внезапного наслаждения, губы не отступили назад, так что член упёрся в горло.
— Да-а-а!!! Умница-а-а!
Ульяна качнулась назад, взвыла и вновь насадилась горлом на член.
Я поднял взгляд. Позади уже пристроилась Катька. Черный фаллос, пристегнутый к её бедрам был раза в полтора больше моего. Я даже засомневался, что девушка попала именно в то самое отверстие.
— У неё жопа смазанная была, — пояснила Катька, — Готовилась, шлюха.
— Ну, милая, только без злости. Она могла бы промолчать. Однако, решила пострадать за справедливость.
— Я то думаю, что её так наказывать приятно? Это оказывается, восстановление справедливости. Какой у нее зад горячий, даже живот обжигает.
Во время разговора она продолжала, то посылать бедрами Ульяну на член, то качнувшись назад, буквально стаскивать её. Женщина мычала, вращая глазами, но послушно двигалась. Огромное инородное тело доставляло ей дискомфорт, и она старалась свести к минимуму его влияние. Катя заметила это.
— Смотрите, как забавно! Она повторяет мои движения. Шеф, хотите увеличить темп или передохнём?
— Ф-фу! Давай, отдышимся. Ни разу так ещё не пробовал.
— Константин Семенович, такое лесбиянство мне даже нравится. Как она мне вчера вылизала! Я чуть с ума не сошла!
Стоящая между нами женщина тяжело дышала и пыталась сглотнуть слюну, продолжая держать член во рту. После того, как губы несколько раз плотно сжали головку, я понял, что долго не продержусь.
— Катька, хватить пиздеть, начинай ебать!
— Есть, шеф! – она толкнула бедрами Ульяну, — Давай, подстилка! Узнаешь, для чего тебе рот и задница!
Пока мы отдыхали, Ульяна успела привыкнуть и стало заметно, что теперь она тоже получает удовольствие. Она стала чуть задерживаться, когда Катька выводила из неё член, потом устремлялась назад, чуть покачивая бёдрами, пока не шлепалась в голый живот партнерши. Когда я кончал, она опять не смогла проглотить всю сперму, заляпав мне ноги. Я вытянулся в шезлонге, ожидая, пока Ульяна вытрет следы своей деятельности.
Наутро, когда я подвез Ульяну к дому, и она собиралась вылезать из машины я придержал ее за локоть.
— Да, милый? – с готовностью отозвалась она.
— Нашли твоего супруга. Наркотой занимался. Так что, с денежкой проблем у него нет. Расчёт у нас с тобой, дорогуша, полный. Можешь, эти три дня рассматривать как моральную компенсацию и оплату ремонта своей «Жульки». Сегодня, после трех к тебе её пригонят. Ключи и документы передадут родителям. Предупреди их, что бы в курсе были. И ещё, — я вытащил из бардачка блестящую кредитку. – Это, не тебе. Здесь девять тысяч, на имя твоей дочурки. По полштуки за год, типа алиментов. Подрастёт, пусть тратит на своё усмотрение. Прощай, курица… курочка. Не переставай думать, это у тебя не плохо начало получаться. Любовница ты в общем-то классная. Даже жалко, такой талант пропадает. Вылезай, вылезай. Всё, закончились наши деловые отношения.
Мне пришлось буквально сталкивать её с сиденья. Она продолжала сжимать в кулачке кредитку, провожая машину изумлённым взглядом. У неё даже не сработал извечный женский рефлекс – одёрнуть короткое платье. Ишь ты, милого нашла…
Я вздохнул с облегчением. Наконец-то, избавился от необходимости регулярно изображать злодея. На работе выматываешься, да ещё дома — наказывай, пугай, насилуй… Вот и вернул себе долгожданную свободу. Можно приезжать домой совершенно без сил и спокойно дремать, после расслабляющего массажа умелой Катьки.
Даже, денег было не жаль… Разумеется, моих собственных. Её супруг действительно занимался продажей наркотиков… несколько лет назад. С деньгами проблем у него тоже не было… после того, как он попытался напарить хозяина на пять штук зелёных. Может, какие-то проблемы сейчас у него и были, не знаю. Мировые религии по-разному отвечают на этот вопрос.
Вот, я и решил провести небольшой социальный эксперимент. Всегда хотелось верить что я стал вполне обеспеченным человеком не потому, что был достаточным мерзавцем, зарабатывая первые десять тысяч, а потому что был достаточно мудр, зарабатывая последующие сотни тысяч. Хватит ли ей мудрости, моих нравоучений и доброго отцовского ремня, что бы достичь успеха во втором этапе? Не то, что бы мне это было интересно… Возможно, свою роль сыграла её дочь, сумевшая вызвать у меня симпатию за несколько минут езды до школы. Хотелось надеяться, что эти деньги помогут ей не оказаться среди обслуживающего персонала «Желудя», а добиться чего-то большего. Хотя, в этой стране… В это время…
***
Что ещё очень интересно — отсоси она тогда мужу, как следует, тот бы не занялся наркотой и остался жив? Или, это бы не спасло его? От каких ещё глупостей и мелочей, может зависеть наша судьба?
***
За прошедшие годы я, разумеется, не забыл эту историю. Сквозь бурную жизнь бизнесмена, сумел пронести светлый образ бесхитростной женщины Ульяны. Регулярно узнавал о её дальнейшей судьбе. Пока, года через четыре она не пропала. Родители по-прежнему жили в квартире, а Ульяна с дочерью куда-то уехали, не забывая регулярно сообщать родителям, что у них всё в порядке. Всё ясно. Прожаривают мои, то есть свои, денежки на каком-то курорте. По крайней мере, хотелось надеяться, что сложилось у них всё благополучно. Крупная сумма денег, оказавшись в руках людей, не знакомых с некоторыми реалиями жизни, способна их скорее погубить. Жаль, что я об этом тогда ещё не подумал.
Да, расчувствовался я чего-то. Катьку, на прошлой неделе, замуж выдал. Думал, что плевать, да меланхолия накатила. Почти десять лет она у меня… хм-м-м… служанковствовала. Привык всё же. Почему сам её в жены не взял, даже не знаю. Вроде, всем хороша, да вроде что-то не хватало. Умная, к тому же. Сама так и сказала, мол извиняйте, хозяин, но не смогу на вас работать и семейный очаг сохранять. Потому, дайте полный расчёт. Конечно, дал. Ещё от себя приложил немало, за службу беспорочную. И, за порочную тоже. Вот уж, в чём её мужу позавидовать можно — хороша Катька в пороках и способах их удовлетворения. Да и, выглядит она по первому разряду. Даже без одежды и косметики, хотя тридцатилетний рубеж давно преодолела.
Интересно, чем же мне теперь заняться? Поисками новой Катьки, или всё же, о жене пора подумать? Вроде кандидаток хватает, да всё что-то не то… Или, я с годами уж слишком переборчив стал?
Новенький черный БМВ, распоследней модели, с кожаным салоном и кучей прочих навороченных приятностей, был вполне подходящим местом для размышлений о смысле жизни и семейных ценностях. Ехал я из автосалона домой, предвкушая, как вырвусь за город, да проверю на что способны сотни лошадей под капотом… Как, кто-то меня догнал… Удар был не очень силён, но он был неожиданным и пришёлся по моей новенькой, блестящей, только что осуществлённой мечте. Я выскочил из машины, собираясь многое сказать талантливому водителю… огромного серебристого «Роллс-Ройса»… Бля… Откуда этот членовоз взялся в нашем городе? Направившись к машине, я скорее почувствовал, чем заметил какое-то нехорошее движение у себя за спиной. Только стал оборачиваться, на всякий случай пригибаясь, как начали открываться задние дверцы автомобиля. Шагнув к крылу, я вскинул руку, но меня понесло в сторону, рука выгнулась, заставляя наклониться всё тело. Ноги, что бы избежать падения, начали очень быстро переступать, пока вдруг не подогнулись, и я не оказался на мягком ковре в салоне «Роллса».
Упаковали меня так ловко и быстро, что других вариантов, кроме целенаправленного похищения не было. Дождались, мать их, когда я на ноги встану, подкожный жирок отращу. Руки мне так не связали. Наверное, потому что надо мной нависло четыре амбала и… весьма очаровательная девица. Две стройные ножки начинались возле моего носа, уносились ввысь, к коленям. Потом они изгибались…
— Ну что, парень. Кажется, ты крепко попал? – спросила меня владелица обеих ножек.
Голос был приятный, бархатистый, вполне подошёл бы моей жене, о которой я только что думал… Я позволил себе изобразить замешательство, секунд тридцать размышляя, что именно этим голоском говорилось.
— Кто попал? – искренне возмутился я. – Кто из них твой папаша, дитя?
Было ясно, что никто из присутствующих не тянет на папашу, но мне нужно было вывести девушку из себя.
— Что? Кто здесь дитя? Слушай, мужик…
— Кого, слушать? – я нагло перебил её. – Девочка, если тебя в школу на персональном автобусе возят, это вовсе не значит что я тебя слушать должен. Ты ещё вздумай пискнуть, что это я в аварии виноват. Мужика, блин, нашла…
Цели своей я добился. Пока девушка возмущенно открывала и закрывала рот, я успел изучить молчаливых парней. Подняться они мне не дадут, но не это главное…
— У меня машина круче и денег больше. Значит, я права, — заявила она совершенно спокойным голосом.
Умница! С такими нервами можно в покер играть. Однако, поспешный отъезд с места нарушения подтверждал, что не в аварии дело.
— Не, девонька! – я тут же сменил стиль разговора. – Это в Америке всё на деньги меряется. У нас — или сила, или правда. Правда на моей стороне. Вот, если бы тебе хватило силы переломать мне кости и выбросить на дорогу, тогда бы я в ужасе заплатил, сколько скажешь.
— Хорошо, если я прикажу моим головорезам избить тебя…
— Не спеши. Если ты имеешь в виду тех молодых людей, что тут находятся, – я обвёл взглядом присутствующих. — Это законопослушные бодигарды. Охранники твоего очаровательного тела. Головорезы, они совсем другие. Может, закончим этот театр абсурда, и ты скажешь, для чего хотела со мной встретиться?
Охранники обменялись понимающими улыбками и взглядами. Вполне возможно, что они спокойно занялись бы ломкой костей, но в данной ситуации, действительно не собирались этого делать. Что заставило меня отказаться от версии похищения, с целью вымогательства. Оставалась версия необходимости встречи. Всё свое внимание я сосредоточил на собеседнице. Ещё одна неясная мысль, меня волновавшая, получила подтверждение – где-то я слышал этот голос. Нет, точнее – что-то он напоминает. Что-то связанное с машиной.
— Почему ты решил, что я хотела с тобой встретиться?
— Ну-у-у, если у тебя хватило денег на такую машину, то удивительно, как тебе не хватило денег на нормального водителя, — в моей голове мелькнула догадка. – Я даже знаю, водителя, чей стиль очень похож…
— То есть, платить ты не собираешься? – голос, раздавшийся с переднего сиденья, принадлежал взрослой женщине, и был мне прекрасно знаком.
— Теперь, я даже знаю, как зовут этого водителя, — фыркнул я. – Некоторых жизнь ничему не учит.
В ответ фыркнула сидящая за рулем Ульяна.
— Не боишься, что я захочу отомстить?
— Чего я боялся, так это твоего возвращения тогда, через пару дней. Кстати, что тебя так задержало?
— Вот нахал, неужели вправду был настолько уверен в моём возвращении? После того, что ты устраивал…
— Настолько был уверен, что даже придумал, как выпереть тебя окончательно.
Телохранители спокойно поглядывали в окна, профессионально изображая полную глухоту. Я решил остаться лежать на полу, благо, он был застелен мягким ковром. Только, лёг поудобнее. Вот это хорошо. И деньги, и поучения впрок пошли. Талантливая ученица оказалась, не подвело меня чутьё бизнесовское…
Какое-то время мы ехали молча. Потом Ульяна тяжело вздохнула.
— Если бы не Люда, я бы и впрямь тогда вернулась. Вот мы и приехали. Предлагаю продолжить беседу, в более удобном месте.
Более удобное место оказалось хорошо знакомым мне рестораном. Однако, не всё в нём оказалось хорошо знакомым. Вместо обычной попсы из открытых дверей доносилась весьма приятная лирическая мелодия. Мало того, нам навстречу вышли две официантки. Вот только сейчас, они были совершенно иными.
Эти девушки не только разносили заказанные блюда, поэтому короткие юбки, прозрачные блузки и отсутствие нижнего белья было нормальной рабочей одеждой. Теперь же, они были в роскошных вечерних платьях до пят, с глубоким декольте. При ходьбе, под натянутой тканью, мягко покачивались восхитительные груди. Высоко поднятые подбородки и развернутые плечи придавали им изящество и благородство. Не отрывая от них жадного взгляда, я вылез из машины.
— Твой дизайн? – шепнул выходящей из «Роллса» Ульяне.
— Нет, дочурка постаралась.
Тут, я заметил её собственный наряд и замер. Элегантный приталенный пиджак был одет на голое тело. На совершенно голое тело. Он доходил до середины бёдер, и позволял любоваться нижней частью, всё так же мохнатого лобка. И ногами, на которых были лишь туфли. Идеально гладкими ногами.
— О чём задумался? – поинтересовалась проходящая вперёд Людмила.
Лежа под сиденьем, я не мог видеть её тело выше колен. Зато теперь, я видел всё. Легкая, развевающаяся хламида из тонкого шелка, прикрывала не больше, чем пиджак её матери. Даже, немного меньше, потому что лобок был начисто выбрит и можно было полюбоваться сочными губками, бесстыже выглядывающими из щели. Что за бредовые наряды? Такие же бредовые, как и столкновение с похищением. К чему весь этот спектакль?
Я сглотнул слюну и направился в ресторан. Замершие у вход официантки гостеприимно улыбнулись. Ни малейшего удивления на их лицах я не заметил. Бодигарды неназойливо растворились в окружающем пространстве. Было непохоже, что Ульяна взяла их в аренду, вместе с машиной, только сегодня утром. Она привыкла к тому, что её охраняют. Она привыкла к роскошному лимузину. Она привыкла даже к тому, что ей все подчиняются. Ничего похожего на то робкое бледное существо, с которым я повстречался несколько лет назад.
Интерьер ресторана тоже немного изменился. Посреди зала, на танцплощадке, стоял единственный стол, роскошно сервированный, и три стула. Стол слабо освещался скрытыми светильниками, остальной зал тонул во мраке. Лишь маняще блестел, у края сцены, хромированный шест для нескромных танцев. Можно было догадаться, что ни посетителей, ни танцев сегодня не будет.
— За что мы выпьем? – спросила Ульяна, когда мы уселись за столик, и некто из темноты наполнил наши бокалы.
— За твои рваные трусы! – провозгласил я. – Надеюсь, ты их сохранила?
Женщина покосилась на расхохотавшуюся дочь.
— Мало сказать – «сохранила», — проворчала Ульяна. – Они стали моим знаменем, под которым я и направилась на войну с собой. Сначала я думала, что с тобой, но потом поняла… В общем, вчера вечером я торжественно сожгла их в камине.
Люда покачала головой.
— Нет, просто спалить их, мамуле было не интересно. Она получила в банке девять штук, стодолларовыми купюрами, сложила из них костер, а наверх, как средневековую ведьму… — девушка не выдержала и снова рассмеялась.
Сумма тоже была глубоко символична, но я не стал заострять на этом внимание. Я же всё равно не рассчитывал, что мне вернут эти деньги. Хотя… нашёл бы им более достойное применение. Мы выпили, и дальнейшая наша беседа плавно потекла, вместе с легкими закусками и дорогими винами.
— Ты остановилась на том, что дочь не дала тебе вернуться, — напомнил я.
— Тот период я вообще вспоминаю не очень чётко, — вздохнула женщина и подняла глаза к потолку. – Вся жизнь у меня была такая тихая, плавная. В школе была хорошистка. В институте – ничего выдающегося. Сокурсник предложил замуж… согласилась. Ходила на работу. Родилась дочка. Муж стал выпивать и по ночам пропадать. Потом наорал и совсем ушел. Дочка в школу пошла. На работе сокращение проходило – меня оставили. Может, просто не заметили. Так я и двигалась к нищей, но достойной старости.
Ульяна залпом допила бокал и он вновь оказался наполнен. Я терпеливо слушал, не перебивая.
— Уже не помню, что мне на родительской даче забрать понадобилось. Еду, никого не трогаю, о чём-то своём думаю. Вдруг… мир рухнул. То, что я в тебя врезалась, уже потом поняла. Дня через три. А, тогда… Кто-то тащит меня за руку, орёт, говорит жутко обидные слова, бьет, засовывает в рот огромный член, кричит, бьет, куда-то тащит, опять обзывает… В общем, за пять минут происходит больше, чем за всю жизнь. Я пытаюсь как-то все осмыслить, понять. Догнать, в конце концов. Что, зачем, почему? Вроде, только начинаю понимать, что-то говорить пытаюсь… Опять на меня орут, суют в лицо член, тянут за волосы. Среди этого сумбура запомнилось ясно, как удар молнии – лежу я на капоте, с задранной юбкой и над моими трусами хохочет огромная толпа мерзких волосатых мужиков. Они ржут так оглушительно, что подо мной дрожит капот. Они показывают пальцами с грязными, обкусанными ногтями. Они взглядами прожигают тонкую ткань. Дырочка на трусах расползается, становится все больше. Теперь взгляды начинают прожигать кожу… Я судорожно сжимаю попку, словно могу, как улитка в раковине, спрятаться в ней вся целиком. Честное слово, я была бы счастлива, если бы умерла в этот момент.
«Бьёт… бьёт»? Когда это я её бил? Насколько помню, пальцем тогда на дороге не тронул. Вот и верь после этого свидетельским показаниям. Бокал снова опустел, но Ульяна сделала какой-то жест, и теперь в бокал был налит сок. Неужели, успела так местных девушек вышколить? Или, свою обслугу привезла? Я конечно надеялся её раскачать, но не ожидал такой метаморфозы. Сам человек не бедный, но вот так распоряжаться, шевелением пальцев, не выучился. Нет, тут не только деньги. Кто-то видать, в предках был, с голубой кровью. Как там говорил товарищ Воланд – «чувствуется порода».
— Самое обидное, что я ни в чём не виновата.
Я удивленно приподнял брови.
— Да, я ударила твою машину, но я же не хотела. Я же не специально.
— Мамуля, хочет сказать, — Люда отставила свой бокал. – Что в её тогдашнем мире фраза – «дяденька, я больше не буду», аргумент для полной амнистии по всем статьям.
— Это был прекрасный мир! – мечтательно закатила глаза Ульяна. — Пока в него не ворвался огромный, твердый член злобного орущего мерзавца. Тогда оказалось, что мой мир не единственный. Существуют и другие, может не такие симпатичные, но вполне достойные ознакомления. Интересно, с кого из нас ты хотел бы начать?
— Э-э-э… в каком смысле? Начать с миров? – вообще-то, я догадался, в каком смысле.
Весьма откровенный наряд предполагал достаточную открытость их отношений. Однако, незначительное количество моральных устоев, что я сохранил и пронёс через годы, были мне дороги. Не хотелось бы с ними расставаться.
— Всё в том же, мой милый. Всё в том же… Позволь мне, на правах хозяйки сегодняшнего вечера, объявить белый танец и пригласить тебя на него.
— С удовольствием, — обрадовался я тому, что совершенно неправильно понял смысл.
У меня сложилось такое ощущение, что сама Ульяна так и не разобралась в оценке того случая и решила обратиться к моей помощи. Или, что ещё хуже, всё происшедшее ей понравилось, но необходимость считать себя чистой и правильной привела к тому, что навесила на меня все ужасы мира. Последнее, судя по машине, обслуге и внутренней уверенности, наиболее вероятно.
— Как я скучала по тебе, — прошептала женщина мне в ухо. — Ты пролетел, как комета – большой, яркий, сверкающий… Увлёк, потянул за собой, но только моя инерция была сломана… Только я двинулась за тобой… Как ты набрал недостижимую скорость и скрылся в сияющей дали…
Я молча размышлял – это она сейчас так думает, или готовила речь и репетировала заранее? Зачем? Собирается признаться в любви? Зачем эта дурацкая инсценировка на дороге? Показать, кто тут теперь альфа-самец? Ждёт моих восторгов, по поводу своих достижений? Пожалуй, это наиболее вероятно. Все её успехи это не собственные достижения, а желание доказать мне… Что именно? Она достаточно взрослая, что бы не понимать, что все мои похвалы, если они вообще будут, лишь дежурное проявления вежливости. Своя собственная жизнь, меня волнует гораздо больше. Сумела, добилась, прорвалась? Молодец! Флаг тебе в руки, перо в задницу и дерзай дальше. Мы тут продолжим плюшками баловаться…
В том, что произошло дальше, я мог бы обвинять себя. Задумался, расслабился, перестал контролировать обстановку. Даже не заметил, когда Люда исчезла со своего места. Ожидал я разного – слёз, истерик, покаяний, обвинений, холодного гнева… Чего угодно, но не прямого физического нападения. Вернее, после дорожного происшествия, уже повторного нападения.
Ульяна сделала пару шагов назад, подхватила мои руки, которые я вежливо держал на талии, стараясь не коснуться голых ягодиц, и молниеносным движением накинула на них проволочную петлю. Я рефлекторно дёрнулся назад, благополучно её затянув. Совершенно неслучайно эта манипуляция произошла рядом с хромированным шестом. В следующий момент свободный конец петли был обмотан вокруг шеста. Проделать всё так точно и быстро, без долгих тренировок, просто невозможно. С такой хваткой, её нынешнее финансовое благополучие уже не удивляло. Да уж, сумел я воспитать достойную смену. На свою голову.
— Конечно же, тогда меня никто не связывал, — проговорила Ульяна утомлённо-презрительным тоном. – Но, я решила позволить себе немного изменить правила игры. По причине твоего физического превосходства, как ты понимаешь.
Я облегчённо вздохнул, стараясь скрыть улыбку облегчения. Наконец-то всё стало понятно и заняло свои места. Вот только, моё собственное место мне совершенно не нравилось. Нравоучения можно читать и не привязывая стальным тросиком к столбу. Хотя, какие нравоучения? Девочка решила повторить то, что было «тогда». То, что было или то, как ей это представлялось? Надо начинать очень быстро и безошибочно соображать. Иначе, в обоих случаях, меня ждёт печальная участь. Она должна всё проговорить, ей надо излиться, она долго и тщательно к этому готовилась, она не может не раскрыться…
Но, при этом я могу не заметить её ошибки или сделать свою, как много лет назад…
— …что я могла? Что? Ни денег, ни знакомств! Вообще ничего! Кроме квартиры, машины, дочери и должности мелкого клерка в горадминистрации. Хоть, в петлю лезь… — успешно накручивала себя Ульяна.
Ё-моё, вот ещё, мой промах. О самоубийстве я тогда совсем не подумал. Грызла бы сейчас совесть за собственное в нём участие. Хотя… Всё же лучше совесть, чем привязанным к столбу стоять. Женщина в это время продолжала свой рассказ.
Как оказалось, спасла нас с Ульяной, от подобного события, её дочка. Причём, не фактом своего наличия, а сообразительностью и смышлёностью. Она раскрутила маму на рассказ о происшедших с ней событиях и поддержала основную идею повышения благосостояния. Дочкины призывы — «показать мне моё место», «кто они и кто я» нашли горячую поддержку. Люда верно оценила эффективность секса в нелёгком деле обогащения, решив сделать на него основную ставку. Вариант с шантажом, был отметён почти сразу. Опасно, одноразово и плохо оплачиваемо. Тем более, что нынешних чиновников мало что может напугать. Любовница? Для заработка «на жизнь» неплохо, но для амбиций двух новоявленных компаньонш совершенно недостаточно. Тогда, решили сделать основную ставку на добычу и использование информации. Вот тут, мамина невеликая должность в администрации и дочкина, едва распустившаяся красота, смогли неплохо развернуться, дополняя друг друга.
Ульяна успешно выговаривалась, а у меня в голове не появлялось никакого конструктива по освобождению из позорного плена. Напротив, в уравнении появилось совершенно неизвестная величина – Людмила. Если эмоциональные, сбивчивые речи – это сама Ульяна, то расчёт и планирование наверняка дочкины. Теперь, и дорожный захват стал объясним. Ей захотелось лично посмотреть, как я себя поведу в неожиданной ситуации. Значит, моё нынешнее столбовое стояние, лишь один из возможных запланированных вариантов. Следствие моих действий в машине. Пожалуй, теперь точно всё стало на свои места.
Тонкие девичьи руки обхватили меня сзади за талию и начали не спеша расстёгивать ширинку. В другом положении, это не вызвало бы у меня особой озабоченности. Однако, стоило мне подумать об использовании ограниченной подвижности и начинать лягаться, как сдёрнутые на колени штаны лишили последней надежды. То, что в этот момент спокойно и как-то привычно надевала Ульяна лишило меня самой последней надежды. Женщина стала обладательницей крепкого, никогда не увядающего члена. Заботливые руки Людмилы начали поглаживать мою промежность, сдвигаясь к ягодицам. Доверчивый член проявил интерес, отзываясь на ласку. Даже то, что пальцы были скользкими от смазки и переносили её на мой анус, не заставило его успокоиться. Наверняка этот мерзавец будет восторженно торчать, даже когда его владельца начнут насиловать.
— Сейчас, ты сможешь на себе испытать, то что я тогда чувствовала, — Ульяна направилась ко мне, покачивая бедрами, отчего головка страпона угрожающе виляла.
— Ты опять всё напутала, — совершенно спокойно проговорил я. – Как и много лет назад. Не стоит принимать своё представление о реальности за саму реальность.
Рассуждать о реальностях, привязанным к столбу, со спущенными штанами и смазанной задницей, можно только спокойно. Потому что паниковать и суетиться уже поздно. Чёрт, почему ей не захотелось меня выпороть? Это же гораздо хуже! Её бы в этом убедить!
— Вот как? – женщина даже не приостановилась. – Однако сейчас, я могу навязать своё представление о реальности твоей самой разреальной реальности.
— Нет, не сможешь. Ты сама это прекрасно понимаешь, потому и связала меня. Физическая сила тут совершенно не причём. Тогда ты её не захотела применять, а я сейчас не могу.
— Я тогда не могла! – она почти выкрикнула. – Ты запугал меня!
— Ты уверена? Так запугай теперь ты меня.
— Как? Чем? У тебя же нет ребёнка и больных родителей!
— Ай-ай-ай, — я укоризненно покачал головой. — Как не стыдно передёргивать. О ребёнке и родителях речь не шла. Напротив, я тебя, даже не один раз, на эту тему успокаивал. Потому что ты сама придумала страшилки, поверила в них и теперь меня во всём обвиняешь.
— Ах так? Значит это я во всём виновата?
— Конечно же, нет. Разве я такое говорил?
— Утомили вы меня своим трёпом, — проворковала из-за спины Люда. – Трахайтесь скорее и вернёмся за стол.
Несколько глубоких вдохов помогли мне удержаться от серии ругательств, которые разрушили бы м-м-м… дружелюбную и доверительную атмосферу, что начала складываться.
— Видишь ли, милая, твоя мама хочет одержать надо мной именно моральную победу. Разумеется, когда она убедиться в невозможности этого, она меня трахнет. Некоторым, медаль за отвагу вполне заменяет саму отвагу.
— Вот оно что, — Ульяна покачала головой, сняла со спинки стула свою сумочку и достала из неё пистолет.
Какая быстрая смена декораций…
— Мне потребовалось немало отваги, когда я узнала, что мой дражайший супруг давно уже умер и заплатить ничего не мог. Оказалось, ты не просто бросил меня, но ещё не пожалел сам доплатить за это! Насколько же я была тебе противна, что ты не оставил меня даже в качестве поломойки. Я оказалась достойна лишь двух придорожных ментов!
Судя по интонациям и мимике Ульяны это были уже не декорации, а вполне искренние чувства. Что впрочем, не исключало их использования в задуманном сюжете. Так же, как и пистолет, возможно не был настоящим, но был слишком тяжел для игрушечного. Заниматься дальнейшим анализом хотелось подальше отсюда и со свободными руками и ногами. Просто на всякий случай.
Холодный ствол был требовательно приставлен к моему затылку.
— Решай. Или сейчас засажу этот хер тебе в задницу, или пулю тебе в башку. Типичный случай самоубийства.
— Уже выбрал. Только, хочу напомнить. Перед казнью полагается исполнение желания. Так что, верните штаны на место, пожалуйста. Хотя бы из эстетических соображений.
— Можно, мне вопрос? — деликатно поинтересовалась Люда. – Мне конечно, неинтересно, но сейчас многие мужчины это делают. Даже популярность пидарасов растёт. Может, не стоит задница больше жизни?
— Моя, уж точно не стоит. Хочу напомнить, что речь у нас с твоей мамой, идёт о справедливости. А задница так, что-то вроде индикатора.
Сзади щёлкнул не то затвор, не то мой позвонок. Очень уж сильно давила меня разгневанная Ульяна. Но, пока не стреляла.
— Мамуля, если ты его не «того», то поставишь нас в затруднительное происшествие. Легче будет объяснить милиции мёртвое тело, чем э-э-э… живому телу, что мы тут за спектакль устроили.
Вот, сучка! Но вслух я разумеется, сказал другое.
— Так это вы спектакль устроили? – изобразил я изумление, словно такая мысль не могла придти в голову.
— Ну, я так раньше думала. Теперь, уже и не знаю. Кажется, мамуля на тебя сильнее обижена, чем пыталась показать. Мне даже кажется, что она влюблена в тебя…
— Что! Как ты могла такое подумать? – Ульяна буквально задохнулась от гнева. – В этого мерзавца?
— Извини, мамуля. То, что он дал деньги по доброте душевной или пожалел нас, тебе правда в голову не приходит? Или, не вписывается в созданный тобою образ мерзавца?
Умница, прямо у меня с языка слова сняла. Только, я боялся их сказать что бы не вызвать вспышку неконтролируемого гнева. Люда не побоялась. Всё правильно, не в её же затылок направлен пистолет…
Впрочем, уже не направлен.
— Неужели, я опять сама всё испортила, — рассеянно пробормотала Ульяна, и в это время грохнул выстрел.
Сначала я решил, что она выстрелила в себя. Потом я понял, что мои руки свободны. Тут же натянул и застегнул штаны. Пистолет всё же оказался настоящий, и стрелок Ульяна неплохой, раз сумела прострелить проволоку, а не мои руки.
— Что-то теперь будет… — покачивая головой, Люда отправилась к столику.
Ульяна осталась стоять, склонив голову. Даже резиновый член, казалось, понурился. Я взял из её руки пистолет и засунул себе в карман. В нашей беседе определённо возникла некоторая напряжённость, разряжать которую я не собирался.
— Я не должна говорить, что ты специально меня довёл? – спросила Ульяна у кого-то. – Я собиралась… вроде как пошутить, напугать тебя. Думала, если ты попросишь прощения, извинишься, то ничего не будет. Я, в любом случае, не собиралась тебя убивать.
— Ну, когда к твоему затылку прижимает пистолет истерично визжащая тётка, то её добрые намерения не очевидны. Надеюсь, — я обратился к Люде, — ты предупреждала свою мамочку о глупости подобного развития сюжета?
— Не очень настойчиво. Я же не была с тобой лично знакома. Хотя, я посоветовала ей выбросить из проекта наиболее безумные вещи. Но, подумать не могла, что она дополнит их новыми, – девушка совершенно счастливо заулыбалась.
— Ты накажешь меня? — произнесла Ульяна, продолжающая стоять на сцене.
— Конечно. Блин, да сними ты свой шутовской колпак! – женщина поняла, что я имел в виду и начала отстёгивать игрушечный член. – Мне, правда, ещё никогда не приставляли к голове заряженный пистолет. Я даже не представляю, что с тобой сделать.
— Ты можешь сделать всё, что угодно.
— Помню, помню. Ты на всё готова. Жаль, что всё угодно, не могу. Моральные принципы не позволят. Хотя… Вот, придумал замечательное наказание. Я выпорю твою дочь. По-настоящему. Не так, как тогда с тобой баловался. А ты будешь смотреть и слушать. Раз уж тут пистолетный выстрел никого не побеспокоил, то женские крики тем более. Конечно, если ты не отдашь соответствующие распоряжения.
— Мне нравится эта идея, — девушка сбросила свою прозрачную накидку, оставшись совершенно голой. – Я частенько в детстве скучала по крепкой отцовской руке. Вот, прекрасная возможность попробовать.
— Дорогая, это то, что пробовать совершенно не обязательно, — возразила Ульяна. — Это будет несправедливо, если ты пострадаешь по моей вине.
— Секундочку. Когда я страдал по твоей вине, это тебя не особо волновало. Надеюсь, что боль Людмилы доставит тебе больше страданий, чем собственная. Ей же самой будет даже приятно пострадать за тебя. Так что, всё вполне справедливо.
— Ты как раз такой мерзавец, как я о тебе думала! Ты всего лишь прикидываешься хорошим! – едва не со слезами на глазах возмутилась женщина.
Когда это я прикидывался хорошим? Вместо ответа я начал медленно вытягивать ремень из штанов, любуясь юным телом. Вообще-то, с большим удовольствием я устроил бы ей другое наказание. Людмила получила от матери восхитительную фигуру и кошачью грацию. Отца я не видел, но думаю, от него она тоже взяла всё самое лучшее. По крайней мере, девушка не пренебрегала физическими нагрузками и под нежной кожей были заметны крепкие мускулы.
— Будет больно, кричи, — позволил я. — Как только начнёшь кричать, я прекращу. Поняла?
Девушка молча кивнула и наклонилась, упёршись руками в стул. Я посмотрел на побледневшую Ульяну и приступил к экзекуции. Вообще-то, Людмила была всего третьей женщиной, которую мне довелось наказывать. Первой была Катька, за какую-то невеликую провинность. Второй — её мать, и вот теперь, она сама. От ударов она только чуть вздрагивала, и мне казалось что я слишком слабо бью. Я начал бить сильнее. Людмила неглубоко и резко дышала, не издавая ни звука. Мой небогатый опыт подсказывал мне, что теперь я бил сильнее всех предыдущих раз. Или, уже постарел и ослаб? Лишь, когда изменение цвета ягодиц стало заметно в полумраке зала, я остановился. Отбросил в сторону ремень и провёл руками по горячим рубцам. Местами, кожа была рассечена до крови.
— Тебе не хотелось кричать, или решила поиграть в партизанку на допросе?
— Я подумала, что тебе надо куда-то девать свою злость. Что бы на потом, ничего не осталось.
— Да, пожалуй ничего не осталось.
Люда выпрямилась, сморщившись, начала размазывать по лицу слёзы.
— Вот видишь, значит я не зря терпела, — голос у неё дрожал, но был достаточно твёрд. – Ещё, мне хотелось, что бы ты меня запомнил.
— М-м-м… Не понял. Почему я должен тебя забыть?
— Нет, не забыть, а именно помнить. Вдруг, ты захочешь, что бы рядом с тобой была преданная женщина, которая способна многое вытерпеть для тебя. Вдруг, я смогу быть такой женщиной.
— Хм… Если вы за мной следили, ну хоть вполглаза, то не можете не знать, что недавно я выдал замуж Катерину. Ты предлагаешь себя на роль служанки? Или, эта роль слишком мала для тебя?
— Нет, рядом с тобой я готова на любую роль. Я влюбилась в тебя, когда ты в первый раз пришел к нам. Сильный, решительный, знающий чего хочет и как этого добиться. Ты был так непохож на тех мужчин, которых иногда приводила мать, что я была потрясена. Я с ума сходила, думая о тебе и о том, как тебя добиться. Именно поэтому я тогда разговорила мать, заставив её рассказать всё, что между вами было. Что ты говорил, что делал, куда смотрел…
— Подожди, — я обернулся к Ульяне. – Ты рассказала ей… совсем всё?
— Совершенно всё. Включая все свои мысли и ощущения. Люда тоже умеет своего добиться. Мне кажется, что без неё я бы так и осталась страдать и переживать, пока не умерла бы от старости и слёз. Именно она объясняла мне твои слова и действия. Она действительно говорила, что у меня сегодня ничего не получится. С тобой надо действовать иначе.
— Угу, и она решила доказать мне, на что способна, — заметив, что девушка стоит, покачиваясь и держась за стул, я обхватил её за плечи. — Догадываясь, чем всё закончится, она встроила в эту бурную вечеринку программу собственных действий. Блин, я не напрягаясь придумал бы с десяток более простых и менее затратных способов добиться того же.
— Я тоже, — пробормотала Людмила. – Слушая мамины рассказы, я с ума сходила от возбуждения, представляя себя на её месте. Даже не ожидала, что смогу так покорно стоять и терпеть. Это было ужасно, но если ты захочешь снова выпороть меня, я снова смогу это вынести.
— Должен тебя разочаровать. Расставшись с твоей матерью, я не ударил ни одну женщину. Пока снова не встретил её. Эй! – я заметил, как Ульяна ковыряется в сумочке. – Надеюсь, у тебя там нет ещё одного пистолета?
— Нет, наоборот. Это что-то вроде подарка. Вот! – она протянула мне кредитку.
— Ульяна, я конечно люблю шутить и придуриваться, но поверь – тогда я дал эти деньги, от чистого сердца. Ну, почти… Не ожидая ничего взамен. Клянусь жабой, она меня не душила!
— Это, другие деньги. Тоже от чистого сердца, – Ульяна тяжело вздохнула. – Наверное, потому что мной двигала ненависть, а не любовь, у меня всё так плохо получалось.
— В общем, не так плохо получалось, — поправила дочь.
— Да ладно. Я всегда понимала, что только помогаю тебе. Ты не только придумывала что и как делать, но и постоянно подталкивала меня. Я думаю, что сделала вполне достаточно, что бы отправиться на покой. В свою старую квартирку, кататься на потёртых «Жигулях».
— Правильно, мамуля. Тем более, что с нынешними номерами, ты можешь таранить кого хочешь, кроме руководства области, разумеется. Благо, форсированный движок и усиленный кузов позволяют, — ирония в голосе Людмилы была достаточно благодушной. – Да и старую квартирку немножко обставили, с тех давних пор… Так, что же. Раз уж ты больше сидеть не желаешь, а я не могу, мы можем завершать нашу замечательную вечеринку.
Последнее утверждение было произнесено с некоей вопросительной информацией и легким кивком в мою сторону. То есть, как бы ожидалось моё благословение.
— Ну, раз вы больше ничего не хотите, — я пожал плечами. – Одна получила по милости Ульяны порку. Другой, по той же милости, денег. Только, сама Ульяна остался без подарка и даже как бы с разбитым корытом. Думаю, будет вполне справедливо забрать у неё и последнее.
Я галантно встал перед полуобнажённой женщиной на колено.
— Мадам, позвольте просить у вас руки вашей прекрасной, самоотверженной и достаточно э-э-э… безумной дочери.
Никогда не думал, что при подобной просьбе буду созерцать лобок потенциальной тёщи.
— Ты что, не шутишь? – буквально взвизгнула девушка. – О! О, таком я даже не смела мечтать…
— Ты, несколько минут назад, вполне ясно заявляла об этом, — напомнила ей мать. – Не вижу причин возражать. И, мой вам материнский наказ – не забывайте о традиционном сексе. Детишки только при нём рождаются. Думаю, уж теперь-то, я точно буду лишней.
Я кивнул Людмиле, указывая взглядом на её ягодицы.
— Возможно, тебе стоит обратить внимание на э-э-э… мои знаки внимания.
— Непременно. Только сначала, я бы хотела быть приглашённой на танец.
— Тебе не будет больно?
— Будет. Я буду страдать в твоих объятиях, а тебе будет стыдно.
— За что же? Сама напросилась на наказание и теперь на страдания. Мне вовсе не будет стыдно.
— За то, что ты, мерзавец, даже не вспоминал обо мне. Даже, когда мне так этого хотелось… — глаза девушки увлажнились, и я действительно почувствовал себя мерзавцем. – Мне приходилось дарить свою любовь тем, кто не был её достоин.
— Так уж и дарить? Насколько я понял из ваших историй, это очень неплохо оплачивалось.
— Можешь не верить, но я ни разу не получала за это деньги.
— Это хорошо. Значит, мои деньги всё же уберегли тебя от…
Она запечатала мне рот сочным поцелуем.
Да уж… появилось время собраться с мыслями. Разумеется, проведённых совместно полчаса было совершенно недостаточно что бы воспылать горячей любовью. Тем более, что они были слишком насыщены событиями. Однако, хватило что бы понять – Людмила не из тех людей, которых можно иметь своими врагами и обманывать в наилучших чувствах. Мечтая о тихом семейном очаге, я совершенно не собирался обретать фанатичную, честолюбивую поклонницу. Собираясь же повлиять на судьбу случайно встреченной женщины, я совершенно не думал, что кто-то начнёт влиять на мою. С другой стороны, это же тоже можно как то использовать… Надо только хорошенько подумать…
