Как рождаются сплетни.
Пятый и четвёртый этаж общежития занимали девушки. На первом и втором этажах жили семейные пары. Холостые мужчины жили на третьем и на втором этажах. Трупихин жил на втором этаже в трёхместной комнате, в одной секции с семейными. Сам он был из села. Женился на соседке, вскоре у них родился первенец. Работы в селе для них было много, но она не приносила достойного дохода, им надоели попрёки родителей, что они сидят у них на шее. Трупихины, прочитав в газете, что на завод требуются рабочие специальности с предоставлением общежития, оставив малолетнего ребёнка родителям, уехали в город. Конечно, им хотелось жить вместе, но в отделе кадров им объяснили, что общежитие для холостяков. Жена устроилась в цех штамповки, поселившись на четвёртом этаже в трёхместной комнате, мужа подселили к двум рабочим в комнату на втором этаже. Они тайно встречались. Вскоре жена снова забеременела и родив, уволилась с завода и уехала в село. У Трупихина была пятидневная неделя, в пятницу вечером он уезжал в село, в воскресенье возвращался.
Трупихину нравилась Инна, но он считал ещё предметом недоступной роскоши, никогда не подходил к ней и не заговаривал, особенно после того, как однажды ночью она выставила его с приятелем за дверь. Они вошли в комнату вслед за девчатами из цеха штамповки, где она спала, включили свет, а она как закричит спросонья:
— Уходите, я уже сплю! Трупихин с приятелем сразу же смылись, не взирая на уговоры девиц остаться и не обращать на спящую Инну внимания. Трупихину с тех пор Инна понравилась, но он обходил ещё стороной, боясь приблизиться и заговорить с ней, считая её для себя предметом недоступной роскоши. Однако, он взял привычку дожидаться, когда она пойдёт на работу, он шёл за ней, на расстоянии, издали любуясь её гибким станом, так, чтобы она ничего не могла заподозрить. Он работал как и она, в одну смену, с восьми часов утра.
Ахмед жил на частной квартире. Каждый вечер он проводил в общежитии. До него дошли слухи, что накануне вечером Инна вернулась поздно с двумя парнями. Ахмед, отвергнутый Инной, пылал к ней неразделённой любовью, но до сих пор сдерживался, считая её неприступной для мужчин. Эта новость снова разбудила в Ахмеде огонь страсти.
Стоя за деревом в высокой траве, прикрытый строительными отходами в виде досок и кусков ржавого железа, прислонённых прямо к высокому забору, он поджидал ее рядом с узкой тропинкой, по которой, сокращая путь, ходила Инна.
Это было пустынное место, не заметное с тротуара. Убивая время, Ахмед играл кинжалом, к которому привык с детства.
Неожиданно для Инны, он схватил ещё за руку, он задохнулся от исходящего от неё аромата, от белизны груди приоткрывшейся от резкого её движения.
— Умоляю тебя, — шептал он ласково, — если в тебе есть сердце, не отталкивай меня. Я люблю тебя. Ты истерзала своими зубками всю мою душу. Сжалься, — он хотел привлечь её к себе силой. Оттолкнув его, она остановила на нем неподвижный взор.
— А ты безжалостна, — Произнес он, пытаясь взять её за талию.
— Убери руки! — Холодно потребовала она. Кипящая яростная лава прорвалась наружу, он набросился на неё, словно чудовищная гидра, пытаясь повалить на землю. Почувствовав отвращение, она отпрянула от него. Бросившись на него, как разъяренная пантера, Инна с нечеловеческой силой толкнула его и отпрыгнула назад. Он потерял равновесие, поранившись о ржавую железяку, он выхватил кинжал. Широко раскинув руки, он медленно приближался к Инне, повторяя, как в зеркале, каждое её движение. Инна прыгнула вправо, он тоже, Инна влево, он тоже. Шансов сбежать не было никаких, время шло на секунды, она не успевала даже развернуться, чтобы убежать в обратную сторону.
Вдруг Ахмед увидел вынырнувшего из-за поворота Трупихина, который, оставаясь невидимым, некоторое время издалека наблюдал за ними. Он почувствовал, что они играют в какую-то странную игру, вышел из своего укрытия и направился к ним. Заметив Трупихина, Ахмед спрятал кинжал. Этого движения хватило, чтобы Инна проскочила мимо него. Раздосадованная, с растрепанными волосами, Инна стремительно убегала к проходной завода.
Но все равно она не чувствовала опасности. Все казалось спектаклем и не более того. Разве можно на неё злиться из за пустяка? Она не давала никакого повода, ни каких оснований для жестокой ненависти.
В институте у неё было много поклонников, никто из них даже пальцем не тронул Инну, хотя, быть может, у них было больше оснований. Инна, завлекая парней своей красотой и своими шуточками, обнадёживала их, а когда они начинали приставать к ней с более конкретными любезностями, она резко их отталкивала, не считая, что таким поведением она, быть может, их оскорбляет. Но в институте парни были молоды и неопытны, она сама ещё не совсем сформировалась в женщину. А сейчас она имела дело с испытавшим всё молодым темпераментным мужчиной, к тому же сама, благодаря пылким мечтам о браке, на глазах из угловатой девушки превращалась в загадочную шикарную женщину, никому пока не принадлежащую. Не расставшись с институтскими привычками шутить с парнями, она не понимала, что заигрывает с огнём. Стоит ли её ненавидеть лишь за то, что она красива и пока никому не принадлежит? Нужно быстрее дождаться суженого и выйти за него замуж, иначе неизвестно что с ней может произойти.
К Ахмеду подошёл его подчинённый Трупихин:
— Можно я сегодня уйду на два часа раньше, мне в село нужно ехать.
— Завтра уедешь в своё село. Утром выйдешь на работу, а вечером уедешь, — покровительственным тоном пообещал Ахмед, идя впереди Трупихина по тропинке, он доверительно жаловался ему:
— Инна, моя женщина, спит, каналья, со всеми подряд, вчера двух юнцов соблазнила. Она со всеми спит, только начальству завода отказала, он её за это ненавидит, — продолжал Ахмед.
— Самому Петрову? — удивился Трупихин.
Трупихин чувствовал себя многим обязанным своему начальнику Ахмеду. Как могла Инна так жестоко наставлять рога Ахмеду, а с виду такая неприступная, его, Трупихина, вообще, за мужчину не считает. Оскорблённое самолюбие роднит иногда самых несхожих мужчин. Инну, этот милый запретный плод, нельзя было вкусить, но можно было опорочить. Трупихин с наслаждением рассказал своему приятелю, как к Инне, любовнице Ахмеда, приставал сам Петров, и был ею отвергнут. Его слова, подхваченные приятелем, передавались из уст в уста и в конце концов дошли до Буянщикова, зачинщика всяких скандалов, Буянщиков распространил эти слухи по всему заводу. Репутация Инны была испорчена.
