Приключения Звездочки из III Государства. Часть 4.

Звездное измерение. Часть 4.
Приключения Звездочки из III Государства.
Первая Любовь…

Фантастический роман.

Пока Жеральдин добивался отмены законов о супругах, Энвельст и Гоха не были у него под присмотром и он понятия не имел, чем занимаются его друзья.
Гоха, узнав, куда пригласили друга, каждый день исправно молился своим Божествам вместе с Энвельстом, чтобы у их короля все получилось, но после этого он сбегал в бары и притоны, чтобы как следует оттянуться и отдохнуть. В бар «Милашка» он, как и обещал не ходил, но ему было весело и в других местах. С собой Энвельста он не брал, потому что он после встречи той рыжей княжны был очень нудным и скучным и по барам больше ходить не хотел. Он знал, что однажды его сам Жеральдин отправил в «Милашку». Энвельст случайно проболтался. После того раза он как-то развеялся, но надолго его не хватило, а больше он ходить не хотел. Энвельст сидел у себя в особняке и ни за что на свете не желал выходить из дома. Гоху это немного бесило и он, уже перепробовав все на свете, не знал, что еще придумать, чтобы развеселить друга и вернуть его в прежнее русло.
Но однажды ответ пришел сам собой. Он поздно вечером возвращался в замок короля, где сейчас жил, и наткнулся на госпожу Церилу, хозяйку бара «Милашка». Она была статной звездой и весьма симпатичной хоть и полной женщиной. Гоха был без ума от нее и любил с ней поболтать. Вот и сейчас они, встретившись с удовольствием для начала перемыли всем своим знакомым косточки, засев в хорошей закусочной с бутылочкой крепкого вина, а потом рассказали друг другу о своих личных делах и проблемах.
—Что-то ты совсем перестал захаживать в мой бар, — обиделась Церила. – Не уж то тебе больше у меня в гостях не нравиться?
—Нравиться, радость моя, у тебя лучший бар во всем III Государстве, но дело в том, что твоей охране велено самим королем и королевой меня не впускать. Им много за это заплачено и они меня не пустят, а еще я и сам обещал не ходить. От меня добиваются честной и праведной жизни. Честная жизнь у меня всегда была, а вот с праведностью проблемы.
—Ну не женитьбы ведь от тебя ждут? – возмутилась Церила.
—Именно этого от меня ждут, но я не поддамся на провокацию.
—И правильно, ты же джакер! Зачем тебе этот кошмар? О чем только думают твои друзья? А со своей охраной я поговорю. Уверяю тебя, можешь ходить спокойно, они тебя впустят, и вообще я придумала новую штучку. Я дам тебе карточку, по которой тебя будут обслуживать в моем клубе десять раз совершенно бесплатно.
—О, Божества, Церила ты чудо! Ты очень щедра и добра ко мне, — обрадовался Гоха.
—Я рада сделать лучшему другу приятное, — сказала она и достала из корсета, подмигивая ему, красивую блестящую красную карточку. Гоха с удовольствием полюбовался ее огромной грудью, когда она специально для этого наклонилась, доставая карточку.
—Спасибо, — взяв карточку в руки и почитав, что на ней написано, сказал он. – Я тебя просто обожаю. Слушай, ты женщина опытная. Можешь мне посоветовать, что с другом делать.
—С каким другом? Я его знаю?
—Да, это Энвельст.
—Он хороший мальчик, в баре моем никогда не щалил, но тоже уже достаточно давно заходил, и то когда был в последний раз, был таким грустным и потерянным. Никого не выбрал, так выпел немного, ни с кем не поговорил, а потом ушел.
—Вот дурень, получил разрешение от Жеральдина сходить в твой бар и даже не воспользовался моментом! Только потом притворялся, что очень хорошо отдохнул и, девочка ему попалась очень даже хорошая. Понимаешь, мы, когда в Новгании были, он додумался влюбиться в одну княжну, будь она не ладна. Он сделал ей предложение, а она ему отказала. Он восемнадцатый кому она отказала, представляешь! Хуже всего то, что даже ее братья его предупредили, что надеяться не на что, что может отказать. Нет, он все равно поступил по своему, а теперь мучается. Я никак не могу вернуть прежнего Энвельста. Посоветуй что-нибудь.
—У него это, значит, была первая любовь, — сказала Церила. – Я его хорошо понимаю. Любая звезда его хорошо поймет. Это у вас джакеров любви в жизни полно, а у нас звезд нет. То есть первая любовь – это самый главный свет в жизнь и хуже для нас нет ничего, чем эта безответная первая любовь. Тебе ни в коем случае нельзя оставлять своего друга одного. Я знаю некоторых звезд, которые не справились с отказом и покончили жизнь самоубийством.
—Не, Энвельст не такой… Он до такого не додумается, — испугался Гоха.
—Я тоже так думала о своих друзьях… И знаешь, кажется я могу тебе помочь. У меня появилась новая чудная девочка. Она может развлечь твоего друга, но предупреждаю сразу. Переспать с ней будет можно только в том, случае если она сама захочет. Она девственница и всем в подряд отказывает в этом плане.
—Но как, же она тогда поможет Энвельсту?
—Она станцует ему такой эротический танец, что он вообще забудет имя той, которая ему отказала. Поверь мне. Эта девочка просто чудо. Я еще никогда не видела такой гибкости и ловкости. Ей бы в театр на сцену. Она и сама об этом очень мечтает. Я решила ей помочь однажды и привела к ней одного знакомого режиссера, но это закончилось скандалом. Этот говнюк сначала сказал, что шлюшки ему в театре не нужны, но согласился посмотреть ее танец. Посмотрел, ему очень понравилось, а потом накинулся на бедняжку и чуть не изнасиловал. Хвала Божествам мои мальчики успели ее спасти от этого насильника. Потом этот говнюк ей прямо сказал, что большая сцена по ней плачет, ей там самое место, но попасть она на нее может только через постель, потому что связей у нее нужных нет, денег у нее нет, да и репутация очень хромает из-за моего бара. Вот так вот. Податься ей не куда, а у меня зарабатывает хорошо, но продолжает грезить о большой сцене, или по крайней мере делает вид, что продолжает грезить. Этот инцидент очень сильно ее подкосил. Однако, она при этом ни с кем ни-ни. Гордая девочка, этим она мне и нравиться.
—А кто она? Откуда?
—Говорит, что она из деревни, что под Денгером стоит. Родителей нет, никого из родственников нет, но танцует она очень хорошо. Так что приводи своего друга. Пусть она для него станцует.
—Хорошо, завтра вечером мы придем, — твердо сказал Гоха. – Я приведу его, во что бы то ни стало. А как зовут эту кудесницу танца?
—Тайна. Она отзывается только на это слово.
—Хм… Заинтриговала ты меня. Думаю, и Энвельста это заинтересует, но в любом случае, я его к тебе притащу.
—И правильно. Звездам нельзя оставаться наедине с такой бедой. Это может быть очень опасно.
Слова подруги Гоху заставили немного испугаться за друга. Он хоть и был уверен, что Энвельст ничего с собой не сделает, но сомнения все-таки одолевали его и это пугало. Он решил пойти к князю прямо сейчас и проверить все ли с ним в порядке. Церила это одобрила. Расставшись с подругой, Гоха тут же побежал к Энвельсту домой. Было уже поздно, но чтобы проверить дела друга в таких проблемах никогда не бывает поздно. Кроме того слуги его пропустили, сказав, что хозяин не спит, а находиться в кабинете.
Гоха знал, где находиться его кабинет и быстро побежал туда. Вбежав в кабинет, он увидел, что Энвельст стоит на балконе и как-то подозрительно, по его мнению, смотрит вниз. Кабинет находился на третьем этаже особняка и если учесть, что внизу каменная плитка, то разбиться можно очень даже легко. Гоху это напугало и больше всего то, что князь даже не услышал как он вошел. В его руках был бокал вина, а на пьяную голову можно всяких дел натворить.
—Ну и что мы тут делаем? – строго спросил посол, выходя на балкон.
—Тьфу… Гоха напугал! Я не слышал, как ты вошел, — шарахнулся в сторону Энвельст. – Ты что меня до инфаркта довести хочешь?
—Нет, — сказал Гоха. – Но от вопроса ты не уходи.
—А что вопрос… Ничего не делаю… Просто стою… пью… Будешь?
—Нет, и тебе больше не дам, — сказал Гоха, видя, что его друг уже хорошо набрался, и в его словах было что-то скрыто. Он почувствовал это своим нутром. Гоха был уверен, что пришел он очень во время.
—А чего так?
—Ты же говорил, что пить больше не будешь.
—А я не пью… Я так… для поднятия тонуса…
—Завтра мы вместе пойдем тонус поднимать в бар «Милашка». Там для тебя будет сюрприз. Ее зовут Тайна.
—Не нужна мне никакая Тайна и других баб мне тоже не надо! – воскликнул Энвельст.
—А та девушка тебе и не достанется, кроме того она и не собирается спать с тобой. Ей это не нужно, так же как и тебе.
—Тогда на кой она меня ждет?
—Она хочет для тебя станцевать и только.
—Станцевать? – удивился Энвельст. – Не хочу я с ней станцевать. Я хочу с Сакерой танцевать…
—А ты и не будешь танцевать с Тайной. Она будет танцевать одна, а ты будешь только смотреть. Тебе понравиться, уверяю тебя, а сейчас нам обоим пора спать. Тебе еще завтра работать.
—Да, мне еще работать… Так много дел накопилось… — согласился Энвельст и позволил Гохе взять себя за локоть и увезти с балкона.
Утром, когда князь проснулся, у него жутко болела голова, и он мало помнил о том, что было вчера вечером. Единственное, что он помнил так это то, что было очень больно в сердце, и сейчас он проснулся с такой же страшной болью.
Вдруг в его комнату дверь открылась нараспашку, и в комнату вошел Гоха.
—Ты что решил меня заикой сделать? – резко сев, спросил Энвельст. – Ради какого Аханага, нужно так врываться?!
—Чтобы вправить тебе мозги, если таковы имеется, в чем я собственно сомневаюсь. Ты почему мне солгал, что развлекся в «Милашке» с какой-то хорошенькой особой? Я прекрасно знаю, что ты приперся туда, немного выпел, ни с кем особо не говорил и ушел.
—Откуда?
—Вчера встретил Церилу. Она мне про тебя наябедничала, и мы вместе придумали, как тебя отвлечь. Сегодня хочешь ты или не хочешь, но ты идешь со мной в ее бар, и там для тебя одна ее девочка будет танцевать.
—Я не куда не пойду! – твердо сказал Энвельст.
—Я не спрашиваю твоего мнения, — отмахнулся Гоха. – И если ты думаешь, что я вчера не заметил, что ты собирался скинуться с балкона, то ты в этом очень ошибаешься.
—Я не хотел!… — солгал Энвельст, смотря на своего друга, но увидев, что обмануть его не удалось, сдался. – Я… Ты просто меня не понимаешь!
—Понимаю. Церила мне объяснила, что для вас, звезд, значит первая любовь.
—И ты понял? – удивился Энвельст.
—Конечно. С чего бы мне не понять?
—Просто я сам попытался объяснить это Жеральдину. Он меня не понял.
—Нашел кому объяснять. Он может тебя и понял, но что именно ты хотел ему сказать, он точно поймет только после того, как Лалелли будет рядом с ним. Он же сейчас думает только об этом. А я понимаю, что мы можем тебя потерять. Понимаю, что меньше года назад могли потерять Лалелли, потому что неизвестно как бы она с этим справилась, но давай вспомним о том, что ты отказ номер восемнадцать. И что ты думаешь, что другие семнадцать звезд так же переживают?
—Если полюбили ее так же искренне как я, то да.
—Хм… Вот только эта Сакера никого не любит. Тебе нужно забыть о ней. Жить дальше. Знакомиться с новыми девушками, развлекаться, жить полной жизнью. Уже ведь столько времени прошло. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. У тебя как будто отняли жизнь, ты не знаешь, за что ухватиться. У тебя много друзей, но тебе кажется, что ты совершенно один, а это не так у тебя много друзей, я не позволю тебе быть в одиночестве. Сейчас ты собираешься, приводишь себя в порядок, и занимаешься работой. То, что Жеральдина нет на месте, это не значит, что работать не надо. Он же когда приедет три шкуры со всех спустит за разгильдяйство, а вечером мы пойдем в «Милашку».
—Хорошо, — согласился Энвельст, растроганный словами друга. – Спасибо за помощь.
—Всегда, пожалуйста.
Гоха целый день был с ним и Энвельст этому радовался, потому что не хотел оставаться один наедине со своими не радужными мыслями. Вместе они провели целый день, а вечером пошли в бар «Милашка», где на входе у них больше не было никаких проблем.
Как только они вошли в бар, их радостно встретила Церила и тут же подвела к бармену, которому приказала налить им хорошего дорого вина.
—Ах, мальчики, как хорошо, что вы пришли. Мои девочки по вам очень соскучились, кроме того у меня есть очень много новеньких, которые вам будут очень рады, а для вас князь у меня вообще есть подарок, который я уверена вам понравиться.
—Конечно, понравиться, ваши подарки леди не могут не нравиться, — вежливо улыбнувшись, сказал Энвельст, понимая, что по-прежнему не хочет смотреть ни на одну девушку кроме Сакеры.
—Отлично, тогда сейчас выпьем, и вас проводят к ней. Главное запомните только одно правило. Переспать с ней можно только в том случае, если она сама того захочет. Она для вас будет только танцевать, все остальное по ее желанию.
—Хорошо, договорились. Вы же меня знаете, я ни за что на свете не покошусь на женщину, если она против.
—В вас я уверена, — улыбнувшись, сказала Церила.
После того, как они выпели немного вина, Гоха увидел замечательную блондинку, которая не сводила с него взгляд и строила ему глазки так откровенно, что выбрать не ее, было просто не возможно. Энвельста увела Церила в одну из комнат, в которой было что-то вроде маленькой сцены. Напротив нее был удобный мягкий диван. В углу стояло пианино. Церила усадила его на диван и, сказав, что Тайна сейчас придет, ушла.
Оставшись один в этой комнате в приглушенном свете, он снова почувствовал себя одиноко. Энвельст хотел уйти и уже даже встал и направился к двери, как вдруг заметил, как легкий магический импульс полетел со сцены в пианино, и тут же заиграла какая-то неизвестная ему приятная мелодия.
Князь повернулся к сцене и увидел, как спиной к нему стоит полураздетая девушка с длинными кучерявыми рыжими волосами. Она изящно красиво извивалась под музыку и как бы сам того не хотел признавать Энвельст она притягивала его взгляд к себе. Он все еще хотел уйти, но не мог заставить себя не смотреть на красивые длинные шелковые кучерявые волосы, ее голую спину, на длинные красивые ноги. Вдруг в своем танце она повернулась, и он тут же посмотрел в ее лучистые зеленые глаза. Она не смотрела на него. Он понял, что ей не нравилось то, чем она здесь занимается, она лишь продолжала танцевать, но Энвельст взглянув в ее лицо, сразу же узнал ее и мираж прекрасной танцующей незнакомки перед ним тут же развеялся. Ему было страшно смотреть на подобное унижение княжны.
—Сакера! Что это значит?! Как вы можете быть здесь?! – разозлено рявкнул он.
Девушка испуганно вздрогнула и удивленно уставилась на мужчину, которого сразу же узнала. Она прикрыла свою наготу руками и в ее глазах сразу же появились слезы.
—Князь?.. Вы?… Я… я здесь работаю…
—Что?!!! – воскликнул он. – Где вы работаете?!! Здесь! И кем?!
—У меня не было выбора! – расплакалась девушка. – Пожалуйста, сжальтесь надо мной. Не говорите ничего обо мне госпоже Цериле. И если хотите я отработаю те деньги, что вы заплатили, чтобы придти сюда, а если нет, то деньги вам вернут.
—Сакера, о чем вы говорите?! Я не оставлю вас в этом месте! – твердо сказал Энвельст, понимая, что в ее жизни что-то случилось раз она пошла на такое. Он снял с себя куртку и, подойдя к ней надел на нее. За это она была ему благодарна. Так она чувствовала себя намного уверение рядом с ним.
—Я не могу уйти, — проплакала она. – Да и к тому же… мне некуда идти…
—Есть, у вас есть я, — сказал Энвельст, обняв ее за плечи. – Расскажите мне о ваших проблемах. Я помогу вам.
—Но разве вы не ненавидите меня за мой отказ вам?
—Нет, ненависть к вам никогда не посещала мое сердце. В нем прочно поселилась любовь, и я очень прошу вас довериться мне. Я не сделаю вам ничего плохого. Наоборот я хочу помочь. Вы позволите мне помочь вам? – тихо спросил Энвельст, заглядывая в ее заплаканные глаза.
—Но вы не захотите мне помогать. Меня изгнали из дома, и когда вы узнаете из-за чего, то вы тоже выгоните меня…
—Вы меня совсем не знаете, — сказал Энвельст. – А я знаю, что вы никому не сделаете ничего плохого, а значит, другие к вам несправедливы. Пойдемте, здесь вы больше не останетесь.
Князь уверенно взял ее за руку и повел к выходу. Сакера растерянно, не в силах остановить свои слезы пошла за ним. Она поняла, что спорить с ним бесполезно. Он все равно уведет ее. В конце концов, вернуться сюда она всегда успеет, к тому же она действительно скоро вернется. Он прогонит ее так же, как это сделали ее родные братья.
Когда они вышли в общий зал, то на них удивленно все смотрели. Почти у самого выхода их остановила Церила с двумя охранниками.
—И куда ты ведешь мою лучшую девочку? – строго спросила она.
—Она больше не ваша. Здесь эта леди работать не будет! – твердо и разъяренно сказал Энвельст.
—Князь что вы делаете? – испугалась Сакера.
—Забираю вас отсюда, — рявкнул Энвельст и, повернувшись к Цериле добавил. – И меня ни что не остановит!
—Тайна ты уходишь с ним по доброй воле? – спросила хозяйка бара.
—Да… — растерянно сказала она.
—Хорошо, тогда я с вами князь не спорю. Вы можете идти, — сказала Церила. – Тайна ты должна будешь вернуться к утру.
—Она не вернется.
—Тогда вы князь должны мне очень много золота.
—Я лично привезу его утром, — сказал князь, и троица спокойно расступилась, дав им дорогу.
Энвельст вывел Сакеру на улицу и подвел к карете, на которой они с Гохой приехали. Посадив ее в карету, он не стал ждать, пока вернется отлучившийся кучер, предупредив других о том, кто забирает карету.
По пути Сакера не смогла успокоиться и унять свои слезы. Она не знала, куда князь ее везет и зачем. Ландеа она плохо знала и боялась, что потом не найдет дороги обратно в бар, в единственное место, где ее приняли и считаются с ее потребностями. Леди Церила очень хорошо к ней отнеслась и она была очень ей благодарна за то, что она не заставляла ее спать с клиентами. Она хорошо ей платила, давая кров и еду. Сакера была очень ей благодарна за помощь и не хотела терять такое место, как ее бар. Однако когда они приехали, и князь помог ей выйти из кареты, она увидела в нем такой взгляд, который говорил, что назад она не вернется. «Посмотрим, что будет, когда он все узнает», — подумала она, понимая, что уж теперь-то ей точно придется все ему рассказать.
Князь отвел ее в одну из гостевых комнат, где появилось много служанок, которые по его приказу принялись ухаживать за ней. Для нее в мгновение ока была приготовлена большая лохань горячей воды и простое, но красивое платье, которое на удивление очень ей подошло.
Снова Энвельста она увидела через несколько часов, когда в зеркале на нее смотрела прежнее подобие княжны. Подобие потому что выдавали грустные красные из-за слез глаза. Ее привели к нему в кабинет, где он сидел за своим столом.
Увидев вымытую и переодетую княжну, Энвельст, привстав, пригласил ее присесть напротив него. Сакера неуверенно прошла вперед и села на самый краешек кресла. Она по-прежнему была напугана, и глаза выдавали какую-то странную боль и печаль. Ему было очень жалко ее и очень хотелось помочь. Он любил ее и не понимал, что такого страшного могло случиться, что вместо той вздорной веселой девушки появилась эта заплаканная и напуганная.
—Леди Сакера, пожалуйста, не бойтесь меня и расскажите все, что с вами случилось. Я сделаю все, чтобы вам помочь.
—Вы не захотите мне помогать.
—Это мы уже обсуждали. Давайте начнем с того, что вы расскажите о том, что с вами случилось.
—Хорошо, — глубоко вздохнув, сказала она. – Я расскажу вам.
—Я слушаю.
—С самого детства мне очень нравилось танцевать. Я всегда была и буду уверена, что нет ничего прекраснее танца, что нет ничего лучше, чем способность выражать слова, чувства, эмоции через движения. Из моей семьи меня понимала только мама. Только она знала мои намерения и советовала, пока я не буду уверена в своем будущем не говорить о своих мечтах не кому, а я мечтаю о большой театральной сцене. Я хочу выступать, я хочу танцевать. Для меня нет ничего прекраснее и важнее этого. Полгода назад я участвовала в одном конкурсе, это было до того как мы с вами познакомились. Я победила в этом конкурсе, заняв первое место. Мне сказали, что я могу поступить в танцевальную школу у нас в Новгании, но нужно было подождать набора учеников. Я никому об этом не говорила ни слова, держала в тайне. Я была уверена, что меня не поймут мои братья, но я надеялась, что когда придет точный ответ о том, что меня приняли в лучшую школу танцев, они обрадуются за меня. Но буквально перед этим, Ной и Линит заметили, что со мной что-то не так, что я чего-то жду и потребовали, чтобы я им все рассказала… и я сделала это. Мне казалось, что все решено, что меня уже точно приняли и никаких вопросов не будет. Братья меня не поддержали, назвав мои потребности пустым звуком, они сказали, что танцы это не то чем должна заниматься княжна Джарава и запретили мне даже думать об этом, но я не послушалась и сбежала в школу, а когда приехала туда, то… то выяснилось, что меня не приняли. Домой мне возвращаться было нельзя, меня выгнали с позором. Для своей семьи я теперь изгой, а больше мне не к кому было обратиться за помощью в Новгании, и я уехала сюда. Я надеялась, что смогу устроиться на работу в какой-нибудь театр, но меня никто даже слушать не стал… Мне некуда было пойти, и несколько месяцев я жила на улице, а потом мне повезло и я встретила леди Церилу, которая очень помогла мне, взяв меня к себе на работу танцовщицей.
—Теперь это называется так?
—Я у нее только танцевала, ничего кроме этого не было! Леди Церила была на моей стороне. Несколько раз…
—Что несколько раз? – спросил князь, видя, что она не просто так запнулась.
—Несколько раз меня чуть не изнасиловали… но она всегда успевала мне помочь и не случилось ничего страшного. Она очень помогла мне. Я в невероятном долгу перед ней… У меня нет денег, чтобы заплатить ей за помощь и теплоту, и я не могу просить об этом вас, потому что мне не чем будет вернуть вам этот долг. Кроме того, бар госпожи Церилы это единственное место, где я могу спокойно жить. Поэтому я сейчас же должна вернуться назад…
—Назад вы не вернетесь. Можете забыть о том месте и о те ужасах, которые вам пришлось там пережить. С этого момента это все прошлое. Поймите, Сакера, я вас прекрасно понимаю. Я знаю, что такое страсть к любимому делу и не хочу, чтобы вы загубили свой талант, который у вас несомненно есть. Мне от вас ничего не нужно, совершенно ничего. Я просто хочу, чтобы вы были счастливы, и вам не угрожало ничего плохого. Поэтому с этого дня вы будете жить здесь, в моем доме. Здесь в Ландеа тоже есть школы танцев, я сделаю все, чтобы вы там учились. Кроме того у меня есть связи в Королевском Театре и я сделаю все, чтобы устроить вас туда на работу. У вас будет все, и я уверен, что со временем ваши братья поймут вас, и вы помиритесь, а для меня нет ничего лучше, чем знать, что с вами все хорошо.
—И вы ничего не попросите взамен? – удивилась и еще больше растерялась Сакера. – Не бывает такого благородства…
—Возможно, вы и правы, — улыбнулся Энвельст. – Я просто надеюсь, что когда-нибудь вы узнаете меня лучше и сможете меня полюбить. Если это случиться, то вы сделаете меня самой счастливой звездой в нашем измерении.
—Простите, но замужество не входит в мои планы… Князь, вы мне очень нравитесь. Вы очень добры ко мне, но замужество… может поставить крест на моей карьере. Если я выйду замуж, то я должна быть женой, а не актрисой. Кроме того вы говорите про Ландеа. Что можете устроить мне карьеру здесь, но если мы поженимся, то мы я должна буду уехать отсюда… Боюсь, что я снова вынуждена отказать вам и уехать обратно в бар, потому что никогда не смогу заплатить вам за вашу доброту и щедрость ко мне. Я не хочу вас обманывать, не хочу питать пустыми надеждами. Ко мне еще никто и никогда не относился с таким теплом, как вы и я не могу позволить себе обманывать вас.
—Я уже твердо сказал, что назад вы не вернетесь. Теперь это ваш дом. Я понимаю, что мы не можем быть супругами, что у вас есть любовь и страсть – это танцы, и я ничего не имею против. Просто тогда позвольте мне стать для вас хорошим другом, который всегда будет рад вам помочь. В принципе, что я спрашиваю? Эти вопросы уже решены и вашего мнения не требуют, — улыбнувшись, сказал князь, уверенный в своей победе в будущем. «Правильно, сначала мы станем друзьями, потом она станет великой актрисой, а вот уже потом она полюбит меня, и мы будем жить долго и счастливо», — твердо веря в это, подумал князь, а Сакера растерянно только моргала длинными ресницами, совсем не зная, что ответить. Хотя судя по его выражению лица, он и не ждал от нее никакого ответа, ясно давая понять, что уже действительно все решено. Эта его уверенность, позволила ей довериться ему. «В конце концов, я всегда успею вернуться в бар, а вдруг князь действительно мне поможет и у него получиться сделать так, как он говорит. Как только у меня будут свои деньги, я съеду отсюда и рассчитаюсь с ним. Его уверенность позволяет мне поверить в свое хорошее светлое будущее и о, Божества, пожалуйста, помогите ему и мне, чтобы все, наконец, действительно наладилось», — подумала Сакера.
Утром Гоха прилетел к князю как ошпаренный. Он нашел друга в кабинете и с порога начал орать на него за то, что как он додумался забрать лучшую девочку Церилы. Когда он узнал, что эта Тайна леди Сакера он полчаса вообще не мог говорить, этим временем Энвельст и воспользовался, чтобы все ему рассказать и объяснить.
—Я сейчас поеду в бар и заплачу ее бывшей хозяйке за помощь, а заодно заберу все ее вещи, а потом мы с Сакерой поедим решать ее проблемы. Гоха, ты даже не представляешь, сколько боли ей пришлось пережить. Ты только представь, она жила несколько месяцев на улице! Ты только представь, что она могла там увидеть? Я не могу ей не помочь.
—Короче я все понял, — сказал Гоха. – И из всех вопросов у меня остались только два.
—Какие?
—Сакера у тебя была и, к сожалению, остается первой любовью. У тебя как больше нет мыслей, закончить свою жизнь самоубийством?
—Нет, это в прошлом. Можешь быть в этом уверен на все сто процентов.
—Хорошо, а что будет в будущем? Как я понял, по твоим словам она снова дала тебе от ворот поворот, объяснив это тем, что для нее важна карьера, а не семейное положение, и это так и останется навсегда. Откуда я знаю, вдруг тебе снова в голову придут не те мысли?
—Да не будет больше ничего такого! – твердо сказал Энвельст, но Гоха прекрасно видел, что в нем сейчас говорил маниакальный настрой, который требовал от него предоставить любую помощь этой Аханаговой княжне, чтобы она верила ему, чтобы она полюбила его. Но Гоха хорошо знал таких женщин, которых интересует только карьера. Мужчин для них просто нет, и посол был уверен, что эта Сакера одна из таких, и вот когда до Энвельста это дойдет, он убежден на все сто процентов, что мысли эти к нему вернуться. Просто пока он сам этого не понимал и не хотел этого понимать. – Гоха, в самом деле, все это позади. Теперь будет только счастливая спокойная жизнь. Я уверен, что у меня получиться помочь Сакере стать актрисой, а потом со временем она полюбит меня и счастливее нас никого не будет. Даже Жеральдин с Лалелли нам обзавидуются!
—Ну-ну, — проворчал Гоха.
Поняв, что с Энвельстом разговаривать абсолютно бесполезно, он не стал ему мешать, видя, что он одержим этой маниакальной идеей. Посол решил дождаться короля, который сумеет вправить министру мозги и вразумить его. Огорчало только то, что он понятия не имел, когда Жеральдин вернется.
Энвельст же в один день решил все проблем княжны. Сакера сначала немного сомневалась, что ему это удастся, но оказалось, что она зря сомневалась.
Когда они приехали в школу танцев при Главном Королевским Театре, их принял хорошо известный ей своей славой лучшего учителя в III Государстве господин Манук, с которым, как оказалось, был хорошо знаком погибшие родители князя.
—Ах, Энвельст, как я рад тебя видеть! Давно ты ко мне не заходил.
—Да вот все времени не было, но я не буду скрывать, что пришел к вам просто так. У меня к вам дело.
—Всегда люблю, когда говорят правду. Только сначала познакомь меня со своей очаровательной спутницей.
—Это княжна Джарава леди Сакера, — представил ее Энвельст, и подтянутый старик вежливо поклонился Сакере и поцеловал ее руку.
—Очень приятно с вами познакомиться, но скажите мне, пожалуйста, не та ли вы юная леди Сакера, которая победила танцевальный конкурс «Спираль» в Новгании?
—Да, это я, — удивилась Сакера. – Вы слышали обо мне?
—Конечно, я знаю всех участников любых танцевальных конкурсов, и для меня не имеет значение, какое место они заняли. Где вы сейчас выступаете, где учитесь?
—В том то и дело что нигде, а это не хорошо, — сказал Энвельст. – Господин Манук именно поэтому мы к вам и пришли. Нам бы очень хотелось, чтобы вы устроили леди Сакеру в свою школу.
—Но разве вас не приняли в школу Гондариса?
—Нет, — грустно сказала Сакера. – Мне там сказали, что победа на этом конкурсе вовсе не означает поступление в эту школу.
—А вы знаете, оно и к лучшему, что вы не поступили именно в ту школу. Эта не школа, а сборище снобов, которые постоянно спорят и затевают драки между собой по поводу у кого больше побед на каких-нибудь конкурсах и что самое смешное ни в стенах школы, ни после ее окончания никто не стал ни великим актером, ни лучшим танцором. Так что вам милочка та школа и не нужна, а в свою школу я вас с радостью приму. Я лично видел ваше выступление на первых этапах конкурса, к сожалению, до финала я остаться не мог. Пришлось уехать, но я не сомневался, что победите именно вы.
—Значит, вы поможете нам? – обрадовался Энвельст.
—Конечно, мальчик мой. Глупый вопрос или не глупый только в том, случае если ты сам лично не видел как выступает эта девушка.
—К сожалению, не видел, но с вашей помощью надеюсь увидеть.
—Куда ты денешься, князь, — рассмеялся учитель. – Как раз через три месяц у нас будут смотрины первого курса, на который я вас леди Сакера и принимаю, на этом концерте вы тоже сможете выступить. Сейчас сменилось правление в Королевском театре и половина актеров уволили за воровство и пьянство, поэтому теперь у каждого курса будет свое выступление для того, чтобы это новое правление смогло набрать новый штат королевских актеров. Они решили проверить все курсы, и первый в том числе, так что вам моя дорогая нужно начинать готовиться с завтрашнего дня.
—Спасибо вам огромное, — счастливо улыбаясь, сказала Сакера.
—Это значит ехать в театр искать Куна бесполезно? – спросил Энвельст, тоже радостно улыбаясь.
—Абсолютно, — уверенно сказал господин Манук. – Его уволили первым. Говорил ведь я этому старому талантливому пропойце полетишь из театра, не верил. А вот и выкинули. С одной стороны может и правильно, потому что это все-таки театр, а не пивнушка, но с другой стороны постановщик он что надо. Ну да ладно… Вот вам леди Сакера список вещей, которые вам понадобятся для обучения в моей школе. Завтра к десяти утра быть здесь на занятии.
Сакера взяла список и они с князем, попрощавшись с учителем, вышли из его кабинета.
—О, князь я так счастлива, что буду учиться здесь, — обрадовалась Сакера. – У меня не хватает слов, чтобы выразить это.
—Я рад, что помог вам. С работой театре, конечно, не получиться теперь. Это уже зависит от вашего мастерства, но я уверен, что вы станцуете так, что вас мигом возьмут на работу.
—Спасибо вам за помощь и за веру в меня.
—Не за что, — весело улыбнувшись, сказал князь, взяв список с ее рук и начиная читать. – Так я ничего не знаю из этого списка. Поэтому сейчас вы говорите, куда нам надо, и мы едим.
—Я знаю, что где-то в центре города есть специализированный магазин. Давайте поедим туда, — взяв список и почитав его, сказала она.
—Хорошо, поехали, — согласился князь.
По всяким магазинам и лавкам они ходили целый день. Сначала они купили все, что было необходимо из списка. Это были и странные платья на взгляд Энвельста, и не удобная на его взгляд обувь и учебники и еще много всякой ерунды, пытаясь понять, зачем ей все это может понадобиться, он все покупал, не задавая никаких вопросов. Потом они долго ходили и по обычным лавкам, чтобы купить Сакере много платьев и нарядов. Он ясно дал ей понять, чтобы она не смела стесняться и выбирала все что понравиться. Она поняла это только с третьего раза, когда поняла, что Энвельсту больше не стоит выбирать то, что ей не очень подходит, и она взяла это дело в свои руки. «И правильно, я в моде все равно ничего не понимаю», — обрадовано подумал князь.
Домой они вернулись только к вечеру. Поужинав вдвоем и отпраздновав ее поступление в школу, Сакера решила показать Энвельсту свой финальный номер, с которым она победила на конкурсе.
Энвельсту очень понравился ее танец. Она была словно легкой пушинкой, которая кружилась и поднималась в красивых прыжках над землей так красиво, что у него просто затаилось дыхание. Он давно не видел ничего подобного. Когда была жива его мама, она тоже танцевала. Тоже мечтала о карьере актрисы, и она добилась этого с помощью его отца. Они с детства любили друг друга, и папа для нее был первым зрителем, кто видел все ее номера. К сожалению, его мама погибла на сцене во время выступления. Это был несчастный случай. Когда она танцевала на установленном креплении на высоте семь метров от пола, то поскользнулась и сорвалась вниз. Ее страховка не выдержала и оборвалась. Дело велось около года, но это действительно был несчастный случай. Она разбилась на смерть и отец после этого так и не смог жениться еще раз. Он очень горевал по любимой жене.
Воспоминания о матери навеивали тоску и печаль, а еще он понял, что боится за Сакеру. Он не хочет потерять ее так же, как его отец потерял свою жену.
—Вы замечательно танцуете, — сказал Энвельст, когда ее танец закончился, и она остановилась.
—Вам правда понравилось? – обрадовалась Сакера и села рядом с ним.
—Да, такое не может не понравиться.
—Я очень рада, — снова улыбнулась она.
—Вы словно пушинка…
—Хм… Меня так мама всегда называла.
—А можно и я буду?
—Можно, — улыбаясь, сказала Сакера. – Князь вы так много сделали для меня. Я даже не знаю, как вас отблагодарить.
—А я знаю как, — сказал Энвельст, замечая, что она явно за одну секунду уже успела подумать совершенно не то, что он сейчас скажет. «О, Божества, какой ужас ей пришлось пережить, что она перестала верить в доброту окружающих ее друзей», — подумал он и продолжил говорить. – Обещайте мне, что с вами ничего не случиться.
—В каком смысле? – не поняла Сакера и немного растерялась, потому что она ожидала услышать совершенно другое.
—Я понимаю вашу страсть к танцам, потому что моя мама тоже это очень любила. Она выступала в Королевском театре и была главной примой. Для нее это было, так же как и для вас всем в жизни. Я до сих пор удивляюсь, как при ее занятости у моих родителей получился я.
—Ваши родители очень любили друг друга и ваша мама пожертвовала карьерой ради вашего отца, — предположила Сакера.
—Во все нет, — рассмеялся Энвельст. – Она танцевала всегда и постоянно. Даже когда она была беременной, просто тогда партии были попроще. Я даже скажу больше, я родился на сцене Королевского театра во время генеральной репетиции.
—Ничего себе! — удивленно рассмеялась Сакера.
—Так и было, честное слово я не лгу!
—Я вам верю, но я пока так и не поняла, о чем вы меня просите.
—Моя мама погибла на сцене. Она сорвалась с какой-то верхотуры, и разбилась насмерть. Я не хочу, чтобы вы делали какие-нибудь трюки, опасные для жизни. Я вообще не хочу, чтобы вы рисковали. Поэтому обещайте мне, что с вами ничего подобного не случиться.
—Обещаю, — тихо сказала она, поражаясь такой страшной новости. – Я не буду рисковать.
—Спасибо.
—Я представляю, как вам было тяжело, когда вашей мамы не стало. Я тоже смерть своей мамы с трудом пережила. Представляю как тяжело вашему отцу.
—Его сейчас уже тоже нет, но ему действительно было очень тяжело. Мне тогда было всего три года и единственное что я помню, это как она сорвалась вниз, упала на сцену и не смогла подняться. Я помню тот страх и ужас в глазах отца…
—Так вы получается сейчас со всем один? – снова удивилась Сакера. – У вас даже нет братьев или сестер?
—Нет… хотя королева Лалелли мне как сестра. Мы выросли вместе и друг для друга лучшие друзья. Она единственный близкий для меня друг. Еще есть Гоха и Жеральдин. Их я знаю не так давно, еще даже года нет, но мы как-то сразу так хорошо сдружились, что возникает ощущение, будто знаем друг друга всю жизнь.
—Хорошо когда есть такой близкий друг. У меня практически нет друзей, в принципе только вы и госпожа Церила, которая так много сделала для меня. После смерти мамы, отец жил не долго. Братья были для меня всем, но после случившегося они отказались от меня.
—А что случилось с вашей мамой?
—Она сильно болела. Ни один врач не мог ей помочь. Это была какая-то неизвестная болезнь, и лечения ей еще не придумали. Она мучилась около пяти лет в страшных муках. Последние месяцы ее жизни ни мне, ни братьям, ни отцу не разрешали быть с ней, потому что боялись, что эта болезнь может передаться. Доктора забрали ее в больницу, долго пытались что-то сделать, но так ничего и не получилось… Мы даже не смогли с ней проститься. Она умирала одна…
—Мне очень жаль, — сказал Энвельст и взял ее за руку. – Вам намного тяжелее и больнее было пережить это. Я даже скорее всего не могу себе этого и представить, могу только предположить насколько больно было вам и вашей семье.
—Да мне было очень плохо. Когда я узнала о ее смерти я несколько месяцев просто проплакала, не в силах это пережить. Мне только братья и помогли.
—Я думаю, что вы должны написать Ною и Линиту.
—Они этого не хотят.
—Вы не знаете, что они хотят. Я уверен, что главное у них в мечтах, чтобы вы были счастливы. Не обижайтесь на них из-за всех тех оскорблений, которые они наговорили вам. Я уверен, что они раскаиваются.
—Линит может быть. Он очень добрый, а вот Ной нет… Я уверена, что он ненавидит меня.
—Нельзя быть такой уверенной. Отправьте им письмо. Они же ведь вообще о вас ничего не знают. Они в последний раз видели вас несколько месяцев назад.
—Почти восемь месяцев прошло…
—Вот! Я уверен, что они с ума сходят от беспокойства. Напишите им. Расскажите все, что с вами произошло. Напишите, как хорошо у вас дела идут сейчас. Начните общение с ними первой. Я уверен, что они уже давно написали бы вам, просто они не знают куда писать, не знают, где вы
—Вы правда верите что они ждут моего письма? – со слезам на глазах спросила Сакера.
—Я убежден в этом. Я бы ждал, уверен, и они ждут.
—Тогда вы правы князь. Наверно, я так и сделаю. Спасибо.
—И перестаньте плакать. Слезы вам совсем не идут, — сказал он, обняв ее за плечи и прижимая к своей груди. Сакера улыбнулась и прильнула к нему. Им было хорошо вместе. Они становились близкими друзьями, у которых очень много общего, а для них обоих это было очень важно. Им обоим хотелось стать друзьями.
На следующий день пока Сакера была в школе на занятиях, Энвельст зашел в комнату, которая когда-то принадлежала его маме. Эта была танцевальная комната. Здесь было много зеркал и музыкальных инструментов. Он хорошо знал, что Сакера, как и его мама, сама заказывает инструментам музыку, которая нужна для танца, поэтому из музыкальных инструментов здесь чего только не было.
В этой комнате давно никого не было с того самого дня, как погибла его мама. С тех пор прошло уже двадцать два года. Отец тогда ее закрыл и сюда больше никто не входил, а сейчас эта комната должна знать главным помощником новой будущей примы Королевского театра. Энвельст был уверен, что со временем Сакера добьется своей мечты, и он так же был уверен, что эта комната ей очень понравиться.
Энвельст приказал слугам навести здесь идеальнейший порядок и застелить новые ковры, чтобы освежить комнату. Вечером, когда вернулась Сакера из школы, он сразу же привел ее в эту комнату. Она, заливаясь, трещала о том, какой у нее был впечатлительный и интересный день и, не сразу поняла, что они куда-то идут, а когда увидела эту комнату, у нее на лице была совершенно глупая безумно счастливая гримаса.
—Как здорово!.. Это же то, что мне нужно…
—Я знал, что вам понравиться, — довольно сказал Энвельст.
—Спасибо! – радостно взвизгнула Сакера и бросила ему на шею.
Они счастливо обнялись, и Энвельст не удержавшись, закружил ее. Следующий месяц был очень впечатлительный для нее. Княжна училась в школе, а когда возвращалась оттуда, то тут же уходила в свою танцевальную комнату. Когда у Энвельста не было дел или работы, он с удовольствием приходил к ней и смотрел, как она танцует. Она была чудной балериной и действительно, словно пушинка, витала над полом, почти не касаясь его. Это было завораживающе зрелище.
Однажды Сакера набралась смелости и отправила братьям письмо, в котором решила не писать о тех бедах, что с ней были, а написала только о том, что с ней происходит сейчас. Энвельст ее только поддерживал, сказал, что она правильно делает, что Ной и Линит действительно ждут о ней новости. Сакера не знала, как долго будет идти письмо, но буквально на следующий день по всем V Государствам прошлась большая счастливая новость. Король Жеральдин добился отмены законов о супругах и вернулся в Ландеа вместе со своей беременной женой. В тот же вечер в королевском замке был званный ужин для близких друзей. Энвельст пригласил ее пойти вместе с ним.
—Как здорово, что король добился отмены этих законов. Они очень глупые и неправильные.
—Я тоже так думаю, — согласился с ней Энвельст. «Поэтому когда мы поженимся, тебе во все не надо будет никуда уезжать от меня и, мы с тобой всегда будем вместе, — чуть не брякнул он, но во время остановился. – О, Божества, помогите ей скорее полюбить меня. Пусть для этого что угодно случиться!» — И кстати, мы с вами приглашены сегодня на званный ужин к нашим правителям.
—Но я там никого кроме вас не знаю…
—Сакера, будет совсем мало народу. Вы, я, Гоха и правители. Все.
—И все? – удивилась Сакера.
—Именно. Это же ужин для близких друзей. Гоху вы знаете, а короли наши просто душки. Вы с ними быстро найдете общий язык.
—Гоха это ваш друг джакер, да?
—Да.
—Я не пойду, я боюсь джакеров.
—Почему? – удивился Энвельст, вспоминая, что если Гоха заходил в гости, а он часто забегал, то она, если была в это время дома, старалась держаться от него как можно дальше.
—Они злые…
—Кто? Джакеры? – еще больше удивился Энвельст. – Да нет никого добрее их!
—Это не правда, — сказала Сакера, а в ее глазах появились слезы. – Они насилуют девушек…
—Кто?! Джакеры?! Может быть, вы их с кем-то путаете?
—Нет. Первых десять женщин джакера должны пройти именно в насилии. Они жестоко насилуют их и забирают всю силу себе.
—Сакера, с чего вы взяли весь этот бред?
—Это не бред, — проплакала Сакера. – Это правда… Когда я жила на улице… на меня и на мою подругу напал джакер… Он похитил нас и запер в подвале. Это он нам все это и рассказал. Он убил мою подругу, а мне чудом удалось сбежать, тогда-то я и встретилась с госпожой Церилой. Она, как и вы, попыталась убедить меня, что это не правда, но это правда!
—Тише, тише, успокойтесь, — в шоке от таких новостей сказал Энвельст. – Давайте, так. Я не могу не пойти на этот ужин, и я обещал, что приду с вами. Вы же верите мне? И поверьте, что с вами ничего не случиться. Мы с вами при всех можем расспросить об том Гоху. Нашего короля обмануть не возможно. Он же ведь гевестник и он чувствует, когда ему лгут, поэтому если это вдруг окажется правда, то уверяю вас, больше ни один джакер никого не изнасилует.
—Обещаете?
—Обещаю.
—Хорошо, тогда я согласна пойти. Их нужно наказать.
—Конечно, нужно, — не стал спорить Энвельст. Он хоть и мало знал о джакерах, но какая-то часть его не верила в то, что сказала Сакера правда, но с другой стороны она действительно боялась. Действительно была напугана, и ему это не нравилось. Он не хотел, чтобы она хоть чего-нибудь боялась.
—Тогда я пойду собираться.
—Хорошо, — согласился Энвельст.
Вечером, когда они приехали в королевский замок их первым встретил Гоха. Он радостно поприветствовал князя и его спутницу.
—Как я рад, что у Жеральдина все получилось. У меня даже слов не хватает, чтобы это описать. Я уже видел счастливую и радостную Лалелли. Представляешь, у нее чуть преждевременные роды от радости не случились, когда она узнала о решении Верховного Мудреца. У нее в гостях была королева Енуката, жена Витольда. Так, та бедняжка вообще не знала, что ей делать: визжать от радости, кидаться на помощь Лалелли или молнией возвращаться в свое Государство. Никара говорила цирк тот еще был. Все на ушах стояли. Жаль, я это пропустил.
—Да уж, мне тоже жаль, что я этого не увидел, но с Лалелли и малышом все в порядке?
—Абсолютно, — услышали они голос королевы и, обернувшись, увидели беременную королеву с большим животом, и Жеральдина, который помогал ей спуститься с лестницы. – С нами все хорошо, и никогда не будет иначе.
—А иначе и быть не может, особенно теперь, когда я буду всегда рядом.
—А у тебя теперь и выбора-то нет, — смеясь, сказала Лалелли, а Жеральдин довольно ей улыбнулся и поцеловал в щеку.
—Как приятно на вас смотреть, — счастливо улыбаясь, сказал Гоха. – Нет, ничего лучше!
—Ну, я думаю, что есть, — сказала Лалелли. – Энвельст, познакомь нас со своей спутницей, о которой ты так много писал мне.
—Это леди Сакера, — с удовольствием представил ее Энвельст. – Видели бы вы, как она танцует!
—Ну, я думаю, скоро увидим, — сказал король.
—Да, — смущенно сказала Сакера. – Скоро будет концерт, и для меня будет большая честь, если вы придете.
—Конечно, придем, — сказала Лалелли. – А сейчас давайте пойдем ужинать. Я почему-то такая голодная! К чему бы это?
—Может к беременности, как думаете, бывает такое? — сказал Гоха, и все рассмеялись.
Жеральдин поддерживая свою любимую жену, не отходил от нее ни на шаг. Энвельст вел Сакеру, которая старалась держаться подальше от Гохи, который сразу заметил это, но не понял.
Когда они вошли в столовую, расселись за не большим круглым столом, который был специально поставлен для них. Жеральдин подозвал слуг и приказал подавать ужин. Сакера старалась сесть так, чтобы быть подальше от пугающего ее джакера и оказалась между королем и князем, прямо напротив него.
Следующие несколько часов ей было весело в их кругу, хоть она и мало говорила. В основном говорили посол и князь, которые постоянно рассказывали какие-нибудь шутки. Лалелли и Жеральдин тоже что-нибудь рассказывали, но доминировали в основном Энвельст и Гоха. В какой-то момент заговорили о танцах, и тема разговора перекинулась на нее. Сакера с удовольствием рассказывала о школе, где ей очень нравилось и, от которой она была просто в восторге. Когда она говорила, Энвельст и Лалелли заметили какую-то даже маниакальную тягу к танцам и, их восхитила такая любовь к дорогому для нее занятию.
После этого разговор перекинулся на Гоху и Лалелли наябедничала всем о том, что оказывается у него тоже есть свое пророчество.
—А ты об этом от куда знаешь? Энвельст ты проболтался? – удивился Гоха.
—Нет, я здесь не причем, честное слово!
—Тогда Лалелли откуда ты знаешь?
—От нашей гадалки тетушки Кодзы. Энвельст так ты все знал, а почему не сказал?
—Потому что это самая большая глупость, которую я когда-либо слышал.
—Конечно глупость, как еще это можно назвать? – не стал спорить Гоха.
—А я всегда говорила, что все пророчества это всего лишь пустой звук, — сказала королева. – А вы мне не верили.
—А что за пророчество у Гохи? Почему я до сих пор ничего не знаю? – спросил Жеральдин.
—А я разве тебе не сказала? – удивилась Лалелли.
—Нет.
—Забыла наверно от радости, — сказал Гоха. – А пророчество у меня Жеральдин просто обхохочешься. Тетушка Кодза сказала, что через пару лет я встречу ту, с которой захочу провести остатки своих дней. И несмотря на то, что у меня будет полное право изменять ей, я ни разу за весь наш брак этого не сделаю, потому что мне этого не будет хотеться.
—О, Божества, Гоха, как ты спал после такого пророчества?! Наверно всю ночь кошмары снились! — переживая за друга, сказал Жеральдин, и вместе с Лалелли весело расхохотался.
—Да, да, да, вам смешно, а я, между прочим, всю ночь тогда не спал, только об этом ужасе и думал. Знаете, как мне тогда страшно было?
Энвельст, Лалелли и Жеральдин весело расхохотались. Сакера сидела, улыбаясь, но ее улыбка была натянутой. Она не понимала, почему другие смеются.
—Леди Сакера только вы меня понимаете.
—Я?… Наоборот… я не очень понимаю, почему смеются другие…
—Потому что джакеры вечные любовники и странники. Заставить хоть одного жениться проще… не знаю… все что угодно проще, чем сделать это. Поверьте, — сказал Жеральдин. – Кроме того, джакеры очень редко женятся. Они предпочитают вольную жизнь.
—Вот именно, и женить меня на себе не сможет ни одна красавица.
—Самое смешное это то, что с тех пор как тебе гадали, прошло уже как раз тех обещанных два года, — ехидно улыбаясь, сказала Лалелли. – Так что я думаю, в этом году, на крайний случай в следующем будем праздновать твою свадьбу!
—Не бывать этому! Лучше застрелите меня сразу и не мучайте мое несчастное сердце.
—Ну, зачем же сразу такие меры, — гаденько улыбаясь, сказал Жеральдин. – Наоборот, лучше женить тебя, в наказание того, сколько несчастных сердец ты разбил.
—Что?! – испуганно воскликнула Сакера. – Значит это все-таки правда! Князь я же говорила!
—Сакера, мы говорим совершенно о другом, — поспешил ее успокоить Энвельст. – Это не то, что вы подумали! Вы заблуждаетесь насчет джакеров!
—Значит, вы не верите мне?! – спросила Сакера, а в ее глазах появились слезы.
—Что происходит? – хором спросили Жеральдин, Лалелли и Гоха.
—Дело в том, что… – принялся рассказывать Энвельст, тщательно подбирая слова, — Сакеру твердо убедили в том, что джакеры своих первых десять девушек жестоко насилуют и забирают все их силы себе… Но Гоха это же ведь не правда?
—Что, простите, мы делаем с первыми десятком женщин? – в шоке переспросил Гоха. Он был очень удивлен. У него просто пропала вякая возможность понять сказанное князем.
—Леди Сакера с чего вы это взяли? Кто вас в этом убедил? – строго спросил Жеральдин.
—Это длинная история, но поверь мне у нее достаточно точные источники, — не дал ей ответить Энвельст.
—Да это не правда!!! – возмущенно и обиженно воскликнул Гоха. – Да ни один уважающий себя джакер, как и любой другой мужчина, не позволит себе взять женщину силой, тем более он в жизни не заберет ее способности. Кроме того мы же в магии не настолько сильны, чтобы сделать это! Да я даже не знаю, что для этого нужно! К тому же я бы ни за что на свете ни причинил бы ни одной девушке вреда!!! Это ложь!!! Наглая страшная несправедливая ложь!!!
—Гоха, успокойся, я знаю, что ты говоришь правду! Вспомни, что тебе нельзя нервничать, — сказал Жеральдин, но было уже поздно. Ему уже стало плохо с сердцем. Такого унижения и оскорбления он не в состоянии перенести спокойно. Лалелли и Сакера перепугались от того как Гоха вдруг резко побледнел и схватился за сердце. Жеральдин и Энвельст резко вскочили и подошли к Гохе. Они перенесли его на диван, который стоял у окна и Энвельст нашел в его кармане лекарство. Гоха уже терял сознание, но король и князь во время дали ему его снадобье, после которого ему стало легче.
Лалелли и Сакера перепуганные стояли рядом. Королева положила маленькую подушку под голову друга, чтобы ему было удобно, и сказала:
—Нужно позвать доктора. Пусть его осмотрят. С ним же ведь никогда такого не было.
—Вообще-то было Лалелли, я просто не хотел тебе рассказывать, — сказал Жеральдин. – У Гохи после инфаркта часто случаются приступы, когда он сильно перенервничает. Подобные обвинения он просто не вынес, и ему стало плохо, но ты права, на всякий случай нужно позвать доктора. Энвельст пошли за ним слугу.
—Конечно, я быстро, — сказал князь и быстро убежал.
—Почему ты мне не говорил? – еще больше испугалась Лалелли за друга.
—Я не хотел, чтобы ты переживала…
—Простите меня, я не хотела, чтобы так получилось, — тихо сказала перепуганная Сакера, в глазах которой появились новые слезы.
—Леди Сакера вы должны рассказать, почему вы так уверены, будто подобным ужасом занимаются джакеры, — строго сказал Жеральдин. – Ваши, я уверен, что необоснованные обвинения в адрес нашего друга, как видите принесли ему сильную боль и как бы не стало хуже!
—Мои обвинения обоснованные, — расплакалась еще больше Сакера, а Жеральдин почувствовал, что она говорит правду.
—Жеральдин, видно что-то случилось страшное, — сказала Лалелли, смотря на молодую девушку. – Будь с Гохой, а я сама поговорю с Сакерой.
—Ладно, поговори, — согласился Жеральдин и Лалелли увела из столовой плачущую княжну.
Сам он позвал слуг и приказал аккуратно перенести друга в его комнату. Энвельст нашел его с доктором именно там. Когда доктор осматривал его, Энвельст наблюдая за ним, спросил:
—А где Сакера и Лалелли?
—Лалелли выясняет у твоей пассии с чего она взяла весь этот бред, — немного разозлено и раздраженно сказал Жеральдин тихо, чтобы доктор их не услышал. – Гоха в жизни и мухи не обидел, а она посмела обвинить его в таком преступлении!
—Дело в том, что у нее действительно есть основания предполагать что…
—Что джакеры убийцы и насильники? Ты сам-то хоть понимаешь что это чушь?
—Понимаю, но дай мне тебе все объяснить!
—Хорошо, я слушаю.
—Дело в том, что Сакеру и ее подругу несколько месяцев назад похитил мужчина, называющий себя джакером. Он жестоко изнасиловал и убил другую девушку, рассказав им обеим с какой причиной он это делает. Сакере чудом удалось сбежать от него и спастись.
—Что?! – в шоке переспросил Жеральдин. – Кто посмел так поступить?
—Я не знаю. Я сам об этом узнал только сегодня, перед тем как сюда придти. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь суть ее обвинений?
—Теперь понимаю, но это точно не джакер! Они же все слишком добры и ранимы для такого преступления. Это нам еще с Гохой повезло, а все остальные реально даже собственной крови бояться и не способны причинить хоть кому-нибудь хоть какой-нибудь вред. Это я просто лично обучал Гоху драться, поэтому он может себя защитить, но ты не знаешь, каким он был, когда мы только познакомились. Он себя толком даже защитить не мог. Они, как их называют женщины, только прекрасные мужчины для лучшего секса, они как цветы, которых ранить и обидеть очень легко, а тут такое обвинение! Но меня больше интересует не это, а то как с подобными преступлениями справляется мой министр по внутренним делам? Если ему даже не известно о подобных преступлениях, я же его казню!
—Правильно, этого насильника нужно поймать! – веря ему во все его слова, сказал Энвельст. – Это немыслимо, чтобы на свободе был такой маньяк!
—Господину послу нужен покой, — вдруг обратился к ним доктор. – Никаких нервов и тревог, только покой.
—С ним все будет хорошо? – хором обеспокоенно спросили король и князь.
—Да, вы во время дали ему лекарство, — поспешил успокоить их доктор. – Вы предотвратили страшные последствия, но постарайтесь, пожалуйста, сделать так, чтобы у него больше подобных стрессов не было. Это очень опасно для его сердца.
—Да, конечно. Мы будем беречь его, — сказал Жеральдин. – Когда он придет в себя?
—Как только так сразу. Пусть с ним всегда кто-нибудь будет рядом. Ему нужна сиделка.
—Хорошо, я немедленно дам распоряжения.
—Вот эти лекарства ему нужно будет пить несколько месяцев, чтобы сердце не слабело при любых неприятных новостях. Это стабилизаторы, — сказал доктор, доставая из своего чемоданчика несколько баночек, и поставил их на столик рядом с кроватью. – Я вот тут написал сколько и как нужно что давать.
Он положил рядом с баночками листик бумаги и снова заговорил:
—Если хотите я могу прислать хорошую медсестру, чтобы она ухаживала за ним.
—Да, это было бы не плохо.
—Хорошо, сразу же как я окажусь в больнице пришлю ее сюда, а сейчас я должен идти.
—Мы вас проводим, — хором сказали Жеральдин и Энвельст.
Когда доктор ушел, они нашли в библиотеке Сакеру и Лалелли. Сакера была в слезах, а Лалелли в шоковом состоянии. Когда они увидели вошедших мужчин, королева увела своего мужа в сторонку, Энвельст подойдя к княжне и сев рядом с ней, принялся ее успокаивать.
Лалелли рассказала Жеральдину о нападении на Сакеру в тех ужасных подробностях, в которых ей рассказала княжна. Жеральдин выслушал и сказал:
—Лалелли, Гоха говорил правду. Ни он, ни один другой джакер такого бы не сделал.
—Я знаю, дорогой. Кроме того Сакера видела лицо нападающего и полностью мне его описала. Из ее описания я точно могу сказать, что это не джакер и не звезда.
—Почему?
—Ну, потому что будь это звезда, на лбу она бы увидела пять звезд, а если бы это действительно был бы какой-нибудь джакер, то она бы сказала, что у него острые уши, а у насильника они обычные.
—Но не бывает джакера с обычными ушами, а не острыми. Даже у полукровок.
—Вот именно, — сказала Лалелли. – Я уже объяснила это Сакере и она понимает, что заблуждалась насчет джакеров. Она согласна помочь в расследовании этого преступления и оказать любую помощь. Она же ведь как-никак единственный живой свидетель, который видел его.
—Да, ей тоже нужна хорошая безопасность. Сама подумай, до этого времени Сакера была под крылом хозяйки бара, да и насильник мог подумать, что далеко она не убежала и на улице с ней уже что-нибудь случилось, а сейчас, когда она учиться в школе танцев, когда собирается быть у всех на виду и тут вдруг его ищут и знают точно, кого искать. Он сразу может понять, что это она указала на него.
—Я с тобой абсолютно согласна, дорогой, и я уверена, что Энвельст предоставит ей необходимую охрану, а что с Гохой? С ним все в порядке?
—Уже да. Мы во время дали ему лекарство. Доктор выписал ему еще несколько лекарств и постельный режим, а еще обещал прислать хорошую медсестру в сиделки.
—Вот и хорошо, — сказала Лалелли. – Я так перепугалась за него.
—Я лично хочу заняться этим делом. Уму непостижимо, чтобы в Ландеа были такие маньяки.
—Правильно, — согласилась королева. – Такие существа не должны ходить безнаказанными.
Когда они вернулись к Энвельсту и Сакере, то княжна уже заметно успокоилась. Она выслушала короля, который обещал поймать преступника и благодарил ее за помощь, которую она согласилась предоставить.
—Не нужно меня за это благодарить, я хочу, чтобы его поймали и посадили. И еще мне бы очень хотелось извиниться перед господином послом. Мне очень жаль, что так вышло.
—С нашим послом все хорошо, за это можете не волноваться, — сказал Жеральдин. – Уверен, князь вас в этом уже убедил.
—Да, но мне бы хотелось лично перед ним извиниться.
—У вас будет такая возможность, когда вы окончательно успокоитесь, а посол будет себя хорошо чувствовать, договорились?
—Да, это будет лучше всего, — сказал Энвельст.

Когда Энвельст привез Сакеру домой, она была все еще подавлена и винила себя в произошедшем.
—Сакера, пожалуйста, успокойтесь. Вы же ведь не знали, что у Гохи такие проблемы с сердцем. Внешне он всегда старается выглядеть здоровым. Этого же ведь нам всем хочется. Уверен, он на вас совсем не сердиться.
—Не правда, я очень виновата перед ним.
—Виноваты не вы, а тот преступник, и когда он будет пойман, а он будет пойман, вы сможете вздохнуть спокойно, а с Гохой вы подружитесь. Он очень хороший.
—Я в этом не сомневаюсь.
—Вот и хорошо, а сейчас вам лучше пойти спать. Вы очень устали, к тому же подобное содержание вечера вас измотало еще больше, а ведь вам завтра в школу.
—Вы правы. Спокойной ночи, князь.
—Добрых снов, Сакера… — сказал Энвельст, и она ушла в свою комнату.
Войдя в комнату, Сакера умыла лицо холодной водой в ванной комнате из кувшина. Ей было очень тяжело из-за своих воспоминаний и из-за того случилось с господином послом. Раздевшись, она легла в кровать и усталость как-то сразу сморила ее, но снился ей снова тот джакер, который прямо на ее глазах разорвал истерзанное тело ее подруги на две части. Сакера закричала, стала звать на помощь. Ей было очень страшно оттого, что с ней сейчас сделают то же самое, как вдруг она почувствовала чьи-то знакомые прикосновения и проснулась.
Энвельст услышал ее крики и прибежал к ней, чтобы успокоить. Он прижал ее к себе, и она плакала на его груди. Он чувствовал ее сильный страх и ужас. Благодаря ему, через некоторое время она успокоилась и уснула в его объятьях. Энвельст не захотел оставлять ее одну наедине с ее кошмарами и остался с ней, чтобы ей было спокойнее. Ей действительно так было лучше. Она сама ему сказала об этом утром, когда они вместе проснулись. Она снова долго благодарила его за помощь и рассказала, что ей достаточно часто сняться кошмары. Это ему очень не понравилось, он не хотел, чтобы она хоть чего-то боялась.
Позавтракав вместе с ним, Сакера в сопровождении нескольких охранников уехала в школу. Энвельст понимал, что ей ничего не угрожает, но так и ей, и ему было намного спокойнее.
Сам он тут же отправился к Жеральдину, чтобы начать поиски ужасного маньяка. Когда он приехал в замок, Жеральдин уже разговаривал с министром по внутренним делам, который ничего толкового сказать не мог потому что оказалась, что подобных убийств три случая, а вот убийцу поймать никто не может.
Жеральдин высказался министру в такой форме, что тот, сжавшись в комок на всех порах, испуганно выбежал из кабинета. Король был невероятно зол и Энвельст его очень хорошо понимал и поддерживал.
—Я знаешь, что подумал, — сказал князь, когда его коллега убежал, поджав хвост. — Я не хочу, чтобы Сакера светилась в этом деле, с нее уже хватило. Нужно поговорить об этом с госпожой Церилой. Сакера рассказывала, что когда ей удалось сбежать именно на нее она сразу и нарвалась и та спасла ее от того негодяя. Госпожа Церила тоже не поверила в то, что это был джакер, но все же отправила в тот подвал своих ребят. Как ей потом сказала хозяйка бара, они никого не нашли там, будто там совершенно ничего не было, но Сакера уверена, что госпожа Церила просто не захотела говорить ей правду.
—Тогда нужно поговорить с ней, — сказал Жеральдин. – Поехали к ней прямо сейчас.
—Жеральдин, ты, кажется, забыл, что ты король.
—Она может не приехать, если ее сюда вызвать. Подумает, что мы ее бар хотим закрыть.
—Я знаю это.
—Так вот и поехали.
—Жеральдин, я понимаю, что ты хочешь сам заняться этим делом, но тебе нельзя ходить по таким местам. Ты король, не забывай.
—Так же ведь…
—Все равно. Репутация вещь тонкая. Лалелли тебе верить будет, а если народ узнает, по каким ты местам ходишь, то он верить не будет.
—Но я же не…
—А ты это им потом объясни.
—Но не отдавать, же это дело этому сопляку? И чего я молодых таких набрал. Сменить его надо!
—Надо, на постарше и строже чтоб его все слушались, и дело это ты прав нельзя ему отдавать запорет. Я сам пойду, а как только все узнаю, то сразу же к тебе приду и все расскажу.
—Ладно, буду ждать, — недовольно проворчал Жеральдин.

Хозяйка бара была очень удивлена снова увидеть князя в своем заведении. Еще больше она удивилась, когда он попросил о личной беседе без посторонних, но отказывать она ему не стала. Цериле было любопытно, зачем он пришел. Поспешные выводы она, конечно, успела сделать и радужными они не были. «Наверно, он уже наигрался с Тайной и решил с новой девочкой покувыркаться и попросит меня, чтобы я ничего об этом не говорила ей. Бедная девочка, и зачем она только с ним пошла?» — подумала она, но она ошиблась, тема разговора была совершенно другой.
Выслушав его, она несколько минут подумала, а потом спросила:
—А почему это вдруг вы решили вспомнить прошлое? Не думаю, что это очень приятно для Тайны.
—На самом деле ее зовут Сакера, она не говорила вам своего имени, потому что боялась, но я уверен, что на вас можно положиться и вы не будете говорить кому-либо, что когда-то она была здесь.
—Не понимаю, что такого странного в ее настоящем имени… — не поняла его женщина.
—Она княжна из Новгании.
—О, теперь понятно, можете не беспокоиться, от меня об этом ни одна душа не узнает, а другие, кто знает ее, из моего бара, будут молчать. Можете довериться мне.
—Спасибо.
—Но вы так и не ответили на мой вопрос.
—На самом деле леди Сакера очень хочет, чтобы его поймали.
—Так пусть она вам все и расскажет, а заодно и покажет, где это было.
—Я не хочу, чтобы она возвращалась в то место. Она сказала, что вы отправляли туда своих охранников, чтобы проверить. Расскажите мне правду, что они увидели там на самом деле?
— Сакера у вас уже чуть больше месяца, а взялись вы за это дело только сейчас? Почему сейчас?
—Так получилось.
—И как же это так получилось?
—Вот так и получилось, послушайте вы, что не хотите, чтобы этого маньяка поймали? Вы понимаете, скольких девушек он убил и еще убьет?! У меня такое ощущение возникло, что вы покрываете убийцу!
—Никого я не покрываю, выбирайте выражения, князь, иначе вас выпроводят отсюда! Хотя почему иначе? Вы немедленно уйдете! А если хотите, чтобы я помогла вам, то пришлите лучше господина посла, я об этом буду говорить только с ним!
—Госпожа Церила, дело в том, что Гоха не сможет придти. Неизвестно еще, когда он придет в себя и когда врачи разрешат ему встать. Вы хотите знать, в чем дело, ну так я сейчас расскажу. Сакера была уверена, что этот маньяк джакер. Вчера нас с ней пригласили на ужин наши правители, на котором был и Гоха. Тема разговора были разными, но вот так уж вышло, что Сакера не сдержалась и обвинила его и всех джакеров в этом преступлении. Я думаю, что вы не в курсе, но у Гохи чуть больше года назад был инфаркт и после этого его сердце очень ослабло. И вчера когда Сакера обвинила его в этих ужасных преступлениях, ему стало плохо. Его сердце не выдержало, и у него случился приступ. Мы во время дали ему его лекарство, но пока он еще в себя до сих не пришел. Ему выписан строгий постельный режим, и только покой. Даже если уже завтра ему станет лучше, и он придет в себя, то навряд ли я и король позволим ему встать и заняться этим расследованием. Теперь вы понимаете, почему этим делом занялись только сейчас и почему не может придти посол?
—Да… — испуганно сказала Церила.
—Хорошо, вы поможете?
—Да… кончено, простите… Я действительно не знала, что у Гохи такие проблемы с сердцем. Мне бы хотелось навестить его.
—Когда он придет в себя, у вас будет такая возможность, а сейчас давайте перейдем к делу.
Церила снова села за свой письменный стол. Она вскочила, когда разозлилась на князя, желая выпроводить его, но тут же снова встала и подошла к шкафчику. Достала оттуда не большою красивую бутыль с каким-то алкоголем, Церила поставила ее на стол. Взяв два бокала, она налила себе и князю.
—За здоровье Гохи. Чтобы он поправился.
Энвельст спорить не стал. Он понимал, что ей не так просто принять такую новость о своем хорошем друге. Выпив она снова села и махнула ему в кресло, чтобы он тоже снова сел. Выпив крепкого вина и поставив бокал на стол, Энвельст тоже сел.
—Когда я первый раз встретила Сакеру она была ужасно избита, напугана. Вся в крови и в слезах. Одежда была порвана. Я сразу поняла, что бедняжку пытались жестоко изнасиловать. Она выбежала прямо мне под колеса и копыта лошадей. Кучер еле-еле успел остановиться и не задеть ее. Увидев меня, она как испуганный котенок прижалась ко мне и рассказала все, что с ней случилось. Рассказала, как неизвестный ей джакер жестоко изнасиловал и разорвал на части прямо на ее глазах другую девушку. Я была уверена, что это не джакер и попыталась в этом убедить ее, но это было бесполезно. Она не хотела верить. Я отправила в указанное ею место своих двух охранников. Когда они вернулись, то рассказали, что никакого мужчины там не было. Они его не нашли, но зато они нашли разорванное тело юной девочки… а еще большой железный ящик, в который было убито и растерзано еще две девушки. О них Сакера ничего не знала, а я решила об этом ей не говорить.
—Это вы я, так понимаю, навели властей на эти трупы.
—Да, о Сакере я тогда им ничего не сказала, потому что она была тогда не в том состоянии, чтобы с кем-то говорить об этом. Бедняжка была в ужасе, я боялась, что она сойдет с ума, но хвала Божествам через пару недель она пришла себя, но ей постоянно сняться кошмары, она часто видит этого насильника в своих снах, поэтому я думаю, что она еще не окончательно пришла в себя.
—Я знаю о ее кошмарах, — согласно кивнул Энвельст. – И мне бы хотелось сделать все, чтобы они ей больше никогда не снились. Думаю для этого нужно обязательно поймать этого негодяя.
—Вы правы, но что вы намерены делать с Сакерой? Я знаю, что вы устроили ее учиться в школу, но что будет дальше?
—Я очень хочу на ней жениться.
—Но что же вас тогда останавливает?
—Сакера. Она пока не любит меня, а я не хочу ее заставлять. Она слишком много значит для меня и я не хочу терять ее доверие… послушайте мне бы хотелось, чтобы ваши охранники отвели меня в то место.
—Зачем?
—Хочу все осмотреть.
—Хорошо, они укажут вам дорогу. Пойдемте.
Госпожа Церила познакомила его с теми охранниками и они втроем поехали на его карете к центру города. На главной площади они вышли и двое мужчин повели его закауками. Примерно минут через двадцать плутая между домами и общественными заведениями, двое мужчин привели князя к какому-то подвалу, который был закрыт на ключ.
—Хм… снова какой-то хозяин здесь появился, — вдруг сказал один из них.
—Это, скорей всего, стражники.
—Нет, не они. Вспомни, как здесь тогда все оставалось…
—А ну да…
—О чем вы говорите? – спросил у них Энвельст.
—Просто когда госпожа привела сюда стражников, убитых забрали и следователи осмотрели это место, то все было открыто нараспашку, и дверь была сломана. Мы ее лично сломали тогда, чтобы войти внутрь, а сейчас видите новая дверь и замок весит.
—Ясно, — задумчиво сказал Энвельст, осматривая дверь и замок. – Вот только что-то мне говорит, что хозяин мог объявиться и старый…
—С чего вдруг? – испуганно спросил один из мужчин.
—Посмотрите на замок, на нем богровые пятна. Что-то мне говорит, что это кровь. Да и на земле ее хватает.
—Дверь ломать нужно! – хором сказали охранники.
—Я с вами даже спорить не буду, по тому как согласен, — твердо сказал Энвельст и, отойдя от двери на шаг со всей дури дал по ней ногой. Дверь была хилой и тут же слетела с петель, впуская внутрь всех, кто хочет войти.
—О, Божества, вонь-то какая…
—Как тогда пахнет…
—Точно.
Энвельст наколдовал светящийся шар и запустил его в подвал, чтобы было видно куда идти. После этого он смело пошел вниз, прикрывая нос рукой. В подвале не выносимо воняло кровью и смертью. Мужчины потоптались, но все же тоже пошли вслед за ним. На стенах было много крови, когда они оказались в самом низу, то на каменном полу было невероятное количество крови. Все было в багровых тонах. Самой плитки практически не было видно. Энвельсту не понравилось то, что кровь была свежая, что значит, что что-то здесь происходило со всем не давно.
—Вот снова такой же ящик стоит.
—Открывайте, посмотрим, что там внутри, — подходя к ним, сказал князь, и мужчины послушно открыли не большой железный короб. Когда они открыли то, троя шарахнулись в сторону от увиденного и от вони, которая была совершенно не выносимой.
Все трое быстро выбежали из подвала и с жадностью вздохнули нормального свежего воздуха. У Энвельста перед глазами застыли два обескураженных лица девушек, которые он увидел в том коробе. Головы были оторваны от тела, девушки были просто разорваны на части. Он почувствовал сильную тошноту, но все же, как и его спутники, смог себя сдержать.
—Быстро бегите в управление и зовите сюда стражников! – приказал он им и мужчины тут же убежали.
Когда они убежали, князь с ужасом думал о том, что с его Сакерой могли сделать то же самое. «О, Божества, спасибо вам огромное, что помогли ей сбежать, а я поймаю это чудовище. Можете не сомневаться», — уверенно пообещал он, зная, что для этого сделает все.
Когда об этом узнал Жеральдин, он был в ужасе и гневе. Он не понимал, куда смотрели его стражники, если позволили какому-то маньяку в одном и том же месте совершить свои преступления. Он еще дольше и еще громче орал на министра по внутренним делам, пытаясь узнать от него, почему за тем местом не следили, почему никто не следил за неизвестным исчезновением девушек. Министр не мог дать ни одного ответа, и был тут же снят с должности. Новый министр нашелся быстро. Жеральдин давно положил глаз на строгость и ум военного начальника. Тот не был против такого повышения и с удовольствием согласился, быстро поставив все управление Ландеа на уши и перепроверив все дела, которые были за последний год и усилив охрану в городе на каждой улице. Уже к вечеру этого же дня у него был готов отчет о проделанной работе по этому делу.
—Найдено убитых пять девушек, — говорил Кане Дениг. – Но я точно знаю, что он на этом не остановиться. Маньяк выбрал это место не просто так, и он туда вернется. Это место сейчас тщательно охраняется, но так как он не звезда, он об этом ничего не знает. Мы специально починили дверь и оставили все так, как и было, кроме ящика конечно, и стоит ему только войти в подвал, как его тут же схватят.
—Почему вы в этом так уверены? – спросил Жеральдин.
—Я изучил место убийства и сделал вывод, что убивает он только в этом подвале, потому что на стенах он писал их кровью. Кстати на удивление это Мертвый язык. На нем говорят только монстры, которые способны на это.
—И что там было написано? – хором спросили Жеральдин и Энвельст.
—Что это место подношения и перевоплощения. Сначала он как-то подготавливает свою жертву, а потом приводит ее в этот подвал, где убивает ее, забирая ее силу и красоту себе, а душу отдает своему Божеству.
—Получается, что мы связались с каким-то монстром, а не существом, — сказал Жеральдин.
—Именно, — согласился Канэ. – Поэтому в это место он вернется.
—Но что значит, он подготавливает свою жертву? – спросил Энвельст.
—Где-то держит ее в страхе в каком-нибудь другом месте.
—Сакера об этом не рассказывала, — сказал Энвельст. – Ее и другую девушку он сразу приволок в подвал, где тут же напал на них.
—Значит, он просто, может, пугает их, следит за ними или что-нибудь в этом роде, — предположил Канэ. – В любом случае убивает он только в этом месте, и ни в каком другом, поэтому не появится.
—Будем надеяться, — хором вздохнули Жеральдин и Энвельст.
Вечером Энвельст и Сакера навестили Гоху, который пришел в себя. Сакера долго извинялась перед ним и поверила, что он простил ее только после сотого раза. Ни ей, ни ему Энвельст не рассказывал о сегодняшних событиях. Они так решили вместе с Жеральдином. Лалелли тоже решили ничего не говорить. Им троим сказали, что следствие идет, убийцу вот-вот поймают. Это для всех сгодилось и все были довольны.
Вечером Энвельст и Сакера возвращались в хорошем настроении, но ночь все равно прошла бурно, потому что ей снова снились кошмары и Энвельст полночи ее успокаивал, а потом охранял ее сон. Утром они как обычно завтракали вместе.
—Вы снова из-за меня плохо спали, — сказала Сакера, виня себя. – Не отправляйтесь сейчас к королю, а ложитесь отдыхать. Убийцу и без вас поймают.
—Не волнуйтесь, леди Сакера, я хорошо себя чувствую. К тому же неужели я так плохо выгляжу? – улыбаясь, спросил он.
—Нет, вы выглядите хорошо, просто… просто… Господин посол тоже притворялся, что у него все хорошо, а на самом деле…
—На самом деле у него был инфаркт, но у меня его не было, поэтому за меня можете не волноваться, а вот я за вас беспокоиться не могу. Вы уверены, что не хотите поговорить о ваших кошмарах со психологом. Вам бы помогли забыть.
—Нет, я не хочу этого. Не хочу это обсуждать с кем-то из посторонних, — сразу же замкнулась Сакера.
—Ну, нет, так нет. Я не буду настаивать, просто вам столько времени они не снились, и тут началось все снова…
—Откуда вы знаете, что они снились мне раньше? Вы говорили об этом с госпожой Церилой? – догадавшись, спросила Сакера.
—Да, она мне рассказала…
—Знаете, меня тоже удивляет, почему сейчас вдруг снова начались эти кошмары, — немного помолчав, вдруг сказала Сакера. — Прошло достаточно времени и мне казалось, что я все забыла…
—Скажите, а вот перед тем как вас похитил тот маньяк, вам ничего такого не снилось? – спросил Энвельст, решив проверить догадку Канэ.
—Нет, — вспоминая, сказала Сакера. – Тогда мне снились совершенно другие кошмары.
—Какие?
—Я не хочу об этом говорить…
—Я понимаю. Вам больно и тяжело это вспоминать, но понимаете в чем дело. Мы вчера выяснили, что этот маньяк… как бы это помягче выразиться?..
—Говорите как есть.
—Ну… в общем он в этом подвале проводит какие-то обряды подношения. Убивая свою жертву, он красоту и силу девушки забирает себе, а душу отдает своему божеству, но перед этим ему нужно подготовить жертву к тому, что с ней будет. У нас есть два варианта. Первый он похищает ее и держит где-то в другом месте, а убивает ее уже в подвале. Но это хлопотно. Сначала держать в одном месте, потом в другом. Согласитесь это глупо. Поэтому возникает второй вариант. Он пугал ее до похищения, запугивал. У вас что-нибудь такое было? – спросил Энвельст, решив, что не стоит ей знать, о том, что маньяк не существо, а монстр.
Сакера испуганно закивала и тихо заговорила:
—Мне постоянно снилось, как умирают мои братья. Я была уверена, что за мной следят. Я несколько раз замечала слежку, но никаких нападений не было. Я была постоянно напугана и боялась, что в любой момент что-то произойдет и происходило. Каждый день были какие-то неприятности, и мне казалось, что это все подстроено. Меня не покидала эта мысль. У меня было ощущение, будто кто-то хочет, чтобы я сошла с ума и сделала с собой что-нибудь…
—Надеюсь до этого не дошло? — испуганно и настороженно спросил князь.
—Когда… почти дошло меня и похитили, — честно сказала Сакера. – А сейчас снова начались кошмары. Уже с другим содержанием, но все равно так же внезапно, как и тогда…
—Но ведь никаких других неприятностей нет, а эти мы переборем, — успокаивающе сказал Энвельст.
—Вообще-то есть…
—Что случилось? – встрепенувшись, спросил князь.
—То, что случилось с господином послом…
—С этим уже все хорошо. Это только случайность, которая уже позади. Вы же ведь сами вчера его видели и видели, что с Гохой уже все в порядке. Скоро он поправится и никаких проблем с ним больше не будет. Это же ведь единственное, что еще вас огорчает?
—Еще огорчает, что братья не пишут…
—А сколько прошло времени?
—Две недели, а ответа так и нет.
—Да, письмо уже давно пришло… Но от них и следовало это ожидать, — уверенно сказал Энвельст. — Отправьте еще одно, но не спрашивайте, почему они не отвечают. Просто пошлите еще одно письмо с событиями из вашей жизни. Пригласите их на концерт, который будет уже совсем скоро.
—Но почему они не ответили на первое письмо?
—А вы бы ответили?
—Не знаю… но они же мои братья, скорее всего бы ответила.
—Значит, они более горды и глупы, чем вы. Они просто вас не понимают и считают, что вы оскорбили их своим бегством. Возможно, они так хотят проявить характер…
—Это они могут… — не стала спорить княжна.
—Вот, так что не надо переживать. Я уверен, что вы обязательно помиритесь. Пишите им, не останавливайтесь. Если через неделю они снова не ответят, значит напишите еще одно письмо.
—И что их писать пока мне не надоест?
—Нет, вы должны их писать пока им не надоест молчать. Они не сдержаться и ответят, вот увидите. Главное не останавливаться и упорствовать.
—Хорошо, я так и буду делать, — улыбнувшись, сказала Сакера. – Спасибо за поддержку.
—Всегда, пожалуйста. Этого у меня много, — весело улыбнувшись в ответ, сказал князь.
Когда княжна уехала в школу, Энвельст, собравшись, отправился к Жеральдину, которого Канэ новостями не радовал. Маньяка пока не поймали, но у подвала всегда много стражников, поэтому как явиться так сразу поймают, но то, что он явиться в этом никто не сомневается. Осталось только ждать.
В следующие несколько недель были только две радостные новости, сначала окончательно поправился Гоха, а к концу месяца у королей III Государства появился первый чудный наследник. Это был очаровательный мальчик, которого родители недолго думая назвали Зекро, что с языка гевестников означает «сильный и умный». Имя придумала Лалелли, и как призналась позже еще задолго до рождения малыша.
Правда, роды не прошли так хорошо, как всем хотелось бы. Лалелли, не желая того, заставила всех очень переживать и за себя, и за ребенка. Роды длились около суток. Сначала были долгие и сильные схватки, а к тому времени, когда ребенок уже был готов появиться на свет, Лалелли была сильно измотана, и сил у нее практически не было. Жеральдин все это время был с ней и всячески поддерживал, передавая ей свою энергию время от времени, чтобы ей было легче. Во время родов он не дал выпроводить себя из ее комнаты, а остался рядом с ней и держал ее за руку, от чего он чувствовал, как ей было легче. Ей было важно, чтобы он был рядом. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Когда же, наконец, малыш появился на свет, то Лалелли увидев своего сына, счастливо улыбнулась и сказала:
—Его имя будет Зекро — «сильный и умный», как папа.
—Откуда ты знаешь язык гевестников? – спросил Жеральдин, очень счастливый от того, что их малыш, наконец, родился.
—Я его давно знаю. Ты же согласен на такое имя?
—Согласен.
—Правильно, — сказала Лалелли и в этот же момент резко потеряла сознание. Сначала она как-то тяжело вздохнула, а потом откинула голову на бок. Жеральдин очень перепугался, подумав сразу, Аханаг знает что. Основная часть медсестер вместе с доктором Лалелли занимались малышом, другие убирали полотенца и тазики с водой и никто кроме него этого не видел. Еще больше его взбесило, что он только со второго раза дозвался до всех, и они поняли, что с Лалелли что-то не так. Доктор, передав младенца медсестрам, быстро вернулся к королеве. Ее попытались привести в себя с помощью нашатыря, но все не оказалось так просто.
Жеральдина тут уже особо не спрашивая, чего он хочет выпроводили из комнаты. Он сам понимал, что криками и своими нервами только мешам им, но ничего не мог с собой поделать. Он был слишком напуган.
Еще только через пару часов доктор, наконец, вышел из ее комнаты и сказал, что с королевой все в порядке.
—На самом деле, мы могли потерять ее, — честно сказал доктор. – Она очень ослабла и уже последние силы потратила на рождение вашего малыша, что было очень сильное потрясение для ее ослабленного организма. Я еще до родов ознакомился с ее историей болезни. После ранения в Новгании она сильно пострадала. Могла и не родить, по правде сказать… Но если со всем честно, то я вообще удивился как она после такого еще смогла забеременеть. Так что берегите и ее, и своего сына. Это может быть ваш единственный ребенок.
—Спасибо за помощь, — сказал Жеральдин, чувствуя страшное беспокойство.
—Сейчас можете уже не нервничать и не переживать. Все позади. Сейчас и с вашей женой и с принцем Зекро все в полном порядке. Мальчик кстати родился совершенно здоровым, как сказала ее высочество, сразу видно, что в отца. Сильный и здоровой, не удивлюсь, если он будет и таким же умным.
—Спасибо, — еще раз сказал Жеральдин, это все на что он был сейчас способен.
Лалелли пришла в себя только в течение следующей недели. К сожалению молока, у нее было, поэтому сама она кормить своего сына не смогла, и это очень сильно огорчило ее.
—Почему ты не сказала мне, что у тебя такие проблемы со здоровьем? – спросил Жеральдин.
—Я боялась, — честно сказала Лалелли.
—Чего? – ласково спросил он, погладив ее по щеке.
—Когда мы были тогда в землянке, я не сказала этого, потому что боялась, что ты не захочешь жениться на мне, а потом не сказала, потому что боялась, что если ты узнаешь, то разведешься со мной. Но доктор все сильно надраматизировал тебе. Я могу иметь детей. Это у меня Божества не отняли. Поэтому у нас будет еще много детей, ровно столько, сколько мы с тобой мечтали. Это я тебе обещаю.
—Мне важно не это, глупенькая, а чтобы с тобой все было хорошо, — нежно сказал Жеральдин и поцеловал ее. — Я очень люблю тебя.
—А я очень люблю тебя, — улыбнувшись, сказала она.

Сакера, как обычно вернувшись из школы, танцевала в своей танцевальной комнате, отрабатывая движения, которые у нее плохо получались. Она не сразу увидела, как дверь открылась, и кто-то вошел к ней. Она заметила вошедшую королеву только когда повернулась к двери в легком красивом пируэте.
—Ой…
—Простите, я не хотела вас напугать, — сказала Лалелли, которой очень понравилось то, как княжна танцует.
—Вы меня не напугали, ваше величество, просто я не ожидала кого-либо увидеть… Если вы приехали к князю, то его нет.
—Я знаю. Я приехала к вам, леди Сакера, — сказала Лалелли, проходя в комнату и присаживаясь на диван. – Князь Энвельст с королем стратегии строят как того маньяка поймать.
—Да, я знаю, — присаживаясь рядом с ней, ответила княжна. – Князь говорил, что дело уже почти закрыто.
—Леди Сакера, мне не хочется вас огорчать, но дело в том, что князь и король мне, вам и господину послу бессовестно налгали про это, чтобы не беспокоить нас. Я подслушала их разговор и узнала, что на самом деле они понятия не имеют, где он и как его поймать, а вот у меня появилась одна идея, которая может им помочь в этом деле.
—Какая?
—Давайте, вы мне еще раз расскажите в мельчайших подробностях о внешности этого преступника, а я нарисую его портрет. Так его будет намного легче поймать. А то, как бы получается, что кого ловить знаете только вы, а этого мало.
—Хорошо, я согласна. Это хорошая идея.
—Отлично. Давайте тогда пройдем в кабинет Энвельста. Там нам будет удобнее.
—Хорошо.
Гоха, прогуливаясь по Ландеа, увидел, что во дворе особняка Энвельста стоит королевская карета и ему стало любопытно, кто тут в гостях. Слуги его спокойно пропустили, указав, где сейчас находятся обитатели дома. Когда он вошел в кабинет, то девушки далеко не сразу обратили на него внимание, что позволило ему подслушать их разговор. Он не сразу понял, кого описывает Сакера и зачем это зарисовывает Лалелли, но ему было очень интересно.
—Глаза вот вы правильно нарисовали, только зрачки не круглые, а вертикальные.
—Вот так?
—Ага…
—Нос такой?
—Нос идеально получился… уши тоже. Волосы черные и длинные. Он их лентой черный завязывает.
—Скулы какие?
—Не высокие. У него такие правильные черты лица. Лицо не такое круглое.
—Вот так?
—Да, вот точно! Именно так.
—А губы какие у маньяка?
—Тонкие, и с левой стороны над верхней губой родинка большая.
—Здесь?
—Да, только она чуть больше… Ага, вот так.
—Ну, вроде как портрет готов. Похож на похитителя?
—Очень похож, — хором сказали Сакера и Гоха, который стоял у них за спиной и смотрел в листок.
—Вот и отлично, — обрадовано сказала Лалелли. – Думаю, это должно помочь Жеральдину и Энвельсту в его поисках… Гоха? А ты что здесь делаешь?
—Да вот, последних полчаса смотрю, как вы монстров рисуете, вот только я не все понял. Если вы маньяка рисовали, то почему нарисовали монстра?
—Какого монстра? – хором спросили Сакера и Лалелли.
—Мы монстра не рисовали. Этот тот самый мужчина, который похитил меня, — сказала Сакера. – Это обычное существо.
—Если бы, — усмехнулся Гоха. – Это монстр, перейник. Появились совсем недавно и невесть откуда. Мне о них дядя Фаций рассказывал, потому что первые появились именно в Зеленых Хвоях.
—И что о них известно? – спросила Лалелли.
—Ничего хорошего, естественно. Они жаждут быть похожими на обычных существ, но магически этого не сделать. Чтобы им перевоплотиться в обычное существо и снять личину монстра, нужно убить десятерых. Если учесть, что тот, который похитил вас, леди Сакера, называл себя джакером, он хочет стать джакером. Для этого ему нужно убить десять красивых девушек, которые умирая, отдают ему свою красоту. С каждым убийством он меняет свой облик, становясь красивее. Так как вы княжна могли стать четвертой жертвой, то вы помните его таким. Если он убил за это время еще кого-нибудь и число убитых уже все-таки точно равняется четырем, то у него уже какое-нибудь обычное красивое лицо, которые не будет схоже с этим портретам ни на грамм.
—Это плохо, — сказала Лалелли.
—Конечно, плохо, — согласился Гоха, — но это еще не самое худшее.
—А что еще?
—Перейник должен убить своих жертв в одном месте.
—Я знаю, мне об этом князь говорил, — сказала Сакера.
—А я об этом подслушала. Сейчас это место хорошо охраняется звездными стражниками, и как только он там появиться его сразу поймают.
—Это хорошо, но ведь если в подвал придет другой мужчина как его тогда опознать?
—А пусть он тогда попробует объяснить, зачем он спускается в подвал, в котором было совершенны жестокие убийства, и тащит туда перепуганную до смерти или бес сознания девушку, — парировала Сакера.
—Да, — поддакнула Лалелли.
—Это конечно интересные убеждения и правильные, но есть еще проще. Даже при полной смене обличия есть то, от чего перейник просто не в состоянии избавиться. У него за ушами белая кожа в маленьких красных точечках. Именно поэтому они длинные волосы и носят. Прикрывают.
—Это очень хорошая отличительная особенность перейников, — обрадовалась Лалелли. – Но ты сказал, что есть еще что-то очень плохое.
—Есть, — не стал спорить Гоха. – Леди Сакера, в том подвале он вам что-нибудь сделал?
—В каком смысле?
—Ранил как-нибудь? Пролил вашу кровь?
—Да, он меня порезал ножом, — сказала Сакера. – А почему это плохо? Ну… то есть причем здесь это?
—При том, что он за вами вернется.
—Что? – испуганно пискнула Сакера.
—Гоха, объясни! – тоже испуганно воскликнула Лалелли.
—Дело в том, что если он пролил чью-то кровь на своем ритуальном месте, но не забрал от жертвы то, что ему нужно, то после пятой жертвы он не может убить кого-нибудь еще, пока не вернет ту, которая сбежала. Мы знаем о трех убитых девушках, так что вам, пока бояться нечего и если не было других, то его поймают быстро и до того как он придет за вами. Но что еще плохо и что вам надо опасаться в первую очередь так этого того, что пока он не убьет седьмую жертву, он может быть кем угодно. То есть только мужчиной конечно, но может иметь совершенно любые облики. Так что Энвельст правильно делает, что круглосуточно вас охраняет.
—А что менять облики он может уже сейчас?
—Да, после второй жертвы.
—О, Божества, а я-то думала, что этот кошмар уже закончился, — сказала Сакера, а в глазах появились слезы. – А теперь мне получается надо ждать, пока он придет за мной.
—Сюда он точно не придет. Ни кто посторонний сюда в жизни не сможет пробраться. У Энвельста для этого слишком хорошая охрана. Здесь вы в абсолютной безопасности, а когда вы отправляетесь в школу, Энвельст все равно дает вам хорошее число охранников. Ведь так? – спросила Лалелли.
—Так, — успокаиваясь, сказала Сакера.
—Вот, — ободряюще улыбнулась Лалелли. – К тому же пяти жертв еще нет, и за вами он придти не успеет.
—Вот именно, так что не обращайте особо внимания на те мрачности, которые я навел. Все будет хорошо, — поддакнул Гоха.
—Да, вы правы, — согласилась Сакера. – Я здесь в безопасности.
—Вот-вот. Но на всякий случай я все равно покажу этот рисунок Жеральдину и нам Гоха нужно все рассказать ему об этом перейнике, — сказала Лалелли, а Гоха и Сакера с ней согласились.
Когда ушли королева и посол, то через некоторое время Сакеру нашел дворецкий и принес ей письмо. Сначала она не поняла от кого письмо, а потом когда развернула конверт и увидела знакомый подчерк Ноя, очень обрадовалась. «УРА!!!!! После пятого моего письма они, наконец, ответили!!!!!» — подумала она и сев на диван в своей танцевальной комнате лихорадочно начала читать это долгожданное послание от ее братьев, которое, к сожалению, вовсе не спешило ее радовать.
Энвельст, узнав о перейнике и их повадках, сначала полчаса был в шоке. Потом вспомнив, то чего не знают Лалелли, Гоха и Сакера и тут же молнией под удивленные взгляды королевы и посла и обеспокоенные успокаивания военного министра и короля он выбежал из кабинета последнего как ошпаренный и молнией понесся домой. Энвельст был твердо уверен, что не успокоиться до тех пор, пока сам не убедиться, что с Сакерой все в порядке.
Гоха и Лалелли не поняли внезапно взволнованного перепуганного всплеска князя и недоуменно уставились на других. Жеральдин и Канэ переглянувшись, поняли, что солгать и не сказать правду не получаться. Кроме того Лалелли и Гоха уже поняли, что они чего-то не знают, а это им не понравилось. Когда они узнали точное число убитых девушек, то уже не были такими спокойными и очень даже понимали Энвельста, но они были уверены, что с Сакерой все в порядке. Они же ведь только что от туда.
Когда князь прибежал домой дворецкий ему сказал, что княжна в танцевальной комнате. Когда он вошел туда, то не сразу понял, почему она так заливисто плачет на диване, обняв подушку. Он естественно сразу приплел к этому перейника.
—Леди Сакера, пожалуйста, не плачьте, не надо так переживать. Перейник до вас никогда не дотянется, у него для этого руки слишком коротки. Ему придется забыть обо всех своих планах!
—Но ведь я ему пока еще и не нужна. Еще же ведь нет пяти жертв.
—Да?… А ну… да, — не стал переубеждать ее Энвельст. – Тогда почему… почему вы плачете? Что случилось? Кто посмел вас обидеть?
—Я не хочу об этом говорить, и скажите, вы же ведь меня не обманули только что? Ведь действительно пяти жертв еще нет?
—К чему этот вопрос? Разве я хоть раз вас обманул? – весело подмигнув ей, спросил князь.
—Да… — всхлипнув, сказала Сакера. – Поэтому в этот раз скажите мне правду!
—Так, давайте разберемся сначала. В чем это я вас обманул?
—Вы советовали мне продолжать писать братьям. Говорили, что они простят меня, если я буду упорствовать и не остановлюсь писать им.
—И?
—Они ответили, но уж лучше бы молчали, — снова горько заплакала Сакера.
—Что они написали?
—Одни гадости, желая мне смерти и запрещая им писать.
—Я уверен, вы все преувеличили, — мягко сказал Энвельст, взяв ее за руку. – Могу я взглянуть на письмо?
—Вот оно, — сказала она, подавая ему бумагу. Ей было интересно, что он скажет, если там то, что она сказала, написано практически прямым текстом.
Энвельст прочитал не большой текст. Было написано всего несколько предложений, и подумал о том, что не знает какими словами убедить ее, что она не права.
—Как я понимаю из этого письма, вы им не писали ничего из того, что с вами было восемь месяцев?
—Нет, я не хотела их тревожить… вот и не писала… А причем здесь это?
—Притом, что в таком случае от них ничего другого и не следовало ожидать. Кроме того гадости они конечно написали, но никто из ваших братьев смерти вам не желает. Из-за того что вы не захотели их тревожить они думают, что все это время вы были в абсолютной безопасности, что вы были счастливы и довольны своей жизнью, что у вас все хорошо и прекрасно. Вот они спрашивают: «Почему ты Сакера не писала раньше, когда тебе было хорошо, а вспомнила о нас вдруг только сейчас?»
—Там нет такого вопроса…
—Я перевожу на нормальный язык те гадости, что здесь написаны. И поверьте, мне они спрашивают именно это. Еще спрашивают: «Раньше в твоей счастливой и радостной жизни тебя не интересовало, что с нами и как мы живем, а теперь ты вдруг решила вспомнить о том, что у тебя есть родственники». Ну и последняя строчка написана, конечно, прямым текстом: «Не смей нам больше писать и забудь, что у тебя есть братья, ты отказалась от нас, а мы отказываемся от тебя».
—Вот видите!
—Но здесь вы сами виноваты, надо было написать то, что я говорил, а если сейчас вы остановитесь и не будете им больше писать, к тому же если не напишете им правду, то они подумают что они правы, что вы полная эгоистка. И в таком случае, вы никогда не докажите им свою правоту.
—То есть… вы считаете, что мне не стоит обращать внимание на это письмо и писать им дальше?
—Именно. Только не пишите им: «Нет, братья, вы не правы». Не обвиняйте их в этих грубостях. Наоборот, просто напишите им, что было с вами на самом деле и только.
—Хорошо… спасибо вам большое за помощь. Я даже не знаю, что бы я делала без вас…
—Я всегда рад помочь, — улыбнувшись, сказал князь.
—Тогда скажите мне еще правду. Пяти жертв у перейника нет?
—К сожалению, есть, — честно сказал князь и рассказал ей, как были найдены еще две девушки, но ему не надо было долго успокаивать ее. Она верила, что с ним она в абсолютной безопасности.

Ной был невероятно зол. Он был таким уже около года, с тех самых пор как из дома сбежала его младшая глупая мечтательная сестра. Он не хотел о ней думать, но те письма, которые она посмела прислать, не позволяли ему это делать. Она злила его, бесила. Он не хотел о ней слышать, его вообще не интересовало, что с ней происходит. Однако она все пишет и пишет, все пишет и пишет. Ответ, который он ей отправил, должен был точно сказать, что ее письмам не рады, и что продолжать писать не имеет никакого смысла. Эта мысль его обрадовала.
Вдруг в дверь постучались, и вошел и Линит. Он посмотрел на брата, сидящего за письменным столом, и спросил:
—Ты сейчас не занят? Мы можем поговорить?
—Заходи, — сказал Ной.
—Я все время думаю о нашей Сакере…
—У нас нет Сакеры! Не смей произносить это имя в моем присутствии!
—Ной ты не прав. Девочка пошла на контакт. Это же ведь она из-за нас сбежала.
—Она сбежала из-за своей дурости! Мне до сих пор стыдно в глаза посмотреть нашей общественности. Хоть из дома не выходи! Я даже слышать о ней не хочу!
—Нет, тебе придется послушать! – воскликнул Линит. – Ты не прав! Пора прекратить эти ссоры.
—Я ничего прекращать не намерен. Я не хочу ее видеть и знать. У меня больше нет сестры!
—Мама бы тебе этого не простила!
—Ее здесь нет, если ты не заметил. Кроме того эта тема навсегда закрыта. Я отправил этой беглянке письмо, в котором запретил ей писать нам. Я дал точно ей понять, что здесь ни рады ей, ни ее писюлькам!
—Ной!
—Что Ной?! Так ей и надо!
—Нет, как ты только посмел, так поступить? Сначала ты скрываешь ее письма от меня, а теперь ответ от нас двоих написал! Как ты мог?! Я думал, мы вместе подумаем, что ей написать, чтобы прекратить эту ругань. Ной, тебе же ведь ее тоже не хватает. Тебе же ведь тоже хочется, чтобы она была здесь с тобой. Ну, как ты не можешь понять, что у девочки своя мечта, возможно, своя судьба. Почему ты не хочешь дать ей шанс?! Она ведь дала его нам. Ты тогда так много гадостей ей наговорил, я, тоже дурак, поддержал еще тебя. Это из-за нас она сбежала, а вдруг бы с ней что-нибудь случилось плохое, об этом ты подумал? Мы же могли потерять ее!
—Мы ее и так потеряли! А судя по ее письмам, с ней все хорошо и ничего плохого с ней не было и Линит прекрати мне напоминать об этой беглянке. Она изгнана из нашей семьи навсегда! Тема закрыта!
—Нет, не закрыта! Я хочу написать ей. Я отправлю ей свое письмо. Дай мне адрес.
—Не дам. Я сжег все ее письма. Ты никогда не сможешь написать ей!
—Ты так жесток! – воскликнул Линит.
Вдруг в дверь снова постучали, и в кабинет вошел дворецкий с письмом в руке. Ной даже не знал, от кого это письмо может быть. Линит еле сдерживая себя, обратился к дворецкому.
—Кому это письмо?
—Это вам обоим, господа. Письмо от княжны Сакеры.
—Она больше не княжна! – закричал Ной. – Немедленно сожгите это письмо! Чтобы я больше не слышал и слова о ней!
—Я не позволю тебе поступить так! – воскликнул Линит брату и выхватил у слуги письмо. – Это письмо было прислано нам обоим, и ты не имеешь никакого права решать за нас двоих!
—Ах так! Ну, хорошо, прочти это письмо. Ответь ей сам, но перед этим немедленно выматывайся из моего дома! Ты переходишь на ее сторону, на сторону предательницы, тогда я не хочу видеть вас обоих!
Линит ничего не сказал. Он тут же выбежал из кабинета брата и побежал на улицу, где стояла его карета. Сев в нее, он приказал ехать домой. По дороге князь не удержался и открыл послание от младшей сестры, чувствуя, что несмотря ни на что не может быть к ней таким жестоким как их старший брат.
«Здравствуйте мои дорогие братья Линит и Ной.
Я знаю вам сложно простить мой побег и трудно понять меня, но мне очень хочется, чтобы вы простили меня. Я вас давно простила и не держу зла за все те слова, которые вы мне тогда наговорили. Я понимаю, сколько боли вам причинила своим побегом, но вы и представить себе не можете, сколько раз я поплатилась за свои убеждения и мечты.
Я была наивной дурочкой и не хотела верить, что мир вне семейного дома, вне вашей заботы и доброты ко мне, очень жесток и опасен. Я не хотела вам писать все это, но в итоге это нас только поссорило еще больше.
Ной, я знаю, как тебе сложно простить меня. Ты считаешь, что я опозорила нашу семью своими мечтами, но что плохого в том, что мне так хочется быть на сцене и танцевать. Пожалуйста, я прошу тебя, пойми, что для меня это очень важно. Раньше меня поддерживала только мама, и у меня есть ее благословение, наверно именно это меня и спасало столько раз от смерти. Я не хотела вам писать об этом, и рассказывать какие беды со мной случались, у меня и сейчас язык не повернется рассказать обо всем, просто мне очень хочется, чтобы мы снова были дружной семьей. Ведь кроме вас у меня никого больше нет, и мне очень не хочется вас терять.
Все это время без вас, я надеялась и молилась за вас. Представляла как с вами все хорошо, что вы живы и здоровы, и я очень надеюсь, что именно так все было.
Сейчас мне брата заменяет князь Энвельст, с которым вы хорошо знакомы. Он чудный мужчина и друг. Это он помог мне подняться в жизни и снова поверить в счастливое будущее. Он спас меня о такой низости и стыда, что вы себе и представить не можете. Он защищает меня и заботиться обо мне, а в замен этот чудный князь просит только о том, чтобы со мной не случилось ничего плохого. Князь очень нежный и добрый, я не знаю, что со мной было бы, если бы я не встретила его. Он ничуть не держал на меня зла за мой отказ ему в замужестве. Он по-прежнему меня очень любит и надеется, что когда-нибудь я стану его женой. Он, конечно, не давит на меня, не говорит об этом, никак не намекает, но я просто вижу, как он смотрит на меня. Он не может спрятать свою любовь, да и я не настолько глупая, чтобы не замечать этого и мне кажется, что когда-нибудь я полюблю его так же нежно, как он любит меня, и мы с ним будем очень счастливы.
Надеюсь, вы по-прежнему одобряете этого жениха, как и когда-то. Князь действительно очень хороший и все слухи о нем это ложь, по крайней мере, я еще ни разу не убеждалась в обратном.
Напишите мне то, что было с вами. Я хочу знать обо всем. Для меня это очень важно. Все это время я лишь питала надежду, что с вами все хорошо, но я очень хочу быть уверенной в этом.
Линит я очень тебя прошу простить меня и не сердиться. Я знаю, тебе было труднее всего из-за моего побега. Это ты Ной сильный и твердый, уверена, прочитав это письмо, ты по-прежнему меня ненавидишь, но Линит от тебя я очень прошу поддержки. Ты мне очень нужен. Пожалуйста, напиши мне. Я буду ждать твоего письма каждую минуту, каждую секунду. Я вас очень-очень люблю, и ни за что на свете любить не перестану».
«Ах, Сакера, моя глупенькая девочка, я так же сильно люблю тебя и немедленно напишу тебе ответ!» — подумал Линит.

—Сакера, что вы такое читаете? – спросил Энвельст, заходя в ее танцевальную комнату и видя, что она как зачарованная стоит посередине комнаты и читает строки письма. У нее по щеке стекает слеза и это ему не понравилось.
—Это письмо от моего брата, — повернув к нему голову, сказала княжна.
—И что там? Надеюсь не гадости?
—В самом начале… и то это не гадости, а так… Просто Линит ругается немного, что я не послушалась тогда и сбежала, но он не умеет долго ругаться и он меня уже простил. Он сам долго просит прощения за все те обиды, еще радуется, что со мной все хорошо, пишет, что очень благодарен вам, что вы обо мне заботитесь, и хочет возместить все расходы, которые вам пришлось на меня потратить. Еще пишет, что с ним и Ноем все в порядке, что он очень рад, что я, наконец, начала писать. Написал, как ему было плохо от нашей разлуки и что если бы можно все было вернуть, он бы обязательно поддержал меня и помог бы мне, — расплакавшись, сказала Сакера.
—Вот видите, все хорошо… только я тогда не понимаю, почему вы плачете? – немного растерянно спросил он, обняв ее.
—Я… я просто радуюсь, что вы помогли мне не остановиться и посоветовали писать еще. Я так рада, что Линит простил меня и мы больше не враги друг для друга, — прижавшись к нему, сказала Сакера, не в силах остановить свои слезы.
—Вот видите, а вы только переживали, — довольно улыбнувшись, сказал Энвельст. – Теперь вы со своими братьями снова помирились, и все будет хорошо.
—Ну… я помирилась только с Линитом. Добиться от Ноя такого же очень и очень сложно, я даже не знаю, что для этого должно произойти. Это с Линитом мне просто повезло потому, что он другой…
—Какой другой? – не понял Энвельст и посмотрел в ее зеленые глаза.
—Ну… он не такой как вы, как Ной или господин посол и король…
—Я вас не очень не понимаю, — честно признался Энвельст.
—Я хочу сказать, что вы и большинство других мужчин интересуетесь женщинами, а Линит нет… Ему больше нравятся мужчины, — робко сказала Сакера, не зная, как он на это отреагирует. – Поэтому он так добр ко мне…
—Вот это новость! – удивленно воскликнул князь.
—Только никому не говорите.
—Ни за что!
—Теперь вы понимаете, почему он так быстро сдался?
—Понимаю.
—Он очень добр и очень любит меня. Ной тоже любит, но для него честь семьи всегда важнее самой семьи… Я не сержусь на него. Я могу только надеяться, что когда-нибудь я и с ним померюсь.
—Правильно, надежда должна всегда жить в наших сердцах. Это очень и очень важно, а с Линитом постоянно переписывайтесь и ни за что на свете не прекращайте.
—А я и не прекращу! – твердо пообещала она и радостно обняла его за шею. – Я так рада, что он ответил мне!
Энвельст тоже радостно улыбнулся и закружил ее. В этот момент вдруг в танцевальную комнату вошел Гоха.
—О, чему так радуемся?
—Я помирилась с Линитом, — сказала Сакера, смутившись, что господин посол застал их в объятиях друг друга. Князь тоже был этому не рад, но он не радовался, потому что им пришлось отойти друг от друга.
—Это очень хорошо, поздравляю, — ехидно улыбаясь Энвельсту, сказал Гоха. – Энвельст, я к тебе. Есть разговор.
—Пошли ко мне в кабинет, — вздохнув, сказал он и мужчины ушли.
Когда мужчины ушли, Сакера еще раз радостно перечитала письмо от брата, который просил подробно описать все, что с ней было. Ей этого делать не хотелось. В своем письме она написала ему как она рада, что он ответил, что тоже очень любит его и еще пригласила на концерт, на котором будет выступать и который будет совсем скоро.
Настроение было очень хорошим, и после того как княжна отправила письмо любимому брату, она снова вернулась в свою танцевальную комнату. Ей хотелось танцевать, порхать и у нее почему-то стали получаться все движения, которые до этого совсем не получались. На следующий день в школе ею были очень довольны учителя. Она и сама была очень счастлива, и довольна своей жизнью тяготило только то, что по ночам по-прежнему снились ужасные кошмары, которые всегда слышит князь и тут же прибегает к ней. Она стала замечать, что ей нравиться просыпаться по утрам вместе с ним и чувствовать его нежную заботу. Сакера не знала, замечал ли это князь, но она была уже и рада этим кошмарам, потому что утром она всегда просыпается, а он рядом. Он нежно и весело улыбается ей, и все неприятности кажутся абсолютно пустыми и очень маленькими.
Еще через несколько дней, Сакера получила письмо от Линита, в котором он писал ей, что, к сожалению, сейчас приехать не сможет, но как только освободиться, то сразу же будет выезжать. Ей было жаль, что из ее родных никого не будет на концерте, но обрадовало, что Линит морально поддерживает ее письмом.
На концерте Сакера, по мнению Энвельста, правителей III Государства и господина Верховного посла из Зеленых Хвой, выступила лучше всех из учеников первого курса. Жюри, в составе которого были управление Королевского театра и Жеральдин с Лалелли, единогласно остановились на ее кандидатуре. С первого курса были приглашены Сакера и еще два ученика. После концерта был бал, на котором невероятно счастливая Сакера весь вечер танцевала с князем.

—К сожалению, господин, пока вашего брата нет дома, — сказал дворецкий. – Он отбыл по каким-то срочным делам.
—Я его подожду, — холодно сказал Ной. – Я буду в его кабинете, подайте туда кофе.
—Слушаюсь, князь.
Ной вошел в кабинет младшего брата, которого после их ссоры не видел около полугода и сел в кресло у окна, которое выходило в прекрасный сад. Линит был чудесным садовником, он сам занимался своими цветами и был в этом деле лучшим. У него хороший цветочный бизнес по продаже редких, выведенных им самим, самых прекраснейших цветов, деревьев и кустарников и ему всегда нравилось смотреть на это чудо природы. «Сейчас он, скорей всего, занят своими продажами», — подумал Ной, замечая из окна новые необычные кустарники роз, которых раньше еще не видел. Необычность была в том, что кустарники были хамелеонами. Через каждых десять или пятнадцать секунд цветки, стебельки, листочки кустарников меняли свой цвет в любой другой и зрелище было очень завораживающее. «Да уж такое диво он дорого может продать», — восхищенно подумал Ной.
Тут в кабинет вошла служанка и принесла кофе со свежей выпечкой. Обслужив гостя своего господина, она вышла из кабинета с разрешением князя.
Выпив вкусного кофе, Ной понял, что уже прошло примерно полчаса как он ждет своего брата, но тот не возвращается. Ему это надоело. Он приехал, чтобы помириться с ним, понимая, что был слишком груб и не должен был кричать на него. Ведь виноват не он, а их сестра, имя которой он по-прежнему слышать не хочет. Однако Ной уже устал ждать и собирался пойти домой, как вдруг заметил на письменном столе брата внушительную стопку писем.
Он подошел к столу и стал изучать, что это за письма. Все они были от глупой беглянки. Он не хотел их читать и швырнул обратно на стол, но любопытство превысило его злость и обиду на нее. Ной, сев за стол брата, начал читать все ее письма, которые у дотошливого Линита все лежало в хронологическом порядке, словно он их каждый день перечитывает.
Первые три письма были для него скучными и не очень интересными. Она ничего толкового не говорила, в основном по просьбе Линита описывала, какие интересные растения есть в III Государстве. Вот уже следующие письма были очень даже завораживающими. Сакера в три листа описывала, каким был ее первый концерт и дебют в качестве ученицы первого курса школы танцев при Королевском театре, и счастливо порадовала о том, что теперь она считается самой молодой актрисой основной труппы в Королевском театре. Рассказывала о бале, который был после концерта, и как она весь вечер протанцевала с самым лучшим ее другом князем Энвельстом.
По содержанию еще двух писем Ной понял, что Линит просил ее написать что с ней было когда она ушла, почему сразу все не получалось так хорошо. Он хотел знать как она жила, что делала, а Сакера рассказывать не торопилась. Она не хотела огорчать его и расстраивать и просила не спрашивать у нее об этом, но вот Линит все же вынудил ее написать об этом. Некоторые отрывки ее писем Ной перечитывал по нескольку раз, пытаясь понять почему, когда ей было так плохо, она не возвращалась домой.
«Работу в Новгании я нигде не могла себе найти и поэтому я уехала от туда, посчитав, что в большом Государстве для меня уж точно найдется место, если в родной маленькой Державе не нашлось. Я отправилась в III Государство, потому что оно было ближе всех. До Таверуса я добралась с караваном вантарок, которые за это потребовали немалую цену, но у меня не было выбора. Только с ними я была уверена, что доберусь в безопасности, и с ними было действительно хорошо. Оказывается они не такие уж и плохие, как о них говорят. Мне, по крайней мере, очень понравились.
Уже когда я попала в Таверус, я снова осталась одна, и было очень страшно. Я не знала этого огромного города, и у меня не было никаких знакомых. В первый же вечер меня обокрали какие-то мелкие воришки и украли все мои вещи и деньги. Я отправилась в управление, но меня посадили на несколько дней, не веря ни в одно мое слово и приняв меня за врушку и нищенку, а потом чуть не случилась беда. Я понравилась одному стражнику и он… хотел меня изнасиловать. Меня спас его коллега, очень добрый милый юноша младше по званию. Он напал на него и начал сильно избивать. Мне он приказал немедленно убегать и я убежала, боясь даже оглянуться. Я долго бежала. Я была очень напугана. Линит ты себе даже не сможешь представить на сколько. Я тогда впервые ощутила такой страх. Я остановилась только в каком-то глухом парке. Остановилась только потому, что не было сил, чтобы бежать дальше. Я упала на землю и долго лежала, ревела и было по-прежнему страшно и больно от такого унижения. Я была невероятно благодарна за помощь тому юноше, но даже не знала, как его отблагодарить. У меня ничего не было. Мысль о том, что у меня ничего нет и что идти мне тоже не куда, и привела меня в сознание. Когда я поняла, что хватит лежать на мокрой земле и нужно думать, что делать дальше, был уже день, но я не была уверена, что это был день следующего дня.
Никакую работу мне в Таверусе найти не удалось, в школы меня брать не хотели и ото всюду прогоняли. В этот момент я поняла, что нужно уходить из Таверуса и попробовать найти счастья в другом городе. Несколько недель я шла до Ландеа, останавливаясь в деревнях, где добрые и милые старушки, которые встречали меня, помогали мне. Взамен они просили, чтобы я поработала у них по дому. Это было не тяжело для меня, но очень хлопотно для них. Среди стариков я повстречала очень добрых и милых звезд. Я даже не знала, что такие существа могут быть в нашем измерении. Одна из них дала мне хорошее рекомендательное письмо своей подруге в Ландеа, и меня это очень обрадовало. Я уже знала, что когда приду в столицу, у меня будет крыша над головой, горячая еда и добрая хозяйка.
Когда я, наконец, добралась до Ландеа, так и было. Очередная милая старушка приняла меня с распростертыми объятьями и у нее я жила два месяца, помогая ей по дому. Она была очень одинокой. Ее дети ее бросили, и мне было очень жаль ее. По вечерам она рассказывала мне про свои невероятные приключения из своей молодости. Оказывается ее отец был моряком и она, будучи маленькой девочкой, побывала в разных местах и повидала очень много чудес нашего мира. У нее было очень много всяких фотографий и все истории, которые она мне рассказывала, были настолько захватывающими, что засыпая, я видела во сне все ее приключения, словно сама участвовала в них.
Но, к сожалению, я недолго была с этой милой женщиной. Она была очень сильно больна и ей было же очень много лет. Старость и болезни взяли верх и она умерла во сне. Мне было очень ее жаль. Я очень переживала ее смерть. Она заменила мне нашу маму. Она была так же добра и нежна, точь-в-точь как она. Я даже не помню, как пережила ее смерть. Единственное, что помню, это как я просто проплакала несколько дней, я как будто снова переживала смерть мамы. Я думала мое сердце остановиться от боли, но меня привели в чувство ее злые родственники, которые появились, чтобы поделить ее имущество и богатства. Меня они выгнали без гроша в кармане, считая, что я от их матери и так уже получило достаточно. Оказавшись на улице, я снова поняла, что мне некуда идти. Я совершенно не знала, что мне делать, и именно в этот момент я встретила Кесилу, очень красивая уличная девушка, у которой были большие проблемы с головой. Она была сумасшедшей, и у нее по ее словам совершенно никого не было. Она жила на улице в районе бедняков и нищих. Имела свой небольшой уголок в одном большом пристанище бедняков и именно туда она и привела меня. Следующее месяцы моя жизнь была в скитаниях, в бедности и нищете. Днями мы хоть как-то пытались заработать с Кесилой на хлеб, убираясь в разных забегаловках и… О, Божества, я до сих пор с ужасом в вспоминаю тот позор… Линит, зачем ты просишь меня рассказать тебе все это? Я не хочу вспоминать. Пожалуйста, не заставляй меня».
«Мой, дорогой братец, ни ты, ни Ной в этом не виноваты. Это была моя мечта, я хотела танцевать. Это единственное, что спасало меня. Единственное, во что я верила. Надо мной смеялись, говорили, что я никогда не добьюсь своего, но мне не хотелось в это верить. Я не желала верить в худшее и осознавать свой проигрыш. В тот момент мне не хотелось отказываться от своей мечты. Лучше напиши мне о себе, как твои цветы? Как твое здоровье? Как поживает Ной? Скажи мне, можно ему написать или действительно как он и просил мне не стоит его тревожить?..»
«Хорошо, Линит, если ты так настаиваешь, я расскажу тебе дальше. Я и Кесила редко находили себе хоть какую-нибудь самую черную работу. Нас обоих приглашали в публичные дома, но гордость была выше того, чтобы уйти в такое место и когда нам не удавалась заработать на хлеб мы… мы… п… побирались на улицах. Это было очень унизительно и больно. У меня никогда не получалось делать это хорошо, так как это делает Кесила. Ее слушали, ее жалели, ей всегда сыпались медяки и серебро, а я просто не могла повернуть язык и попросить мелочь на пропитание. Я предпочитала голод, чем подобное унижение. Однажды… когда я ничего не ела около недели у меня уже не было выхода и мне пришлось опуститься и протянуть руку за подачкой. Это было… было очень ужасно. Я не могла взять так… Я так и не взяла… Поздно вечером я вернулась в убежище и прорыдала всю ночь. Кесилы тогда не было. Она где-то пропадала неделю, с ней такое часто бывало. Она из-за своего сумасшествия часто куда-то уходила, а куда никто не знал. Когда она возвращалась, она всегда была жестоко избита, и обворована. Она старалась копить все заработанные деньги и тратить как можно меньше и всегда уносила накопившуюся сумму за месяц, а когда возвращалась, на ней лица не было. Я заботилась о ней, а когда она могла, она заботилась обо мне. Так мы и помогали друг другу. Когда она появилась, то снова была вся избита, на мои вопросы не отвечала. Но на следующий день я нашла маленькую подработку и смогла заработать на еду и на лекарства для нее. Когда позже я решила не пустить ее, где ее так бьют, она чуть не убила меня и приказала не вмешиваться в это дело. Преследовать ее, чтобы узнать правду я не решилась. Я очень боялась ее, а когда она вернулась, то она снова была жестоко избита. Она не просила моей помощи, но я не могла не заботиться о ней…
А через несколько дней начались неприятности. Они казались мне совершенно необъяснимыми. Меня выгнали с работы, обвиняя в воровстве. Я ничего не брала, но каким-то образом деньги хозяина оказались у меня. Я твердо уверена, что меня подставили, но тогда я не понимала, кто это делает и зачем? Подобных неприятностей было пруд пруди. На нас обоих словно скинулись все беды нашего мира и все, что нам оставалось делать это побираться на улицах…
Еще чуть позже мы обе стали замечать, будто за нами кто-то следит. Это ощущение очень пугало и выводило. Это невероятно бесило меня. Потом я, уже не помню, в какой именно момент, я вдруг поняла, что в моей жизни уже никогда не будет света, что я никогда не буду танцевать на сцене. Я вдруг убедила себя, что все мои мечты это чушь и пустой звук… и вдруг поняла, что нет ничего, что меня бы могло задержать на этом свете. У меня не хватит слов, чтобы рассказать тебе, как сильно мне тогда хотелось умереть и знаешь… я не стала отлаживать это дело в долгий ящик…
Мы вместе с Кесилой отправились на мост, очень красивый и высокий, который проходил через огромную и глубокую реку Чхимею. Мы уже перелезли через перила, как вдруг почувствовали, как нас зовут. Не услышали, а именно почувствовали нутром. Обернувшись, мы в одном шаге от нас увидели странного мужчину. Его глаза сразу очень напугали меня, я как-то сразу узнала его взгляд. Я поняла, что это именно он наш преследователь и какая-то пелена вдруг упала с моих глаз и я поняла, что вовсе не должна сейчас здесь находиться, что не хочу умирать. Я словно пришла в себя от страшного и ужасного сна. Кесила тоже это поняла. Мужчина помог нам перелезть обратно на дорогу моста, но как только мы оказались рядом с ним, он как-то зло улыбнулся и в тот, же миг сильно ударил меня по лицу кулаком. Я ударилась головой об перила моста и упала на холодную каменную плитку. Что было со мной в следующие несколько часов, я понятия не имею, но очнулась я от ужасной боли в правом плече. Когда я открыла глаза, то увидела, что во мне торчит нож, и я истекаю кровью. Я очень перепугалась и тут же вынула его из себя и отшвырнула. Боль пронзила меня очень дикая и страшная и в этот момент я услышала его голос:
—Ну, наконец-то ты пришла в себя Сакера. Я уже заждался.
Это был страшный голос. Он хрипел и говорил зловеще, сразу заставляя понять, что попала я отнюдь не к другу.
—Кто вы?.. – испуганно спросила я.
—Я?.. Хм… я джакер, но это не единственное, что ты должна обо мне знать. Я буду твоим первым мужчиной, а заодно и твоей смертью. Ты отдашь мне свою силу. Ты будешь моей четвертой жертвой из десяти, четвертым подношением из десяти моему Божество.
—Ни одно Божество не примет такого дара, — расплакалась я.
—Примет, мое примет и с большим удовольствием. Ты пока готовься. Ты же ведь номер четыре, а я пока разберусь с номером три.
Он больно отшвырнул меня к стене и заставил наблюдать, как жестоко насилует Кесилу. Она кричала, звала на помощь, я плакала и просила ее не трогать, чувствуя, что почему-то совершенно не могу пошевелиться. Словно что-то сдерживает меня. Мне оставалось только смотреть, как жестоко умирает моя подруга и понимать, что сейчас со мной случиться тоже самое… Я была ужасно напугана, и то, что произошло в следующую секунду меня полностью выбило из реальности. Этот маньяк разорвал ее прямо на моих глазах на несколько частей и довольно купался на полу в ее крови.
Этот ужас выплеснул из меня весь страх. Я засветилась и выдала сильную вспышку света. Я не была уверена, что убила его. Ты же знаешь, что для этого мои вспышки слишком слабые, но это приказало мне встать и бежать оттуда, как можно дальше и я смогла убежать.
Я бежала не долго. Выбегая из каких-то подворотней я выбежала на дорогу и попала под колеса телеги. Эта карета чуть не убила меня, она чудом успела вовремя остановиться. Я попала под копыта лошади, но меня во время успел кто-то вытащить. Вокруг меня тут же оказалось много существ, они все что-то говорили, но я никого не слышала. Я была так напугана… И лишь через какую-то секунду, я вдруг услышала голос властной женщины. Она подошла ко мне и села рядом со мной и требовательно спросила, что со мной случилось. Перебивая саму себя, я ей все рассказала. Женщина испугалась и приказала каким-то мужчинам пойти туда, откуда я прибежала и все проверить. Сама женщина сняла с себя свое теплое пальто и надела на меня. Она забрала меня с собой, и месяц ухаживала за мной и боялась за меня. Каждую ночь мне снились ужасные кошмары. Я видела, как то существо разрывает Кесилу на части и я боялась, что со мной случиться то же самое. Госпожа Церила так звали эту женщину, спала со мной, не отходила от меня ни на шаг ни днем, ни ночью, но все-таки спасла меня, помогла мне, успокоила. Если бы не она, я не знаю что со мной было бы… Она очень много для меня значит и о ее помощи и заботе обо мне я ни за что на свете не забуду.
Ей я не говорила, как меня зовут. Сначала я просто этого не помнила из-за случившегося, а потом уже привыкла к тому, как она называет меня. Она дала мне имя «Тайна» и ею я и осталась. Когда я уже окончательно пришла в себя я, наконец, поняла, в каком месте я оказалась. Это был публичный дом, лучший бар во всем III Государстве, как все мне говорили. Я оказалась в месте, которого сторонилась и избегала всеми фибрами своей души. Но госпожа Церила была по прежнему очень добра ко мне. Она требовала, что бы я отплатила ей на доброту добротой, но не требовала, что бы я делала что-то против своей воли. Служанки ей были не нужны. Ей были нужны «девочки», для доставления удовольствия клиентам. Я не хотела этим заниматься, и она не заставляла меня. Тогда она уговорила меня танцевать эротические танцы для клиентов. У нее давно была такая задумка, и когда она узнала, что я очень люблю танцевать, она предложила мне это. Я понимала, что я слишком сильно обязана ей, что мне некуда идти и что это единственное, что мне остается. И я согласилась танцевать.
В баре я была не долго. За это время была самая страшная для меня неприятность, после которой я уже отчаялась и больше не верила в свое будущее как актрисы, хоть госпожа Церила и подбадривала меня. Я ни во что хорошее уже не верила до тех пор, пока меня не нашел князь Энвельст и теперь я живу счастливо, снова верю и у меня есть все о чем я так мечтала. Это уже сейчас я не понимаю, как могла тогда отказаться от своих мечтаний. Князь вдохновляет меня, он помогает мне и заботиться обо мне, а взамен лишь просит о том, чтобы со мной ничего не случилось, чтобы я была жива и здорова. Дело в том, что его мама была легендой Королевского театра. Она была главной примой, и без нее не было ни одного спектакля и, к большому сожалению, она погибла на сцене, разбилась во время выполнения опасного трюка. Вот и князь просит, чтобы я не делала никаких трюков, чтобы не рисковала своей жизнью, чтобы я просто всегда была».
«Да, ты прав, мой братец, я сама не знаю, за что мне такое чудо как князь.
Знаешь, если бы я могла перемещаться во времени, я бы вернулась назад на тот самый бал, когда в первый раз встретила его и приказала самой себе рассказать ему о своих мечтаниях. Я приказала бы согласиться стать его женой и уехать с ним. Тогда бы со мной ничего не случилось, тогда бы ни ты, ни я, ни Ной не поссорились и все были бы сейчас счастливы. Мне так этого хочется!
Дорогой, я обещаю и тебе, что не буду делать таких опасных трюков. Князь за этим проследит.
Вот только скажи мне, зачем ты просишь меня рассказать тебе, из-за чего я перестала верить в свои мечты? Я не хочу это вспоминать. Давай лучше поговорим о твоих цветах? Эта тема намного интересней и приятней».
«Ну, хорошо если ты так настаиваешь, я расскажу.
Однажды госпожа Церила пообещала мне, что познакомит меня с каким-то постановщиком из небольшого театра. Ты и представить себе не можешь, как я была счастлива. Я была на седьмом небе от радости. Это было для меня таким лучом надежды, из-за которого я уже нафантазировала себе, как танцую на сцене, как меня называют главной примой театра. Я грезила этой встречей и была уверена, что у меня все получиться.
Госпожа Церила в тот день закрыла на вечер свой бар для меня. Она организовала небольшую сцену, на которой я должна была выступать. Я решила танцевать тот танец, с которым победила на конкурсе. Мне казалось, что это будет именно то, что мне нужно. Добрейшая женщина хозяйка бара наняла для меня небольшой ансамбль, чтобы музыка была живая, чтобы все было еще красивее. Я чувствовала себя словно в сказке. Она купила мне красивое бальное платье. С ансамблем мы репетировали три дня, а потом пришел тот постановщик. Он, госпожа Церила, все девушки из бара и охранники, которые видели мое выступление, были просто в восторге. Я была уверена, что так важный для меня гость захочет, чтобы я играла в его театре. И он захотел, он сразу после выступления мне об этом сказал, и в ту секунду моему счастью не было придела.
После этого госпожа Церила увела его в свой кабинет для какого-то важного разговора. Их не было около получаса, а потом они нашли меня в моей комнате.
—Оставьте нас одних, — сказал господин Деран.
—А что такого, если я останусь? – спросила госпожа Церила. – Вы же ведь будете делать трудовое предложение моей лучшей девочке. Я хочу знать все подробности.
—Она вам потом все расскажет, а сейчас оставь нас одних Церила.
—Ну, хорошо, — не стала она спорить.
Она подошла ко мне ближе, и почему-то поцеловав в щеку, шепнула:
—Если он захочет сделать с тобой, хоть что-нибудь что тебе не понравиться или чего ты не захочешь только позови меня. Я буду рядом.
—Хорошо, — ничего не понимая, улыбаясь, кивнула я.
Я ее совершенно не понимала. Я не понимала, что этот мужчина может мне сделать. Ведь речь пойдет о моей карьере актрисы, а это мне очень и очень нужно. Как говорит Ной, я по-глупому наивно выпроводила госпожу Церилу из комнаты и, обернувшись к источнику новой счастливой работы, заметила какой-то странный взгляд этого мужчины, который в одно мгновение напугал меня.
—Ты я смотрю, уже заметила, что не все так просто? – улыбаясь, спросил он. – Ты кончено очень хорошо танцуешь, но таких как ты миллионы, в каждой подворотне можно встретить такую же смазливую дурочку, которая будет так же двигаться как ты и которая будет мечтать о моей сцене, но чтобы попасть в мой театр нужно хорошо танцевать не только на сцене, но и в моей постели…
—Нет… этого не будет… — испуганно сказала я.
—Будет, куда же ты денешься? Или тебе нравиться это место? Нравиться что тебя называют шлюхой? Или ты думаешь, что если это лучший бар, то и девочек Церилы минует такое звание? Ты невероятная дура, если и в правду в это веришь? Запомни ты – никто! Зовут тебя – никак! А чтобы стать кем-то ты должна хорошо сейчас поработать.
—Нет!
—Да, милочка да. Так что раздевайся!
—Нет, я не хочу… я не буду!
Я очень растерялась. Мужчина уверенно раздевался. Когда он же разделся по пояс он быстро подошел ко мне и отвесил мне звонкую пощечину. Я упала на пол и тут же хотела закричать, позвать на помощь госпожу, но он схватил меня и закрыл мне рот рукой.
Он очень больно зажал мне руки, я не могла шевелиться, но я пыталась сопротивляться изо всех сил. Он снова ударил меня, потом удары пошли чередой. Он порвал на мне платье и уже хотел овладеть мной, как в комнату неожиданно вошла госпожа Церила. Она успела меня спасти и уберечь от него.
Когда его оттаскивали от меня, он кричал мне, что я никогда не буду танцевать на сцене, что навсегда останусь лишь шлюхой из бара. Я была просто уничтожена, в тот миг все мои мечты и надежды рухнули. С того для я медленно и верно умирала. Я продолжала танцевать эротические танцы для других клиентов, но каждый вечер я думала лишь о своей смерти. Я не знала, насколько меня еще хватит, но в какой-то момент меня и нашел самый чудесный мужчина – князь Энвельст».
«Дорогой, братец, я очень рада, что у тебя с бизнесом все хорошо. Твои чудные ростки в саду князя очень хорошо прижились. Теперь весь город завидует саду князя. Здесь ни у кого нет таких цветов. Пожалуйста, пришли еще для королевы Лалелли. Ей твои цветы очень понравились.
Еще знаешь, я, кажется, могу это обсудить только с тобой. Понимаешь, я из-за того как мне казалось джакера очень боялась всех представителей этой расы, а как ты помнишь у князя есть лучший друг господин Верховный посол и он джакер. Как-то поначалу мы виделись мало, а когда его величество король Жеральдин добился отмены законов о супругах, и привез в Ландеа из Денгера свою жену, то они устроили дружеский вечер, на который и мы с князем и господин посол были приглашены. Я не хотела идти потому я что меня пригласили только из-за Энвельста, а еще я очень боялась посла, но князь меня все-таки уговорил пойти. К большому несчастью, во время ужина я не сдержалась и обвинила господина посла в ужасных преступлениях, которые якобы совершают мужчины его расы. Господин посол растерялся, он сначала не знал, что сказать, а потом закричал, что все это не правда, что ни один джакер не позволит себе такого отношения к женщине, а потом… потом он резко побледнел и ему стало очень плохо с сердцем. Энвельст и его высочество король Жеральдин успели во время дать ему лекарство и спасти его. Оказалось, что у около двух лет назад у господина посла был инфаркт, и сейчас его слабое сердце не выдержало таких обвинений. Король и королева заставили меня признаться и рассказать, почему я смею обвинять всех джакеров в таких преступлениях. Когда я рассказала, они были в ужасе, не знали, что сказать, но они убедили меня тот мужчина просто не мог быть джакером. Ее величество попросила меня описать того мужчину. Из описания мы вместе поняли, что это действительно был не джакер. У всех джакеров, даже полукровок всегда острые уши, а у того были обычные, как у нас с тобой. Еще чуть позже выяснилось, что это во все не существо, а монстр, которому чтобы стать похожим на существо нужно убить десять жертв. Так как он пролил мою кровь на своем ритуальном месте до первых пяти жертв, то я теперь должна стать шестой жертвой иначе у него ничего не получиться. Известно, что пять жертв уже есть и мы знаем, что он ищет меня, но вот тут-то как раз таки начинаются вещи, которые я и хочу с тобой обсудить. Это как раз то, что я не могу понять.
Князь объяснил мне, что сначала перед тем как напасть на свою жертву монстр перейник должен долго пугать ее, чтобы она была готова к смерти. Так и было в первый раз. Все началось с кошмаров. Тогда мне постоянно снилось, что тебя и Ноя больше нет в живых. Эти сны сводили меня с ума, а сейчас мне сниться как тот перейник, убивает Кесилу и идет за мной. Князь помогает мне справиться с кошмарами, но я вот уже две недели чувствую как он за мной наблюдает, тоже как тогда… И это страшно. Я боюсь об этом говорить князю, потому что если он узнает, то запретит мне ходить в театр и в школу, где обеспечивает мне полную безопасность. О его особняке вообще не стоит и говорить, здесь я как в крепости, а когда он рядом сам рядом со мной, я вообще ничего не боюсь».
«Возможно, ты и прав, мой братец, но я уже снова не знаю, что мне говорить князю. Вот уже как неделю я ничего такого не чувствую. Кроме того и кошмары сниться перестали и я не понимаю, что происходит. Как ты думаешь, может быть это такая психологическая атака перейника? Ему же ведь нужно действовать мне на нервы, вдруг он придумал новую стратегию? Как ты думаешь, мне стоит рассказать об этом князю?»
«Линит, королева просто в восторге от твоего подарка. Она выслала тебе плату и ответный подарок. Я обещала не говорить, что это и не скажу, но уверяю тебя, это тебе очень понравиться!
Твоему совету я внемлю и послушаюсь только чуть позже. Я пока все-таки не спишу говорить князю о том, что мои кошмары прекратились и у меня на то свои причины. Понимаешь, я не уверена, но, кажется, я медленно, но верно влюбляюсь в него. Когда мне снились кошмары, он прибегал на мои крики и всегда торопился успокоить меня. После этого уже оставался со мной, не желая оставлять меня одну, наедине с моими страхами и за это время так получилось, что я привыкла просыпаться рядом с ним. Он вовсе не покушается на меня. Я знаю, что меня любит. Он не давит на меня, он просто ждет, когда я полюблю его, даря мне абсолютную свободу действий, но единственное чего я сейчас хочу, это просыпаться вместе с ним. Линит, что мне делать? Я уже несколько ночей играю мини-спектакль будто, у меня снова кошмары. Он тревожиться, боится за меня, переживает и всегда остается со мной? Я очень рада, что он остается, но мне тошно оттого, что я ему лгу. Посоветуй мне что-нибудь, пожалуйста… »
Это было последнее письмо, которое прислала Сакера. Ной сложил все аккуратно, как было, и вернулся на прежнее место, обдумывая все, что узнал из жизни младшей сестры. Чувства были смешанными. Сначала он вообще не знал, что и подумать, а потом понял, что вовсе не должен переживать за нее. «Она сама добилась всех этих бед, а что хотела то и получила!» — зло подумал он и тут же решил, что ему нечего делать в этом доме. Линит не встанет на его сторону, не будет его слушать и они только еще больше поссорятся, поэтому надо уходить.

—Блин, столько времени прошло, а этого перенийка мы так и не поймали, — недовольно буркнул Энвельст. – Меня это невероятно бесит!
—Меня тоже, — сказал Гоха. – Мы уже все перепробовали.
—Я сейчас снова матом ругаться начну, — пообещал князь.
—Тебе нельзя, — усмехнулся посол.
—Почему? – недовольно буркнул Энве6льст.
—Ты Сакере обещал так больше не делать… Знаешь, а меня прикалывает то как вы друг друга слушаетесь, а еще веселит, то что вы уже столько времени знакомы, а все равно друг к другу обращаетесь исключительно на «вы», может уже пора перейти на более простые местоимения?
—Может оно и пора… но как то не переходится, — честно сказал князь.
—Почему?
—Не знаю… Понимаешь, Сакера как Божество для меня. Я не могу ей тыкнуть.
—Ну, ты даешь, — рассмеялся Гоха. – Если честно я не очень понимаю, что ты в ней такого нашел? Нет, личиком, конечно, она родителям своим удалась, но вот в остальном – доска. Тебе же до встречи с ней нравились девушки с большой грудью, хорошим задом, почему ты додумался влюбиться именно в нее?
—У нее тоже все это есть! — возмутился министр.
—Не смеши меня. У Сакеры от силы первый размер.
—Ничего подобного, ты в этом просто не разбираешься! У нее хороший второй размер. Она идеальная. Она мой настоящий идеал, ты в этом просто ничего не понимаешь, а еще завидуешь.
—Чему? – рассмеялся Гоха.
—Тому, что тебе все-таки хочется, но ты уже из-за своего упрямства не хочешь найти себе такую женщину, с которой бы просто хотел просыпаться по утрам и чувствовать себя счастливым.
—Ой, какие тут все проницательные!.. Вот только ты со своей раскрасавицей не просыпаешься по утрам или… или я чего-то не знаю?
—То, чего ты успел подумать, пошляк, между нами действительно нет… пока. Я жду, когда она полюбит меня, но просыпаемся мы вместе в одной кровати и это чудесно.
—А как же это так? – удивленно ничего не понимая, пробормотал Гоха.
—Дело в том, что ей кошмары сняться, и я не могу к ней не придти и не успокоить ее. Мне страшно и больно от того как она кричит и что самое ужасное в этом так это то, что когда этот говнюк перейник похитил ее в первый раз, ей тоже снились кошмары. Он так подготавливал ее к тому, что хочет с ней сделать. Тогда ей снилось, как умирают ее братья, а сейчас ей сниться, как эта мразь нападет на нее, и я, Аханаг бы его сожрал, ничего не могу сделать!
—Да, ты прав, это плохо. Он где-то рядом, а мы ничего не можем, — кивая головой, проворчал Гоха. – Жеральдин вообще бесится, про Канэ я даже не заикаюсь. Столько времени прошло, а дело с мертвой точки не сдвинулось.
—Леди Сакера, вам пришло письмо, — позвал ее дворецкий, и она тут же обернулась и ушла с балкона, радуюсь тому, что князь и посол не заметили ее, и она слышала, что о чем они говорили. Дворецкий не заметил, что она подслушивала и ее это тоже обрадовало.
—Благодарю вас, — вежливо улыбнувшись, сказала она и, взяв письмо, отпустила дворецкого. Она была уверена, что мужчины ничего больше интересного обсуждать не будут, да и к тому же о том, что пишет ей ее любимый братец было интереснее и важнее. Она очень ждала этого письма, потому что в последнем своем письме, она попросила его совета. Все это время, пока она ждала ответа, Сакера очень надеялась, что он что-нибудь ей ответит, поэтому поводу.
—Я говорил об этом с ними, — сказал Энвельст. – То, что Жеральдин «бесится», это еще очень мягко сказано. Как это Лалелли выдерживает, я понятия не имею.
—А он просто научился перед ней об этом не говорить. Кстати, представляешь вчера наш юный девятимесячный принц начал ходить. Это так чудесно. Лалелли от радости места себе не находила, ну а Жеральдин естественно тут же забыл, что у него есть какие-то дела. Я очень долго с них обоих смеялся, я даже не помню, как давно так в последний раз хохотал. А еще прикол был, первое слово принца было не «мама» и не «папа», а «Гоха». Я думал, что меня Лалелли убьет, я же с принцем немного времени провожу, в основном только она. Из-за этого Лалелли жутко на меня обиделась.
—А что ты сказал такого принцу, что он твое имя первым сказал? – смеясь, спросил он.
—Что буду его наставником, который научит его как правильно закручивать романы с любыми девушками, которые ему только понравятся… — невинно сказал Гоха, а Энвельст расхохотался.
—Вот видишь, даже юный принц понимает как это важно, — тоже смеясь, сказал Гоха. – Но вот я теперь только на глаза нашей милой королевы стараюсь не попадаться.
—Правильно, не чего молодежь совращать, — смеясь, сказал Энвельст. — Надо будет к ним в гости заскочить, посмотреть на принца и Сакеру с собой взять, чтобы она тоже посмотрела.
—Зачем?
—Чтобы она тоже захотела детей, чтобы посмотрела, какое это чудо иметь детей и тут же нафантазировала себе много своих.
—Да это заразительно, — не стал спорить посол. – Я вчера только и думал о том, какие у меня дети будут, и что я буду делать, когда они начнут ходить и говорить. Жеральдин с Лалелли даже светятся от счастья.
—Так если тебе хочется такого же счастья, то почему нет?
—Потому что я еще не встретил ни одну женщину, с которой бы хотел провести остаток своих дней.
—Гоха, ты переспал со всеми женщинами, которые только есть в твоем поле досягаемости, а это примерно половина нашего мира и ты хочешь сказать, что еще никого не встретил?
—Не-а. Это только развлечения, — серьезно сказал Гоха. – А хочется такую жену, с которой мы бы понимали друг друга с полу слова, с которой мы бы смотрелись лучше, чем Жеральдин с Лалелли и ты со своей Сакерой.
—Ах вот как, — рассмеялся Энвельст.
—А ты думал, — смеясь, сказал Гоха. – Я понимаю, что всю жизнь не проживешь в скитаниях, кроме того у меня круг общения заразительный и навязчивый.
—Это что же мы тебе навязываем?
—Все! Одну единственную любовь, семейное благополучие и счастье, рождение ребенка, его первые шаги, слова. Эту радость и гордость за такую семью. К тому же я уже давно не молод и пора подумать о своих детях, о продолжении рода, но я не вижу ту, с которой хочу продолжить свой род, а вот когда увижу, тогда и продолжу.
—Похвально, — сказал Энвельст и они вместе рассмеялись.
Мужчины прогуливались в саду. Энвельст и Гоха восхищенно наблюдали за цветами из Новгании, семена которых выслал князь Джарава. Они уже решили возвращаться в дом, как вдруг к ним на встречу вышел дворецкий.
—Господин князь, пришел один мужчина. Просит вашей аудиенции.
—А кто он? – удивился Энвельст. – Я никого не жду.
—Он не представился мне, но сказал что эта встреча очень важная.
—Ну ладно, я с ним встречусь, — пожал плечами князь и он вместе с Гохой быстрее направились в дом.
В холле их ждал охотник. Энвельст и Гоха сразу поняли его род занятий. У него было на лице написано, что он убийца. Правда гонялся он только за монстрами и выглядел весьма страшно и угрожающе.
—Здравствуйте почтенный, чем могу вам помочь? – вежливо спросил князь, отпустив дворецкого.
—У меня для вас князь есть новости, хорошие.
—Если это действительно хорошие новости, то вы будете щедро награждены, — сказал Энвельст.
—Я в курсе, что вы заняты поиском монстра, перейника.
—Откуда? – холодно и хором спросили посол и князь в один миг став серьезными. Это даже немного напугало охотника, он не ожидал такой холодности.
—Но-но поспокойнее. Все в норме…
—Откуда вы знаете о перейнике? – повторил вопрос посол.
—А вы вообще кто?
—Верховный посол из Зеленых Хвой.
—Отвечайте на вопрос, — сказал Энвельст.
—Я слышал, как об этом стражники говорили, видел портретик, который у вас есть… в общем, это длинная история, а у меня нет времени языком чесать. Вот гостинец, — сказал охотник и снял с плеч рюкзак.
Мужчина открыл свою ношу и вынул оттуда голову монстра того самого которого нарисовала Лалелли по описаниям Сакеры.
—Это же… — растерялся Энвельст.
—Узнаете? – усмехнувшись, спросил охотник. – Вот он ваш насильник.
—Как?..
—Я его пару недель назад поймал и закопал, но вот узнал, что вы его ищите только вчера. Пришлось выкопать голову и взять с собой для доказательства. Я смотрю, вы очень довольны моим гостинцем.
—Слов нет! – сказал Гоха.
—А у меня есть, Гоха ты же говорил, что после второй жертвы он может выглядеть как угодно. Это точно он?
—Точно он, какую бы перейники себе внешность не брали, мертвыми всегда в своей личине ходят. Правильно сделали, что разрезали его, а то восстал бы.
—А то я не знаю, я что новичок по-вашему?
—Нет, нет, нет, вы молодец, — обрадовано воскликнул Энвельст, придя в себя. – Голову оставьте нам, я за нее вам очень хорошо заплачу.
—Да на здоровье, забирайте, — сказал охотник и Гоха забрал голову, взяв ее за волосы. «Представляю, как Жеральдин и Канэ обрадуются», — подумал он. – Энвельст я сейчас же пойду к Жеральдину, обрадую его. Вечером ждем тебя и Сакеру.
—Хорошо, езжай, — сказал князь. – Только тряпку у слуг возьми какую-нибудь, а то еще до инфаркта доведешь кого-нибудь.
—Да, ты прав, — сказал Гоха и быстро ушел.
—Мой друг, я вас озолочу, — довольно сказал Энвельст охотнику.
—Мне золото не нужно, меня интересует другая награда.
—Какая? – удивился министр.
—Тайна. Мне нужна Тайна.
—Что простите? – не понял Энвельст.
—Ни что, а кто. Рыженькая прелестница из бара «Милашка», я знаю, что теперь она ублажает лишь вас, князь. Я, к сожалению, не успел попасть к ней на прием, когда она была еще в баре, за то сейчас я хочу наверстать все упущенное.
—С чего вы это взяли? – холодно спросил князь.
—Один ее клиент рассказывает о ней по всюду. Его фамилия Денер, говорит, что для него она еще и в его постели хорошо поплясала. Описывал ее как профессионалку, как лучшую шлюшку госпожи Церилы. Об этом знают все и по всюду, ну, я думаю, как она хороша, знаете вы сами, и я хочу ее.
—Я спрашиваю еще раз, с чего вы взяли, что я позволю вам хотя бы посмотреть на нее? – зловеще прошипел Энвельст, сурово смотря на охотника. – Все это — наглая ложь! Никто к леди Тайне в баре не прикасался, она только лишь танцевала. Это, во-первых. Во-вторых. Сейчас она танцует в Королевском театре. Хотите посмотреть — купите билет на спектакль. Она лучшая актриса и никто не смеет распускать о ней подобные слухи! Эта леди чиста и невинна, здесь она проживает как званная высокопоставленная гостья, а не как барная шлюха и чтобы больше подобных слов я не слышал в ее адрес!
—Но…
—И никаких но, если вам дорога жизнь! — процедил сквозь зубы Энвельст. – Оставьте мне адрес негодяя, которые смеет распускать подобные слухи. Я сотру его в порошок!
—Это главный постановщик из малого театра на окраине, — даже как-то испуганно сказал охотник, он не ожидал такого ответа. Если бы это было правдой, то он как обычная звезда дал бы попользоваться этой девочкой, а значит все это действительно лишь ложь. – Господин князь, позвольте мне самому расквитаться, с этим лживым обманщиком. Я уважаю честь женщины и если он, как вы говорите, лжет, то я хочу сам наказать его… Могу принести вам его голову…
—Друг мой, — подойдя к нему ближе задумчиво, сказал Энвельст. – Я хочу закапать его голову в своем саду. Я думаю, мы с вами договоримся.
—Завтра она будет у вас.
—Но никто кроме нас двоих об этом знать не должен.
—Это и моей репутации может навредить, я ведь охотник на монстров, а не убийца. Я только лишь для вас делаю исключение.
—Тогда договорились, — сказал Энвельст, после чего лично рюкзак охотника доверху насыпал золотом. Он знал, что завтра получит от него еще один «подарочек», знал, что охотник его не обманет, потому что ему во все было не жалко за такое дело набить еще раз его рюкзак золотом и охотник это тоже прекрасно понимал. Выпроводив надежного исполнителя, Энвельст отправился искать Сакеру. Она была в своей комнате, сидела на диванчике и, прижимая к себе письмо, о чем-то думала.
—У меня для вас есть новости, — сказал он, подходя к ней и присаживаясь рядом.
—Я вас внимательно слушаю.
—Только что стало известно, что наш перейник мертв. Его убил охотник на монстров.
—О, Божества, какая радостная новость! – обрадовано воскликнула Сакера.
—Единственное, чего я не понимаю, это почему вас до сих пор мучают кошмары, но я не об этом хотел с вами еще поговорить. Уверен, с кошмарами, когда вы теперь знаете об этом, покончено.
—А о чем же вы тогда хотите поговорить? – спросила она, переводя тему.
—О вашей репутации…
—Откуда вам стало известно о слухах, которые обо мне ходят?! – испуганно воскликнула Сакера.
—Значит, вы об этом знаете? – удивился Энвельст.
—Знаю, — тихо, опустив голову, сказала Сакера. – Их распускает один ужасный тип. Госпожа Церила думала, что он возьмет меня на работу к себе в театр и познакомила его со мной, но из этого ничего не получилось. Он напал на меня, желая изнасиловать… Я отбивалась как могла, а потом в комнату вбежала госпожа Церила со своими охранниками и спасла меня.
—Значит, он ничего не успел сделать? – спросил Энвельст.
—Если бы хоть кто-то из всех желающих меня изнасиловать смог бы это сделать, я бы умерла. Я бы не смогла жить после такого позора… — расплакалась Сакера.
—Тише… Не надо плакать, все хорошо, я вам верю, — сказал Энвельст, обняв ее за плечи. – Я вам верю и никому в обиду ни за что на свете не дам.
—Я знаю… Я знаю, что с вами я в полной безопасности. Вы мой ангел-хранитель.
—И позвольте мне отбелить вашу репутацию.
—Как? – не поняла Сакера.
—Выходите за меня замуж. Если вы это сделаете, то все вопросы, почему вы здесь живете отпадут сами собой. Для вашей репутации это будет очень хорошо, никто больше не посмеет сказать вам хоть слово… Послушайте, я по прежнему не буду посягать на вашу невинность до тех пор, пока вы сами этого не захотите. Все останется так, как есть сейчас. Вы будете по-прежнему свободны и ничего мне не должны. Я вовсе не желаю держать вас возле себя насильно. Я уважаю ваше мнение и хочу, чтобы вы были счастливы. Я очень люблю вас, поэтому буду ждать, когда вы захотите быть со мной и если вы согласитесь стать моей женой, а завтра или через какое-то время влюбитесь в кого-нибудь другого, то я не буду вас держать и мешать вам жить счастливо. Для меня ваше благополучие очень много значит.
—Князь… – растерялась Сакера. – Сейчас я не могу сказать вам, что я люблю вас, но я уверенно могу сказать, что не смогу полюбить кого-то другого, а не вас. Для меня вы так же дороги и я всегда хочу быть рядом с вами. Я влюбляюсь в вас, просто мне нужно еще чуть больше времени, чтобы перестать бояться близости между мужчиной и женщиной. Просто мне нужно еще немножко времени, чтобы забыть весь тот кошмар, который произошел со мной.
—Значит, вы согласны стать моей супругой? – обрадовался Энвельст.
—Да… Я согласна, только я не хочу никакого праздника и пышной свадьбы. Давайте сейчас будет просто поцелуй, который скрепит нас навсегда…
—Хорошо, только это должен быть не просто поцелуй, а очень страстный и вы должны ответить мне на него, — томно сказал он, притягивая ее к себе.
—Я знаю… и я готова…
Энвельст нежно обвил ее шею руками, впутываясь в ее шелковые рыжие волосы и прижимая ее к себе сильнее, впился в ее пухлые алые губы, которые действительно были готовы для этого поцелуя. Князь очень хотел подарить ей такой страстный поцелуй, после которого она долго не сможет опомниться, долго его будет помнить, и будет изнывать от страсти, желая еще и еще. У него это получилось. Она трепетала в его руках и была словно податливой куклой, которая была согласна на все, лишь бы он только не останавливался, но он остановился, и она была этим очень недовольна. Ей было мало, она хотела большего, но Энвельсту хотелось помучить ее. Ему хотелось, чтобы она сама попросила его об еще одном страстном и таком же нежном поцелуе.
Оторвавшись от ее нежных губ, он взял ее за руку и увидел обручальное кольцо серого цвета, которое очень ярко светилось. Это говорило о том, что пока она действительно не любит его, но оно светилось так ярко, словно в любую минуту могло стать белым и это говорило о том, что совсем скоро она действительно полюбит его. Его кольцо было кристально белого цвета, ничего другого она и не ожидала.
Энвельст поцеловал ее руку и сказал:
—Теперь вы, княжна, моя жена.
—А вы, князь, мой супруг… — еле-еле пробормотала она, борясь с собой, что не впиться ему в губы. Он понимал, что ее сдерживает. Она боится, что возбудит его и это закончиться постелью, а она к этому еще не готова и ей нужно время, но князь знал, что надолго ее не хватит. Пусть между ними нормальные супружеские отношения будут еще не скоро, но зато страстные поцелуи они будут дарить друг другу. Она не сдержится и сама попросит его об этом. В этом он был уверен.
—И спать мы теперь всегда будет вместе, — сказал князь.
—Это хорошая идея, — обрадовалась Сакера и радостно улыбнулась ему в ответ.

Гоха зашел в любимый бар «Милашка» и свободные девочки тут же оказались рядом с ним, чтобы он выбрал кого-нибудь из них. Он весело подмигнул каждой из них, даря свои улыбки и золотые монеты, но, не давая обещания, что сегодня он точно выберет кого-нибудь из них. Он сам не знал, кого хотел сегодня, но кого-то точно хотел…
Подойдя к барной стойке, знакомый бармен налил ему хорошей выпивки. Они разговорились, и бармен сказал, что на днях у Церилы появились несколько новых девочек. Это очень заинтересовало Гоху, и он попытался увидеть их в общем зале, но новых женских лиц на первый взгляд не было.
—А что это теперь все Тайну пытаются пародировать? – усмехнувшись, спросил он, кивая на красивую полуголую девушку с вуалью на лице. – У Таки не плохо получается. Хотя откуда я знаю… Я же Тайну в этом деле не видел…
—Я Тайну тоже в этом деле не видел, но те кто видели ее называют лучшей, а это не Таки. Таки приболела… ну… ты понимаешь… наградил ее какой-то клиент…
—Вот это номер, — удивился Гоха.
—Еще какой! Ты бы видел, как Церила из этого хлюпика богатенького деньги вытрясала на лечение. Он отдал ей большую часть своего состояния лишь бы она только не кому ничего не сказала.
—Я представляю, — усмехнулся посол. – Вот что значит непроверенные новички. Кто его привел?
—Да сам как-то пришел, никто не приводил. Церила разрешила ему остаться только из-за его несметных богатств. Из того что она от него получила, половину Таки отдала. Бедная девочка, по ходу долго лечиться будет и не скоро в бизнес вернется.
—Все понятно, только если это не Таки, то кто? – кивнув на танцующую девушку на столе, спросил Гоха.
—Это одна из новеньких. Ее зовут Мариссабель.
—Как?!
—Ты правильно понял, она джакерка, — усмехнувшись, сказал бармен, и след Гохи тут же простыл.
Посол был уже рядом со столом, возле которого было много мужчин, которым было запрещено лезть лапать это дивное чудо природы, которое так красиво извилось на столе. Гоха уже хотел ее и знал, что она сегодня будет принадлежать ему.
Он в наглую запрыгнул к ней на стол. Она удивилась, почему другие мужчины, увидев его и сразу узнав, ничего не сказали, а наоборот потихоньку по одному начали расходиться, но она приписала это к другой причине.
Незнакомец начал страстно танцевать с ней, и когда она заметила, что ее зрителей все меньше и меньше она разозлено остановилась и, сняв вуаль с лица, сказала ему:
—Ты перепутал бар, мальчик.
—Нет, я в нужном мне месте, — нежно улыбнувшись ей, сказал Гоха, с удовольствием разглядывая ее красивое лицо.
—Это бар для нормальных мужиков, а не для таких как ты. Иди к своим нетрадиционалам, здесь ты себе никого не подцепишь. Уходи и не мешай мне работать!
—Знаешь, меня еще никогда не плюсовали к «мальчикам» и надеюсь, больше не будут. Я к тебе залез, чтобы забрать тебя. Сегодня ты моя.
—Я сама выбираю себе любовников, как ты посмел решить что-то за меня?!
—Моя повелительница… — рассмеялся Гоха, забавляясь от того, как она убирает от себя его руки, не позволяя ему гладить ее шею и лицо. – Разве ты против того, чтобы провести ночь со своим соплеменником?
—Ты джакер? – мгновенно заинтересовалась девушка, обратив внимание на его острые уши, прикрытые длинными волосами, и уже сама прильнула к нему. – Ну, тогда другое дело… Моя комната на третьем этаже.
—Это уже другой разговор, — довольно целуя ее шею, сказал он и взял ее на руки.
Ночь он развлекался с очаровательной Мариссабель, с настоящей искусительницей и мечтой любого мужчины. Ему уже давно не было так ни с кем хорошо, как с ней и она разделяла все чувства. Утром, когда они проснулись вместе, они еще долго просто целовались, не в силах придти в себя от такой бурной ночи.
—Ты придешь еще? – спросила она, целуя его.
—Конечно, приду… Будь сегодня готовой только для меня…
—Только для тебя мой Бог… — томно прошептала она, касаясь его губ своими. Как же ей с ним было хорошо. Она уже давно такого не ощущала.
—Моя Богиня… — в ответ прошептал Гоха, отвечая на ее поцелуй, понимая, что не хочет уходить от нее вообще.
Когда он, наконец, вернулся в замок, то Лалелли сразу поняла, где он был. Она долго отчитывала его, но ему было совершенно все равно, и она это прекрасно понимала. Он мог думать только о прекрасной искусной девушке Мариссабель и ни одной другой мысли в голове у него не было.
—Гоха ты не исправим, а ведь давно пора уже! – говорила королева. – И когда ты, наконец, возьмешься за ум?
—А что это такое? – улыбнувшись, спросил он. – Ты мне скажи, как это выглядит, я пощупаю. Вдруг у меня это украли.
Лалелли только рассмеялась на его слова. Ему было бесполезно что-либо говорить, а вечером он естественно снова сбежал в свой бар, и его было действительно невозможно остановить.

Сакера танцевала в своей танцевальной комнате, но она не фиксировала ни одного движения, не замечала, как двигается и что делает.
Вдруг она резко остановилась и поняла, что действительно танцевала, а ведь на самом деле она думала о своем муже, об их первом страстном поцелуе, который вот уже как две недели не давал ей никакого покоя. Хуже всего было, когда Энвельст был рядом с ней. Это вообще было невыносимо и спасало только то, что он ничего не замечал.
«А танец ведь получается очень даже ничего, — вдруг осенило ее. – Скоро будет концерт в театре, вот то, что мне нужно танцевать!»
—Я назову этот танец… — вслух заговорила она сама себе в зеркало. – «Его поцелуй»… Да, это именно то, что мне нужно!
Она снова задумалась о князе, о своем ангеле Хранителе и тут же задвигалась. Ее тело само выдавало такие движения, которых она даже не знала, но уже запоминала, фиксировала, вставляла их в свой номер.
Через несколько дней она поняла, что у нее есть только начало танца, а нет середины и конца. Ей словно не хватало допинга, ей не хватало его поцелуев, чтобы закончить танец, но отказываться от этой идеи она не хотела.
И ей пришла в голову идея попросить об этом допинге князя. Ей ничего не оставалось, ей очень хотелось этого. Сакера пришла к нему в кабинет. Он что-то писал, сверял по другим бумагам, снова записывал. До нее вдруг дошло, что она пришла не во время, но ей не хотелось уходить ни с чем.
—Князь простите… Вы сейчас очень заняты? – спросила она, понимая, что он не сразу ее заметил, потому что у него много работы.
—Ну… как бы да, — откликнулся князь, подняв голову. – А что случилось?
—Ничего… просто я хотела поговорить с вами кое о чем. Вы бы не могли уделить мне хотя бы десять минут?
—Хорошо, — сдался князь ее обаятельной улыбке. – О чем вы хотите поговорить?
—Я… а… А чем вы так заняты? – еще больше растерялась Сакера, почему-то не решаясь пройти в перед.
—Я… э… составляю отчет по своей работе для короля.
—По какой работе? – не сразу сообразила Сакера.
—Я же министр, помните? – усмехнулся Энвельст. – Жеральдину надоело слушать каждый месяц все занудство в работе министров, и он приказал всем вести отчеты, понимая, что если вдруг возникнет что-нибудь очень серьезное, то ему об этом и так сразу скажут. Вот я и составляю точный отчет.
—А ну да… вы же экономист, — опомнилась Сакера.
—Леди Сакера я вижу, что вы хотите о чем-то попросить меня. Если это так то вы можете взять у меня все что вашей душе угодно, — понимая, что она наконец созрела, сказал Энвельст. Он видел, как она смущенна и не знала, как перейти к важной для нее теме. Князь хорошо видел ее томление. Она после их поцелуя в ее комнате сама не своя. Он кончено делал вид, что ничего не замечал и сам как обещал не лез, соблюдая границы, но ее это очень не радовало. Ей как раз таки хотелось обратного. У Сакеры это было на лбу написано.
—А как вы догадались? – удивилась и еще больше покраснела Сакера.
—Ну, мы же с вами не первый день знакомы, — сказал он и вышел из-за стола. Князь подошел к ней ближе и, взяв ее за руку, добавил, — так что я внимательно слушаю вас.
—Я… Мне нужна ваша помощь…
—Помощь?
—Да…
—Какая помощь?
—Ваша помощь… — совсем растерялась Сакера, моля своих Божеств, чтобы он уже сам догадался, что ей нужно.
—Говорите конкретнее, я вас что-то совсем не понимаю…
Сакера тяжело вздохнула, не зная, какие подобрать слова, чтобы он, наконец, страстно впился ей в губы как тогда. Ей этого очень хотелось, а он не понимал, до него это не доходило. «Ну же, князь, вы же не тормоз! Ну догадайтесь!» — в панике подумала она и вдруг он снова заговорил:
—Могу я сам угадать, что вам нужно?
—Да.
Энвельст томно улыбнулся, смотря в ее яркие зеленые глаза, и притянул ее к себе. Она податливо прильнула к нему и обняла его за шею, чтобы быть еще ближе к нему. Энвельст нежно коснулся ее губ и у нее перед глазами тут же все куда-то поплыло. Она почувствовала, что куда-то падает и прижалась к нему еще сильнее.
Энвельсту очень понравилось то, как она прижалась к нему. У нее подкосились ноги из-за его поцелуя, она просто обмякла в его руках, как податливая игрушка. Он с нежностью и страстью прижал ее к себе сильнее и продолжил их поцелуй. Она так же страстно отвечала, училась на его поцелуях и так же целовала его в ответ, чтобы он только не останавливался. Чувствуя, что ей тяжело целоваться с ним стоя, он взял ее на руки и отнес на диван, который стол у книжной полки. Энвельст посадил ее на себя, и они долго страстно целовались, не в силах оторваться друг от друга.
—О, князь… это великолепно… — когда, уже задыхаясь из-за недостачи кислорода, сказала она, обнимая его лицо своими ладошками. – У меня просто не хватает слов, чтобы описать как мне сейчас хорошо с вами.
—Я прекрасно вас понимаю… — целуя ее шею, пробормотал князь.
—Значит, вы будете не против, если мы…
—Конечно нет, Пушинка, конечно нет…
—Я так люблю, когда вы меня так называете, — сказала Сакера, целуя его легким поцелуем в губы.
—Пушинка… — томно промурлыкал князь, позволяя ей себя целовать, как вздумается, но надолго его не хватило. Он снова прижал ее к себе и снова страстно начал целовать ее. Сакера отвечала с трепетной чувствительностью, желая этого так же сильно, как и он.
После того, как у Сакеры каждый день стал начинаться с допинга, ее настроение заметно улучшилось. Она порхала как бабочка на репетициях в театре и на уроках в школе, а дома, как только у князя было свободное время они нежно и страстно проводили свое время. Она рассказала ему, что через полгода в театре намечается концерт, и каждый актер может выступить со своим номером.
—Я придумала танец, который хочу посвятить вам, — сказала она.
—Мне? – удивился Энвельст. – Мне еще никто не посвящал ничего такого. Спасибо, а как он называется?
—Не скажу. Это будет сюрприз.
—Я люблю сюрпризы, но так не люблю быть в неведенье. Может быть, вы все-таки расскажите мне все сейчас? — жалобно попросил Энвельст, состроив взгляд и выражение лица самого настоящего ангела. Сакера чуть не сдалась, но все же решила ничего не говорить. Ей хотелось удивить его, и для этого хотела, чтобы он ничего не знал.
—Нет, не скажу, это сюрприз, а еще у меня есть радостная новость.
—Какая?
—Через два месяца будет спектакль и мне дали в нем роль.
—Главную?
—Нет, не главную, мне из-за короля хотели ее дать, но я отказалась.
—Почему? Я же специально попросил Жеральдина, чтобы он…
—Вот поэтому и отказалась. Я сама хочу добиться главной роли, а не играть те, которые мне достались по связям и хорошим знакомствам. Кроме того девушку, которую взяли на главную роль танцует лучше меня. Она старше и больше подходит на эту роль. Ведь очень важно подбирать таких актеров для определенной роли, чтобы спектакль прошел идеально.
—Тогда какая же у вас роль?
—У меня роль главного привидения замка, где будут происходить главные события. Я постоянно буду на сцене.
—Так значит эта роль еще лучше, чем главная! – рассмеялся Энвельст.
—Именно, — довольно улыбаясь, сказала Сакера. – У меня больше слов и действий, я даже играю важную роль в судьбе главных героев. Так что больше не надо просить для меня какие-нибудь роли.
—Слушаюсь и повинуюсь.
—А еще я хотела посоветоваться с вами. Линиту я по любому отправлю приглашения на спектакль и концерт. Он обещал приехать в гости и вот как раз сначала к дню рождению маленького принца и к спектаклю приедет, а потом останется на мой день рожденья. Вы же будете не против, если он это время здесь поживет?
—Конечно, нет. Я буду рад встречать вашего брата в своем доме. Этого могли бы и не спрашивать.
—Спасибо, — обрадовано улыбнулась Сакера и поцеловала его в щеку. – Вот только я не знаю, что мне делать с Ноем. Линит советует не писать ему, говорит, что он еще очень зол на меня. Говорит, что не стоит приглашать его, пусть дома сидит, потому что если и приедет, то только все испортит, а вы что думаете?
—А он может испортить?
—Может, у него характер Аханага.
—Тогда даже не знаю, что вам посоветовать, — задумчиво сказал Энвельст. – С другой стороны, прошло уже много времени, вдруг Ной злиться из-за того что Линиту вы пишите, а ему нет.
—Вы можете оказаться правым князь, — задумалась Сакера над его словами. – Это может быть в его духе. Он просто не признается в этом Линиту.
—Вот, и если это так, то он очень обрадуется вашему письму адресованное именно ему и тем более он очень будет рад приглашению на спектакль.
—Вы правы, Энвельст, я, пожалуй, именно так и сделаю, — с надеждой в лучшее, сказала она. – Мне так больно из-за этой ссоры и так хочется с ним помириться.
—Я понимаю вас, и я уверен, что вы помиритесь. В конце концов, он должен понять вас. Ведь очаг возгорания ваших ссор именно он. Почему именно он так сердиться?
—Потому что я отказала вам в замужестве, а потом он решил, что танцы для меня важнее, чем честь нашей семьи. Он считает, что я опозорила имя нашей семьи перед всей Новганией и ему стыдно теперь смотреть другим в глаза.
—Я не понял, он злиться конкретно из-за меня?
—Да.
—Почему? Во-первых, вы же и так сейчас моя жена, во-вторых, вы отказали не только мне.
—Но вы были единственным мужчиной, у которого я была настоящей первой любовью. Все остальные это не женихи. Это либо просто старые похотливые негодяи, которые хотели молодую любовницу, либо старые похотливые вдовцы, которые на старость лет хотят просто развлечься. Они все компаньоны по бизнесу Ноя, а так же его союзники в политике, с которыми он ведет свои дела. Ной хотел воспользоваться мной, чтобы решить свои какие-нибудь дела, но я была категорически против.
—Он вместе с Линитом мне ситуацию немного в другом свете обрисовали, еще тогда на балу, когда мы в первым раз встретились.
—Это потому что Линит ничего не знает об этом. Это наша с Ноем тайна.
—А почему Линит не знает, кто были первые семнадцать женихов?
—Это бы очень их поссорило, а мне этого не хотелось. Линит бы ни за что на свете не простил за это Ноя, а если он узнает об этом сейчас, то только представьте какой он устроит скандал.
—Понятно… Тогда получается, что Ной вообще не имеет никакого права на вас злиться. На это все права есть у вас, Сакера.
—Я не могу на него долго злиться, он же мой брат и я люблю его таким, какой он есть. Мне, конечно, обидно, что он не понимает меня, но думаю, мое письмо и приглашение на спектакль должны расставить все на свои места. Как вы думаете?
—Я соглашусь с вами, — сказал Энвельст. – Я всегда только на вашей стороне.
—Вот и хорошо, — обрадовано улыбнулась Сакера. – Это очень много для меня значит, мой ангел Хранитель.
Сакера тесно прижалась к нему и нежно коснулась его губ. Энвельст, получая огромное удовольствие от ее поцелуя, ответил ей, чувствуя, как она тут же затрепетала в его руках. «Как же я люблю тебя, — в панике подумал он. – Как же я хочу тебя…»
Энвельст был в панике потому, что ему невероятно сильно хотелось ее, но она была еще не готова для него, а принуждать и заставлять ее не хотелось. Он мог возбудить ее настолько, что она просто будет не понимать, что делает и она отдастся ему, но у него это действие было из разряда принуждения, а он не мог так поступить с ней. Князю так хотелось, чтобы она полюбила его, это было для него самой заветной мечтой. «Я бы согласился на что угодно, лишь бы только это поскорее случилось. О, Божества Звездного измерения, помогите мне. Сделайте так, чтобы она меня полюбила, пусть для этого что угодно случиться!», — даря ей пламенные поцелуи, подумал он, не следя за ходом своих мыслей.
Следующие дни полетели очень быстро. Для каждого это было очень счастливым временем. В первую очередь для маленького принца, которому исполнился первый год его жизни. Король и королева затеяли пышный праздник и пригласили всех близких друзей. На праздник приехали и дядя Фаций с женой и сестрой, правители Нейтральных Земель и правители I Государства, королева которого тоже была беременной.
—Почему ты не сообщила? – строя обиду, спросила Никара.
—Потому что хотела сделать сюрприз, — счастливо гладя себя по большому животу, сказала Енуката. – Вы себе и представить не можете, какие мы с Витольдом счастливые!
—Уж я-то могу это представить, — улыбаясь, сказала Лалелли. – Я очень за тебя рада.
—И мы тоже рады, — хором сказали Никара и Симеки. – Очень-очень.
Сакера очень радовалась тому, что приехал ее любимый брат Линит. Она в месте с ним и своим супругом очень весело проводили время, а на балу они в основном гуляли с маленьким принцем. Мальчик был очень веселый и шустрый. Он взял все лучшее от своих родителей. Сильный, умный и хитрый как папа и невероятно красивый как мама. Мальчик был словно копия Лалелли.
—Если у правителей III Государства родится девочка, то она будет очень красивой, — сказала Мариссабель, которую пригласил на этот праздник Гоха. Жеральдин и Лалелли не имели ничего против этого, даже наоборот в этой джакерке они твердо увидели будущую жену Верховного посла из Зеленых Хвой, потому что с ней он уже встречается около трех месяцев, и не просто спит с ней, а уже именно встречается. Здесь нужно обязательно учесть то, он вообще ни с кем никогда не встречался. Кроме того они идеально подходят друг другу и Гоха души в ней не чает, как и она в нем. Вот только самое смешное было то, что ни он, ни она этого всего за собой не замечали. Им было просто хорошо вместе.
—Да, ты права, — сказал Гоха.
—А они планируют еще детей?
—Ну, какая пара их не планирует? – улыбнувшись, сказал Гоха.
—Ну, мало ли…
—Но как бы, не хотелось того признавать в данной ситуации и ты права и я прав.
—То есть?
—То есть, Лалелли очень хочет еще детей. У нее в программе не меньше пяти, а вот Жеральдин категорически против.
—Почему? – удивилась Мариссабель. – Он же любит детей.
—Да, а еще он любит свою жену, которую чуть не потерял при первых родах. Ее доктор его сильно напугал словами, что во время родов могла погибнуть и она, и ребенок, поэтому он теперь не хочет, чтобы она подобным образом рисковала своей жизнью.
—Понятно… — удивленно сказала она. – Но это так странно… Внешне королева выглядит совершенно здоровой.
—Ну… у многих нездоровых существ это получается на «ура», — сказал Гоха. – Пусть это маленькая тайна, останется между нами. Хорошо?
—Без вопросов, я ни кому не скажу, но у меня ощущение возникло, будто под твоей фразой ты еще кого-то конкретного имеешь в виду. Скажи ведь это так?
—Может быть и так, но давай мы оставим этот разговор.
—Оставим, если ты мне твердо скажешь, что это не ты.
—А почему ты не хочешь, чтобы это был я? – томно улыбнувшись, спросил он, прижимая ее к себе.
—Глупый вопрос, ты и сам ответ знаешь.
—Не волнуйся, я буду существовать вечно… ну или до тех пор, пока тебе не надоем.
—Это меня вполне устраивает, — довольно улыбнувшись, сказала Мариссабель.
—Вот и договорились.
Лалелли была очень счастлива в день рожденья своего сына. Единственное что ее огорчало это тетушка Кодза, которая постоянно преследовала ее со своим пророчеством. Она не успокоилась, пока Лалелли уже в отчаянии не пожаловалась Жеральдину и, он убедительно твердо не попросил отстать старую гадалку от его жены. После разговора с ним она уже не приставала к Лалелли, затаив на нее легкую обиду. Она рассказала об этом своему брату, но в итоге получила нагоняя еще и от него и от его жены, которые видели, что она эту тему заводила с Лалелли при каждом удобном и не очень случае.
—А о чем ты так с Линитом вчера душераздирающе беседовал? – спросил Гоха, уведя друга от его компании.
—Ну… душераздирающе это не было, — ответил Энвельст. – А откуда ты об этом знаешь?
—Видел вас в городе, я мимо проезжал, поэтому не подошел. Что вы вообще вместе делали у магазина женской одежды? Ладно он, у него свои замашки, но ты то…
—А откуда ты знаешь, что он нетрадиционал? – удивился Энвельст. – я же ведь тебе не говорил?
—Ты нет, ты не говорил, но я таких за километр вижу, а еще он сам ко мне еще в Новгании клеился.
—А почему ты ничего не говорил? — в шоке спросил Энвельст, не зная, тол и ему смеяться, то ли просто сильно удивиться.
—А ты?
—Сакере обещал…
—А я ему, так что вы там делали?
—Выбирали подарок для Сакеры. У нее через неделю день рожденье. Линит сказал, что она писала ему о красивом дорогом платье, которое ей очень понравилось, но она стеснялась показать его мне. Я вынудил из него эту информацию и сам купил ей его.
—А он хотел это платье в качестве подарка для нее?
—Ага, теперь ему новый подарок нужно искать, а мне этот нужно дополнить. Слушай, я хочу к нему подобрать красивые украшения, но в этом мало понимаю. Сакера уже, наконец, хвала Божествам, поняла, что все старинные украшения моей семьи это уже ее украшения, но мне бы хотелось купить что-нибудь именно для нее. Поможешь?
—Без вопросов. Хоть завтра.
—Отлично.
—А почему Линит так не хотел, чтобы это дорогое платье покупал ты?
—Потому что я отказался от его денег, которые он хотел мне вернуть.
—Какие деньги? – не понял Гоха.
—Я задавал ему этот же вопрос раз пятьдесят, но так и не понял, — честно сказал Энвельст. – Он их называет «Я хочу покрыть все траты, которые вам пришлось сделать для моей сестры», но я все равно его не понял.
—Почему?
—Потому я делал траты не только для его сестры, но и попутно для своей невесты и жены. Так что его предложение было очень неуместным и глупым, с моей точки зрения.
—Ясно, у меня к тебе дело есть.
—Какое?
—Не говори сам и скажи ни в коем случае не говорить своей Сакере моей Мариссабель, что у меня большие проблемы с сердцем?
—Почему?
—Потому что я уверен, что больной любовник ей не нужен.
—Почему?
—У джакеров свои замарочки.
—Слушай, а ты, чтоб она тебя не бросила, сделай ей предложение, она же ведь тебе по всем твоим параграфам подходит?
—По всем.
—Вот!
—Если завтра, когда мы пойдем выбирать брюлики для твой жены я найду обручальное кольцо, в котором увижу ее характер, то куплю и сделаю ей предложение.
—Договорились.
—Но об этом никому не слова.
—Твое слово закон!
—Я смотрю, вы с Егукатой нашли, наконец, время для пополнения в семействе? – обрадовано улыбаясь, спросил Жеральдин, подходя к Витольду.
—Да, вас с Лалелли будем догонять, — счастливо улыбаясь и посылая влюбленные взгляды своей жене, которая смотрела на него и отвечала полной взаимностью, сказал Витольд.
—Правильно.
—Хотя, что говорить обо мне, Моитэ тоже нашел для этого время.
—То есть? – не сразу понял Жеральдин. – У него же ведь уже есть дети. Три сына.
—Да и всю жизнь он мечтает о дочке, кто знает, может в этом раз ему и повезет, — улыбаясь, сказал Витольд.
—Вот это да! – обрадовано сказал Жеральдин. – Надо будет ему поздравления послать, а почему он мне ничего не говорил.
—Да я сам узнал только потому, что приехал в гости рассказать, что Енуката беременна. Вы бы его видели, он себе места не находит. Только рядом с женой. Счастлив до безумия.
—Да, дети это хорошо.
—Не могу не согласиться.
—Слушай Лалелли, мы с Витольдом привезли много подарков для твоего милого принца, но еще один маленький подарочек я привезла и для тебя. Он уже лежит в твоей комнате.
—Это то, о чем я подумала?
—Именно. Как только твой король увидит тебя в этом сногсшибательном пеньюаре, он ту же забудет о том, что перед этим нужно предохраняться. Так что у тебя есть все шансы забеременеть еще раз. Главное, чтобы с одного раза получилось.
—Я так этого хочу, ты себе даже не представляешь, — обрадовано сказала Лалелли.
—Представляю.
—А опеши мне его?
—Оно кружевное со вставками натуральной кожи, жутко сексуальное и притягающее. Он не устоит.
—Это то, что мне нужно, а мне это очень нужно! Сегодня же вечером использую его в деле.
—Правильно, зачем откладывать? – согласно с ней кивнула Енуката.
Поздно вечером, когда Лалелли и Жеральдин остались одни в своей спальне, королева сначала на пару минут ушла за ширму, чтобы переодеться.
—Не понимаю, зачем тебе переодеваться, если я сейчас же все равно тебя раздену, — лукаво улыбаясь, сказал Жеральдин, раздеваясь.
—А у меня для тебя кое-что есть, — интригующе сказала Лалелли.
—И что же это?
—А вот не скажу. Подожди минутку и сам все увидишь. Ложись в постель.
—Уже в ней.
—Молодец, — сказала Лалелли и вышла из-за ширмы.
Как только его взгляд остановился на ней, у него затаилось дыхание. На первое время он даже забыл, что нужно дышать. Лалелли была в очень тонком красивом темно-синим длинном пеньюаре, которое очень облегало ее стройное тело и подчеркивало все преимущества, а именно точеную талию, над которой она долго работала после родов, и красивая грудь.
Жеральдин пришел в себя только после того как она задвигалась. Лалелли подошла к кровати медленными плавными движениями, и он тут же схватил ее и повалил на кровать.
—Ты разбудила во мне зверя, — страстно дыша и целуя ее в шею, сказал он, найдя завязки этого возбуждающего одеяния, за которые нужно было просто легонько дернуть и все ее прелести тут же оказались в его руках.
—Так я же ведь именно этого и добивалась, — довольно улыбнувшись, сказала она, увидев на простыне специальную тряпочку, которую он сам засовывает в нее для того, чтобы его семя не осталось в ней. Он делает это сам потому, что она это делать отказывалась. Они сначала дико ссорились из-за этого, потому что он заставлял пить ее горький специальный чай. Потом какое-то время между ними долго ничего не было. Как бы Лалелли не пыталась его совратить, но он все-таки не железный и сдался, но придумал это и хуже всего то, что это ему помогало сделать так, чтобы она снова не забеременела от него. «Но не сегодня», — уверенно подумала Лалелли и, притянув его за шею к себе, страстно поцеловала, от чего он совершенно все забыл. Сама она, не давая на секунду себе забыться, скинула это злосчастное средство от зачатия ребенка с кровати и все цело отдалась ему.
Он действительно обо всем забыл, как и обещала Енуката, и этой ночью у Лалелли были все шансы. Но утром когда она проснулась, Жеральдин уже тоже проснулся и был очень угрюм. Он держал в руках ту злосчастную тряпочку и, ожидая, пока она проснется, смотрел на свое кольцо, которое было по-прежнему белоснежно белым.
—Доброе утро, любовь моя, — как будто не понимая его плохого настроения, сказала она. Она прижалась к нему и, откинув тряпочку в сторону забрав ее из его рук, села на него верхом. – Эта ночь была просто божественной. Я, кажется, и вправду разбудила в тебе зверя. Будь снова таким…
—Лалелли, мне эта ночь тоже очень понравилась, но вот такого больше не должно произойти, — охлаждая ее пыл, сказал Жеральдин, взяв ее за руки.
—Я мало понимаю, о чем ты говоришь, — невинно состроив глазки, сказала Лалелли.
—Все ты прекрасно понимаешь.
—Это не честно, ты чувствуешь даже такой хорошо сыгранный маленький невинный обманчик, — надулась Лалелли.
—Мы с тобой договаривались…
—Ни о чем мы с тобой не договаривались. Это ты сам себе что-то в голову забил, а я вынуждена подчиняться, потому что не могу тебе сопротивляться.
—Мы это уже не раз обсуждали, и я своего решения не изменю. Я буду вынуждать тебя предохраняться. Надеюсь, что в этот раз ты не забеременела, ведь если это было не так, кольца бы уже стали розовыми?
—Стали бы. В этот раз ты победил, — недовольно, обидевшись на него, сказала она и хотела слезть с него, но он никуда ее не отпустил с себя, прижав к себе.
—Мы еще не закончили наш разговор, — строго сказал он, снова усадив ее на себя.
Лалелли промолчала, действительно сильно обидевшись на него. Ей не хотелось на него смотреть, поэтому она уставилась в сторону.
—Что ты вчера со мной сделала?
—Тоже что и ты со мной, — не поняла она его вопроса и непонимающе посмотрела в его глаза.
—Лалелли, я серьезно. Я чувствовал вчера магию в твоих действиях, просто не мог ей сопротивляться.
—Я вчера не колдовала, — растерялась Лалелли, а Жеральдин почувствовал, что она говорит правду. – Я, правда, не понимаю, какую магию ты вчера чувствовал.
—Я верю тебе, — сказал Жеральдин. – И ты зря снова выкинула ее. Это нам сейчас понадобиться. Потому что зверь во мне все еще сидит, и он жаждет вырваться наружу.
—Нет, теперь я уже не хочу. Я обиделась.
—А попробуй показать на сколько, — страстно прижимая к себе извивающуюся Лалелли и целуя в губы, сказал он и, конечно же, надолго ее сопротивления не хватило. Возбудить ее было очень легко. Лалелли была невероятно страстной, поэтому долго она сопротивляться не могла ему и была готова на все, лишь только скорее ощутить его страсть в себе.
Когда он ушел в свой кабинет, Лалелли расплакалась от беспомощности. Она не могла его переубедить, и это было очень обидно. Еще больше обижало то, что в эту ночь ничего не получилось, а ведь все так хорошо слаживалось.
Приняв ванну и одевшись, она отправилась к своему любимому сыну, которого кормила его няня. Лалелли отпустила молодую девушку и сама продолжила кормить маленького принца. За этим занятием ее и застала Енуката.
—Здравствуй, я знала, что найду тебя здесь. Как все прошло?
—Доброе утро, — грустно улыбнувшись, сказала Лалелли. – Прошло так, как ты описывала, вот только ничего не получилось, а утром мы только поссорились из-за этого.
—Да, жаль, что ничего не получилось, не понимаю, почему он так детей еще не хочет. Он же так любит маленького Зекро, — не понимая, сказала Енуката, а Лалелли, чтобы перевести тему в другое русло, так как об этом она ничего ей не говорила, сказала:
—А магии не было в твоем пеньюаре?
—Была, маленькая со всем. Магия страсти. Она должна была, свети ее с ума, и заставить забыть все мысли, которые у него были в голове.
—Ясно.
—А что он ее почувствовал?
—Ага…
—Это плохо. Он естественно придрался к этому?
—Конечно.
—Значит, я добавила слишком много магии. Прости Лалелли, мне просто очень хотелось, чтобы у тебя все получилось.
—Соблазнить-то я его соблазнила, но вот не забеременела…
—Да и это очень плохо… Слушай, а ты знаешь что сделай…
—Что? Я уже все перепробовала, но его еще попробуй, переупрямь.
—Не надо никого переубеждать. Ты иди к нему в кабинет прямо сейчас.
—Зачем?
—Соблазни его в рабочей обстановке. Сделайте это прямо на столе.
—На столе? – удивилась Лалелли.
—Именно, ты что никогда этого не пробовала?
—Нет… нам как бы… больше в кровати нравится… а на столе… я думаю не очень удобно.
—Еще как удобно. Кроме того, у нас с Витольдом это получилось именно так, так что не дрейфь, не тушуйся и вперед.
—А вдруг кто-нибудь войдет.
—А знаешь, как это подливает масло в огонь и не дает право остановиться? – интригующе сказала Енуката, а у Лалелли тут же загорелись глаза. – Иди, с Зекро я побуду.
—Спасибо за совет и помощь.
—Не за что, беги, — довольно улыбнувшись от того, что смогла ей помочь сказала Енуката и радостная Лалелли убежала.
У самого кабинета мужа Лалелли струхнула, боясь постучаться и войти, но все же нашла в себе смелости, придумав повод, по которому она пришла к нему, и, постучавшись, вошла.
—Лалелли ты меня напугала, — сказал Жеральдин, когда она вошла.
—Чем? – удивилась она, проходя к нему в кабинет и останавливаясь около него. Она облокотилась об стол, но он тут же посадил ее к себе на колени.
—А зачем ты в дверь стучала? Ты же моя жена. Могла и так войти.
—А… ну да… Просто я же в первый раз пришла к тебе в кабинет, не знала, что ты тут делаешь, а вдруг ты бы был занят и я помешала.
—Ты не можешь мне помешать, — поцеловав ее в щеку, сказал Жеральдин.
—Что-то ты как-то не так себя ведешь… — вдруг поняла Лалелли.
—Почему не так?
—Ну… мы же с утра поссорились…
—Так ведь если ты вдруг решила, наконец, заглянуть ко мне в кабинет после этой ссоры, значит, пришла мериться, правильно? Значит, ты согласна с моими требованиями. Я лишь просто сократил все объяснения и разговоры уже к приятной милой беседе и поцелуям.
—Но ведь это ты должен был придти и мириться, а не я.
—Но так ведь первая пришла ты, к тому же я по прежнему с тобой не согласен. Дорогая ты хочешь, чтобы мы снова поругались?
—Нет, не хочу… — обняв его за шею, сказала Лалелли и игриво улыбнувшись, добавила, — а ты не хочешь сократить все объяснения и разговоры не только к приятной милой беседе и поцелуям, но и к более существенным действиям?
—Хм… Тогда пошли в спальню… — так же игриво улыбнувшись ей, сказал Жеральдин.
—Нет… Я сгорю от страсти раньше, чем мы дойдем… Давай здесь…
—Но у меня нет с собой…
—Ну и не надо…
—Лалелли!
—Ну, Жеральдин, пожалуйста, я действительно очень хочу тебя… Я не могу себя сдержать… — целуя его в шею, пробормотала Лалелли, расстегивая пуговицы на его рубашке.
—А вдруг!..
—Ну что может случиться вдруг? Никто не войдет. Мы сейчас никому кроме друг друга не нужны…
—Я не про это!.. – отчаянно пытаясь сопротивляться ей, сказал Жеральдин.
—Любовь моя, если после такой ночи у меня ничего не получилось, то что может случиться сейчас? – невинно спросила Лалелли, молясь своим Божествам, чтобы он согласился с ней.
—Хм… думаю, ты права, — вдруг сдался Жеральдин, понимая, что не может ей не подчиняться.
Он страстно прижал ее к себе в поцелуе, начиная расстегивать ее корсет. Лалелли помогла ему, и они в одно мгновение оба остались совершенно без ничего. Для удобства она села на стол и Жеральдин мгновенно начал ласкать ее. Она чувствовала, как он завелся, как он хотел ее, и снова мечтала о том, чтобы сейчас все получилось. Ей очень этого хотелось, и больше всего в этом желании ей понравилось заниматься любовью с Жеральдином на столе в его кабинете. Она действительно боялась, что кто-нибудь может зайти, но это только еще больше накаляло их страсть, которая не угасала, а только еще больше росла. Казалось, время остановилось, и это их маленькое экстремальное счастье продолжалось вечность. Когда они уже довольные и счастливые упали на пол, Лалелли нежно прижалась к нему и тяжело дыша, пробормотала:
—Я так люблю тебя, Жеральдин… ты себе этого даже не представляешь…
—Представляю, моя звездочка, — обняв ее, сказал он, не замечая с какой надеждой, она смотрит на их кольца, но они так и не стали розовыми. — Я тоже очень люблю тебя.
—Давай еще? – скрывая горечь от обиды, что снова ничего не получилось, попросила она.
—А ты ненасытна… — довольно целуя ее, сказал Жеральдин. – Но я вижу, что ты устала. Мало поспала ночью, и утро тебя уже измотало. Так что сейчас лучше иди и отдыхай, а вечером мы продолжим. Договорились?
—Да, любовь моя, — с трудом скрывая слезы от беспомощности, сказала она и подумала: «Ну почему у меня ничего не получается?»
Этой новости не обрадовалась и Енуката. Еще одной неудачи она совсем не ожидала. Подумав над этим, она сказала:
—Теперь тебе нужно постоянно при каждом удобном случае затаскивать своего Жеральдина в какой-нибудь уголок и соблазнять его. Иначе у тебя ничего не получиться. Он твердолобый как баран, а что-то делать надо.
—Надо. К тому же твоя идея со столом, мне очень понравилась… — довольно улыбнувшись, сказала Лалелли.
Но в следующий раз Лалелли смогла соблазнить своего мужа только через несколько дней в очень удобном для нее случае, когда они были у Энвельста и Сакеры. У княжны было день рожденье, и Энвельст устроил пышный праздник, на котором Жеральдин и Лалелли ушли на полчаса в сад и сдались страсти на самой дальней скамейке, но и в этот раз у Лалелли все равно ничего не получилось.
После веселого праздника Жеральдин словно сошел с ума и частенько похищал Лалелли в какой-нибудь закуток их замка и у нее появлялась надежда что вот в этот раз все обязательно получиться, но к сожалению в течение нескольких недель ничего не получалось.
После отмечания своего двадцатилетия молодая княжна буквально на следующий день получила письмо от Ноя, в котором были, к сожалению, одни сплошные гадости. Он по-прежнему ненавидел ее, презирал и желал переломать ноги и руки, чтобы больше никогда не суметь танцевать. Попутно он желал горя в семейной жизни, и умерить на собственный день рожденья.
Сакера долго плакала, когда прочитала это письмо. Ей не хотелось, чтобы об этом узнал хоть кто-нибудь, но князь видел, как дворецкий принес ей это письмо. Когда Энвельст понял, что Сакера вдруг куда-то надолго исчезла, он отправился ее искать и нашел ее их комнате. Она лежала на кровати и горько ревела не в силах себя остановить.
Князь прижал ее к себе и начал успокаивать. В его объятьях она быстро успокоилась и все-таки все рассказала ему. Энвельст очень разозлился подобной выходки ее брата. Это письмо было наполнено желчи, злости и ненависти, а главное к кому, к родной младшей сестре, которая вовсе подобного не заслуживает. Конечно, он попытался нафантазировать и сказал, чтобы успокоить ее, что Ной просто так злиться из-за того, что она ему не писала все это время. Придумал, что уже есть сдвиг к лучшую сторону на то, что он вообще начал писать ответ, что сейчас он раскаивается и жалеет об этом, но на самом деле он и сам понимал, что это вовсе не так. «Как же я его убить за это хочу, — недовольно думал он, однако Сакера ему поверила. – Еще хоть хорошо, что письмо дошло только сейчас, а не перед ее днем рожденья».
—Может быть, вы и правы, — сказала она. – Но я больше в жизни не буду писать ему. Если он и хочет со мной помириться, то пусть он теперь письма пишет.
—Это тоже правильное решение, — согласился с ней Энвельст. – Пусть помучается. Тогда он может быть даже приедет и будет у вас в ногах валяться, чтобы вы простили его.
—Тогда лучше ему приехать через год, потому что если я увижу его раньше, то я его убью, — честно сказала она.
—Или я, — честно добавил Энвельст.
—Нет, пожалуйста, не надо что-либо предпринимать! – испугалась Сакера.
—Не волнуйтесь, я это сделаю, только если вы захотите, — сказал Энвельст и поцеловал ее. – Все плохие мысли из-за этого письма нужно выкинуть. Я уверен, что как бы он к этому не относился у вас на работе, в школе, в нашей семье и с вашим здоровьем все будет прекрасно. Вы же мне верите?
—Верю, очень верю, — нежно прижавшись к нему, сказала Сакера. – Только, пожалуйста, не говорите об этом письме Линиту. Это их только поссорит.
—Хорошо, я ему ничего не скажу.
Еще через неделю, наконец, была премьера нового спектакля. Все друзья Сакеры и близкие для нее существа сидели в первом ряду. Она очень волновалась, боялась. Ведь это все-таки первый ее спектакль и сразу такая роль, но другие актеры ее успокоили и помогли сосредоточиться на роли, а не на волнении. В итоге спектакль прошел на «Ура». Зал аплодировал стоя, что очень шокировало Сакеру и других актеров, они такого совсем не ожидали. Такого количества цветов, как ей подарили и другим актером тоже, она еще никогда в своей жизни не видела. У нее появилось ощущение, будто были срезаны все сады Ландеа.
После спектакля ее дорогой муж пришел к ней в гримерку и они счастливо страстно целовались. Энвельст был так же счастлив и рад за нее. Эмоции просто захлестнули ее, и она могла говорить только о том, как она счастлива и что в этом ее счастье виноват только он. Энвельст же был очень счастлив от того, чтобы так счастлива она.
После спектакля все отправились в особняк князя, где намечался бал в честь первой роли Сакеры и хорошо проведенного спектакля. Были не только близкие друзья, но и все актеры из театра, которые играли в спектакле и сокурсники Сакеры из школы.
—Теперь я понимаю, почему все в баре ее так боготворят, — сказала Мариссабель, смотря на княжну. – Особенно госпожа Церила. Она действительно здорово танцует.
—Ну, я думаю, что ей до твоих эротических танцев еще далеко, — сказал Гоха, игриво подмигнув ей.
—А ты ее танцы видел?
—Нет.
—Тогда ты не можешь сравнивать, — огорченно сказала она. – Но все равно спасибо.
—Всегда, пожалуйста, — весело улыбнувшись, сказал он, замечая, как по странному смотрят друг на друга Лалелли и Жеральдин, которые в следующие пять минут куда-то исчезли из его поля зрения.
—Слушай, я у тебя кое-что спросить хочу… Ты же никуда не уедешь? – спросила Мариссабель.
—А куда я должен уехать?
—Ну… на дне рождении принца были правители Зеленых Хвой, они ведь не сказали тебе возвращаться назад?
—Нет, я им пока нужен здесь. Мы сейчас налаживаем новые торговые пути, так что я еще здесь надолго.
—Это хорошо, — довольно сказала Мариссабель.
Энвельст видел как куда-то уходили Гоха и его пассия, которой как Гоха даже бы и сам очень хотел, но так и не нашел никакого подходящего для нее обручального кольца, когда они вместе выбирали украшения для Сакеры. Князь не стал останавливать друзей, понимая, что им это очень нужно. Он бы сейчас тоже с большим удовольствием похитил Сакеру и затаился бы с ней в ее спальне, но ему было нельзя.
Зато можно танцевать только с ней и ни кому ее не уступать, чему она была только очень-очень рада. Они долго вместе танцевали, а потом он заметил, как из сада вернулись Жеральдин и Лалелли. Оба были очень довольные и чем-то взбудораженные, но ему не понравился печальный взгляд Лалелли обращенный на свой обручальный перстень. Он не понял, что это может значить, но и поговорить об этом с ней он в этот вечер не смог.
Лалелли очень сильно снова огорчилась, что и в этот раз, когда они с Жеральдином сбежали в сад, где ей снова легко удалось соблазнить его, она снова не забеременела от него. Она уже устала молиться об этом своим Божествам, они не хотели ее услышать. Из-за этого она, наконец, поверила в слова своего доктора, который сказал ей после рождения ее сына, что она навряд ли сможет еще раз дать своему мужу ребенка.
Эти грустные мысли очень испортили ей настроение. На празднике она притворялась, что все хорошо, а так же, когда она и Жеральдин вместе с довольными и счастливыми от чего-то Гохой и Мариссабель, возвращались в замок, она тоже не подавала никакого вида, но когда они с Жеральдином остались одни в их спальне ей вдруг стало очень тяжело притворяться, что у нее нет никаких проблем.
Лалелли переоделась в ночную сорочку и легла в кровать, пытаясь сдержать свои слезы, чтобы не расплакаться. Жеральдин в это время решал какие-то срочные проблемы, на которые его отвлек министр по внутренним делам Государства, а когда он, наконец, вернулся в свою спальню к жене, то быстро раздевшись, лег рядом с ней и обнял ее за плечи.
—Дорогая, ты что уже уснула, пока меня не было?
—Нет… я тебя ждала. Я не могу уснуть без тебя… — сказала она.
—Я уже здесь, моя звездочка, — нежно сказал Жеральдин и поцеловал ее в плечо.
—Жеральдин, не надо… мне не хочется…
—Почему? Что случилось? – удивился гевестник, вдруг только сейчас заметив какой грустный ее голос.
—Ничего. Давай спать, — тяжело вздохнув, сказала она. – У меня просто настроение плохое.
—Не надо мне лгать. Дело вовсе не в настроении.
—Не в настроении, но я все равно не хочу об этом говорить. Пожалуйста, давай спать…
—Хорошо, поговорим об этом завтра, — сказал Жеральдин и, обняв ее, перевернул и прижал к себе. Лалелли послушно положила голову ему на грудь и попыталась уснуть, но сон сморил ее не сразу.
Во сне она увидела себя в кругу детей разного возраста. Их было очень много, и они радостно играли и веселились. Она присоединилась к одной компании детей, которые радостно ее поприветствовали, и они какое-то время долго играли вместе. Потом вдруг появился Жеральдин, он взял ее за плечи и поднял на ноги.
—Лалелли это не наши дети. У нас больше никогда никто не родиться, хватит мечтать об этом! – он говорил холодно и жестоко, а потом вдруг вместо него появился ее отец и тоже заговорил, — ты была всегда одна, и твой выбледок тоже будет один! Твоя мать не хотела рожать от меня, а ты не можешь!!! Ха-ха-ха!..
Лалелли резко проснулась и поняла, что это был всего лишь сон. Еще была глубокая ночь, Жеральдин, тихо посапывая, прижавшись к ней, крепко спал. Его не разбудило ее вздрагивание.
Увидев своего мужа, королева расплакалась. Ей стало очень горько и обидно, что он не понимает ее. К тому же и понимать уже нечего. Она действительно больше не сможет забеременеть от него.
Она аккуратно встала, чтобы не разбудить его, и пошла в свою комнату, в которую из его комнаты была смежная дверь. Уже в своем комнате она села на кровать и отдалась своим слезам и истерике. Она долго плакала, а потом вдруг появился Жеральдин и крепко обнял ее.
—Лалелли, любимая, что случилось? Почему ты плачешь?
—Я уже говорила, что не хочу это обсуждать… — всхлипнув, сказала она.
—Нам нужно это сделать, — твердо сказал он. – Давай рассказывай.
—Жеральдин, не заставляй меня… Я не могу…
—Можешь, нам надо это обсудить! Так что давай, я слушаю.
—Нет… — снова всхлипнув, сказала она.
—Значит, я попробую угадать. Кто-то обидел тебя?
—Да… — вдруг сдалась Лалелли и, повернувшись к нему села от него чуть дальше. – Меня обидели судьба и ты. Судьба потому что я никак не могу снова забеременеть от тебя, а ты, потому что не понимаешь меня и поддерживаешь все происходящее. Что я только уже не перепробовала, ничего не получается! И плюс ко всему ты даже уже отказался от своих замарочек и не вынуждаешь меня предохраняться, потому что уже тоже поверил, что я не могу иметь детей! А я хочу, понимаешь, я хочу, чтобы у нас было много детей!! Я не хочу, чтобы мой сын, как и я, рос один!! Ты не знаешь что это такое!! Не знаешь что такое тоскливое одиночество!.. И я хочу, чтобы этого не узнал и Зекро, но похоже, что узнает! А ты это поддерживаешь!!
—Он не будет один, у него есть мы!
—Когда ты его в последний раз видел, Жеральдин? – холодно спросила Лалелли. – Ты постоянно занят, ты не можешь быть с ним, а ему это очень нужно!
—Но у него есть ты!
—Да? И сколько я у него еще буду? Я вчера подслушала твой разговор с Гохой. Ты говорил, что боишься, что в любую минуту я заболею и умру, а вдруг это предсказание все-таки правда и уже на следующей неделе меня не станет? Что будет Жеральдин? Ты не знаешь? А я знаю. Ты как обычно будешь постоянно занят, а Зекро будет один!
—Но ты же не веришь в это пророчество!!
—Очень трудно в это не верить, когда все кругом верят и смотрят на меня так, словно я уже при смерти! – воскликнула Лалелли. – Думаешь, я не замечала твоих подобных взглядов? Взглядов Гохи, Энвельста, Лавлина, дяди Фация? Жеральдин, я же не слепая…
—Лалелли, ты не права. Мне трудно убедить тебя, что с Зекро все будет хорошо, что он не будет один, потому что мы всегда будем рядом с ним, но я очень этого хочу и сделаю для этого все. С ним ничего не случиться. У него будем мы!.. Прости любовь моя, меня действительно часто нет рядом с вами, но сейчас не все так легко в нашем Государстве, как я тебе говорил. Я обещаю тебе, что как только решу все проблемы, то сразу же, слышишь меня, сразу забуду, что я король и буду только рядом с вами… Лалелли, поверь мне, пожалуйста, и забудь, что с тобой может что-нибудь случиться. Да, я очень боюсь тебя потерять, поэтому за тобой и за твоим здоровьем очень надежно наблюдается, просто ты сама об этом не знаешь, потому что я знаю, как ты к этому относишься… Лалелли, я тоже очень хочу, чтобы у нас было много детей. В чем-то ты права, я перестал предохраняться, потому что… потому что действительно поверил, что ты больше не сможешь забеременеть…
—Вот видишь!!!
—Но ведь это же к лучшему, Лалелли! – воскликнул Жеральдин. – Ты себе и представить не сможешь, как сильно я тогда испугался. Ты прямо на моих глазах вдруг потеряла сознание! Первая мысль, которая пришла мне в голову была очень страшной. Ты никогда не испытывала такого, ты не видела как кто-то умирает прямо на твоих глазах, не держала за руку умирающего и не просила, не молилась Божествам, чтобы он ожил. Я был готов продать свою душу кому угодно, лишь бы ты ожила, потому что я почти поверил, что потерял тебя. Врачи вытащили тебя с того света, ты хоть понимаешь это?!!!.. Лалелли, пожалуйста, перестань думать о детях. У нас есть замечательный, хвала Божествам, здоровый и крепкий мальчик, с которым ничего плохого не случиться, а мы всегда будем рядом с ним. Он не будет один, потому что у него не будет братьев или сестер, он не будет один, потому что у него есть мы. Лалелли, пожалуйста, перестань думать об этом…
Она горько расплакалась, и он снова прижал ее к себе. Было ужасно больно слышать все его слова, не хотелось признавать правды, но у нее не было другого выбора. Оставалось только это.

—Энвельст, ты принес отчет с опозданием в неделю! – возмутился Жеральдин. – Как это называется?
—Знаю, я виноват, но я уже все принес, все готово как надо. Тебе понравиться, — честно сказал Энвельст, ложа несколько увесистых папок ему на стол.
—Что это? – удивился король, кивая на папки.
—Мой подробный отчет по экономике всего Государства.
—А вкратце все это на одном листике нельзя было написать?
—Можно, и звучит это примерно так: Таверус, Денгер, Ландеа и Путекос в экономике процветают. До-до, Жен-ван и Церляу достаточно хорошо себя чувствуют, а вот Эжваг, Пандарак, Имлесси, и Харук в полной так сказать задней части нашего тела. По деревням никаких жалоб нет, там все прекрасно.
—А почему эти города в такой жопе? – не понял Жеральдин. — Там же все прекрасно было.
—В Эжваге и Имлесси прошлись природные катаклизмы. Города очень пострадали и им нужна материальная поддержка.
—Я же ведь уже выслал в эти города по значительной сумме. За эти деньги можно было новые города основать.
—Да, я об этом прекрасно знаю и помню. Деньги благополучно дошли до места своего назначения, но большая часть пошла не на обустройство городов, а на лекарства и медикаменты для местных жителей. В каждом городе сильные потери в числе гражданства. В Эжваге сто пятнадцать тысяч жителей из двухсот пятидесяти, а в Имлесси сто двадцать тысяч из двухсот десяти. Оставшиеся жители все до одного имеют тяжелейшие ранения, как бы эти города вообще в упадок не пошли. Я сразу, как только узнал об этом, отправил на помощь в каждый город по несколько отрядов медиков, пожарников и стражников. Это им сейчас крайне необходимо.
—Понятно, вышли им еще золота, но думаю будет лучше, если я и сам туда наведаюсь. Думаю, помощь сейчас там понадобиться от любого.
—Для местных жителей это будет стимулом и они точно поверят, что король их любит. Но мы с тобой, к сожалению, должны поехать в Пандарак и Харук.
—Почему? Что с этими городами?
—В Пандараке нет золота как они говорят потому, что казну обчистили, якобы, какие-то наемники, но я в это искренне не верю. Дело в том, что сразу как только первые разрушения прошли в Эжваге они попросили помощи у правления Пандарака. Прошла неделя и только потом они, вдруг заявили, что обворованы и им самим не хватает золота, чтобы продержать город хоть на каком-то плаву. Мне это не нравиться, нужно поехать и проверить. Я уверен, что это ложь, и ты в этом сразу разберешься.
—Понятно, дальше что? Что в Харуке?
—Там вообще муть какая-то. Все работники любого предприятия вдруг подняли бунт по повышению зарплаты два месяца назад. Бунт мог закончиться гражданской войной, поэтому правление города всем подняло зарплаты и выплатили еще сверху и премии, чтобы все только заткнулись. И вот в таких выплатах и угрозах разнести город на части его же жителями прошло пару месяцев, и город совсем обнищал.
—На муть какую-то смахивает, — уверенно сказал Жеральдин.
—Вот и я о том же. Я еще могу поверить в гражданскую войну, потому что я не раз пресекал местное правление в этом городе в удержании зарплат и выплат таких смешных сумм работникам, что ты себе и представить не можешь. Кроме того самые умные в доказательство своей правоты вчера прислали мне свои расчетные листы за последних два года, — копаясь в своих папках, сказал Энвельст. Он нашел несколько бумаг и протянул их Жеральдину. – Ты только посмотри, какие это ничтожные суммы. Кроме того посмотри, какой процент налога с зарплаты снимался в королевскую казну. С такими процентами казна Ландеа должна увеличиться в десять раз, но налог они присылают совершенно другой и он ниже в сорок пять раз, даже больше. Так что ехать туда надо и наводить там порядки. Я понимаю, что этим должен заниматься я один, но с тобой будет проще. Ты чувствуешь, когда тебе лгут и дело пройдет намного быстрее, а задерживаться Аханаг знает, где больше чем на один день мне нельзя.
—Но ты же понимаешь, что поездка будет не на один день. Тем более что города эти находятся у Аханага на хвосте.
—Я-то это понимаю и мне от этого еще хуже.
—Почему?
—Не скажу.
—Почему? – еще больше удивился король.
—Чтобы не сглазить.
—Что именно?
—Хорошо наладившееся отношения с Сакерой. Я ее так люблю, ты себе даже не представляешь на сколько!
—А что у вас уже, наконец, первая брачная ночь была? – с любопытством спросил Жеральдин.
—Нет, этого еще пока не было, но это не за горами. Вот если бы не эта поездка, кто знает, как скоро она бы уже была, а так это оттягивается на несколько месяцев как минимум.
—Тут ты прав, — недовольно сказал Жеральдин, понимая, что этой новости очень не обрадуется Лалелли. – Но чтобы не задерживать это дело, думаю, мы с тобой уже завтра и отправимся. Как ты на это смотришь?
—Положительно, куда сначала поедим?
—Я думаю, что сначала нужно разобраться с Харуком. Мне для полного счастья только гражданской войны не хватало, потом уже поедим в Пандарак…
—А вообще чтобы быстрее было, нужно мэра Пандарака пригласить в Харук. Пусть объясняется лично, я уверен, что он в этом замешан.
—А это хорошая идея, — согласился Жеральдин. – Значит, я сегодня же отправлю ему письмо, а завтра прямо с раненного утра мы уезжаем.
—Без меня? Куда это намылись? – услышали они голос вошедшего Гохи.
—Решать экономические проблемы четырех городов, — сказал Энвельст. – Поедешь с нами?
—Ну, ясно, что одних я вас никуда не отпущу, — сказал посол. – Вы же сразу матом, а я дипломат. Я ваш мат более красочными эпитетами приукрашу, чтобы вас понимали с первого раза.
—Тогда завтра утром уезжаем, — согласно кивнул Жеральдин.
—Завтра утром… — задумчиво сказал Гоха. – Тогда я снова исчезаю.
—Куда? Ты же только что пришел? – удивился Жеральдин.
—Пойду прощаться с Мариссабель, — прямо сказал Гоха и ушел.
—Ему везет, он, как следует проститься пошел, а мне мучайся… — удрученно сказал Энвельст.
—Да, не повезло тебе.
Жеральдин постарался решить все срочные дела до вечера, чтобы провести его с сыном и Лалелли. Зекро он, к сожалению, уже действительно давно не видел, даже сам этого не замечал и к сожалению после очень неприятного разговора с женой, который был две недели назад, он за это время так и не смог выкрасть для него время и очень хотел, чтобы сегодня вечером он был с ними.
Он освободился на час позже, чем планировал, но это не так много, как бывает обычно. Он тут же побежал в детскую комнату, где Лалелли кормила их сына. Они вдвоем были очень рады его видеть. Жеральдин тут же перенял эстафету кормления принца и сам начал кормить своего малыша. Лалелли стояла рядом и радостно наблюдала за ними, поддерживая их разговор.
После кормления они долго втроем играли, а вечером Жеральдин, когда они с Лалелли уложили Зекро спать и остались одни в своей спальне, то он рассказал ей о том, что завтра рано утром уедет. Все хорошее настроение Лалелли мгновенно исчезло. Она очень сильно расстроилась и тут же высказала ему все, что думает по этому поводу.
—Лалелли, милая, пойми, я должен поехать.
—Хорошо, ты объяснил, что должен поехать, а куда и зачем?
—Я уже сказал.
—Нет! Не сказал! Ты высказался в общих чертах, а я требую подробности!
—Хорошо, только, пожалуйста, успокойся. Я все расскажу тебе, — тяжело вздохнув, сказал Жеральдин и все ей рассказал как есть на самом деле.
Лалелли была в ужасе узнать такие подробности, она очень расстроилась, узнав о не на шутку разыгравшейся природе и еще двух городах, в которых не ясно, что происходит. Она немного подумала над этим, после чего сказала:
—Конечно, ты должен поехать с Энвельстом. Он один не справится, но у меня появилась идея. Мы встретимся с тобой в Имлесси. Я поеду помогать туда местным. Я же знахарь, много докторов в одном месте разрушения не бывает.
—Лалелли ты никуда не поедешь. Это может быть опасно.
—Да нет в этом ничего опасного, — возмутилась она. – Почему мне нельзя поехать?
—Потому кто-то должен остаться здесь.
—Не говори ерунды. Я поеду.
—Лалелли, это не тот момент, когда нужно спорить и упрямится. Ты останешься здесь. Кроме того с кем ты оставишь Зерко?
—Он поедет со мной, — твердо сказала Лалелли, от чего Жеральдин тут взбесился.
—Даже не думай об этом!!! Я запрещаю тебе куда-либо ехать, тем более с сыном!
—Но…
—И никаких но! Ты останешься здесь вместе с Зекро! Мне еще для полного счастья не хватает только тебя вместе с нашем ребенком в опасном для жизни месте! А вдруг что-нибудь случиться?! Об этом ты подумала?! Даже если местные встретят вас с распростертыми объятьями, то еще неизвестно, что с погодой будет дальше! А вдруг что-нибудь в той же местности еще случиться! Забудь об этом! Ты никуда не поедешь, тем более вместе с нашим ребенком! Ты поняла меня!
—Поняла… — тихо сказала Лалелли. – И не зачем так кричать… Я и так прекрасно все слышу.
—Может быть, и слышишь, но не слушаешь, а сейчас надеюсь, ты меня услышала и поняла, что ты никуда не должна ехать, — строго сказал Жеральдин, но уже спокойным голосом, понимая, что действительно разошелся.
—Я же сказала, что поняла. Не волнуйся я останусь здесь. Ты действительно прав, и я не должна туда ехать вместе с Зекро, но тогда и ты пообещай, что не поедешь туда, но если поедешь, то будешь осторожен, и с тобой ничего не случится, — нежно прижавшись к нему, сказала Лалелли.
—Я обещаю, что как только справлюсь со всеми делами, вернусь целым и невредимым, — обняв ее, ласково сказал Жеральдин.
—Я буду ждать тебя каждый день… — сказала Лалелли и нежно поцеловала его в шею.
Жеральдин прижал ее к себе и так же нежно начал целовать ее губы. Им обоим одновременно вдруг пришла мысль в голову, что между ними давно не было ласковой нежности. В последнее время они были в страсти, словно настоящие звери, а сейчас почему-то проснулась трепетная нежность, по которой они оба соскучились.
Королю нравилось, как его жена трепетала в его руках и сгорала от любого нежного прикосновения или поцелуя. Он улыбался ей, отвечая на ее счастливые улыбки, и они долго наслаждались друг другом. Глубокой ночью их сморил сон и они уснули как обычно, тесно прижавшись друг к другу.
Рано утром Лалелли проснулась первой. Жеральдин еще спал, но его нужно было разбудить, потому что если этого не сделать, то он никуда не уедет, а ему нужно это было нужно. Лалелли нежно поцеловала его в щеку и сказала:
—Любовь моя, просыпайся… тебе пора вставать.
—Еще пять минут… — улаживая ее рядом с собой, сказал Жеральдин.
—А может быть, вы с Энвельстом завтра уедите? К чему такая спешка?
—Нет, надо сегодня. Раньше уедем, раньше приедем. Надо ехать сегодня, — сказал Жеральдин и открыл глаза, сладко потянувшись и снова прижав к себе свою любимую жену.
—Тогда поднимайся, и никаких пять минут, — сказала она.
—А пять поцелуев?
—Тогда лучше сто пять, — сказала Лалелли и с удовольствием ответила на его первый поцелуй.
—А может лучше пятьсот пятьдесят пять? – игриво спросил он.
—Это лучшее предложение, которое я когда-либо слышала… Жеральдин, что с тобой? Почему ты вдруг так побледнел? Тебе плохо?
—Я?.. нет… я… хорошо… — ужасно растерянный и бледный сказал Жеральдин, отведя взгляд, который бросил совершенно случайно, со своего перстня на ее перстень и испугался еще больше. Лалелли прекрасно видела его не дюжий испуг и тоже испугалась, но она не смотрела на их перстни, зная, что они были белыми и белыми и остались. Какие вдруг перемены могли случиться за эту ночь?
—Жеральдин, не пугай меня. Что с тобой?
—Тут не со мной… а с тобой… и этого не должно было произойти! – отчаянно воскликнул он. – Лалелли, перстни! Они розовые!
—Какие перстни? – не сразу догадалась Лалелли, совсем его не понимая.
—Наши!!!
Лалелли в недоумении уставилась сначала на свой перстень, а потом на его. Они действительно были розовыми… «Они РОЗОВЫЕ! РОЗОВЫЕ!!! РОЗОВЫЕ!!!» — радостно думала Лалелли, а на ее лице появилось совершенно глупое счастливое выражение лица. Она была очень счастлива от этого. Хвала Божествам, которые все-таки исполнили ее мечту!
—Жеральдин, я беременна! – радостно взвизгнула она и счастливо кинулась к нему на шею. – Это так прекрасно и здорово! Я так ждала этого, я так надеялась! И вот это свершилось! О, как я счастлива!!!
—Лалелли, этого не должно было случиться! Для тебя это может быть опасно!
—Не будет это опасно, любовь моя. Я думаю, что в первый раз так получилось, потому что было много тревог и проблем, а что сейчас может случиться? Ничего! Все пройдет идеально, обещаю тебе. Со мной ничего не случиться, я буду беречь себя. Вот увидишь, в этот раз тебе не надо будет бояться за меня. Я обещаю тебе, любовь моя, обещаю.

—Мне так не хочется, чтобы вы уезжали, князь, — сказала Сакера. – Я уже чувствую, как мне плохо без вас.
—Сакера, я не могу не поехать…
—Я понимаю… Это работа.
—Вот именно, обещаю, что к вашему концерту я вернусь.
—Только попробуйте не вернуться, — недовольно от их расставания буркнула Сакера и позволила напоследок князю обнять себя и поцеловать.
—Мне надо будет тогда за это голову оторвать.
—Нет, это будет уже слишком, — уверенно сказала она. – Просто возвращайтесь поскорее, хорошо?
—Хорошо, как только, так сразу, — сказал князь и нежно поцеловал ее.
Когда они простились, и князь приехал в замок, то вторым узнал счастливую новость о том, что его сестренка беременна. Лалелли вся искрилась от радости и счастья, он давно ее такой не видел. Он узнал об этом вторым, потому что первым был не выспавшийся Гоха.
—Перед Лалелли изображай абсолютную радость, а вот перед Жеральдином не торопись, — посоветовал ему Гоха.
—Почему? – удивился Энвельст.
—А сам-то как думаешь?
—Ясно…- пробормотал князь.
—Я его уже видел. Чернее тучи в мрачное время. Путешествие обещает быть очень веселым.
—Да уж, веселья просто пруд пруди…

—Ах, как жаль, что князю пришлось уехать. Мне его уже очень не хватает… Хм… вот и конец моего танца! Вот о чем нужно показать. Нужно изобразить, как плохо и тоскливо без его улыбок и смеха! Без его нежных и страстных поцелуев! – твердо сама себе сказала Сакера, входя в свою танцевальную комнату.
Она начала танцевать с самого начала, показывать трепетную радость и счастье, когда он рядом. Страсть и желание когда он целует ее, словно к ней прикасается какое-то нежное Божество, ее ангел Хранитель, а потом горечь от расставания, слезы из-за разлуки, отчаяние из-за его длительного отсутствия и… любовь, когда она снова к ней вернется, и они снова будут вместе.
—Да… любовь… — подумала Сакера и посмотрела на свой перстень, который прямо на ее глазах стал абсолютно белым. – Я буду ждать своего князя… любимого ангела…