ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ, ВЕРНУТЬСЯ НЕВОЗМОЖНО…

Так… С чего же начать?.. Наверное надо написать о нашей героине. Ее зовут Вера Великанова.  Она  родилась в очень дружной семье,  ходила, как все, в ясли, детский сад, школу, которую  закончила с золотой медалью, потом поступила в институт, а в настоящий момент  работала секретарем генерального директора одного очень большого строительного  предприятия. Но до того, как стать секретарем Вера подрабатывала в туристическом агентстве экскурсоводом. Работа ей нравилась, но у нее был маленький сын, который  редко видел свою маму, очень по ней скучал, оставаясь с бабушкой. Он не понимал, почему у всех детей есть папы и мамы, а у него только мама и бабушка. Вера не спешила рассказывать сыну историю его появления на свет, и если бы не нелепая случайность, то у него было бы все, как у всех.
Вернемся на несколько лет назад, а точнее на семь лет. Именно тогда Вера познакомилась с молодым человеком. Его звали Максим Найденов. Эта фамилия была дана ему в детском доме, когда его  в недельном возрасте без документов нашли на пороге отделения милиции. Когда Максим вырос, то, как положено, отслужил армию, и не где-нибудь, а в ВДВ, потом окончил школу милиции… И однажды, в свой выходной, прогуливаясь по одной из набережных, он увидел, как подъехал большой экскурсионный автобус. Из него вывалила разношерстная веселая толпа туристов. В этой галдящей толпе, Максим не сразу заметил невысокого роста худенькую темноволосую девушку, которая о чем-то на непонятном ему языке рассказывала  группе иностранцев, показывая  рукой то в сторону крепости на другом берегу реки, то на величественный собор. Тогда он вдруг почувствовал, что   непременно должен с ней познакомиться во что бы то не стало. Он незаметно подошел и встал рядом с ней, надеясь, что и она его заметит. Девушка несколько раз бросила удивленный взгляд на молодого человека, смущаясь и краснея. Она не знала откуда вдруг в этой группе пожилых итальянцев, появился молодой парень с обаятельной улыбкой.  Вера, наверное, этого так и не узнала бы, но Максим относился к решительным людям, которые добиваются своего. Когда иностранцы разбрелись по набережной, а девушка осталась одна, он подошел к ней:
— Здравствуйте!
Она подняла на него глаза и не очень решительно ответила:
— Здравствуйте… Но мы с вами не знакомы… кажется.
— Максим, —  он улыбнулся ей, протянув свою руку.
— Вера.
Что уж там между ними произошло, но то что эти двое, как бы это невероятно не звучало, влюбились в друг друга с первого взгляда. Максиму показалось, что это и есть та самая единственная, которую он ждал все эти годы, которую готов носить на руках всю жизнь, защищать и любить до того момента, пока смерть их не разлучит. Жить вместе стали почти сразу…
Они хотели пожениться, но это торжественное событие откладывалось и откладывалось из-за командировок то ее, то его. Конечно, можно было и закончить  рассказ на этой счастливой ноте, но повторюсь, если бы не нелепая случайность… В тот день Вера собиралась открыть Максиму одну очень важную тайну, с которой жила уже несколько дней. Она считала, что когда  будет говорить  ему о ней, все должно быть торжественно и красиво.  Она представляла, как  Максим  сначала опешит, а потом, подхватит ее на руки и закружит по комнате. Он  пришел домой со службы уставший и совершенно вымотанный. И идею с романтическим ужином пришлось отложить до лучших времен. Отказавшись от ужина, он просто рухнул от усталости, как подкошенный и тут же заснул,  но поздно вечером зазвонил телефон.
Максима срочно вызвали на службу. Уходя, он поцеловал Веру, просил не переживать и ни о чем плохом не думать. Его командировка должна быть всего на четыре дня и совсем не опасной. Он сказал это так уверенно, что Верочка ему поверила и, проводив, спокойно заснула. Но прошел день, второй, пятый, а от Максима не было никаких известий. Она заволновалась, попыталась выяснить хоть что-то, но ей отвечали, что командировка несколько продлилась, волноваться нет причин, а у Максима все хорошо. Это ее сначала успокоило, но потом она заволновалась еще больше. Уже не могла есть, спать, ей грезились всякие кошмарные видения…
В один воскресный вечер раздался звонок. На другом  конце провода Вера услышала совсем незнакомый мужской бас, который вдруг начал говорить совсем, в ее понимании, ужасные вещи. Незнакомец представился командиром отделения и сообщил, что старший лейтенант Найденов погиб, подорвавшись на мине…
Верочка не сразу поняла смысл, сказанных им слов, а потом потеряла сознание. Как прожила следующие несколько дней, она не помнила совсем, но сама себе твердила: «Он не мог погибнуть… Это ложь. Он жив… Я не верю!» Максима похоронили с воинскими почестями, пришли все его друзья… Гроб был закрытый. Все плакали, но только Верочка твердила: «Я не верю, что он там… Я его не видела… Он жив! Я не верю, что он вот так вот мог просто взять и погибнуть, оставив меня и не родившегося ребенка. Нет, это неправда! Он вернется, обязательно вернется, а я его буду ждать!» Ее успокаивали, но она стояла на своем. После этого прошло семь лет. Боль утраты, конечно же, притупилась, потеряв свою остроту,  но Вера до сих пор продолжала ждать Максима. Родившийся сын был назван в честь отца.  Еще немного времени, и, казалось,  что она  совсем  смирится с потерей любимого человека, согласится с его совсем нелепой смертью, выйдет замуж и заживет, как все, но  если бы не одно но…
Спустя два года после того рокового дня,  в день своего  рождения она  нашла у входной двери в квартиру большой букет белой махровой  сирени, которую очень любила. Он сиротливо лежал прямо на нижней ступеньке лестничного пролета. Увидев его, Вера расплакалась и долго не могла прийти в себя. Именно такую сирень ей всегда дарил Максим, но его не было в живых. В букете не было ни записки, ни поздравления, даже намека на имя, оставившего его у ее порога. С Верой случилась истерика. Подруга успокаивала  ее долго, твердя, что, наверное, кто-то из молодежи забыл. Сидели подростки вечером на ступеньках, а уходя забыли…
Один раз можно было бы назвать случайностью, но такой букет сирени стал появляться на ступеньках лестницы ежегодно и именно в день ее рождения. Его появления, она стала ждать, как манны небесной, окончательно уверовав,  что Максим жив, но никак не могла понять, почему он к ней не подойдет и не объяснит почему так поступает.   Вера все так же продолжала работать  экскурсоводом, но за два года до событий,  о которых я расскажу ниже, ее встретил старый друг  отца — Эдуард Михайлович и  позвал к себе секретарем — переводчиком. Она согласилась…
… Сегодня  Верочка вышла первый день на работу после отпуска, но еще два дня назад позвонила подруга Юлька и сказала, что пока она отдыхала и валялась на пляже Мертвого моря, в конторе произошли большие перемены. Старого директора вдруг с большими почестями в одночасье отправили на заслуженный отдых и именно сегодня новый генеральный должен занять по праву директорский кабинет. Верочки не было на работе целых три недели, и она не представляла, что твориться с бумагами на  столе, хотя ее замещала бывшая секретарша директора,  отработавшая с ним лет двадцать  и благополучно ушедшая на заслуженный отдых.  Елену Петровну уговорил поработать сам Эдуард Михайлович, сославшись на то, что Верочку временно может заменить только она, потому что нельзя доверять даже на время этот стратегически важный пост кому попало. Юлька видела нового генерального, когда он принимал дела у Эдуарда Михайловича и, не удивительно, он ей очень внешне понравился. Она взахлеб описывала его: лет сорока, высокий, со спортивной фигурой, шатен, серо-зеленые глаза, прямые брови, римский нос, но главное, что не женат. Для Юльки этот факт был самым важным — его наличие делало мужчину в ее глазах еще более привлекательным, чем, возможно, он был на самом деле. Из Юлькиного монолога Вера поняла, что теперь руководить этим славным строительным трестом будет сам Аполлон Бельведерский, каким-то странным образом  покинувший музейный зал в Ватикане. Тогда она еще подумала: «Ладно, поживем увидим, что это за чудо природы пришло к нам работать.» И вот этот Аполлон должен был через несколько минут появиться в приемной.
Вера пришла сегодня на работу раньше на час, но ее беспокойство было напрасным. Отдать должное Елене Петровне, та свое дело знала, как пять пальцев: все пятничные сводки были подшиты куда следует, договора лежали в строжайшем порядке, кофемашина работала, кофе имелся в наличии… Короче, шик, блеск, тру-ля-ля! Вера  успела просмотреть бумаги, принять пару факсов, как на пороге появился он. Ждала, ждала, а все-равно его появление было неожиданным. Директор ей с первого взгляда не понравился, хотя все, что о нем говорила Юлька было правдой — рост, внешность, и прочая, прочая, но у него был такой холодный, даже, как показалось Верочке, надменный взгляд, что от этого по коже побежали мурашки. Следом за ним зашел Алексей Михайлович, его зам, и, приветливо улыбнувшись, поздоровался:
— Здравствуйте, Верочка! С выходом!
— Здравствуйте! Спасибо, — пролепетала она и стала нервно перекладывать какие-то бумаги на столе.
— Верочка, пока вы были в отпуске, у нас произошли изменения. Знакомьтесь… Кирилл Александрович Гаранин — наш новый генеральный директор, — и Алексей Михайлович многозначительно посмотрел на нее. — А это Верочка… Вера Павловна Великанова — Ваш личный секретарь и переводчик в одном лице. — Теперь он уже смотрел на Кирилла Александровича.
Тот молча кивнул головой, и, как ей показалось, услышав  ее фамилию, оценивающе посмотрел на нее. Да, Верочка с самого детства, комплексовала, что ее рост совсем не соответствовал  фамилии. К тридцати пяти годам ей удалось вырасти всего на сто пятьдесят сантиметров с хвостиком. Она  была худенькой и больше походила на подростка, чем на взрослую женщину. Если у нее возникало желание купить бутылку хорошего вина, то очень часто кассиры просили  предъявить документы, подтверждающие, что ей уже далеко не двадцать один. Это обижало. И почувствовав на себе холодный взгляд Кирилла Александровича, Верочке почему-то опять стало обидно. Она вдруг  захотела ему сказать, что не надо оценивать человека по высоте его роста, а надо узнать, что у него в голове, но не успела. Он, скептически скривив губы и, молча кивнув, прошел в свой кабинет.  Алексей Михайлович, проходя мимо, махнул рукой и  попросил приготовить две чашки кофе по-крепче. Кофемашина знала свое дело, и через несколько минут на подносе уже стояли чашки с ароматным бразильским кофе. Вера приоткрыла дверь и готова была уже войти, как услышала то, о чем  говорили в кабинете. Подслушивать конечно не хорошо, но речь шла, как ни странно,  о ней.
— Это что? — спросил спросил красивый мужской баритон с легкой хрипотцой. Голос, видимо, принадлежал  новому директору.
— Где? — не понял Алексей Михайлович.
— Там в приемной… Ее из-за стола хоть видно? — продолжил Кирилл Александрович.
— Кого? — переспросил Алексей Михайлович.
— Да мою секретаршу, — недовольно уточнил директор.
— Что Вы, — воскликнул Алексей Михайлович. — Верочка замечательная секретарша, а еще и переводчица. Она знает в совершенстве три языка — английский, немецкий и французский…
— Да она же метр  в прыжке…  — громко сказал Кирилл Александрович.
— Но это не мешает ей быть…
Но директор перебил своего зама:
— Это первое лицо нашей компании, которое видят наши партнеры, инвесторы… А это же ни рожи, простите меня, ни кожи… Просто какая-то Твигги.
— Но Эдуарда Михайловича по профессиональным качествам Верочка устраивала на все сто процентов…- попытался защитить ее Алексей Михайлович.
— Забудьте Эдуарда Михайловича. Его больше нет, а директор теперь здесь я. Н-да, с этим надо что-то делать.
Верочку возмутило, что он говорил о ней, как о ненужной мебели, портящей интерьер в приемной.
— А Верочка? Что будет с ней? Вы ее хотите уволить? Ну разве можно увольнять человека из-за роста, — начал было Алексей Михайлович.- Мы ее не можем уволить. Она одна воспитывает ребенка.
— Мы не Красный Крест или благотворительный фонд, — резко оборвал его директор.
— Но она очень хороший работник…
— Ее увольнять никто не собирается! Переведите  в какой-нибудь другой отдел…  Она что — нибудь еще умеет?
— Что именно? — недоумевая спросил зам.-
— Вы, что не понимаете, о чем я спрашиваю. Может она что-то еще может? — понизив голос, спросил директор.
— Не знаю…- пожал плечами Алексей Михайлович. — Если только в операторскую… У нас там место оператора освобождается. Шевцова завтра в декретный отпуск уходит.
— Вот туда и переведите… А новая секретарша выйдет завтра на работу… Пусть Вера Павловна приведет все документы в порядок и передаст дела…
В этот момент Верочка открыла дверь и, лучезарно улыбаясь, хотя в душе шла такая война, что в нее сейчас посторонним заглядывать не рекомендовалось,  вошла с подносом, на котором стояли две чашки кофе. У нее было  желание залепить ими  в его такое надменно-холодное холеное лицо, чтобы  на нем проявились хоть какие-то чувства. Пусть это будет гнев, но не эти холодность айсберга и беспристрастное превосходство. При ее появлении, разговор оборвался, а в кабинете повисла неловкая тишина. Она поставила на стол чашки и самым очаровательным голосом, на какой хватило сил, произнесла:
— Ваш кофе, господа,-  еще раз улыбнувшись до ушей, как Гуимнплен, стремительно вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Минут через десять Алексей Михайлович вышел, пожал плечами и с сожалением сказал:
— Верочка, Вы больше здесь не работаете. Завтра  выйдете на работу в отдел к Софье Михайловне. Там у нас одно место вакантно. Я распоряжусь.
— Хорошо… — выдохнула она.
— Не расстраивайся! Я знаю, что вы замечательный секретарь, но ничего не поделаешь…
— Хорошо, — опять повторила она, хотя понимала, что совсем ничего хорошего, а про себя подумала: «Новая метла всегда по-новому метет…»
— Приготовь документы для новой секретарши.
Верочка молча кивнула и чуть не расплакалась. Алексей Михайлович ушел, а через несколько минут из кабинета появился Кирилл Александрович и на ходу, не глядя на нее, будто она была какой-то деревяшкой, сказал:
— Я в комитет по строительству. Буду ближе к обеду. В мое отсутствие должна подойти девушка. Ее зовут Светлана. Покажите все. С завтрашнего дня она будет исполнять ваши обязанности.
Вера молча кивнула и принялась разбирать почту. Он вышел. В приемной повисла какая-то гнетущая тишина: телефоны молчали, никто не заходил, будто в офисе вымерло все. Новость о ее переводе разнеслась почти мгновенно, а все остальные сотрудники притихли в ожидании того, что им приготовила судьба в лице нового директора.
Минут через двадцать в приемную крадучись зашла Юлька:
— Привет! Ну как новый генеральный?
— Ни как, — ответила Вера без каких-либо эмоций в голосе. — Меня к Софье Михайловне переводят, а здесь будет трудиться новый личный секретарь…
— Наверное, свою любовницу решил пристроить… Чтобы быть всегда вместе и в кабинете, и дома в постели, — буркнула Юлька. — Вот что такое не везет, и как с этим бороться? Вот скажи, появляется красавец — мужчина, ну  почему, у него уже есть  любовница? Что же нам серым делать? Где нормального мужчину встретить? Вера, вот как жить?
— Нормально и весело жить, — ответила та, пытаясь пробить  дыроколом на договоре в нужных местах дырки, но они никак не пробивались. Тогда она ударила по нему со всей силы, что чуть не отшибла руку.
— Вера, я слышала, что он тебя переводит в операторскую… Я бы ему сказала… — и Юлька, подражая голосу Раневской, произнесла, —  Муля, ты не прав!
— Ладно, Юль, проехали. Лучше скажи, как у тебя дела с АМ?
— Это потом! Вера, как тебе он внешне? — не унималась Юлька.
— Аполлон Бельведёрский, — фыркнула она.
— Так, так, так… Сплетничаете о начальстве, значит, — неожиданно раздался за спиной совсем незнакомый женский голос. Вера и Юлька резко оглянулись, чтобы посмотреть на обладательницу этого сопрано.
Н-да, перед ними стола блондинка, которой проигрывала внешне даже Юлька, признанная всеми мужчинами их офиса самой красивой девушкой. О себе Верочка молчала и даже не думала. Теперь она поняла, почему Кирилл Александрович сказал фразу о коже и роже…
В дверях приемной стояла высокая молодая женщина, будто только что сошедшая с обложки какого-нибудь модного  мужского журнала. Уложенные в творческом беспорядке блондинистые локоны,  красиво очерченный овал лица, голубые глаза обрамляли густые, искусно накрашенные ресницы. О макияже можно  сказать одно, что он  был просто безупречен. На безымянном пальце правой руки сверкал бриллиант, как потом Юлька оценила его достоинство, сравнив с булыжником. Девушка явно им гордилась и выставляла на показ, типа, «я вот такая вот вся такая…» И рост у нее был подходящим, и ноги росли чуть ли не от ушей, короче, по ней плакал и рыдал Голливуд, а она решила, видимо, броситься к ногам своего любимого мужчины. «Да, они друг друга стоят», — подумала Верочка и чуть слышно сказала:
— Где тут временное? Слазь! Кончилось ваше время…
— Чего ты там бормочешь, — с каким-то пренебрежением в голосе произнесла девушка. — Я — Светлана, надеюсь, Кирилл вам говорил?
— Александрович… — поправила ее Вера.
Девушка махнула рукой и произнесла, высокомерно улыбаясь:
— Это для вас… Для меня просто Кирилл. Мне можно и без отчества.
— Ясно! Базара нет, — съехидничала Юлька, и уже обращаясь к Верочке, спросила:- Ты на обед пойдешь в то милое кафе, там за поворотом.
— Пойду. Как всегда в час внизу, — ответила та и внимательно посмотрела на гостью. «Какой из нее секретарь? Она в руках ничего тяжелее пилочки не держала… Просто будущая звезда нашего офиса, чумачетчая» -подумала Вера и усмехнулась.
— Так, где мое рабочее место? — вдруг спросила Светлана.
— Здесь, — ответила  Верочка.
— Да, интерьерчик конечно отстой… Но ничего, я здесь все переделаю, — оглядывая приемную, произнесла Светлана.
Юлька, прищурившись, посмотрела на нее и язвительно произнесла:
— Н-да, в жизни каждого мужчины должно быть что-то светлое, но почему это светлое всегда обязательно блондинка…
— Что?.. Что? — переспросила Светлана, но Юлька уже выскочила из приемной, не услышав  вопроса. — Что это было? Я не поняла…
— Принимайте дела. В этой папке договора, здесь приказы, это…
Верочка, как бывший экскурсовод,  стала ей рассказывать и показывать где что лежит, но Светлане все быстро наскучило, и она прервала:
— Скучно как-то здесь… И не хочу сегодня заниматься делами. Все завтра… Меня Кир… Кирилл Александрович просил зайти…
— Простите, но мы здесь не веселимся, не поем и не танцуем, а работаем…- съехидничала Верочка.
— Вижу, не дура… Ладно, вы работайте, а я Кирилла подожду. Он не сказал, когда вернется? — оглядывая приемную, будто ища то место, где она может приземлиться, не помяв великолепное платье от Кардена…
— Сказал, что к обеду… — ответила Верочка.
Светлана наконец-то удобно уселась в угол дивана, достала из своей сумочки глянцевый журнал и притихла. Кирилл Александрович вернулся, как и обещал, и, увидев Светлану, обрадовался. А та, как бабочка, вспорхнула с дивана и повисла у него на руке. Они быстро ушли в кабинет. Когда Вера вернулась после обеда, то Светланы уже не было.
Прошло несколько дней. Вера работала оператором в отделе по связям с общественностью. Светлана оказалась неплохим секретарем, несмотря на всю свою гламурность и видимое легкомыслие. Единственным пробелом в ее образовании было то, что она плохо знала даже английский язык, не говоря уже об остальных. И при необходимости, Кирилл Александрович вызывал Верочку для проведения переговоров с иностранными партнерами. Постепенно его холодность стала таять и он, как говорила Юлька, все больше стал походил на на нормального человека. Да и Светлана вписалась в коллектив благодаря своему довольно миролюбивому и веселому характеру, чем опровергла первое впечатление о себе. Единственная, кто не убрала свои шипы до конца с ее появлением, была Юлька.
Ей пришлось уступить корону первой красавицы, и , как бы, оказаться на вторых ролях, чувствуя уменьшение мужского внимания к своей персоне, но особенно одного человека — зама генерального Алексея Михайловича. С этим она смириться не могла и при случайных встречах со Светланой у них происходили словесные бои. Ни одна, ни другая никак не шли на мировую, и продолжали бодаться, не уступая друг другу. Вера с улыбкой смотрела на все это, думая, кто же окажется из них умнее или мудрее и первой пойдет на мировую.
Светлана как-то подсела к ним за столик в той самой кафешке, куда Юлька и Вера обычно ходили обедать.
— Добрый день! — весело воскликнула Светлана, заметив их. — Можно присесть рядом с вами?
— Мы вас не ждали, а вы приплыли…- буркнула Юлька.
— Пожалуйста, — ответила Вера.
— Спасибо! — опять улыбнулась Светлана. — Юлия, скажите за что вы на меня сердитесь?
— Я? — подняв брови домиком, удивленно переспросила Юлька. — Вам Светлана Александровна, это приснилось?
— Я же вижу, как у вас портится настроение, когда Алексей Михайлович…
— Так, о нем не будем. Он совершенно здесь ни при чем.
— Еще как при чем, — ухмыльнулась Светлана.- Я же вижу, как вы начинаете кипеть, если он подходит ко мне.
— И ничего я не кипю… тьфу, киплю,  — буркнула Юлька.
— Да ладно, это ни для кого не секрет уже давно… — продолжала улыбаться Светлана. — Если ваша вражда со мной закончится здесь и сейчас, то я хочу вас успокоить… У меня есть давно любимый мужчина, и я очень счастлива… Вот! — и Светлана еще раз продемонстрировала свой «булыжник» на пальце.
— Я заметила, — фыркнула Юлька.
— И знаете, Юлия, думаю, что и вы ему не безразличны, только он боится к вам подходить. Если честно, то вы по отношению к нему ведете, как полная дура…
— Я?! — возмущенно воскликнула Юлька. — Да я… я… Она заметила…
— Нечего сказать? Алексей Михайлович очень серьезный мужчина, а вы ведете себя, как бабочка, собравшая вокруг стаю легкомысленных мотыльков.
— Много ты в этом понимаешь, — воскликнула Юлька, не заметив, как перешла на ты.
— Много, уж поверь! Эх, чем умнее женщина, тем она больше делает ошибок, — добавила Светлана. — Я надеюсь, что мы друг друга поняли. — Допив свой кофе, она попрощалась и ушла.
— Что это было? — вдруг воскликнула Юлька.
— Шаг навстречу, — ответила Вера.
— Не поняла, зачем ей это надо  было?
— Она, наверное, хотела сделать, как лучше. Все давно знают, что тебе нравится Алексей Михайлович… И ему ты нравишься… И у вас наклевывался роман, а с появлением Светланы между вами будто черная кошка пробежала…
— А почему он вдруг стал к ней клеиться?… Конечно, все мужики одинаковы… У них то блондинки, то брюнетки. Прямо, зебра какая-то…
-А у тебя целый зоопарк, — грустно сказала Вера.
— Это почему?
— Так ты своих ухажеров то котиками называешь, то ежиками, зайками, то козлами, то баранами…
— Он старше…- начала было Юлька.
— Знаешь, дорогая, не важно сколько мужчине лет. Он либо мужчина, либо нет!
— Откуда ты все знаешь, Вера? У тебя — то у самой опыт с колибри… Все ждешь, непонятно чего… Максимки отец нужен… Парень растет, а вы над ним с бабушкой, как две птицы вьетесь…
— Юля, не будем об этом. У Максимки отец есть и другого не будет! — воскликнула Вера и встала. — Обед закончился, пора.
-Был, ты хотела сказать?  Так и где он? Где? — закричала Юлька. — Ты до сих пор веришь, что ежегодные букеты сирени — это его вклад в ваше светлое будущее? Ты все веришь, что он жив и вернется? Уже семь лет прошло, как его нет… Я с Алексеем Михайловичем как-нибудь уж разберусь, а вот тебе надо в себе разобраться. Семь лет прошло, уму непостижимо, а ты все его ждешь! Во что ты веришь?
— В любовь… И больше не надо об этом, а то поругаемся… — ответила Вера и вышла из кафе.
Юлька, посидев минут десять за опустевшим столом, вдруг сорвалась с места и поспешила в офис. После этого разговора со Светланой, она долго о чем-то думала, а потом набралась смелости и зашла в кабинет к Алексею Михайловичу. О чем они говорили — это осталось тайной за семью печатями, но вечером после работы они уехали вместе. Между Светланой и Юлькой было заключено перемирие. Казалось, все встало на свои места, а у самых любопытных, любящих держать руку на пульсе коллектива, исчез повод, дающий пищу для сплетен.  Они так успокоились, что за своими разговорами о перчиках, огурчиках, помидорчиках, благо наступил дачный сезон, что пропустили начало другого совсем непонятного для них романа.
А дело было так. Вера как-то привела с собой на работу Максимку, что категорически было запрещено, хотя кто это запретил, никто не помнил. Правило было негласным, но Вера по другому поступить не могла. Стечение обстоятельств: только ее мать, т.е. бабушка, уехала в гости к сестре, как детский сад закрыли на карантин. Максимка был спокойным ребенком и особо никого не отвлекал: тихо сидел за столом и рисовал в альбоме картинки. Перед самым обедом в операторскую вбежала Софья Михайловна:
— Верочка, я все понимаю, но ребенка надо куда-нибудь спрятать и быстро!
— Что случилось? — удивилась Верочка, прижав сына к себе.
— Я сейчас случайно услышала, что Кирилл Александрович идет к нам.
— Зачем?
— Не знаю, но ты же знаешь, что посторонним…
— Максимка не посторонний, — воскликнула Вера.
— Верочка… — Софья Михайловна внимательно оглядела помещение и ее взгляд остановился на двери в подсобку, — Пусть он порисует там… А как директор уйдет выйдет. Там и столик есть.
Вера только успела усадить сына в подсобке, как в кабинет зашел Кирилл Александрович. Он сдержанно, даже холодно, поздоровался и посмотрел на Веру:
— Мне нужна ваша помощь, Вера Павловна.
— Да? — и она вопросительно посмотрела ему в глаза. Этот взгляд его почему-то смутил.
— На завтра намечена встреча с немецкими партнерами…- он не успел договорить, как в подсобке раздался грохот, а потом громкий детский плач.
Кирилл Александрович, опередив Веру, открыл дверь и подхватил на руки плачущего Максимку.
— Простите, мне некуда было деть ребенка… Детский сад… — стала оправдываться она.
— Вы, что с ума сошли, держать здесь ребенка? — возмутился директор.
— Простите, я…-лепетала Вера. — Я не знала, как к этому отнесетесь вы… Я боялась спросить….
— Я, что на зверя похож или кусаюсь? — продолжал возмущаться Кирилл Александрович. — Как тебя зовут, малыш?
Максим уже перестал плакать и во все глаза смотрел на Кирилла Александровича:
— А вы разве не злой дяденька, которого бояться все, и даже мама? Вы ее не уволите?
— Я не злой, — смутился директор. — И твоей маме бояться меня не стоит… Конечно не уволю, — продолжил он. — Я ей пришел предложить другую работу, малыш.
Он поставил Максимку на пол, а тот вдруг задорно улыбнулся и воскликнул:
— Ну вот, мама, я же говорил, что он не злой!
— Так… Вера Павловна, у нас появилась возможность и потребность в штатном переводчике, а вы, я знаю, владеете тремя языками… У нас заключается контракт с одной иностранной фирмой и предполагается очень плотное общение… Без переводчика никак. Там от вас будет больше пользы, чем здесь. Вы согласны? — пока он это все говорил, машинально гладил Максимку по голове.
Вера сначала опешила, а потом кивнула головой:
— Я согласна.
— Вот и хорошо. У вас славный сын. И больше не прячьте его в подсобке… — сказал он и вышел.
Софья Михайловна вдруг громко выдохнула и прошептала:
— Фу, пронесло…
В связи с этим, Вере срочно пришлось искать няню для сына и надеяться, что скоро откроется детский сад, а там вернется и бабушка.
Кирилл Александрович стал приглашать Веру на деловые переговоры, встречи и обеды.  Он был  добр и заботлив по отношению к ней и Максимке. Все чаше и чаще, как бы случайно, Кирилл Александрович встречал ее в конце рабочего дня, подвозил домой или заезжал с ней в детский сад за сыном. Вера с интересом стала посматривать на него, ловя случайно на себе его взгляды,  и в конце концов вдруг поняла, что он ей начинает нравиться, как человек.
Юлька первая заметила изменения в их отношениях и как-то между прочим, остановив Веру в коридоре офиса:
— Кажется, наш директор к тебе неровно дышит!
— Конечно, он неровно дышит, косо смотрит, а еще ничего не видит, ничего не слышит, криво ходит… — ответила Вера.
— Это ты к чему, подруга? — удивилась Юлька.
— Я совсем запуталась… Он мне вроде нравится, но что-то останавливает…
— Ай, слушай, только не начинай старую песню о главном, — фыркнула Юлька.
— Я не начинаю… Он мне нравится, как человек, но я не люблю его, — ответила Вера.
— Любишь, не любишь, нравится-не нравится, спи моя красавица, — почти пропела Юлька. — Что тебя смущает?
— Не знаю… Он хорош во всем, и даже где-то слишком хорош, что кажется перебарщивает… Как-то не натурально… — поделилась своими сомнениями Вера.
— Глупости говоришь!  И вообще, все умные женщины давно знают, что красавец мужчина — это модный тренд в наше время, а если он еще имеет положение в обществе, то ему вообще нет цены. Ты вытащила выигрышный билет и радуйся.
— Не получается радоваться… Я не могу забыть…
— Вот снова здорово, — взмахнула руками Юлька. — Знаешь — память дело хорошее, но прошло уже семь лет, если бы был жив, то дааавно вернулся. Хватит жить прошлым. Пора строить новую жизнь, пока есть с кем строить. Тем более скоро Максимка подрастет и ему будет нужен взрослый наставник .
— Да, но…
— Верка, ты меня уговариваешь или себя в чем-то хочешь убедить? И вообще, самое лучшее лекарство для женщины — это надежный муж. А тебе выпал шанс. Вера, не бузи и не устраивай барагоз. Бери, что дает судьба. И, заметь, дает не самый худший вариант.
— Юлька, я не знаю… Он, кажется, добрый, заботливый, но вот тут, — Вера прижала ладонь к груди, — что-то говорит, что не стоит этого делать…
— Браки по расчету — самые лучшие браки! — ответила Юлька и чмокнув подругу в щеку, сказала: — Дерзай, подруга! Это не самый худший вариант, повторяю. Я побежала, пока!
-Опять наговорила с три короба и убежала, — вздохнула Вера и вышла на улицу.
День был не по осеннему теплый и солнечный. В листве, начинающей желтеть, запутались солнечные лучи. Ветер гнал по асфальту первые опавшие листья. Сентябрьское небо  еще оставалось голубым и высоким. Обрывки пушистых облаков, гонимые воздушным течением, проплывали по нему, как белые кораблики. «Прощальный поцелуй уходящего лета…» — почему-то Вера вспомнила именно эти слова из  пугачевского шлягера, услышанного совсем недавно, но где, она так и не смогла вспомнить. Вера подошла к парапету канала и стала смотреть на мерно бегущие волны,  вид которых ее всегда успокаивал и приводил к душевному равновесию. Но из состояния задумчивости и покоя ее вывел голос, раздавшийся совсем рядом:
— Уф, успел! Верочка, я так спешил… В комитете по строительству заседание затянулось…  Чуть не опоздал. Извини, что пришлось ждать.
Она оглянулась, смущенно улыбнулась:
— Кирилл Александрович… Ничего страшного не случилось бы… Я не ждала, просто хотела мысли привести в порядок.
— Мы за Максимкой не едем? — по-деловому вдруг спросил он.
— Нет. Сегодня за ним не надо. Мама забрала.
— Садись, я тебя домой отвезу.
— Нет, спасибо, я хочу пешком пройтись, — посмотрев куда-то вдаль выше его плеча, чуть слышно ответила она.
— Вера, что происходит?
— Кирилл…ничего не происходит. Мне просто хочется побыть одной.
— Именно сегодня? — спросил он. — Я не понимаю, что случилось?
— Все в порядке, но я просто хочу побыть одна. Разве это противозаконно?
— Нет. Хорошо… Мы завтра едем за город как договаривались?
— Конечно… Все в порядке… Ничего на завтра не отменяется…
— Хорошо, тогда до завтра. Я заеду за тобой утром. — Она молча кивнула ему в ответ, а он поцеловал ее в щеку, сел в машину и уехал.
Вера целый вечер бродила по городу, пытаясь разобраться в себе и понять нужны ли ей эти отношения с Кириллом Александровичем, которые со своей стороны он начал развивать так стремительно, что она не успевала за ним со своими чувствами и ощущениями. Ей хотелось попросить его не спешить и не торопить, но он не давал ей такой возможности.
Завтра они едут с ним на дачу, вернее это его загородный дом, в котором Кирилл собирается жить, когда у него появится семья. Он считает, что его дети должны жить на свежем воздухе, а не задыхаться в городской квартире, должны есть экологически чистые продукты, выращенные на собственном огороде. О, у него была очень большая программа на будущее, о которой он мог часами рассуждать и приводить факты, ее подтверждающие. Эти рассуждения были, конечно здравы, но  от них веяло таким занудством, и они утомляли, что Верочке становилось с ним скучно от его прагматизма.
Вера иногда не понимала — зачем он обсуждает с ней те или иные свои взгляды на жизнь, хотя и не слушает ее аргументы против. Стоя на набережной и глядя на мерно текущий поток, она вдруг поняла, что каким бы хорошим  не был Кирилл Александрович, не сможет его полюбить. Когда пришло понимание этого, то она решила, что завтра на даче  ему все объяснит и расставит  точки над и.
Придя домой, Вера долго не могла заснуть,  а когда забылась беспокойным тяжелым сном — ей снился сад цветущей белой турецкой сирени. Она бежала по дорожке среди кустов, усыпанных белоснежными цветами, пытаясь догнать уходящего вдаль человека, а когда догнала и схватила его за плечо, он повернулся, но она не увидела его лица, на нем была страшная маска. Вера проснулась от собственного крика, которым напугала свою мать. Когда  открыла глаза, то мама стояла рядом с  кроватью и трясла за плечо, пытаясь ее разбудить.
Кирилл рано утром заехал за Верой. День обещал быть солнечным, но первый осенний заморозок уже накрыл инеем еще зеленую траву тонким кружевным покрывалом. Все говорило о том, что это последние теплые дни, за которыми  ожидалось приближение холодов. До поселка Радужный они добрались за полтора часа, не встретив на пути ни одной пробки. Дом Кирилла, стоявший почти на самой окраине Радужного, был обнесен высоким забором, над которым можно было разглядеть только его мансарду и черепичную крышу. Кирилл посигналил и ворота, будто по волшебству, открылись. Машина въехала на широкий мощеный двор и остановилась.
— Вот моя деревня, вот мой дом родной, — с пафосом продекламировал Кирилл. Видно было, что он очень доволен собой, домом. — Здесь когда-то стояла развалюха, обычная деревенская изба, которую построил мой прадед. Когда я был маленьким, уже тогда мечтал, что построю здесь основательный кирпичный дом. Моя мечта сбылась! Теперь я хотел, чтобы в нем появилась хозяйка, которая будет любить этот дом, как я. — И Кирилл многозначительно посмотрел на Веру.
Та несколько смутилась и покраснела. Она что-то хотела сказать, но пристальный взгляд странного мужчины, вышедшего из сторожки, смутил ее еще больше. Он внимательно посмотрел на нее, потом вдруг отвел глаза в сторону и, почему-то дрожащей рукой,  начал шарить у себя по карманам. Потом вытащил пачку сигарет, достал из нее сигарету и нервно закурил. Лицо этого человека Вере было незнакомо. Кирилл, увидев его, подошел к нему и о чем-то поговорив, отпустил. Тот ушел, оставив за собой легкий  шлейф табачного дыма.
— Кирилл, это кто такой? — переведя дух, спросила Вера.
— Ты его испугалась?
Она покачала головой:
-Нет, но он странный какой-то.
— Это мой сосед Егор Васильев. Не повезло парню. Семь лет назад он был в командировке в какой-то горячей точке. С товарищем подорвался на мине. Товарищ погиб, а он остался жив. Получил ожег рук, лица, его сильно контузило… Полная амнезия. Родители нашли его в каком-то госпитале. Привезли сюда, несколько лет выхаживали, как маленького, только он мало что вспомнил… Так и живет. Мне его стало жалко, но мужик работящий, не пьющий… Вот я его и взял к себе сторожем, садовником, короче, на все руки мастер. Только он мне зачем-то тут насадил целый сад белой турецкой сирени, но я не против. Весной красиво! Вот приедешь весной увидишь, как она цветет, а запах… Хочу, что бы ты всю эту красоту увидела. И вообще хочу, чтобы ты здесь навсегда осталась. — И Кирилл очень внимательно посмотрел на Веру.
Она стояла молча и смотрела куда-то в сторону. Казалось, что она не слышала то, что сказал Кирилл.
— Вера, ты меня слышишь? — спросил он.
— А… Что?… Прости, Кирилл, я задумалась, — смущенно пробормотала она.- Что ты сказал?
— Я хочу, чтобы ты осталась в этом доме навсегда.
— Я?..
— Да, ты! — повторил Кирилл.
— Но это невозможно! У меня сын, я не могу его оставить…- быстро заговорила она.
— Сын? В этом доме места хватит всем! И Максимке, и нашим будущим детям. Вера, выходи за меня замуж! Вот, — и Кирилл протянул маленькую сиреневую коробочку, внутри которой лежало золотое кольцо с небольшим зеленым камушком.
Вера смутилась и, посмотрев на Кирилла, чуть охрипшим от волнения голосом, произнесла:
— Я могу подумать, Кирилл? Это так неожиданно, что совсем  растерялась и мне надо время подумать.
— Можешь! Я буду ждать столько, сколько скажешь. А сейчас пойдем в дом. Ты , наверное, проголодалась.
К вечеру на дачу приехало несколько семейных пар — это были друзья Кирилла. Он представлял им Веру, как свою подругу. Компания получилась разношерстная и очень веселая. Вечером были шашлыки и пение под гитару. Очень долго не расходились, хотя и похолодало. Вера почти весь вечер, несмотря на старания Кирилла вовлечь ее в общую тусовку, просидела в углу беседки, откуда был хорошо виден мангал и рядом с ним Егор, ловко управляющийся с шампурами. Она наблюдала  за движением его рук, поворотом головы, и ей казалось, что когда-то  уже видела или была с ним знакома, хотя его лицо было абсолютно чужим. Он говорил очень мало, был замкнут и совсем не улыбался. Ей казалось, что он иногда посматривает в ее сторону, останавливая на ней взгляд своих серьезных и очень  печальных глаз. Вера не понимала, что ее притягивало в нем. Может, какая-то загадка, которую ей вдруг захотелось разгадать. В полночь все разошлись и наступила тишина.
На следующий день Вера с Кириллом вернулись в город поздно вечером, и прощаясь, тот опять попросил дать ответ на его предложение. Она уже  была почти готова согласиться, но что-то ее остановило. Прошла пара недель, а Вера все не могла решиться дать ответ Кириллу. Он все так же забирал ее после работы, отвозил домой. Светлана однажды остановила Веру в приемной и спросила:
— Вера, ты долго еще собираешься мучить моего брата своей нерешительностью? Он тебя действительно любит.
Вера пожала плечами и ответила:
— Я не знаю, что сказать. Кирилл хороший, замечательный… И к Максимке относится хорошо… Я не знаю… Не могу, Светлана, не могу вот прямо сейчас сказать — да, я согласна…
— В мужчине  надо видеть будущего мужа, а если этого не видишь, то не надо быть собакой на сене и держать возле себя чужое счастье! Вот, — резко сказала Светлана и дала понять, что разговор окончен.
— Я отвечу ему, обязательно отвечу, — пообещала Вера и вышла.
После разговора со Светланой, она хотела все сказать Кириллу, но ее опять что-то остановило.
А в субботу Кирилл неожиданно приехал к ней, а потом  уговорил взять Максимку и поехать за город к нему на дачу.
Ворота открыл опять тот странный молчаливый мужчина. Он внимательно следил за Верой, но еще более пристально смотрел на Максимку, который с детской непосредственностью и веселым криком носился по участку. Кирилл ушел в дом, а Вера увлеклась составлением осеннего букета из опавших листьев и кистей красной рябины. Максимка где-то бегал по участку, а потом затих и его не было слышно. Как вдруг Вера раздался  его испуганный крик:
— Помогите! Мама…
Вера, как  птица заметалась по участку среди деревьев, пока не обнаружила его висящим на суку старой рябины. Он залез на нее, и, видимо, зацепился за него курткой. Максимка болтал руками и ногами, глаза округлились от страха. Вера закричала. На ее вопли первым прибежал Егор. Он только успел подставить руки, как куртка Максимки затрещала и порвалась, а он сам камнем полетел вниз. Он  поймал Максимку и прижал к себе. Мальчишка хотел зареветь от страха, но вдруг испуганно замолчал и прижался к Егору, обняв его за шею. Вера подошла  и обняла их. В это время прибежал испуганный Кирилл. Он оттолкнул заплаканную Веру  от Егора и вырвал из его рук Максимку, потом, не разбираясь, вдруг на него заорал и выгнал. Вера пыталась объяснить Кириллу, что произошло, но тот не хотел ничего слышать и понимать. Когда Кирилл  успокоился, наступила гнетущая тишина. Через какое-то время Максимка подошел к Вере и попросил сходить с ним на речку. Она молча взяла сына за руку и пошла по узкой извилистой тропинке, ведущей почти прямо от дома Кирилла к берегу. Пройдя несколько метров вдоль обрыва Вера увидела сидящего Егора. Он молча кидал в воду камешки. Она остановилась рядом с ним, а потом сказала:
— Вы извините Кирилла за то, что он накричал на Вас. Он не понял, что произошло. Я ему все объяснила. Вы простите его, пожалуйста, Егор.
Он молча посмотрел на нее. В его печальном взгляде Вера увидела какую-то внутреннюю боль, разъедающую его душу. Ей стало его жаль, и она положила ему свою руку на плечо. Он сначала сделал движение плечом, будто пытается ее скинуть, но потом взял в свою и нежно поцеловал ее ладонь. Вера, как от ожога, выдернула свою руку и хотела уйти, но Егор вдруг заговорил:
— Я уже думал, что никогда не столкнусь со своим прошлым, — и внимательно посмотрел на Веру. — Ты меня не узнаешь? Да, конечно, меня сейчас не узнать…
— Вы кто? Мы разве с Вами когда-то были знакомы? — воскликнула она.
— Я все это время пытался заставить себя молчать, забыть… Прости, Вера…
— Вы кто? — Вера схватила за плечи и стала трясти его.- Говорите же, говорите… Кто же вы?
— Я… Максим… — и он опять печально посмотрел ей в глаза.
— Что?… Нет… Не может быть! Нет… Он умер, погиб…- всхлипывала она.
— Лучше бы я погиб… — сокрушенно произнес он.
— Нет, не верю… Он похоронен… там… на кладбище…
— Лучше бы это было так…
— Нет, я не понимаю… Если ты Максим, то почему не вернулся, не пришел?… Я ждала, как долго я его ждала, все эти годы только и делала, что верила и ждала… Вы не похожи на него… Лицо… не его лицо… Нет!
— Это не мое лицо… Ожег, потом пластика… Я к нему уже привык… Я приходил… Потом увидел тебя с ребенком… Тебе помогал спустить коляску какой-то мужчина, а потом вы о чем-то говорили, а он так привычно покатил коляску по дорожке, что я решил — ты вышла замуж и счастлива… Решил, что такому, как я, нет места в твоей жизни…
— Но почему у тебя другое имя? Фамилия?…
— Все получилось очень глупо. Мы с Егором Васильевым вместе попали на то чертово минное поле. Он погиб… А я из-за контузии потерял память, ожег лица и рук… Кто — то решил, что я Васильев… Не знаю, в медсанбате, наверное… Я долго ничего не помнил… Потом меня нашли родители Егора и приняли за своего сына… Они меня выходили… Когда я вспомнил хоть что-то, было уже поздно… Ты меня давно похоронила, друзья похоронили… А этих людей, что меня выходили, я благодарен Богу…
— Но как ты можешь жить с чужим именем, чужой жизнью…- вдруг закричала Вера, выпустив его плечи из своих рук.
— Я хотел рассказать… Первому, кому я все рассказал, когда стал что-то вспоминать, был отец Егора, но он попросил молчать ради его матери… Она бы не вынесла такого… Вот так вот я и остался Егором… У меня никогда не было родителей, а сейчас они у меня есть… Пусть так, но есть… Ты выходи замуж за Кирилла, он хороший человек… Выходи… И будь счастлива. Только скажи, Максимка — чей сын?
— Замуж… Да… Замуж… — пробормотала растерянно Вера. — Замуж за Кирилла… Да… Максимка? Максимка… Спрашиваешь чей он сын… — повторила Вера, всхлипывая и вытирая слезы. — Чей сын?.. Твой…
— Вера…
— Все… Прощай! Я должна сейчас же уехать… Прощай!.. Максимка! — позвала она сына. — Пошли домой!
Тот с весело подбежал к ней, схватил за руку и стал просить:
— Мамочка, ну пожалуйста, давай побудем здесь еще!
— Нет, следующий раз…
— Тебя расстроил дядя Егор? — Максимка посмотрел на растерянного Егора.
— Нет… Так получилось… — ответила она сыну.
— Но ты плачешь, мамочка!
— Это ветер… От ветра… Идем.
Вера и Максимка быстро ушли, а Егор еще долго сидел на берегу и никак не мог заставить себя подняться, чтобы пойти в поселок. Когда он вернулся, то в доме Кирилла горел свет только в одном окне, а во дворе стояла мертвая тишина. Когда Егор подошел к сторожке,  то на крыльцо дома вышел пошатываясь Кирилл, который, заметив его, закричал:
— Вернулся? Давай выпьем, земеля…
— Спасибо, я не пью, — ответил Егор.
— Я тоже не пью… Она отказала мне… Не приняла мое предложение… Сказала, что я для нее только друг, и она меня любит, как друга… А за друзей замуж не выходят… Вот что она мне сказала… Я так и знал, что ее надо держать подальше, не видеть ее, не слышать… Черт побери… — пьяно кричал Кирилл, отпивая то и дело прямо из горлышка бутылки водку…
В понедельник утром Кирилл нашел на своем рабочем столе заявление Веры об увольнении, но к нему серьезно не отнесся, а просто порвал и вызвал  к себе.
Когда она пришла, Светлана взглянула на нее почти, как на врага народа. Вера подошла к ней и сказала:
— Прости, но я воспользовалась твоим советом — не держать рядом с собой чужое счастье.
Кирилл уговорил Веру остаться, хотя бы на то время пока она не найдет себе работу, если ей теперь так противно работать с ним. Он просил сохранить дружеские отношения, на что она согласилась.
После ее ухода Светлана вошла в его кабинет и спросила:
— Кир, как ты себя чувствуешь?
— Нормально…
— Брат, что значит нормально?
— То и значит! — рявкнул он.
— Не рычи, ты меня все равно не напугаешь… Забудь ее и все будет хорошо. Надо жить дальше, — умиротворяюще проворковала Светлана.
— Легко сказать — жить дальше! А ты попробуй оторви себе голову, удали сердце и попробуй жить дальше. Я посмотрю, как у тебя это получится…
— Это уже слишком! — фыркнула Светлана. — Я тебя таким вижу первый раз…
— Если мужчина расстался с женщиной, то это не значит, что она не выйдет за него замуж, — вдруг ответил Кирилл и стукнул кулаком по столу. — Она все равно выйдет за меня замуж. Я дам ей время… И Вера поймет, что я самый лучший мужчина в ее жизни.
— Нет, Кирюша, Вера не такая… Она лучше умрет, чем выйдет замуж без любви… Понимаешь, она из той породы женщин, которые любят один раз и одного мужчину, но на всю жизнь… Тебе просто не повезло, брат.
— Посмотрим! Он мертв уже сколько лет… Она одна, и все  равно станет моей женой.
— Ошибаешься, брат. Это единственная твоя ошибка в жизни. Так что действительно забудь и живи дальше с головой или без, но живи, — и Светлана вышла, громко хлопнув дверью.
Прошла осень, наступила зима. Снег засыпал город, а морозы разрисовали узорами окна домов. Приближался Новый год… Вере с Кириллом Александровичем удалось сохранить дружеские отношения. Все его попытки повернуть их отношения в другое русло закончились полным провалом. И он в конце концов понял, что ничего у него не выйдет. А за неделю до Нового года Светлана познакомила его со своей подругой Еленой, которая чем-то была внешне  похожа на Веру. Сестра  надеялась, что это знакомство изменит его личную жизнь и не просчиталась в своих предположениях.
А Вера  жила одна с мамой и Максимкой. Она не могла простить Максиму, что он, как она считала, с легкостью отказался от своего имени, своей жизни и от нее с сыном.
Эпилог.
Во дворе дома, где жила Вера, на  кануне каждого Нового года детвора наряжала елку. Вот и в этот раз во дворе стояли веселые шум и гам. Ребятишки несли из дома всякую всячину, чтобы украсить елку, растущую уже много лет посреди двора. Максимка упросил Веру пойти с ним. Кутерьма, стоящая вокруг елки, так увлекла Веру, что она не заметила, как к ней подошел совсем незнакомый очень пожилой мужчина.  Максимка одернул ее за руку:
— Мама, тебя спрашивает дедушка, — прокричал весело сын. — Он хочет с тобой поговорить.
— Какой еще дедушка? У нас нет никаких дедушек, — отмахнулась  от его слов Вера.
— Вот же, мама, вот! Смотри!
Она оглянулась и действительно у края детской площадки стоял старик. Он внимательно смотрел на нее и ждал, когда она его заметит. Вера подошла к нему:
— Здравствуйте! С наступающим Новым годом! — весело сказала она. — Вы хотели со мной поговорить, но о чем?
— Здравствуйте, Вера. Я Отец Егора Васильева… Того самого…
— Но нам не о чем говорить…
— Есть, дочка, есть… — устало вздохнул старик. — Я виноват перед тобой, дочка.
— В чем? Вы мне не сделали ничего…
— Сделал, — опять вздохнул он. — Это я уговорил Максима, когда память к нему вернулась, пожалеть мою жену Любушку. Сердце у нее было слабое… Она, как узнала, что Егор в госпитале раненный, чуть не умерла, еле откачали… А если бы узнала, что Егор погиб, то сразу бы умерла с горя. Он у нас был один… Вот так. Максим ни в чем не виноват перед тобой, дочка. Это все я… Он тебя любит, но после того разговора, когда открылся тебе, очень переживает… Почти ни с кем не разговаривает… Все молчит, молчит… Как бы руки на себя не наложил…
— Да что вы такое говорите, воскликнула Вера. — Он не может этого сделать. Он сильный.
— Он сильный. Только и у железных людей наступает момент усталости, — вздохнул старик. — А тут еще Любушка наша умерла… Но я очень благодарен Максиму, что она умерла с мыслью, что ее сын Егорушка жив и останется со мной… Что не один я останусь после ее ухода… Эх, грехи человеческие… Жизнь Максима покорежила, только он остался тем же сильным и честным человеком… Прости ты его, он не виноват. Ты для него, как была единственной женщиной так и осталась… подкатывали к нему наши поселковые, только он ни-ни, хотя и мог… Верность тебе хранил, хотя и не надеялся, что с тобой встретится. Считал, раз ты его похоронила, то так лучше будет. Только встреча с тобой и с сыном его всего перевернула. Места себе не находит, мается. Прости его. И меня дурака старого прости за мой старческий эгоизм, что сломал его и твою жизнь.
Вера не успела ничего сказать, как старик рухнул перед ней на колени.
— Да, что Вы, Бог с Вами. Встаньте немедленно, — и она стала помогать ему подняться. — Да люблю я его, люблю больше жизни… И простила его… Сама себе места не нахожу…- вдруг расплакалась Вера.
— Не плачь, дочка, не плачь! Теперь у вас все будет хорошо… Поверь мне, — и старик взял ее за руку и повел за собой. Она шла за ним ничего не понимая, а Максимка бежал рядом с ней и удивленно поглядывал то на плачущую мать, то на странного деда.
Метров через сто старик остановился у небольшой беседки и сказал:
— Дети мой будьте счастливы! И простите меня, старика, непутевого…
Вера подняла глаза и увидела Максима. Это был он, его лицо… Она протянула руку и провела пальцами по его щеке:
— Но тогда у тебя было совсем другое…
— Я восстановил по…
— Я поняла…
Они стояли и молча смотрели друг на друга. Максимка тоже стоял и смотрел на них, ничего не понимая. Потом Вера вяла его за руку и сказала:
— Максимка, это твой папа… Он наконец-то вернулся с войны…
— С какой войны? — удивился сын.
— С самим собой, сын, — ответил Максим. — С самим собой…Вера, я тебя очень люблю. Не было дня, чтобы я не думал о тебе… Я много раз себя ругал, что тогда семь лет назад так и не нашел время, чтобы мы стали мужем и женой.  Мы с тобой все куда-то бежали, ехали, а для этого так и не нашли времени.
— Я тоже в этом виновата… Все думала, что так будет вечно: ты и я… А вышло все, как вышло… Теперь я тебя никуда не отпущу!
— А мне и некуда идти. Ты, я, Максимка и Василий Егорович — моя семья. Вера, ты не ответила на мой вопрос.
— Какой?
— Ты согласна стать моей женой?
— Согласна! — ответила она и в первый раз за последние семь лет вдруг почувствовала такую легкость, словно обломанные жизнью крылья  снова начали расти за спиной. Еще мгновение и она воспарит  от счастья…