Пусть всё это неправда и всё же я хочу это представлять всегда. Представь и ты. Вот на небольшом клочке земли под пронизанной солнечной нитью небесами стоит крохотный домик. В нём живут трое — отец, мать и маленький сынишка. Все они счастливы просто тем, что могут с утра наступающего дня улыбнуться друг другу, а вечером, проводив солнце на покой и побеседовав ни о чём у печи под треск дров, лечь спать. Сон каждого из них глубок, спокоен и чист. Им снятся добрые сны, потому что вся их жизнь подчинена настоящему, неподдельному, благому…
Но увы, мир не измеряется только вот этим счастливым уголком вселенной. Есть на земле те, кто не замечает ни солнечного света, ни небосвода, ни зелёной травы под ногами. Они как ветер, не знающий успокоения внутри себя. Они безумной волной несутся к горизонту за призрачной целью, забывая, что и они здесь лишь гости. Их тяжёлые стопы не щадят городов. Шаги своих ног они оправдывают алчными целями, цена которым пустота в мятежной бездне. Так начинаются войны.
И вот ты представь, что кто-то из этих безликих, не ведающих безмерной глубины обыкновенной человеческой радости, посягнул однажды на прекрасный крошечный мир под голубыми небесами. Что делать отцу семейства? Позволить, чтобы всё, чем измеряется смысл его жизни, исчезло? Нет! Небытие может выбрать только безумец, рассудок которого пошатнулся и рухнул в бездну непреодолимого отчаяния. Человек, который живёт, выбирает жизнь. Эта та жизнь, которая течёт в его жилах. Которая пульсирует в его сознании. Та, которая соединяет его с родными и та, вне которой он просто не мыслит себя. Он понимает, что именно ему было доверено всё это, а не кому-то другому. Именно эти небеса были дарованы человеку, эта земля и эти милые сердцу лица, а ещё понимание того, что ничто и никогда не заменит этих бесценных даров. Ничто и никогда! Так что же делает отец? Он собирает котомку и идёт к границе своей земли, чтобы защитить свой мир, плох ли он или хорош. Над этим миром он поставлен главой и за этот мир только он даст ответ небесам, когда его земное время закончится. В этом смысл живущих. Живущие это понимают, а вот существующим этого не понять.
Представь ещё, что границ у этого крохотного мира с маленьким домиком и клочком земли в центре — четыре. Представь, что враждебные существа просочились с противоположной стороны и чёрной волной накрыли мирный уголок, разрушив всё видимое.
Сын был уведён как скот в неведомые края, слабая женщина осталась плакать на пепелище родного гнезда. Ничего не осталось под небесами — ни крыши, ни стен, ни еды. Всё разрушено. Сожжено дотла.
Но всё ли? Разве могли враги знать, что у этих троих над кровлей дома было небо, а за стенами земля? Родная? Нет! Тупой взгляд вечно враждующих существ не способен заметить что-то помимо стен.
Вот они идут и ликуют своему победоносному шествию. С ними много награбленного добра и пленные. Мальчишка был среди пленных и он работал как вол, как лошадь, как не человек. Он работал день за днём, пока были силы, а ночью… плакал. Мать учила его плакать небесам. Не для людей, а для неба. Потому что небо над всем миром и оно одно знает цену слезам. А люди…
-Не всякий человек способен понять всю горечь слёз или их радость, — говорила сыну мать, — а иной даже будет глумиться и от этого тебе будет больно. Ты не плачь людям, сынок, — тёплые материнские руки ласкали сыновьи волосы и мягкие её губы чуть-чуть улыбались ему в ночной тишине, — когда будет трудно, плачь небесам… И если радостно будет, тоже плачь небесам! Это не стыдно, сын! Плакать небу — это дар!
И он плакал. Плакал каждую ночь украдкой ото всех. Так было много-много дней. Время шло и мальчику казалось, что небо не слышит его стенаний. Сил становилось всё меньше и меньше. А однажды мальчишка так ослабел, что упал под бременем дневных трудов и его, ещё живого, выбросили в лютый мороз в поле.
Как ни странно, но паренёк даже не успел почувствовать холода, как ощутил в своём теле тепло:
-Ну здравствуй, — шептали мягкие голоса ото всюду, — вот мы и встретились.
-Я умер? — Прошептал худенький мальчик, осматривая запорошенное снегом поле.
-Нет, — отзывались отовсюду участливые голоса, — не умер. Рано тебе ещё умирать. Тебя ждут дома те, кого ты любишь и кто любит тебя.
-Но где вы? — Согревшись, приподнялся на локти мальчонка , — Я не вижу вас…
-Ты смотришь на нас, — тихонько зашумели голоса, скрываясь в белых хлопьях невесомого снега.
-Кто вы? — Спросил мальчик, вглядываясь в снег.
-Да-да! — Ответствовали голоса мальчонке, на высматривающий его взор, — Мы тут, в снегу. Мы — снег. Мы — твои слёзы. Мы — слёзы твоей матери и твоего отца. Сначала мы покоились в небесах, а теперь вернулись к тебе тёплым снегом, чтобы согреть тебя.
-А я думал, что умер и вы — ангелы… — Удивился парнишка, — Как хорошо, что я жив!
-Ангелы тоже здесь, но мы не они, — снова отвечали слёзы, — а сейчас ты поднимешься и пойдёшь прямо по полю, за снежной метелью.
Мальчик так и сделал. Он весь был похож на маленького снежного человека — в снежной шубе, в снежных узорчатых валенках, в снежных штанах и в снежных рукавицах. Его шею укутывал снежный шарфик и ему было очень тепло. Ведь всё это одеяние было соткано не из обычного снега, а из снега слёз любящих сердец. Он согревал и не таял.
Мальчишка шёл, пока были силы, а когда притомился — лёг и заснул. Ему снились его родители и их уютный маленький мир с жёлтым, как лепёшка, солнцем и прозрачной синью небес. На душе было мирно и горе казалось уже не океаном, как было ещё вчера, но лишь каплей, потому что в своём разуме этот малыш имел корень той самой малой родины, которой жил он вместе с теми, кто родил его и кто плакал о нём вместе с ним.
Пробудившись, мальчик нашёл себя нагим, сидящим у огромного костра. Пламя этого костра не обжигало и было похоже на скопление спутанных между собой солнечных лучиков.
-Интересно, — подумал мальчик вслух, — что за странное пламя?
-А это небесный огонь, — отвечало густое тяжёлое облако, нависшее над мальчишеской головой, — он был принесён ангелами с неба на землю, чтобы растопить нас, испарить и сформировать плотным облаком.
-Так это снова вы? — Обрадовался мальчонка, обнимая облако, — Всё те же слёзы?
-Да, всё те же слёзы, — Отвечали слёзы, — Садись верхом на облако и держись покрепче, — сказало облако множеством голосов и расстелилось по земле громадным пуховым одеялом, — Мы отнесём тебя домой.
Мальчик послушно влез на упругую спину облака и крепко вцепился в его тёплые кудри. Облако медленно поднялось над неземным кострищем и быстро потекло по небу в страну, где пахнет пшеницей и клевером, где ждут его мама и папа, где его дом.
Облако так быстро текло по небу, что паренёк не мог ничего разглядеть ни внизу, ни по сторонам. Всюду было лишь небо — глубокое, необъятное и невероятно ласковое. Оно словно обтекало мальчонку со всех сторон так, что все его раны едва ощутимо затягивались, шрамики легонько рубцевались, боль струилась тихой радостью…
Мальчик уснул крепким здоровым сном, а когда проснулся, то почувствовал себя в водах родной реки:
-Это же наша река! — Прослезился мальчишка, — Я уже дома!
-Почти, — отвечали слёзы парнишке, растворённые в реке родной его сторонки, — доверься нам и мы вынесем тебя на берег родного дома.
И он доверился им, слезам своей родной сторонки. Ещё немного и он, совсем повзрослевший, шагал по своей земле к своему дому. Отец и мать увидели его издалека. Они словно знали, что так будет и ждали этого времени без ропота, надеясь и любя.
Их мир стал больше. Их дом стал крепче. Их судьба подчинялась лишь им и теперь границы этой вселенной были защищены от вражеских существ настолько надёжно, как и представить нельзя. Ведь границы родного дома защищены не только стенами да крышей, но глубиной необъятного неба и просторами земли, которую возделывали твои руки и которая питает тебя.
28.04.2012г., г.Н.-Ф., ЮНиС
