У меня очень короткая линия жизни. Когда мне сказали, что от этой линии зависит продолжительность бытия, что к людям с такой аномалией смерть приходит рано, я огорчился. Однако тут же нашел решение. Взял ручку и исправил недосмотр природы. Линия синяя, жирная, негармонирующая с телесным цветом была длинной. С той поры я дорисовывал линию каждый день.
Когда у меня спросили: «Кем ты хочешь быть?»
Я смотрел, как обычно, в свои ладони и, не задумываясь, ответил: «Я буду художником».
«Да-да, — думал я, — мне нужно научиться рисовать линию на своих ладонях в тон кожи. На всех картинах я буду рисовать людей с длинными линями жизни».
Я стал художником. И даже нашел цвет продолжения моей линии жизни, делающей ее почти неотличимой от начала. Именно когда я почувствовал себя художником, я влюбился. У нее была такая же короткая жизнь, и она совершенно не умела рисовать.
Мы пили вино на крыше. Она ходила по парапету, заразительно смеялась и кричала:
— Пусть наши жизни коротки, но давай их сделаем великолепными! прекрасными! чудесными!
Когда я предложил дорисовать ей линию жизни. Она так улыбнулась, что вся нежность во мне вспенилась и брызнула через поры.
— Судьбу не обманешь, — сказала она игристо, — давай радоваться друг другу!
Но радовались мы недолго. Я перестал рисовать. Мне говорили: «Ты талантлив, молод, востребован! Не ломай себя ради бабы!» Она мешала. Мешала требования внимания, требованиями любви. Мешала своим существованием. Я злился. Злился и отталкивал ее. И решил, что искусство важнее и навсегда. Оставил измазанную палитру, несколько измятых тюбиков, ее портрет, подправил линии на ладонях и ушел.
И больше никогда не любил.
Заказы сыпались один за другим, я выставлялся в Европе, США, Японии. За этой цветной мишурой я даже забывал дорисовывать себе линии. На всех картинах я рисовал ладони. Это было моей фишкой. Ладони с очень длинными линиями жизни. Этого было достаточно.
Однажды я оказался в родном городе. Я шел и продумывал новую картину.
Вдруг, будто погасили свет. День померк и только картина у бачка на помойке светили. Это был ее портрет. Моей кисти.
«Настоящее признание, мои картины даже на помойке выставляют», — с горечью подумал я. Но не это было главное.
Ее лицо было таким настоящим, таким близким и дорогим… Я вспомнил всё, что с нами было. Она смотрела на меня, а я сквозь слёзы смотрел на ее ладони – короткие линии жизни.
Я перевел взгляд на свои руки – короткие линии жизни. Как они совпадают. Как они совпадали…
«Я и не жил больше, с тех пор, как мы расстались», — понял я.
Хотел взять портрет, но передумал.
С усилием отвернулся, включил день. Достал ручку, исправил линии на ладонях и пошел дописывать свою жизнь.
Да! Андрей. написали Вы миниатюру, а сколько туда вложено. Сильная миниатюра.
@ rekruter:
Спасибо, тезка! И Вам сильных мини!
Они ОЧЕНЬ!
Сразу оговорюсь, дабы вы не поняли меня превратно — понравилось очень! Оценила высшим баллом! Но столько взбудоражило в душе… Вот вы пишите, что он понял, что после расставания с любимой он больше и не жил… А если бы он с ней не расстался, то понял бы вскоре, бросив, естественно, писать, потому что кроме того, что она требовала времени и сил, потом бы ещё и дети стали требовать того же… И денег ещё впридачу! И лучшее, что он бы сумел — это шлёпать ночами на кухне вывески для лавчонок и магазинчиков… Так вот, вскоре бы он понял, что не живёт! И что же лучше? Эта любовь — настоящий тупик для творческой натуры! Однако, не встретив её — не разбудишь талант… Так что — прав ваш герой, пусть идёт своей дорогой дальше! Возможно, уйдя от любви, он как раз и обманул свою судьбу.
Миниатюра вроде бы простенькая на первый взгляд, но в ней кроется глубокий и философский смысл.
@ ulanova:
Я согласен со всем, что Вы говорите! НО НЕ СОГЛАСЕН!!!!!!!!!!!
К счастью, я знаю Авторов, которые любят. Знаю творческие пары, которые прожили всю жизнь.
Можно говорить, что та любовь, не любовь, но это частности.
Да, часто кажется, что творчеству перекрыли кран, но НАСТОЯЩЕЕ справится со всем.
Спасибо, за шикарный отзыв. Не согласный с Вами,
Андрей
@ Светлана Тишкова:
Спасибо! И все свои лучшие картины мы находим на помойке. И понимаем, что не жили.