Посадил дед репку

Было ли, не было? Сон ли аль явь? Токмо вот что старики сказывают.

В некотором царстве, в Россейском государстве, посередь Сибири, в деревне Репкино жила-была семья Репкиных. Дед — Репкин Гаврила Ляксеич; жена его (бабка, значит)  — Авдотья Микитишна; внучка ихня – девица Варвара-краса, длинная коса; пес Полканыч придворной масти; кот ученый, Степан;  мышиного царя дочь, Гермиона.

Жили они  бодро, с задором. В избе плошки да ложки, губные гармошки: пели-плясали да не унывали.

Дед по весне репку сажал, да не одну, а цельно поле, выполняя государев наказ: «Кажному по репе!» Почитай, вся Сибирь с их полей кормилася.

Бабка знатной кулинаршей слыла: пироги там всяки, кулебяки, капусточка квашена, грибочки соленые, шанежки наливные, щи-борщи наваристые. Ум отъешь! А каку кадриль славну выписывала! Тыр-дари-тари-та, Тыр-дари-тари-та!

Внучка хоть и из народу была, а вся как есть благородна девица получилася. Знала языков с десяток: русский и братских народов Севера, рукодельничала, декламировала, музицировала, держала себя пристойно и даже могла вести светски беседы.

Пес служил хозяевам верой и правдой: во двор всех впускал, со двора никого не выпускал. Охранял так, что ни одна чужа мышь не проскочит.

Кот кажно утро упражнялся в арихметике: считал ворон на крыше. Днем выводил романсы, а вечером намурлыкивал сказки.

Мышка хоть и была царских кровей, но трудилася от рассвета до заката: заготавливала зерно на зиму, почитай, для всей деревни. Крутилася весь день, как мышь в колесе.

В общем, все были при деле, ибо труд облагораживал.

Как водится, в мае посадил дед репку, да не одну, а цельно поле. Веселы дни шли, как трава росли.  Плоды зрели, наливалися да дождями умывалися. Тут и лето зашло. Выросли репки большие-пребольшие. Пришло время убирать урожай. С восходом солнца вышли Репкины в поле, выстроились в шеренгу.

— Поименно рассчитайсь! – скомандовал дед.

— Авдотья Микитишна Репкина! — громыхнула бабка.

— Варвара-краса, длинная коса Репкина, — склонилась в глубоком реверансе внучка.

— Пес Полканыч придворной масти. Служу Репкиным! – отгавкал лохматый.

— Степан. Кот ученый при дворе Репкиных, — отрекомендовался усатый.

— Дочь мышиного царя, Гермиона. Репкиных буду. Расчет окончен! —  тоненько пропищала мышь- полевка.

-Ну, с Богом! – с надеждой выдохнул  Гаврила Ляксеич. Организовали они крепку цепочку: мышка за кота, кот за пса, пес за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку.

Тянут-потянут, вытянуть не могут. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Тянут-потянут, вытянуть не могут.

— Эх! Ухнем! – приказал Гаврила Ляксеич.

Поднатужились, ухнули и вытащили вместо репки ананас…

— Энто что это?! Энто как это такое чудо-юдо народилося? – очумевшего деда маненько в обморок не бросило.

— Ой! И какой же вы, право, дедуля, темный человек! Энто не чудо-юдо. Энто хрукт заокеанский вырос, точно на Гавайях, — счастливо возвестила внучка, вдыхая аромат плода.

— На каких ишшо Гаваих?! – гневно сморщился Гаврила Ляксеич.

— Знамо каких – мериканских, — лениво промурлыкал кот.

Полканыча от удивления прямо с лап скинуло чуть не на дочь мышиного короля. Та только пискнуть успела.

— Мериканских?! – покорежился лицом дед. – Измена!!! Государственный переворот определятся! Кузьмич паскудник! Шельма шпиенская! Факт шельма! Вражьи семена мне подсунул, стервец! Под монастырь подведу! По всей строгости подведу!!!

— А ну! Цыц мне, старый! – Авдотья Микитишна заткнула орущий рот деда куском ананаса. – Дурачина ты! Простофиля! Аль совсем башкой ослаб? Не страмись! Не страмись перед державою! Энто где же ты сквернавец нахватался политических идей?

— Вы, дедуля, часом, не нервами заболели? Вон каку карамболь затеяли. Энти семена к нам ихним мериканским Торнадой занесло. Вы, дедусечка, шибче ананас пережевывайте, смачнее. Нешта у вас скуса нету? Экий вы, право, старомодный. В Европах давно ужо энтот хрукт потребляют. В ейном соке есть полезный витамин, — пылко вразумляла Варвара-краса.

Гаврила Ляксеич бойко пошамкал ртом и остался доволен.

С тех пор в Репкино стали разводить ананасы. Указом Государя-Амператора деревню переименовали в Ананаскино, а жителям повелели носить фамилию Ананаскины. А как только бывшие репковцы заскучают по пареной репе али по «Ушному», тут же обоз с ананасами налаживают и в соседнюю деревню, к Кузьмичу. Там у его энтой репы, как грязи. Не токмо что Ананаскино, вся Европа по репе получит, ишшо и мериканцам достанется.

Так и живут Ананаскины — не тужат:  кажному по репе, а на закуску — ананас и рябчики.

И много там народу другого  перебывало, вина перепивало, хоть и в роте не бывало, а токмо по бороде тякло.