Вредные привычки

Пётр Петрович, слесарь-сантехник шестого разряда местного ЖКХ, в простонародье Петрович, с точностью действующего чемпиона по литрболу плеснул водку в стаканы, смачно причмокнул:

— Хорошо идём!

– Треть…я бутылка за полчаса, — усмехнулся Фёдор, молодой напарник Петровича. – Не слишком ли, того, …торопимся, Шеф.

— Эх, молодо-зелено, — вздохнул Петрович, пододвигая стакан напарнику. – Мы не торопимся, а ведём по мере сил борьбу с вредной привычкой, то есть, если быть точным, с хандрой на рабочем месте.

— Водкой?! – посоловевшие глаза напарника расширились и сфокусировали затуманенный взгляд на переносице Петровича.

— Выпьем! – поднял стакан Петрович. – Выпьем, Федя, за то, чтобы у людей были только хорошие вредные привычки…

— И побольше огненной воды, как говорят индейцы, — мотнул чубом Фёдор, неуверенной рукой поднёс стакан к губам, и водка тоненькой струйкой потекла из уголка рта на белую футболку, размывая свежее пятно от кильки в томате.

Петрович, не разлив ни капли, выпил водку, аккуратно поставил стакан на верстак, из алюминиевой тарелки выхватил солёный огурчик, сунул в рот и с хрустом приплямкивая потянулся к железному шкафу за следующей бутылкой.

— П,…Петрович, а много ли у лю, …людей вредных привычек? – Федя вилкой поковырялся в банке с килькой, подцепил кусочек, но ко рту не донёс, уронил на футболку. Посмотрев на очередной томатный потёк, Фёдор облизал пустую вилку.

— Много, Федя, — кивнул Петрович. – Но у настоящего класси,… класси,…

— …ческого, — помог Фёдор.

— …Вот именно, классического мужика, должно быть только три вредных привычки: табак, — Петрович растопырил пальцы и загнул мизинец. — Водка, — придавил безымянный,… и…

— Наркомания, голубые, — Фёдор дотянулся до руки Петровича и загнул тому большой и указательный пальцы.

Петрович сурово глянул на одиноко торчащий средний палец, после на напарника:

— Дурак ты, Федя – женщины, третья вредная привычка! – Петрович оттянул средний палец и врезал им по лбу напарника.

— Чего ты, шеф! – отпрянул Фёдор, потирая лоб.

— А то, что ты упомянул — извращение, а не вредные привычки, — вспылил Петрович. — Ну, разве нормальный мужик может целовать себе подобного! Вот я с тобой целовался бы?

— Не хочу, — решительно мотнул головой Фёдор, от чего качнулся, и если бы не сверлильный станок, то непременно бы ткнулся лицом в широкий таз с солидолом.

— И я не хочу! – поддержал Петрович. – А наркоманы. Ну, были бы мы с тобой наркошами. Ну, купили бы по шприцу шырки. Ну, вкололись бы, и лежали бы, как брёвна, каждый себе в кайф. Ни о работе не поговорить, не обсудить мировые проблемы,… О женщинах не вспомнить.

— Жуть! – согласился Фёдор. – Давай о женщинах!

Давай. …Самогон будешь? – Петрович сунул под нос напарника пыльную бутылку.

— Б,… буду, — выпятил нижнюю губу Фёдор.

Петрович единым жестом профессионала откупорил бутылку и по слесарной мастерской поплыл густой сивушный запах.

— *Бурячанка, — хмыкнул Фёдор. – Какая гадость!

— Не водка – согласен. Но попрошу не оскар…блять творения рук бабы Маши, — грохнул кулаком по верстаку Петрович. – Она женщина то, что надо!

— Наливай, — кивнул Фёдор. – Баба Маша – это человек… Человечище! …Зараза старая!

— Вот именно! – замахал пальцем у носа напарника Петрович, разливая самогон по стаканам. – Она женщина, понимающая нас мужиков. В любое время придешь, и она не откажет, бутылочку даст. Да ещё закусочки предложит…

— А мне не дала, вчера, — Фёдор плюнул, но плевок не получился и слюна стекла по подбородку на футболку. Фёдор одним глазом покосился на неудавшийся плевок и стукнул себя в грудь. – Говорю ей: баба Маша, выручай, трубы горят! А она, сопляком, меня обозвала, и послала… куда подальше.

Петрович раскатисто зареготал:

— И правильно, что послала! Ты ж не мужик – пацан ещё!

— Пацан ещё! – перекривил Фёдор, залпом осушил стакан. – Да у меня, между прочим, две бабы! – заявил он, вскочил, но не удержался на ногах и окунулся-таки головой в солидол.

— Мама и сестра! – съязвил Петрович и с наслаждением влил в себя вонючий самогон.

— Нет! – гаркнул Фёдор, схватил со сверлильного ветошь, обтёр лицо и чтобы не упасть вцепился в верстак. – Это Татьяна из пятого дома! И Сонька из тридцать шестого!

Петрович ухмыльнулся и оторвал взгляд от стакана: перед ним мерно покачивалось чёрное лицо Фёдора. От неожиданности Петрович враз протрезвел, завопил, вскочил и бросился к зеркалу у рукомойника.

— Ты чего, Петрович! – крикнул вдогонку Фёдор, прижимая ветошь к груди. — Клянусь, – Танька и Сонька!

Петрович подскочил к рукомойнику и, ощупывая лицо, уставился на своё отражение в зеркале. Не обнаружив признаков черноты, облегчённо выдохнул.

— А у тебя, как у мужика, сколько женщин?! – сверкнул ровными зубами Фёдор. — Чего молчишь, Петрович!

— Одна у меня, Вероника Михайловна, жена моя, …Федя, — Петрович пальцем поманил напарника.

Неуверенной походкой Фёдор приблизился к наставнику.

— Одна, говоришь, — Фёдор криво усмехнулся. – А наша бухгалтерша?

— Вот я и говорю, пацан ты ещё – трепишся про своих баб, да в чужие дела нос суешь, — Петрович взглядом указал на зеркало.

Фёдор шагнул к рукомойнику и замер, увидев в зеркале чёрное незнакомое лицо.

— Вот стерва, баба Маша, подсыпала краситель в самогон! – шарахнулся Фёдор.

Петрович провёл пальцем по Фёдоровой щеке и сунул тому под нос.

— Солидол, — безошибочно угадал Фёдор. – Свежий.

— И я теперь свежий, — вздохнул Петрович. — Столько выпитой водки испортил, рожа солидольная! Иди с глаз моих!

Дверь в мастерскую открылась и на пороге возникла миловидная Валентина Ивановна, начальник ЖКХ.

— Петрович, на третьем участке прорыв, а вы тут прохлаждаетесь, — Начальница, заметив измазанного Фёдора, остановилась.

— Насос чиним, Ивановна, — кивнул Петрович на разложенные на верстаке детали. – Вот только пообедать собрались.

— Молодцы! Не ожидала от вас такого рвения, Пётр Петрович, — улыбнулась Валентина Ивановна. – Вижу, ученика уму разуму учите.

— А как же без этого – молодёжи опыт свой передаю, — гордо произнёс Петрович.

— Ну, обедайте. На третий участок пошлю бригаду Сидорова, — подумала вслух Валентина Ивановна и вышла из мастерской.

— Хоть какая-то польза от твоей физиономии, напарничек, — буркнул Петрович. – Мойся, да пошли обедать. У меня там еще немного осталось.

*Бурячанка – самогон из свеклы