Два шага к праведности

Июльское лето, медовое, духмяное, ломилось утренней чистотой и свежестью в открытые окна деревенского дома Бачетовых. Колыхался дымкой рассвет. Полыхала зорька за тихой речкой. На стреме, во дворе, уже держал свой пост строптивый петух по прозвищу Светозар. Он выделывал выкрутасы в кругу подопечных подруг, дарил им свою бесконечную, обязательную любовь. И в известный ему час прогорланил, величественно протрубил сигнал всеобщего бодрствования.
В доме первой поднялась с постели румяная, пышнотелая Дарья. В тридцать лет боевая, задорная, готовая горы свернуть, наполнить дом достатком и счастьем. Она тронула за плечо мужа, потом обняла, игриво подергала за усы, с юмором прошептала:
— Гриша, милый муженек! Сядь со мною на пенек. И скажи мне, что не так? Если ночью ты никак… Не учуял усом смак. Вот так!
Григорий – фигуральный богатырь, Илья Муромец, под которым скрипела, прогибалась кровать, приоткрыл глаз, сморщился, оглушительно чихнул. Всколыхнув простынь. Посмотрел на отпрянувшую жену, стоявшую с усмешкой, сказал зевая, прикрывая рот ладонью:
— И че?
— А то самое! Через плечо!
— Мудришь, однако, Дарья! Иди обниму?
— Поздно спохватился! Кто не поторопился. Тот ночью не надсадился! Короче, пора управляться, скот выгонять. Поднимайся, что ли?!
Григорий поднялся, взметнулся в богатырский рост, поправил над головой лампочку. И, поглядывая на супругу, сказал с особой ноткой в голосе:
— Сегодня у нас суббота…
— А как же! – бойко подхватила Дарья, заправляя постель. – И что из того?
— А то, что завтра воскресенье!
— Само-собой!
— Так вот! Завтра и начну…
Дарья, подхватив было подойник, открыла рот, присела от неожиданности, забросала вопросами:
— О чем речь? Куда собрался? Что делать?
Григорий смущенно помялся, заметил:
— Не знаю, поймешь или нет. Только я решил жить по — новому. Честно, справедливо, праведно. Без загулов, без вранья и сквернословия. А в воскресенье богоугодными делами заниматься…
Дарья посмотрела на мужа пристально, взволновалась:
— А что ты так? Ни с того, ни с сего. Вдруг. А? Случилось что? Заболел, занемог? Ой, ладно, ладно! Одобряю, приветствую. Все правильно! И побежала управляться. Корова в загоне ревет…
Днем Дарья закрутилась в делах и заботах, забыла о побуждении мужа. В обед, встречая его с покоса и накрывая стол, вспомнила, окружила благоверного особым вниманием. Ходила вокруг трепетной ланью. Готова была исполнить любую прихоть. При этом настойчиво утешала себя: «Ну, бывает так, что ни будь найдет, взбредет, накатится. Запросит душа перемен. Не больной же? Пройдет!». Григорий между тем хитровато щурился, теребил ус, одаривал супругу нежной улыбкой.
Ночью, когда лежали в постели в обнимку, Григорий выложил полное откровение:
— Понимаешь, сон вчера необычный приснился. Может, вещий. Мне старец древний, благочестивый глаза открыл. Наверное, оракул. Сказал, заблудший ты человек. Заповеди христианские не исполняешь. От того скудеешь по жизни и скудеть будешь…
Дарья не поняла, встрепенулась:
— Как это – скудеешь? Да все у нас ладно! Живем не хуже других! Вот машину «Ниву» купили.
Григорий возразил:
— Ой, ли? Сына ждем какой год. А все нет помощника. Не рожаешь. Тут еще голубка любимая, моя Сюзанна, голубятню покинула. Улетела в неизвестном направлении. Две недели нет. А сколько было радости, утех с ней. Видно не поглянулось, что пьяный якшался…
Дарья прижалась к мужу, всплакнула:
— А что я сделаю, мой хороший? Ну не получается почему-то. А как стараюсь. К тебе совсем расположением. Всю ночь кручусь возле твоего бока…
Григорий, укрывая заботливо супругу, заключил:
— Вот и я об этом!
Днем в воскресенье все пошло так, как и предвещал Григорий. Он, отложив хозяйские дела, уединился в комнате. Раскрыл купленную в давние времена книгу. По описанию древнего мира, все еще в недосуге не прочитанную. Углубился с интересом в события. А Дарья хлопотала на кухне. Поглядывала в окно, где вывесила белье, вспоминала разговор с мужем. Оставалась в недоумении: «Ой, не нужны эти сложности! Жили – не тужили. А теперь вон что?! Как бы отделились друг от друга».
В обед пожаловал в гости Дарьин крестный отец, Гордей Павлович Беспалов. Сухопарый, говорливый, с лукавинкой, с деревенской бесшабашностью. Он крутнулся винтом, вмиг оказался за столом. Подпер кулаком седеющую бороду, стрельнул глазом на крестную дочь, подмигнул, промолвил:
— Что-то тихо у вас? И суховато. Прямо першит в горле…
Дарья улыбнулась:
— Не подают у нас сегодня!
Кум Гордей насупился:
— Почто так?!
— Хозяин правильную жизнь начал. Чтобы всем известно было. Без пороков, без загулов и прочих выкрутасов.
Кум ощерился, показав зубной протез:
— Смеешься что ли? А где он, божий человек?
— Книгу читает! Просил не беспокоить.
Беспалов оторопело выпучил глаза, повторил машинально:
— Книгу читает?! Вот это да! Вот это номер! Охренеть! Точно больной! Я таких знал. Один тоже замудрил, уединился. А потом возомнил себя всадником без головы. Скакал на пруте по дороге. Так его отлавливали всей деревней. Одним словом, спасать Гришку надо. Я вот, кстати, пришел. Мы хотим к вечеру кабанчика оприходовать. Помог бы, развеялся. Душу облегчил в компании. Опять же свежатина…
— Не пойдет он ни куда! – подвела черту Дарья, как отрезала.
И пошли, полетели дни с новым наполнением, с особым содержанием. Дарья чутко отслеживала настроение мужа, его увлечения. Одобряла в раздумьях: «Вот, давно бы так. В доме тишь да гладь – божья благодать. Без загулов и скандалов. Старается. Слово держит. Сад решил плодовый заложить. Землю подготовил. Замахивается на большее. Решает невиданных ранее страусов разводить. Ферму создавать. И про общее развитие не забывает. Компьютер приобрел. К английскому языку интерес проявил. Лопочет пока по разговорнику. Обещает показать в туристическом путешествии чудеса света. Оказывается, при нормальной жизни ой как много можно успеть сделать».
А Гордей Павлович не забыл к крестнице дорожку, зашел с гостинцем. Выложил многозначительно на стол шмат соленого сала. Посмотрел с лукавинкой на хозяйку, спросил с интересом:
— И что у вас нового? Как Григорий?
Дарья проявила расположение:
— Да все нормально, Гордей Павлович! Добрым делом занят!
Беспалов хмыкнул, почесал затылок, заметил:
— Ну да! Ну и слава Богу! Правильно, что жизнь пересмотрел. За ум взялся. Спиртное ограничил. В пример другим. Ведь мрут мужики, пустеет деревня. И вот, что еще хочу сказать. Вы почему гостей не принимаете. На воротах два красавца голубя сидят. Воркуют. Прямо загляденье! В голубятню просятся!
Дарья бросилась к окну. Посмотрела, воскликнула:
— Господи! Радость-то какая! Сюзанна вернулась, с женихом прилетела! Значит, все у нас, непременно, получится!

Валерий Тюменцев

рекомендовать