Поздней осенью, когда захолодало, и приближался Покров, Елена Бережная забеспокоилась об отце, проживающим бобылем в деревне. В воскресенье решилась, привезла его в городскую коммунальную квартиру. И, оставив, смиренного, в прихожей, тут же ответила на звонок подруги по телефону:
— Привет! Не говори, Клара, замоталась! Деда из деревни привезла. Девятый десяток лет разменял. Как похоронили мать, два года один куковал. Одичал. Поизносился. Вот сидит никакой. Грязный. Зачуханный. Глуховат. Глуповат. С головой уж точно не дружит. А работал учителем. Ярым праведником был. Все нам моральный кодекс строителя коммунизма втолковывал. Верно, надо вплотную им заниматься. Отмывать. Заселять. Чем-то оздоравливать. Тут еще беда. Моего Михаила терзают. Трясут фирму за неуплату налогов. Следователь дело завел. Грозит тюрьмой. Сам, конечно, на взводе, на нервах, боится, что посадят…
Между тем, домочадцы проявили интерес к прибывшему родичу. Подошел хозяин, глянув на тестя, кивнул, покачал головой, выдал:
— О, Боже, размазня какая-та?!
Настороженно посмотрела на деда гламурная внучка, студентка Маруся. Поджав губу, бросила:
— Здрасте!
Заглянул в прихожую и пес-великан, породы Сенбернар, чистый, ухоженный, себе на уме. Он то же, не превышая время общения, ограничился коротким рыком.
Дед, не дослышав, сидел тихо, улыбаясь с натяжкой, склоняя голову. Худосочный, с усталым взглядом, со всклоченными седыми волосами на затылке, он так же смиренно прошел всю процедуру заселения. И был рад, получив угол в «тещиной» комнате.
На следующий день вся семья занималась Егором Петровичем. Давала инструкции, куда ступать, что не трогать, как себя вести за столом. До обеда стоял сплошной ор. Потом все охрипли, угомонились. А к вечеру дед занемог. Его тошнило. Скорчившись, пожаловался дочери:
— Что-то мне совсем плохо… Никак, Дашутка, мать твоя, меня востребовала …
Обеспокоенная Елена, позвала на помощь мужа. Михаил Тимофеевич при полном самообладании, надев очки, оценил состояние тестя:
— Что тут сказать? Подавлен, скукожился. Но он же старик, ресурс выработан. В любое время может грохнуться. И не стой над ним. Чему быть, того не миновать. Утро вечера мудренее. Посмотрим, что будет…
Ночью неожиданно завыл пес Зевс. Его невыносимо было слушать. Страх поднял семью на ноги. Елена бросилась к отцу. Но он спал, намаявшись, уткнувшись в подушку.
А утром стало плохо хозяину. Он поднялся с постели и тут же упал. Встревоженная супруга, тормошила мужа с криками «что с тобой?», но он только мычал, закатив голову. На беду, скорая ехала долго. А смерть была близка. Врач констатировал:
— Вероятно, острый приступ сердца или инсульт. Надо разбираться. И навряд ли, мы бы успели его спасти.
Елена после смерти мужа извелась. Осунулась, взмокла от слез. Потянулась к рюмке. Запой длился долго. В квартире был бедлам. Взвинченная, Маруся в сердцах топнула ногой, выпалила:
— А ну вас! Сбегу куда ни будь!
И Егор Петрович не находил себе места. Когда дочь в очередной раз взялась за бутылку, он покачал головой. Умоляюще попросил:
— Не надо, Лена! Уймись! Что теперь? Мы все под богом ходим…
Но эти слова не дошли до сознания дочери. Немощный старик всхлипнул. Потом заплакал навзрыд. Горе накопилось и вылилось в переживаниях таким образом. Елена, одернув руку от спиртного, испуганно встрепенулась, бросилась к отцу, обняла его со словами:
— Все, все, отец! Прости, прости…
Тут же, невесть откуда, появилась Маруся. Она подсела к матери, повисла со слезами на ее плечах. Вместе поплакали, вместе взбодрились. И заверили друг друга в любящей поддержке.
Прошло время, боль поутихла. Жизнь как-то наладилась. И Елена опять повела дружеский разговор с подругой:
— Ой, Клара, столько было всего! Жуть! Не ведаю, как сама осталась жива. И кто знал, что с Михаилом так получится. Переживал он сильно по поводу следствия. Извел себя. Так вот и ушел от нас. Видимо, злой рок распорядился. Он, конечно, не бог. Но все же … А что теперь? Сплотились, держимся! Я молюсь, чтобы отец был в здравии. Он наша надежда. Мужчина в доме! Что удивительно, Зевс его зауважал. Взял под опеку и охрану. Словом, дружат. Вместе гулять пошли …
Валерий Тюменцев
