Вышел месяц из тумана (продолжение)

Ночью в башке мешались всякие сумасшедшие мысли, что, мол, на самом деле схоронили тогда, почти четыре года назад, вовсе не ее (слышал, что гроб в самом деле был закрыт), что она жива, что она где-то рядом и зовет о помощи… И странно — когда я вспоминал Ту женщину, в памяти неизменно появлялась другая, из рыбного ряда, как грубый, гипсовый слепок.

В общем, с утра вновь поплелся на тот базарчик. Но на том месте, где вчера торговала та женщина, располагалась прежняя, всегдашняя, беспалая, со скрипичным ключом…

— Чего вам, мущина? — поинтересовалась она, зевая и прикрывая рот пухлой квадратной ладонью. —  Чего смотрите так?

— Э-э, мне бы… камбалу без головы, — брякнул я, чтобы хоть что-то ответить.

— Камбалу без головы? Два вы окститесь, мущина! Когда это у меня камбала без головы продавалося? Не бывало такого!

— Погодите. Вчера же была. Только тут не вы торговали. Другая женщина. А, кстати, не скажете ли…

— Да что вы такое говорите, мущина, — ноздри Беспалой раздулись, как жабры на песке. Не знаете, так и не говорите. Смешно даже. Меня тут все знают. И все скажут, если чё.

— Видите ли, я…

— Да я-то вижу. А вот вы —  ни хрена не видите. А смотреть —  под ноги на-до, а то споткнетесь да без глазу останетесь. Осторожнее надо, мущина. Осторожнее, говорю вам! —  вдруг выкрикнула она с неожиданным остервенением…

«Дорогу! Да-арогуу! Па-берегись!..» —  вдруг я услышал почти над самым ухом. Едва успел обернуться —  прямо на меня катилась трехосная тележка, груженая картонными коробками пластиковыми ящиками, сетчатыми тюками и еще чем-то, шатким и громоздким. Я шагнул в сторону, но колченогая тележка неумолимо налетела на меня углом. И тотчас с самого верха с пренеприятным звоном и хрустом рухнули несколько коробов, посыпались, покатились какие-то банки и бутылки… Успел заметить возницу —  тощего, жилистого человечка с густыми патлами цвета дорожной пыли и распаренными от злобы глазами. Затем — свинцовый, ввинчивающийся вовнутрь удар в лицо…

***

— Ну вот так, друг мой, Барбос. Так оно всё и вышло. А ты что мне скажешь?

Собака тотчас, словно прислушиваясь, склонила голову набок. И он увидел, что одна из пластин как будто толще остальных, и на ней выгравирован знак, на-поминающий букву Z, только задом наперед и с поперечной перекладинкой. При легком нажатии, пластина раскрылась и он нащупал вчетверо сложенный лист бумаги. Вытащил, прочел, болезненно щуря вспухший глаз:

«Собаку зовут Зуав. Порода — мастиф. Собака спокойная и дружелюбная. Если вы ее нашли, просьба немедленно послать сообщение: «ЗУАВ» по нижеуказанному телефону. Ни в коем случае не кормить! Вознаграждение гарантируется. Больше ничего делать не надо.

ХОЗЯЙКА.

Далее шел номер.

Написано от руки, но каким-то неестественно каллиграфическим почерком.

***

Н-да, хозяйка, по всему видать, дама решительная, друг мой Барбос. Или как там тебя. Зуав. Ха!

Пес, заслышав свое имя чуть шевельнул ухом и вперил в него темно-карие поблескивающие глазищи. Ну что, будем легализоваться? Дома-то волнуются, поди. Хотя по хозяйке не скажешь, что волнуется. Прямо-таки не просит, а указа-ния отдает. Хозяйка, одно слово. Да и господь с ней. Начнем. Пес шумно вздохнул и пошевелил головой, будто кивнул.

***

Телефон застрекотал буквально через минуту. Голос в трубке был громкий, ликующий, но как будто резковатый, напряженный.

— Боже мой! Вы нашли Зуава! Какое счастье! Даже не представляете, как я вам благодарна. Так. Сейчас ничего не делайте, просто оставайтесь на месте…

— Ну да. Только видите ли. Есть одна проблема.

— Проблема? —  голос в трубке тотчас утратил восторженность и стал отры-вистым и встревоженным. —  Какая еще проблема?

— Проблема в том, что я… Ну я не очень представляю, где сейчас нахожусь.

— А! — собеседница как будто облегченно рассмеялась. —  Поняла. Ну это как раз не проблема. Просто оставайтесь на месте и всё. Мы вас найдем сами.

— Как то есть сами. Вы меня не поняли, наверное. Как вы меня найдете, ес-ли я не могу вам объяснить, где я нахожусь!

— Я все поняла, —  по-прежнему смеясь, ответила женщина. —  Не волнуй-тесь, найти вас сейчас не составляет проблемы. Главное — будьте на месте, вот и всё.

— Слушайте. Не надо меня искать, пожалуйста. Давайте-ка так. Я сейчас привяжу вашу собаку к скамейке и пойду себе. А вы, коли вам так просто ее найти, отыщете ее сами. Ведь как просто.

— Нет, не все просто, уверяю. Во-первых, —  голос женщины стал стальным и отрывистым. — вам едва ли удастся ее привязать. Да и «пойти себе» у вас едва ли получится. — Женщина в трубке победно хохотнула. — Так что сидите и ждите. Это недолго. Минут пятнадцать. Максимум полчаса. Всё!

Вот так. Не всё так просто, говорите? Хорошо. Не всё. Он снова попытался подняться, но проклятая вибрирующая слабость вернула его обратно. К тому же пес отпрянул назад и рыкнул весьма густо и угрожающе.

Вон оно как. Да ты, брат Зуав, умён и натаскан. Как в той песенке-то поется — «Целься в грудь, маленький зуав, кричи ура!»

Заслышав свое имя, пес перестал рычать, подошел ближе вперил в него свои пристальные влажные глаза. Весьма обаятелен, ничего не скажешь. Такими обаятельными и выразительными бывают только у праведников или сволочей.

Пес издал какой-то сдавленный писк и снова положил голову ему на колени. Э, нет, никакой ты не Барбос. Ты — зуав, Без лести преданный хозяевам. Так? То-то! Ну давай, стереги. Мне с тобой не справиться, сэр Баскервилль. Как же они нас найдут? Опять по твоему чудо-ошейнику? Пес снова пискнул и вновь склонил голову набок. Он увидел, что одна из пластин ошейника, в отличие от други, во-гнутая, и в ней, за перламутровой пленкой, — такое же клубящееся, вихреобраз-ное свечение, как тогда, над зарослями акации и тот же знак — развернутая Z —  рубиновым пунктиром. Он, после короткого колебанием ткнул ногтем. Послышал-ся короткий писклявый зуммер, и пластина медленно потускнела и погасла…