Когда вернётся май в душе,
наступит радости сезон?
Эмоций стайка в неглиже
терзает памяти фасон.
Растаял в трубочном дыму
былой сигарный аромат.
Что это было, не пойму,
амбиций мелочных парад?
Октябрь дымит из сотен труб,
рождая пепельный туман.
Народ озлоблен, нищ и груб,
то в небо смотрит, то в карман.
Бутылка виски ждёт тоску,
но прежде будет Новый Год.
Приставить нечего к виску,
когда придёт долгов черёд.
Стране Быка ощерил Лев
обиды острые клыки.
Ясон оставил свой посев
озимых зёрен вдоль реки.
Придёт пора, помчимся вскачь,
без силы злобу отменить.
Мы так привыкли, что нам плач?
Иссякли слёзы, время – выть!
Александр, добрый вечер!
Просто жесть! Конечно, многое завуалировано, но всё можно прочитать между строк.
Доброй ночи! Вы ко всему прочему и поэт отличный! Хорошо написано. Успехов в делах праведных!
@ Светлана Тишкова:
Спасибо, Светлана! Было настроение для стихов.
@ val_338122@mail.ru:
Спасибо! Раньше я редко публиковал прозу. Стихи пишу с детства. Первая публикация была в «Зорьке» и «Пионерской правде» одновременно. В «Юности» меня затоптали. Сергей Граховский меня освистал. Петрусь Бровка привёл, как отрицательный пример. Я стал писать в свой блокнот. На службе не мог. На работе какое-то время должен был извещать о пользовании инетом. Потом начал публиковать на сайтах стихи.
@ val_338122@mail.ru:
Для внесения точности в мой ответ хочу добавить, что критика со стороны «Юности», Сергея Граховского и Петруся Бровки имела место во время моей учёбы в средней школе и сводилась к тому, что я рассуждаю о вещах, до которых ещё не дорос. Это не помешало мне успешно закончить среднюю школу. Только именитое мнение о себе я услышал на собрании юных поэтов, с которого выскочил за двери с чувством обиды. Моя учительница литературы была единственным человеком, который меня морально поддерживал.
В армии к аттестации на присвоение очередного звания, рукой замполита было сделано примечание о том, что я имею склонность выбирать в установленное для перекура время уединённое место, где иногда нахожусь в оцепенении с отсутствующим взглядом, после чего прихожу в себя и делаю быстрые записи автоматическим карандашом в блокнотик, который храню в левом нагрудном кармане. Приехала комиссия из политотдела, задавала мне разные вопросы, затем потребовала предъявить блокнотик. Меня удалили за дверь. Через некоторое время я услышал дружный смех. Блокнотик мне вернули. Через много лет мне удалось увидеть мнение комиссии о том, что политику партии и правительства я понимаю правильно, хотя имею прямой и несдержанный характер, а подозрения в мой адрес со стороны замполита имели умозрительный характер. Звание мне дали, а потом давали ещё.
На работе я занимался переговорами, драфтами и контрактами, что имело характер коммерческой тайны. Секьюрити не дремало, отслеживая все возможные контакты, а секьюритизация тоже оставляла свой след, касательно разных чужих активов и ценных бумаг.
Одним ранним утром я проснулся полностью свободным человеком и осознал, что больше ничего не обязан соблюдать и могу иметь самое разное мнение.