Свобода и воля (глава пятидесятая)

Представляется, что пришло время подвести первый итог.
Возможно, не только меня интересует вопрос: почему и Платон, и Аристотель, и другие великие греческие мыслители в европейской науке (философии) представлены, как полноправные участники научного процесса, а библейского Моисея среди них нет? Почему философы, среди которых имеется значительный процент лиц, относящих себя к еврейскому народу, все еще не видят связующего звена между деяниями Моисея и научным знанием? Ведь философия того же Платона, по крайней мере, не менее потустороння, чем библейские откровения Моисея. Однако философы, дабы ввести Платона в число великих мыслителей мира, нашли способ, чтобы мягко обойти его потусторонние взгляды. Почему же подобного реверса не было сделано в отношении Моисея? Не потому ли, что деятельность Моисея, с научной точки зрения, рассматривать вне теории этногенеза, созданной нашим великим ученым Львом Николаевичем Гумилевым, невозможно, так как другого основания пока еще просто не существует, а Гумилев среди ученых-социологов приобрел репутацию антисемита? К сожалению, еврейская среда очень болезненно воспринимает любую критику в свою сторону, это отмечал еще Маркс. Вот и деятельность Моисея невозможно совместить с представлениями в отношении, тем более, современной, гладко причесанной, демократии. Вероятно, современным евреям не хочется заострять внимание людей на крайней суровости и внешней неприглядности деяний Моисея, даже в том случае, если в жертву приносится истина. Нет возражений, что на религиозные воззрения можно списать все что угодно, не следует только забывать, что потомки наследуют, как великие дела своих предков, так и элементы нравственных падений. Потомки за все в ответе, так как живут в окружении тех духовных ценностей, которые создали и оставили после себя предки. Но, с другой стороны, правомерна ли сама постановка вопроса о причислении деяний Моисея к научному знанию? Так, что же совершил Моисей?

Моисей, предвидя процесс отслоения египетского этнического поля от египетского этноса, задался целью: колоссальные запасы энергии (пассионарности) этого поля сохранить для людей. Не вызывает сомнений, что он пытался поделиться своими взглядами с египетскими жрецами, но, не найдя сочувствия, вынужден был бежать и некоторое время скрываться. Набравшись опыта, Моисей возвращается в Египет и убеждает фараона: дать потомкам Израиля свободу. Однако необходимо понимать, что потомки Израиля к тому времени превратились в египтян, впитав в себя, как говорится, с молоком матери египетскую культуру. Таким образом, Моисей из Египта выводил вовсе не какой-то строго обособленный израильский этнос (семья, даже очень большая, не может представлять собой этническое образование), а часть египетского этноса. Для осуществления задуманного, Моисею необходимо было параметры египетского этноса (оказалось, что достаточно было всего лишь части этноса) подогнать под соответствующие параметры египетского этнического поля, и Моисей с этой задачей справился. Факты свидетельствуют, что Моисей, выведя из Египта жалкую толпу субпассионариев-израильтян, создал мощный иудейский этнос, способный противостоять любому этносу в регионе. Деяние это, во-первых, без пассионарности египетского этнического поля было бы невозможно, во-вторых, воссоединиться египетское этническое поле могло лишь с коллективом людей, которые руководствовались в жизни исключительно египетской идеологией. Ужель деяние, в результате которого европейская цивилизация оказалась сохраненной (ведь все указывало на то, что она готова сгинуть), недостойно чести оказаться, по крайней мере, в центре научного внимания, если не исследования?

Включение Моисея в европейскую философию, как равноправного члена философского сообщества подобно Платону и Аристотелю, помогло бы воссоединить религиозное знание с научным знанием, которое было окончательно разорвано последователями марксизма; помогло бы вновь поднять философию на тот уровень знания, которого она достигла к моменту создания немецкой классической философии. Чем следует Моисея принципиально отличать от Платона и Аристотеля? Тем, что первого характеризует действие, движение, развитие, а вторых – разглагольствования. Нет, ни в коем случае не хочу дискуссию, как средство общения умных людей, сделать никчемной в глазах читателя. Нет сомнений, что сначала было слово, но, согласитесь, без последующего действия слово повисает в воздухе. Официальное признание деяний Моисея, крайне необходимо европейской философии, в первую очередь, для осознания собственной роли в развитии человеческого общества. Не уяснив себе факта, что именно действия Моисея явились первым примером реализации законов диалектики в общественной сфере, невозможно в полной мере оценить действия Маркса, перенесшего законы диалектики из сферы мышления человека в бытие. К сожалению, многие последователи Маркса, вцепившись мертвой хваткой в понятие «борьбы противоположностей», которое и по сей день не избавилось от искажений, забыли, а может быть, никогда и не задумывались над смыслом и целью введения в немецкую классическую философию понятия «диалектика».

Как-то в интернете встретил высказывание то ли кандидата философских наук, то ли даже доктора, не помню, смыл которого заключался в том, что даже спустя 200 лет мало кто может похвастаться знанием гегелевской философии. Утверждается, что философия Гегеля предельно сложна. Однако философы почему-то никак не возьмут в толк, что сложна гегелевская философия лишь потому, что Гегель пытался сформулировать закон диалектики в отрыве от догмата о Пресвятой Троицы, скрупулезно, предельно последовательно и доходчиво разработанного Святыми Отцами. А ведь в христианстве понимание сути этого закона уже существовало задолго до того момента, как Фихте сформулировал его в форме алгоритма, выраженного триадой «тезис – антитезис – синтез». За одиннадцать веков до этого события в противодействии монофелитам Святой Максим Исповедник высказывал мысль, что целое не есть нечто третье, что оно не имеет особого существования помимо своих образующих. Цельность означает только новый и особый образ существования и действия этих образующих, но при этом не возникает и не открывается никакого нового источника воли и действия. Единство Ипостаси во Христе определяет образ самораскрытия природ, но не создает никакой особой «третьей» и независимой реальности. Все более уходя от христианства, европейская философия все более погружалась в болото непонимания происходящих в науке событий и открытий. Философия из науки наук все более превращалась в имитатор научного знания, пытающийся задним числом объяснить то или иное открытие, совершенное в науке. Оно и понятно. Диалектика, поднявшая философию на новую ступень, но, оказавшись искаженной, не могла в полной мере дать философам осознание самого принципа движения, как самодвижение (развития, как саморазвитие).

Философы справедливо утверждают, что диалектика Гегеля позволяет осознать само понятие «развитие», но, как и каким образом, остается за пределами философии. Так, отмечается, что в рамках диалектической логики допустимы такие положения, которые невозможны в формальной логике. В формальной логике есть либо А, либо Б, третьего не дано, при этом почему-то не уточняется, что и в диалектической логике, как было сказано чуть выше, разбирая взгляды Максима Исповедника, единство, состоящее из А и Б, не есть что-то третье, но только обозначающее переход единства, состоящего из А и Б, в иное состояние, становление этого единства на путь развития. Иную логику можно наблюдать лишь в буддизме. Именно об этом говорит Гумилев, обращаясь к понятию буддийской философии «нирвана», невозможного в европейской философии.

«Что такое нирвана? Нирвана – это понятие, которое невозможно на Западе, вследствие логического закона исключенного третьего. У нас три закона логики: закон тождества, закон противоречия и закон исключенного третьего, основной. Согласно последнему закону, нет ничего такого, что могло бы быть одновременно и «а» и не «а», например, любая данная вещь либо существует, любо не существует, третьего не дано. Так вот, нирвана исключает этот закон. Нахождение в нирване означает одновременно и существование и несуществование. У индусов своя логика. По-нашему: впал в нирвану – значит, скончался, но по буддийским учениям Будда не умер, а только переменил место своего обитания, модус своего состояния, из сансары, вечно двигающегося мира, он перешел в нирвану и там сейчас обитает. Это значит, что он ничего не знает, ничего не видит, ничего не слышит, ничего не хочет. Он находится в вечном покое». (Лев Н. Гумилев, «Конец и вновь начало», стр. 202).

Если нирвана – это вечный покой, то диалектика – это вечное движение. При таком подходе к понятию «движение», состояние предметов формальной логики можно представить, как движение по инерции. С точки зрения и не только формальной логики, но вообще европейской науки, абсолютного покоя не существует, т.е. нирвану следует определить тем состоянием, к которому можно лишь стремиться при постоянном торможении инерциального движения и, в пределе, при отмене законов формальной логики, получить то, о чем и говорит Гумилев. Диалектика же, в противоположность устремленности в нирвану, есть замена инерциального движения на движение ускоренное. Если буддизм, создавший нирвану, направлен на взращивание в душе человека механизма торможения (деградации), то христианство, создавшее тот фундамент, на котором выросла европейская диалектика, направлено на взращивание в душе человека механизма ускорения (развития). Чей путь является истинным: Будды или Христа? Наша европейская интуиция подсказывает, что Будда не во всем прав, но прежде чем обратиться к буддистской нирване, следует из нашей христианской диалектики изъять те неточности и искажения, которые были внесены в нее марксизмом.

Читая популярные пояснения: что же такое диалектика – создается стойкое ощущение, что популяризаторы очень смутно представляют себе тот предмет, суть которого пытаются донести до читателя. Частенько приводится такой пример.

«Лист дерева зеленый или нет? С точки зрения формальной логики лист дерева может быть только одного цвета в данный момент. С точки зрения диалектики, один и тот же лист и зеленый, и желтый, и красный ведь он находится в постоянном развитии в ходе смены времен года».

Спрашивается, а в диалектической логике лист дерева в данный момент времени не являет ли нам один и тот же цвет: летом – зеленый, осенью – желтый или красный в зависимости от сорта дерева? Каким зрением сей популяризатор сумел разглядеть в весеннем зеленом листе желтый или красный цвет? Библейские фантазии в сравнении с подобными научными перлами выглядят верхом понятийности и правдоподобия.

Или другой пример, указывающий на формирование и развитие российского общества.

«Триаду Гегеля легко продемонстрировать и на примере истории. Киевская Русь – это тезис. Монголы – антитезис. Борьба Руси и монголов порождает синтез – Золотую Орду – государство, в рамках которого сливаются две культуры: русская и монгольская. Золотая Орда становится тезисом и порождает новый антитезис – стремление Руси освободиться от ее ига. В итоге Русь освобождается от монголов, но становится государством с чертами восточного деспотизма (Иван Грозный и т.п.) – это синтез».

Предположим, что Золотая Орда становится новым тезисом, но почему новым антитезисом становится стремление Руси, а не какая-либо новая ипостась Руси? В этом примере и формальная-то логика отсутствует, а ведь без основ формальной логики, как может возникнуть логика диалектическая?

Подобные объяснения диалектики Гегеля дают примеры полного и абсолютного непонимания сути диалектики. Нельзя, сравнивая две логики, например, в формальной логике рассматривать объект, а в диалектической логике – различные состояния этого объекта, и наоборот. Дело в том, что в диалектической логике рассматриваются не только объекты, но одновременно и единство этих объектов. Не только диалектические объекты, но непременно включенное в триаду диалектическое единство, только и способны обеспечить объектам, входящим в это единство, развитие. Далеко не все существующие в мире объекты способны создать диалектическое единство, которое, повторюсь, только и способно обеспечить движение (развитие) этому единству. Иными словами, диалектическая логика очерчивает круг особых объектов, которые, создавая диалектическое единство, являют способность к движению, как самодвижению. Так, камень, запущенный рукой человека, проявляет способность к движению, но сам подскочить, т.е. явить способность к движению, как самодвижению, камень не может. Камень точно так же, как лист растения, не может рассматриваться в форме объекта диалектической логики. Законы формальной логики – это законы статического (инерционного) состояния объектов, когда они лишены взаимодействия, как между собой, так и окружающим пространством. Законы диалектической логики – это законы динамики. Диалектические объекты допустимо рассматривать с точки зрения формальной логики, но при этом необходимо разносить их вплоть до бесконечности. Различие между формальной логикой и логикой диалектики заключается в следующем.

Во-первых, если в формальной логике А и Б могут быть любыми понятиями, то в диалектической логике рассматриваются исключительно понятия не только противоположные, но, дополнительно, несовместимые. Несовместимые понятия, заключенные в единство, что невозможно в формальной логике, и обеспечивают движение этому единству, как самодвижение.

Во-вторых, в формальной логике А и Б могут сосуществовать разделенными объектами, как в пространстве, так и во времени в связи с тем, что в формальной логике каждый из них рассматривается в форме независимого, самостоятельного объекта. В диалектической логике одновременно и в едином пространстве сосуществуют не только А и Б, но так же их единство, так как только подобное сосуществование способно создать диалектическое единство. Восприятие же А и Б в форме самостоятельных объектов, что в формальной логике является непременным условием, разносит их вплоть до бесконечности, так как в диалектической логике А и Б, повторюсь, не только противоположны, но и несовместимы.

В-третьих, законы диалектики всеобъемлющи в полном соответствии с представлениями Гегеля о том, что мышление и бытие тождественны, т.е. и мышление, и бытие (объекты природы) управляются одними и теми же законами.

В четвертых, если речь идет о движении, хоть в мышлении, хоть в процессах с участием объектов природы, должны непременно принимать участие какие бы то ни было силы (энергия). С позиций формальной логики, несовместимые объекты самопроизвольно создать единство неспособны, они расходятся вплоть до бесконечности. Диалектическая же логика, применяя силу (энергию), заключает в нерасторжимое единство несовместимые объекты и, тем самым, создает условие существования этого единства, которое предстает перед нами в форме движения (развития). Как свидетельствует и теория, и опыт, диалектическое единство может существовать только в движении (развитии). Стоит диалектическое единство остановить и его составляющие объекты расходятся вплоть до бесконечности. Так, белое и черное противоположны друг другу, но при этом вполне совместимы, т.е. диалектическими противоположностями они быть не могут. Никакие объекты, заключенные в единство по признаку белое, черное и прочие цвета, не могут обеспечить этому единству движение (развитие).

Яркий пример диалектического единства являет собой фотон, в котором объединены диалектические противоположности: электрон и позитрон. При торможении фотона, электрон и позитрон расходятся вплоть до бесконечности. Понятно, что самопроизвольно фотон образоваться не может, необходимо наличие внутриатомной силы (энергии).

Примером диалектического единства со стороны биологических объектов могут служить самец и самка в процессе, создающем условия для слияния сперматозоида с яйцеклеткой. Предельно важно, что диалектическими противоположностями являются не самец и самка, а сперматозоид и яйцеклетка. Самец и самка создают лишь условия для их слияния, силой преодолевая их обоюдную несовместимость. Человек же, являя собой помимо биологического объекта еще и объект нравственный, способен создать диалектическое единство в лице мужчины и женщины в форме семьи, в которой любовь являет собой ту силу, которая удерживает диалектические противоположности (мужчину и женщину) подле друг друга, создавая диалектическое единство (семью). Однако семья, в которой мужчина или женщина тем или иным способом удерживается против воли человека, не может быть диалектическим единством и потому развитие, естественно, духовное в такой семье невозможно. Иными словами, определение «мужчина и женщина – это диалектические противоположности», оставляя в стороне религиозную, равно, философскую категорию «любовь», ложно. Только любовь, создающая семью, как диалектическое единство, способна обеспечить этому единству развитие, заключающееся в постоянном духовном обогащении. Сами по себе лишь сексуальные взаимоотношения между мужчиной и женщиной неспособны создать диалектическое единство, они слишком слабы, чтобы какое-то продолжительное время удерживать мужчину и женщину подле друг друга. Ложь, проникая в семью, внедряет в души людей ненависть друг к другу и страх со всеми вытекающими последствиями.

Возвращаясь к триаде «тезис – антитезис – синтез», следует добавить, что частенько его неверно толкуют. Нельзя эту триаду рассматривать в форме последовательных событий единого процесса в том плане, что из тезиса вырастает антитезис и далее возникает синтез. Создание диалектического единства – это не процесс, это единовременный, одномоментный акт, в котором и происходит слияние тезиса и антитезиса с образованием синтеза, который и реализуется в форме движения (развития). Именно так в единовременном акте происходит слияние сперматозоида с яйцеклеткой с образованием зиготы, из которой и вырастает будущий организм. Рост этого организма и есть процесс диалектического движения (развития), созданного диалектического единства (зиготы).

Примером создания диалектического единства в общественной сфере могут служить деяния библейского Моисея, создавшего иудейский этнос в процессе слияния египетского этнического поля с иудейской общиной. Человек, применив свою человеческую волю и подогнав параметры израильской общины под параметры египетского этнического поля, к тому времени отслоившегося от египетского этноса, создал новый, иудейский этнос. Не будь того этапа этнического развития, который сумел пройти иудейский этнос, то состояться европейская цивилизация не смогла бы. Моисей, силой протащив иудейский (по сути, египетский) этнос сквозь полупериод тоталитарного правления в идеологической формации, создал условия для перехода европейского общества в рабовладельческую формацию, которая и была реализована Ромулом с Ремом, создавшими Римскую империю. Различие между Моисеем и Ромулом с Ремом заключается в том, что Моисей сознательно шел к внедрению в иудейскую общину, посредством силового воздействия, неповторимой египетско-иудейской идеологии, он видел конечный результат, а Ромул с Ремом выстраивали рабовладельческие производственные отношения внутри римского общества неосознанно, по наитию, не понимая сути происходящего. Рим, завоевав греков, впитал в себя эллинизм и сумел проникнуться их идеологией, а, включив в состав империи иудеев, оказался способным построить государство, в котором люди оказались связанными в едином обществе рабовладельческими производственными отношениями. В конце концов, пройдя положенный срок, рабовладельческий Рим был преобразован в христианскую Европу.

Не вызывает сомнений, что иудейский этнос послужил основой христианскому этносу, в свою очередь, явившемуся тем фундаментом, на котором выросла вся европейская культура. Иными словами, без деяний Моисея сама европейская цивилизация состояться бы не смогла. Не будь Моисея и не только о Ромуле с Ремом никто, никогда, ничего не узнал бы, но и обо всех греческих философах.

С другой стороны, взрастив внутри себя христианство, имел ли иудаизм возможность дальнейшего развития? Нет, не имел. Яйцо, взрастив внутри себя птенца, исчезает. Зерно, взрастив из себя колос, исчезает. Почка, дав жизнь ветке, сама исчезает. Почему же иудаизм все еще жив? Именно в этом и состоит непонимание социологами теории Гумилева. По сути, в этногенезе по-гумилевски мы имеем дело с двумя понятиями «этнос». Во-первых, понятие «этнос» предстает перед нами в форме той идеи, в соответствии с которой он строится, во-вторых, понятие «этнос» включает в себя людей (биологическую составляющую), из которых он состоит. Иудейский этнос, как идея, умер 2000 лет назад, когда жалкая толпа иудеев, управляемая книжниками и фарисеями, распяла Иисуса Христа. Но потомки тех, кто распял Иисуса Христа, живы и по сей день, тем самым показывая людям различие в отношении к людям со стороны Моисея и со стороны Иисуса Христа. Если Моисей тех людей, кто высказывал малейшее сомнение в истинности предлагаемой им идеологии, просто уничтожал, то Иисус Христос предоставляет людям возможность раскаяться в своих неправедных делах. Моисей был суров, но, с другой стороны, не будь Моисея, и условия для прихода в наш мир Иисуса Христа тоже не были бы созданы. Бог создает законы, по которым мы живем, но при этом, не вызывает сомнений, вынуждает себя этим законам следовать. Опыт и Моисея, и Ромула с Ремом свидетельствует, что человеческий фактор в исполнении законов, по которым развивается общество, занимает значительное место. Как утверждают ученые, кроманьонца, жившего сорок тысяч лет назад, посади в одну аудиторию с современным студентом, и отличить их по умственным способностям было бы невозможно. Это означает, что и сорок тысяч лет назад взрывы этногенезов на Земле возникали с той же частотой, что и последние пять – шесть тысяч лет назад, но что мы знаем об этих прошедших сорока тысячах лет?

Сорок тысяч лет один за другим гремели на Земле взрывы этногенезов. Рождались этносы, проходили стадии своего развития и уходили в небытие. Что нам достоверно известно о времени далее, чем в пределах десяти-пятнадцати тысяч лет назад, какими идеями вдохновлялись люди, создавая свои этнические системы? Пришли и ушли, словно их никогда и не было. И лишь библейский Моисей, введя иудейский этнос в идеологический тоталитаризм, наконец-то создал условия дальнейшего развития этнической системы. Ужель это событие недостойно внимания ученого сообщества? Почему же об этом молчат ученые со всевозможными званиями и премиями, включая, в первую очередь, ученых еврейского происхождения? Ведь именно Моисей впервые за сорок тысяч лет, используя диалектический закон, создал условия дальнейшего развития человеческого общества, в буквальном смысле, втащил европейскую цивилизацию в следующий этап развития, не дал ей исчезнуть, как исчезали многие другие, не оставив и следа. Как могли евреи-ученые не пытаться распространить среди европейских народов именно научные заслуги библейского Моисея? Почему не хотели взглянуть на Библию, не только как на источник сохраненных в нетронутом виде представлений и взглядов предков об окружающей их действительности, но как на источник и научного знания, заложенного в Библии? Поразительно то, что, так называемые, атеисты, кичащиеся своей преданностью именно научному знанию, на деле оказываются пустословами, а люди, с искренней верой в душе, создают условия проникновения научного знания в человеческое общество. Так, Моисей, уверенно выведя европейскую цивилизацию на диалектический путь развития, сумел создать условия, которые удержали ее, так сказать, на плаву вплоть до момента прихода Иисуса Христа. В свою очередь, Иисус Христос не только создал христианский этнос, но на собственном примере показал людям, что биологическая смерть не есть непременное условие существования человека. Атеисты-ученые, вцепившись мертвой хваткой в биологическую сущность человека, не видят, что бессмертие человека, включая и простое желание, продлить человеку жизнь, игнорируя диалектические законы развития, т.е. игнорируя духовную сущность человека, невозможно. А понимают ли ученые-атеисты суть диалектических законов движения (развития)? Создается ощущение, что очень и очень смутно. Это видно хотя бы уже потому, что они не только не принимают теорию этногенеза, созданную Гумилевым, но всеми силами ей противодействуют, прибегая даже к недопустимым приемам в дискуссии, сравнивая идеи Гумилева с идеями Гитлера

На достаточно емком историческом материале Гумилев показал, что у человечества нет и никогда не было единого центра, из которого оно произошло. Взрывы этногенезов, разбросанные по всей планете, создавали этносы, никак не связанные между собой, которые жили своей жизнью, создавали свою неповторимую культуру и уходили в небытие. Безусловно, Гумилев был горд тем, что сумел выставить этнос в форме чисто природного явления, независимого от воли человека. Предельно важно еще и то, что в пространство между взрывом этногенеза и этносом Гумилев встраивает этническое поле, которое и является своего рода аккумулятором энергии, поддерживающей этнос на всем протяжении его жизни, но это еще не всё. Этническое поле не только снабжает этнос энергией (пассионарностью), но, что не менее важно, внедряет в него идею, согласно которой этнос создает свою неповторимую идеологию (религию), на основе которой и рождается культура. С одной стороны, Гумилев всеми силами пытается доказать, что его этногенез представляет собой чисто природное явление, с другой стороны, не менее настойчиво показывает, что свою неповторимую идеологию этнос создает исключительно под воздействием пассионарности, которая не может быть произведена самим этносом, но непременно приходит в этнос со стороны. Иными словами, пассионарность несет в себе не только энергетическую составляющую, но так же идеологическую составляющую, что доказывает существование идей не только в головах людей, но и в таких образованиях, как этнические поля. Развивая идеи Гумилева далее, мы приходим к естественному выводу о существовании не только этнических полей, но и антропогенных полей, создающих условия происхождения человека из того или иного вида животного, и, вообще, структурных полей, согласно которым создано все живое на Земле. Структурные поля, в отличие от электрических, магнитных и прочих физических полей, несут в себе не только энергию, но и генетический код, согласно которому создается то или иное растение и животное.

Таким образом, в том мире, в котором движение осуществляется согласно законам диалектики, должен присутствовать не только биологический фактор, но так же, как реальная сущность, фактор духовный. Теория этногенеза Гумилева вкупе с термодинамикой однозначно доказывает, что из низшего, без внедрения в это низшее определенного вида энергии, получить высшее невозможно. Мы естественным путем приходим к выводу, что помимо нашего биологического мира должен, не менее реально, существовать духовный мир, в котором и производится энергия, способная обеспечить развитие нашему миру. В христианстве этот мир назван Царством Небесным.