ГАЛЕРЕЯ 2
МУЖСКИЕ ПОРТРЕТЫ:
ЛИДЕРЫ («отрицалово»)
Хороший вор даже в раю найдет что украсть
Б. Гребенщиков
ПЕРВОЕ ГРУППОВОЕ ЗАНЯТИЕ
На проведение групповых занятий с подростками совместно с Юрием Васильевичем мы решились уже через месяц после стажировки, знакомства с контингентом и функциональными обязанностями. Десять подростков, среди которых было две девушки, с трудом разместились в учебном классе учреждения.
Учебный класс – это бывшая камера, в которой проведен косметический ремонт силами заключенных бригады хозяйственного обслуживания. Вместо спальных мест стоят парты, на стене – зеленая доска, а полки книжного шкафа ломятся от учебной литературы. Еще в нем сиротливо стоит микроскоп, на учительском столе – большой телевизор, а в углу пылятся географические карты. До 2007 года подростки, среди которых большинство не посещали школу лет с двенадцати, обязаны были получать всеобщее девятилетнее образование. Учителя вечерней школы проявляют чудеса в использовании индивидуального подхода, так как вести уроки приходится сразу по различным программам – с кем-то по программе пятого класса, с кем-то – девятого, а для некоторых актуальна программа начальной школы.
Парты быстро сдвинули к стенам, образовав в центре свободное пространство, где все уселись в круг. Еще работая в школе, я десятки раз стандартно начинал первое групповое занятие: знакомство с задачами группы, принятие правил групповой работы – говорит только один, активность и конфиденциальность (последнее правило с трудом соблюдается в подростковой группе), самопредставление участников. Далее обычно следовало какое-нибудь упражнение из коммуникативного тренинга (чаще всего – это «Потерпевшие кораблекрушение» (посредством групповой дискуссии ранжирование степени значимости для спасения таких предметов, как компас, карты, зеркало для бритья и т.п.)) с анализом особенностей своей коммуникации, и после упражнений на сплочение группы формулирование запросов на работу.
Задача первого занятия – осмотреться, примериться к группе, показать отличия этого вида работы от бесед и уроков, чтобы впоследствии формировались у участников группы адекватные ожидания.
Присутствие девочек на занятии многие режимники (офицеры отдела режима) трактовали как нарушение Федерального Закона «О содержании под стражей подозреваемых обвиняемых и осужденных». Юра и Сергей Витальевич долго убеждали начальство в том, что ничего страшного в присутствии девочек нет: в процессе занятий они не забеременеют, а общение с ними будет дополнительным стимулом отказа от нарушений правил внутреннего распорядка для подростков.
Группу мы скомпоновали из более-менее спокойных подростков, способных хоть немножко разговаривать. «Отвергаемых», «отрицалово», за исключением Иванова, с которым был найден общий язык. Его влияние на подростков в целом было незначительным. И воспитанников интернатов для умственно отсталых решили пока не брать.
– Хорош галдеть, перед вами два взрослых человека стоят! – Юра в своей доминирующей манере начал готовить группу к работе. – Все вопросы после занятия! Кому еще непонятно?! – галдеж перешел в шепот и стих.
– Я умолкаю, но внимательно слежу за дисциплиной, Таня Красюкова. Занятие будет вести психолог, – Юра сел в уголок, предварительно показав кулак перед носом все еще перешептывающегося подростка.
Начало шло стандартно. Подростки согласились с правилами групповой работы, познакомились с целями занятия и начали готовить свое самопредставление. Шепот и смешки, которые сопровождали рисование своего самопредставления, пресекались тяжелым взглядом Юрия Витальевича.
– Все готовы? Кто первый представит себя? Покажите рисунок себя и в течение полутора минут объясните, почему вы именно так себя представляете, – пауза повисла в воздухе, никто не решался первым начать говорить про себя. – Я напоминаю вам, что просто сидеть на занятии не имеет смысла. Мы же уже говорили про активность, – начал было выруливать я.
– Иванов, ты больше всех болтал и раньше всех закончил. Давай выступай, – вмешался Юра, нарушив наш уговор, что в процессе занятия он нем.
Подросток показал рисунок – красиво нарисованные в замысловатых позах женские фигуры в форме буквы Ы.
– Это я. Ы! – группа грохнула дружным смехом.
– Почему Ы?
– Потому что это я – Ы и больше я не буду объяснять, – отрезал подросток, сев в позу, показывающую, что говорить он не намерен.
– Кто следующий представит себя?
Рядом сидящий с Ивановым подросток показал телевизор, на экране которого была нарисована та же буква Ы.
– Я тоже Ы! – группа снова грохнула смехом.
– А ты почему Ы? – нить занятия начала теряться.
– Потому что Ы-Ы-Ы-Ы! – одновременно подросток совершал тазобедренные телодвижения, имитируя половой акт, под хохот группы. Такой оборот самопредставлений был нокаутирующей неожиданностью. Занятие разваливалось.
– Правильно ли я тебя понимаю, что ты, кроме Ы-Ы-Ы, ничего из себя не представляешь? – хохот начал стихать. – Ты представил себя как телевизор с Ы. То есть ты всего лишь Ы-Ы-Ы, но и то только по телевизору, и ничего более? – начинать конфронтацию на первом занятии крайне рискованно, но другого пути ведения группы в тот момент не находилось.
Подросток замолчал, обдумывая, что ему делать – оскорбиться или сделать вид, что ничего не понял. Замечание про телевизор точно подействовало, так как было слышно, что девочки шепотом, но так, что услышали все, повторили: «…и то только по телевизору», после чего Ы номер два сильно покраснел.
– Саша Иванов, твое Ы – тоже такое же? – начинать атаку на лидера в этой подгруппе – это означало, что в случае успеха, у других можно отбить желание представлять себя как «Ы».
– Кроме Ы, я еще могу отшибить голову! – он сымитировал удар сбоку в голову.
– Правильно ли я понял, что ты – это всего лишь Ы и умение «отшибить голову». Больше ничего?
– А больше ничего и не надо в жизни, – большинство подростков кивнули и одобрительно улыбнулись на эти слова. – Отбить башку, трахнуть и… – повисла пауза.
– Снова сесть? – прозвучало уверенно, впервые появлялось чувство контроля над групповым процессом.
– Ну… не обязательно сесть. Короче, миром правит сила! – высказался Иванов под одобрительные кивки большинства подростков.
– Кто это решил? Я считаю, что миром правит справедливость, – поскольку разговор перешел на ценности, надо ставить в их головах ценностные вопросы.
– Где Вы видели справедливость? – провоцировал продолжение философского спора подросток, стремящийся жить по «пацанским правилам».
– Здесь! Или ты здесь находишься за то, что бабушку через дорогу перевел? А может, за то, что девушке в любви объяснился?
– Что ж тогда не сидят наши миллиардеры? – разговор угрожал перейти в чисто философский спор, где бесполезно в этой аудитории расширять понятие справедливости на первых занятиях.
– Сядут!
– Да уж сядут, – с лицом победителя философского спора начал было Иванов.
Продолжать с ним спор сейчас не нужно. Надо дать сохранить ему лицо и эмоционально разрядиться. Поэтому слушаю дальше:
– Скорее, у нас посадят за украденные трусы, которые сушатся на улице или мешок картошки с чужого огорода. Несколько лет назад моей матери по полгода не платили зарплату в школе. Ей приходилось после уроков мыть полы в магазине, который держала жена нашего мэра. Это справедливо, по вашему мнению? А может, ваша справедливость в том, что мой брат погиб в Чечне в 2000-м году, тогда как сынок нашего мэра возил шлюх к себе на дачу пачками, а от службы его папочка избавил? Так мы будем еще говорить о справедливости?
– Ты все правильно говоришь, меня тоже раздражают такие вещи. Мы будем много говорить о справедливости на следующих занятиях. Это даже больно в душе, когда я думаю, как твоей матери трудно приходилось в те годы, – попытка сблизить позиции через сопереживание. – … И все-таки ты можешь представиться как-нибудь иначе, кроме того, что все уже слышали. Или тебе это трудно?
– Саня… – наконец-то потекло самопредставление так, как оно обычно имеет место в среде подростков, если не считать более бедных речевого и поведенческого запасов и большей категоричности в оценках. После его представления стало понятно, что почти все участники мужского пола вслед за Ивановым так или иначе презентовали себя через «Ы». Далее занятие шло более или менее по плану, иногда все-таки сбиваясь на тематику ценностей. Подростки ранжировали ценности оставшихся после кораблекрушения предметов, ссорились, договаривались, обижались, замыкались – все как в школе, только несколько чаще приходилось напоминать о недопустимости оскорблений. Трудности были только в приручении к даче обратной связи, но это – не цель первого опыта группы.
ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ:
ИВАНОВ АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ
Саша Иванов отличался тем, что писал, в общем-то, не лишенные красоты, эмоционально пронимающие окружающих стихи, не боясь при этом употреблять такие слова, как «любовь», «мама» и т.п. Это, правда, очень контрастировало с его поведением в настоящем, что давало, в общем, какую-то надежду на наличие ресурсов для воспитательной работы и последующей жизни вне заборов и решеток. Хотелось бы верить, что его «отрицалово» было скорее позиция временная, чем строгое убеждение жить по «черным» правилам. Кроме всего прочего, у него была девушка, с которой были отношения, а не беспорядочные половые связи в пьяном угаре.
В представленном ниже творчестве авторские ошибки сохранены как в оригинале.
|
РОМАНТИЗАЦИЯ НАСТОЯЩЕГО
Он все познал и боль и честь, Закон один у нас воров, Мы ненавидем мусаров.
О чем вы думали тогда? Захлопнув камерную клетку, Вручив путевку в некуда. Дорогая, вот пишу, Как на зоне я живу! Пью чифир, баланду ем, Вобщем ни каких проблем, Спички есть и есть курить Тут короче можно жить
Ваших баб дерут другие.
|
ТЕМЫ ДЛЯ РАБОТЫ
Не бида что уходят года, Жизнь на столько светла и богата, Что не стоит грустить никогда. Ты прости меня милая мама Что не слушал я раньше тебя, Ты ж мне только добра желала. И все делала ради меня Когда я читаю твои письма, То словно говорю с тобой, И забываю про все муки, Я твой сынок и ты со мной.
То падруга тебя ждет, Если дали тебе два, То дождется вся братва, Если дали тебе пять, то дождется только мать, Мать одна умеет ждать. Мать по плачит и простит, Она ждет, а сын сидит.
И не дает уснуть мне тусклый свет Я жизнь теперь Во многом не навижу И сил чтоб продержался Больше нет И грусть с тоской словно мне сердце режет И холод не дает прити в себя Ведь жизнь моя совсем меня не держит, Но я живу лишь только для тебя!
|
________________________
Последнее стихотворение посвящено девушке.
Не подлежит разглашению.
В личное дело.
Достоверно в течение шести месяцев.
Фамилия, имя, отчество: Иванов Александр Владимирович.
1. Общие биографические данные
Дата и место рождения, национальность: 1988; пос. N-ск, где и проживал.
Образование и специальность: закончил 9 классов средней школы и 1 курс профессионально-технического училища; обучался на газосварщика.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
2. Социальный анамнез.
Образ жизни до осуждения (записывается со слов: особенности семейного воспитания, учеба в школе, трудовой стаж): воспитывался в полной семье, двое детей, младший по порядку рождения. Старший брат погиб в 2000 году во время боевых действий в Чеченской республике. Отец на инвалидности в результате производственной травмы с 2002 года. С первого по четвертый класс обучался преимущественно на «4» и «5». С пятого класса начались пропуски уроков, нарушения школьной дисциплины. Алкогольное поведение с 12 лет, злоупотребления – отрицает. Обвиняется по ст. 111 ч. 4 УК РФ (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего). В СИЗО-2 с октября 2004 г.
Социальные связи с близкими родственниками во время нахождения в учреждении: сохранены с семьей, девушкой.
2.1. Внешний вид и поведение: внешний вид опрятный, атлетическое телосложение (с 10 лет занимался боксом и футболом). Имеют место признаки правополушарной асимметрии (антропометрические показатели). На левой руке 3 шрама – результат членовредительства демонстративно-шантажного типа (нанесены на свободе после ссоры с девушкой). На правом плече татуировка – тигровая голова (ранее наносились «торпедами» – лицами, готовыми по приказу уголовного авторитета применить силу по отношению к любому). В начале беседы ведет себя несколько вызывающе, не замыкается, охотно отвечает на вопросы, проявляет интерес к результатам изучения личности. Аграмматизмов и парафазий не выявлено. Суицидальные намерения отрицает. Пытается писать стихи. В камере адаптирован, среди несовершеннолетних пользуется авторитетом благодаря хорошему физическому развитию, частым передачам из дома и умению разрешать проблемные ситуации. Преступление совершено из чувства мести – избил бомжа за то, что тот съел его собаку. Испытывает чувство вины перед семьей и родственниками потерпевшего, которых впервые увидел в зале суда).
2.2. ОСОБЕННОСТИ МЫШЛЕНИЯ: интеллектуального снижения не выявлено, имеет место ригидность (вязкость, застреваемость) мышления. Выраженная категоричность в оценивании различных ситуаций (нет полутонов – или черное, или белое).
2.3. ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ: имеет место вероятность проявления открытой агрессии. Выраженная потребность в общении имеет преимущественно формальный характер (слабо развита пристрастность в общении). Возникающие проблемы решает посредством достаточно богатого поведенческого репертуара. Чувство неполноценности за свое настоящее положение (скорее, это чувство вины перед семьей). Эмоциональная неустойчивость (напряженность). Не выражены индекс наличия психопатологии и тенденция к уходу от реальности. Настоящее воспринимается как кризис, необходимость подчиняться. Влечения и будущее – надежда на эмоционально окрашенное общение.
ИСТЕРОИДНО-ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ ТИП АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА.
Дискордантность по сенситивному типу. Конформность – выражена. Реакция эмансипации – выражена. Соотношение мужественность и женственности – преобладает мужественность. Склонность к алкоголизации – умеренная. Склонность к деликвентному поведению – есть. Склонность к депрессии – не выявлена. Риск наркотизации – умеренный. Дифференциация возможных суицидных попыток – демонстративные. Риск социальной дезадаптации – есть. Вероятность формирования личностных расстройств – не выявлена.
Ценностные ориентации криминально искажены; сформирована направленность на профессиональное обучение; не сформирована направленность на труд.
Доминирующие черты: эгоизм, жажда внимания, удивления и сочувствия окружающих. Высокая способность к фантазированию. Интенсивность и инертность протекания психических процессов, проявляющиеся в: склонности к постепенному накоплению сильного и продолжительного тоскливо-злобного настроения с последующей импульсивной агрессивной разрядкой на найденном «козле отпущения»; болезненном отношении к несправедливости. Склонность к установлению и соблюдению иерархии отношений власть-подчинение. Высокий энергизм и активность жизненной позиции. Храбрость и безрассудство в экстремальной ситуации.
По дискордантности: повышенная чувствительность и впечатлительность.
Отрицательные черты:
Злопамятность нанесенной обиды и причиненного ущерба с последующей мстительностью. Эгоцентризм и жестокость; нетерпимость к инакомыслию. Чрезмерная требовательность, приводящая к раздражительности в связи с замеченным отсутствием у других присущих ему положительных черт. Ревнивость и злопамятность. Склонность к острым аффективным реакциям без учета вредных последствий.
2.4. По сознательно заторможенной потребности.
ФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: стресс, вызванный усилием скрыть беспокойство и тревогу под маской уверенности в себе и беспечности.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: существующая ситуация неприятна. Чувствует себя одиноким и неуверенным, хочет выделяться в общей массе. Ощущение изолированности усиливает неудовлетворенную потребность объединиться с окружением, еще больше подрывая его самодостаточность. Он хочет доказать другим уникальность своего характера, пытается подавить эту свою потребность в других и напускает на себя вид беспечной уверенности в себе, чтобы скрыть свою боязнь неполноценности. С презрением относится к тем, кто критикует его поведение. Однако за этим напускным безразличием в действительности скрывается жажда одобрения и уважения со стороны других.
КРАТКО: разочарование, ведущее к напускному безразличию.
АКТУАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА: разочарование и опасение, что нет никакого смысла в постановке новых целей, породили тревогу. Жаждет признания и положения, но беспокоится по поводу своих перспектив. Отвечает на это протестом против любой критики и сопротивляется любой попытке повлиять на него. Пытается утвердить себя через мелочный контроль за деталями в попытке укрепить свои позиции.
3. Выводы и рекомендации (для режимных, оперативных и воспитательных отделов):
3.1. Возможные типы конфликтогенных ситуаций: изменение и ломка устоявшихся порядков и установленных правил, особенно если это приходится делать самостоятельно. Жесткая конкуренция со стороны таких же сильных и энергичных людей. Ограничение возможности проявлять свой авторитет, свою власть над другими людьми. Критика действий и насмешки над его недостатками. Повседневная работа, требующая длительных усилий при невозможности выделиться среди окружающих. Ущемление его прав и интересов; вольное или невольное задевание его самолюбия; неподчинение ему лиц, не являющихся для него авторитетами. Измена близкого человека. Равнодушие со стороны окружающих, а тем более сознательное игнорирование его личности. Вынужденное одиночество или ограничение круга его общения. Попадание в нелепое или смешное положение; отсутствие ярких событий и возможности проявить свои способности. Удары по эгоцентризму, разоблачение его вымыслов, а тем более высмеивание.
3.2. Наиболее вероятная линия поведения в условиях ИУ: быстрое достижение авторитета среди других несовершеннолетних за счет физической силы, достаточно гибкого поведения, умения общаться. Поддержка криминально ориентированных ценностей, «черного движения», направленного на сопротивление требованиям режима содержания – при прибытии в воспитательную колонию, и впоследствии ценностей, которые поддерживает доминирующее большинство в колонии.
3.3. Рекомендации для проведения воспитательной и коррекционной работы: необходимо постоянно отслеживать эмоциональное состояние через переписку и беседы (на которые он охотно часто идет). Терпеливо объяснять необходимость того или иного поведения. Привлекайте к работе в небольших группах (по 2-3 человека). В случае нарушения режима содержания отсрочка наказания имеет воспитательный эффект. Наказания за нарушение режима содержания должны иметь минимальную огласку, в то время как поощрения – максимальную. Через установление доверительных отношений можно получить ресурсы для воспитательной и коррекционной работы. Для этих целей можно использовать также творческое самовыражение.
3.4. Обратить внимание на: способность быстрого достижения авторитетных позиций среди несовершеннолетних. В случае установления доверительных отношений можно использовать для разрешения конфликтов среди подростков.
20.12.2004
_______________________________________________________________________
Многое в его личности было похоже на личностные черты «отвергаемого» Кожухова П.А. – та же акцентуация с подобной дискордантностью, стихи и т.п. Однако поведенческая гибкость, большая энергетика, физическая сила, способность общаться – все эти факторы поставили его в более благоприятное положение с точки зрения неформального статуса среди других заключенных. А еще у него был опыт относительно здоровых семейных отношений в детстве, этот опыт – картина того, как оно должно примерно быть, как можно разрешать конфликты, не прибегая к насилию, чего не было у «отвергаемого» подростка. Это главный его ресурс для того, чтобы вырваться из существования внутри охраняемого периметра.
БУНТ
Самое страшное в условиях тюрьмы (следственного изолятора), любого исправительного учреждения – это ситуация бунта, массовых неповиновений, когда люди с криминальными наклонностями демонстрируют организованное массовое протестное поведение с целью дестабилизации работы учреждения. Тюремный бунт страшен как по возможным масштабам, так и по формам проявления этих самых неповиновений. Группы изначально незаконопослушных людей, считая себя правыми, разрешая себе действия изначально агрессивные и незаконные, выпускают свою «тень» (темная сторона психики, обычно вытесняемая сознанием) по наущению криминальной верхушки, содержащейся в любой тюрьме, исправительном учреждении или следственном изоляторе. Ради подавления этих самых массовых неповиновений в девяностых годах были созданы подразделения специального назначения, отличившиеся в боях второй чеченской войны отряды спецназа ФСИН.
Можно предположить, что каждый начальник учреждения жестко следит за действиями подчиненных при появлении вводной во время учебной тревоги, переводимой на русский язык как «массовые неповиновения», внимательно следит за их действиями, поскольку понимает, как ненадежно равновесие между требованиями режима содержания и властью криминалитета. Идешь на поводу требований заключенных – ослабляешь режим, делаешь требования спецконтингента все более дерзкими, раскачивающими маятник равновесия между устремлениями заключенных и требованиями режима в зону бури («массовых неповиновений»). ПКТ (помещения камерного типа) будет простаивать, заключенные будут требовать новых и новых послаблений, шантажируя администрацию возможностью то массовых неповиновений, то индивидуальными членовредительствами. Среди режимников и оперативников начнет формироваться молчаливая оппозиция. Они будут ругать политику «гуманизации», мечтать о временах, когда с помощью ПР-73 (палка резиновая образца 1973 года) можно было быстро и эффективно навести порядок. Каждая совместная пьянка, даже далеко за пределами тюрьмы (если в этом отношении начальник непререкаем) будет крутиться возле фраз: «Вот раньше была служба…»; «Раньше было проще и зеки не смели так борзеть…»; «Как можно держать режим, если им разрешено то и то-то…»; «Скоро зеки будут плевать тебе в рожу, а ты просто утрешься и пойдешь дальше»; «Гуманизация в нынешнем виде – это диверсия».
И если им в это время сказать: «Хватит о тюрьме, давайте о шлюхах. Кстати, как поживают ваши жены?» – то реакция удивления, смеха, злости продлится минуты две. Потом опять речь заходит про тюрьму, беззащитность сотрудников перед «спецконтингентом», прокурором по надзору и вышестоящими органами, словно это почти одна команда, работающая по единому умыслу. Вся эта публика похожа на слепых котят, она исполняет кем-то враждебным написанный сценарий развала того правильного и умного, что было сделано предыдущими поколениями (достаточно напомнить, что ЛТП были уничтожены «правозащитниками» и властью).
Любой твой заместитель, который чуть крепче закручивает гайки, более желателен для оперативников и режимников, хотя не факт, что он может лучше удержать ситуацию. Именно удержать, потому как с объявленным курсом на гуманизацию, ситуацию надо удерживать, балансируя между давлениями криминалитета, требованиями прокурора по надзору, политикой управления и настроениями подчиненных. Если же пойти на поводу настроений сотрудников и жестко «завернуть гайки», то сначала постоянные членовредительства протестного характера начнут перерастать в симптомы подготавливаемого и организованного массового неповиновения, где прокуратура и правозащитники будут искать ошибки в действиях администрации, связанных с «нарушением прав заключенных». Опять ты окажешься крайним, когда начальство свыше будет «делать организационные выводы». Поэтому и рыщут опера по тюрьме в свое свободное время, матеря количество бумаг, требуемых к исполнению, которые приходится делать вместо «живой» работы (и бесполезно им требовать отгулы или полную оплату за переработку). Потому как в случае беспорядков именно с них спросят в первую очередь. Если же «забить», запустить ситуацию, дать учреждению «почернеть», стать управляемым криминалитетом, то исправить ситуацию безболезненно не удастся: маятник раскачен, останавливать его – ой как больно. Можно конечно отдать бразды правления «черным», смиряясь с преступлениями в учреждении, свободным хождением по учреждению водки и наркоты. Но жди тогда событий, аналогичных тем, которые произошли на «Металлострое», в Питерской зоне, где массовые беспорядки перешли границу бунта с падающими вышками, ранеными и убитыми.
Что касается малолеток, то это – самая благодатная публика для массовых беспорядков: они легко идут на поводу любых психопатов, по причине своей социопатии или обиженности на власть призывающего «сломать режим», устроить беспорядки и неповиновения.
Около девяти часов вечера камера несовершеннолетних начала провоцировать конфликт с младшим инспектором дежурной смены, несшим службу на корпусе, где расположены камеры малолеток и женщин. Стук в дверь камеры с криком: «Галерный!» подзывал младшего инспектора для удовлетворения нужд или разъяснения вопросов заключенных. Такое обращение позволяют только несовершеннолетние. Взрослые заключенные обычно обращаются либо на «Вы», либо «Командир» («Начальник»).
– Чего хотите? Воспитатели уже ушли, разрешенных телефонных звонков вам больше нет.
– А нам ничего и не надо, пошел на хер, придурок, – дружное ржание в камере выдавало неадекватность подростков. Младший инспектор, сам еще фактически подросток, недавно уволившийся из армии, после второй подобной выходки вызвал ДПНСИ.
ДПНСИ (дежурный помощник начальника следственного изолятора), его заместитель, кинолог с собакой и два младших инспектора открыли камеру несовершеннолетних. Резкий запах бражной закваски обнажил причину массового веселья четверых подростков: на столе стояла посудина с недопитой жидкостью с «характерным цветом и запахом». ДПНСИ хотел было ее взять, когда они плотной стеной преградили ему дорогу.
– Чо за беспредел?! Мочи ментов! – один резко бросил на землю лампу для снижения влажности, вырвал цоколь и начал размахивать получившейся розочкой.
– Попиши ему рожу, Валек! – самый маленький ростом подросток Дениска Паун начал подогревать своего сотоварища.
– Ты положи то, что осталось от лампочки, — дежурный начал подходить к Вальку, который, показалось, на минуту протрезвел и сделал шаг вперед протягивая свое оружие дежурному.
– Мочи мента! – снова завизжал Дениска. Валек резко махнул и попал в бровь ДПНСИ. Кровь. Секундная пауза. Заместитель ДПНСИ и младшие инспектора свалили и скрутили трех крепких подростков, которые пытались оказать сопротивление. Паун спрятался под кровать и надрывно завизжал своим детским голоском: «Ментовский беспредел! Тюрьма, подымайся! Малолетку мочат!» Камера напротив – женская. Восемь женщин, которые вспоминают, что они – матери, только находясь за решеткой, подхватили Денискин призыв. А за ними вся тюрьма, словно под накатывающей волной, начала проявлять свое недовольство. Начались пинки в дверь с криками: «Козлы, не трогайте малолетку». Удары ногами в двери становились синхронными, словно кто-то невидимый дирижировал этим оркестром. Временами казалось, что здание начинает раскачиваться. Подростков развели по разным камерам под грохот надвигающегося бунта, Валек в другой камере вскрыл себе вены.
Приехали оперативники, режимники и начальник. Заходя в каждую камеру, люди терпеливо объясняли, что на самом деле произошло на малолетке. Через несколько часов все начало устаканиваться. На этот раз Бог миловал.
На утреннем совещании при начальнике учреждения получили все. Отдел режима и дежурная служба получили за некачественные обыски камер, за то, что вовремя не нашли брагу. Оперативники – за то, что соединили в одной камере четверых отпетых негодяев.
– Мы специально это сделали, чтобы они не разлагали своим влиянием остальные камеры, – возразил было начальник оперативного отдела. Возражение принято не было.
Воспитателям досталось за неудовлетворительную воспитательную работу, за то, что подростки не заняты с утра до вечера, поэтому они мутят брагу и гоняют коней (устанавливают межкамерную связь посредством ниток из окна в окно и проч.).
По факту нападения на ДПНСИ было возбуждено уголовное дело.
ПОРТРЕТ ВТОРОЙ:
ВАЛЕНТИН ЕВГЕНЬЕВИЧ ВАКАРОВ
Валентин Вакаров с перебинтованной рукой зло выглядывает из-за решетки двойника. Знает, что его ожидает административная комиссия и карцер, что все окружающие виноваты, все они – волки позорные.
– Валя, пойдем поговорим?
– Чо разговаривать, все итак ясно. В карцер меня… – тело и скулы напряжены, готово к борьбе, в голосе нотки бравады.
– Наверное, и правда не о чем, но я прошу тебя пойти со мной в кабинет. Ты же, как нормальный пацан, должен понимать, что упрямиться сейчас глупо, – техники из тренинга уверенного поведения М. Смита: «Игра в туман», где использовано «согласие в принципе», «Заигранная пластинка» а также манипуляция-поглаживание сработали – Валя отошел от решетки, переобулся и приготовился к выходу.
В рабочем кабинете психолога он жестко сел в кресло, закинул ногу на ногу и, не спросив разрешения, закурил и демонстративно замолчал.
– Я все-таки прошу поговорить со мной, Валя…
– Мне не о чем с Вами разговаривать, – резко оборвал подросток. – Отведите меня обратно в камеру! – наполовину выкуренная сигарета сломана нетерпеливым жестом. Повисло молчание.
– Я понимаю…
– Если понимаете, то отведите в камеру, – снова резко оборвал Вакаров.
Черт возьми, он перенимает мою манеру общения.
На второй день содержания в карцере сенсорный голод сделал свое дело: Валентин готов общаться. В кабинет входит без напряжения, просит разрешения закурить.
– О чем мы будем с Вами разговаривать? – в голосе слышится некоторая услужливость: мол, спасибо, что хоть на некоторое время избавил от карцера.
– Ты знаешь, что-то мне на ум сегодня ничего не идет. Давай-ка повазюкаемся немножко. Это в некоторых кругах называется «акватипия», – на квадратный кусок стекла брошено несколько цветов краски и размазано по листу бумаги. – Только условие – за собой убрать. Да, кстати, я не пожалею, что дал тебе кусок стекла?
– Вы на мою руку намекаете? Или на голову дежурного? – Вакаров с удовольствием сел за стол перед небольшим куском ватмана и начал мешать на стекле черную, фиолетовую и красную краски, мазать на ватман. Подросток экспериментировал с цветом около сорока минут, нанося все новые и новые слои. Создавалось впечатление, что он в измененном состоянии сознания, потому что он ни разу не попросил сигарету. Хотя не исключено, что он просто тянул время, чтобы как можно позже вернуться в карцер. Лист ватмана превратился в грязно-темно-розовую массу.
– Назови свой рисунок, – эта просьба обычно возвращает человека на землю. Подросток задумался, приподнял рисунок.
– Пусть это будет «Жизнь в тюрьме», – театральным жестом он снова положил ватман на стол. – Тема верная, да, «Жизнь в тюрьме».
– Ты знаешь, вот у меня от твоего рисунка тяжелое впечатление, а тебе как от него?
– Красного надо было бы побольше, получилось как-то черновато… – взгляд расфокусирован, в нем идет какая-то внутренняя работа.
– Ты знаешь, когда ты сказал «Жизнь в тюрьме», то у меня чесалось добавить, что это твоя жизнь в тюрьме. Именно твоя, именно жизнь и она, единственная, проходит именно в тюрьме, – все три слова выделены голосом и жестом. – И ты ничего не хочешь с этим делать, хотя она вот такое что-то темное и тяжелое.
Повисла пауза. Вакаров встал, тронулся к двери, потом снова сел.
– Какая бы она ни была, это – моя жизнь и она мне нравится, – скулы напряглись, слова стали акцентированными.
– Правильно ли я тебя понимаю, что тебе нравится сидеть в карцере? Или тебе нравится, когда к тебе применяют физическую силу? Знаешь, когда я гляжу на тебя, то удивляюсь тому, что за решеткой ты всего лишь несколько месяцев, а уже так резко «почернел», словно всю жизнь жил матерым уголовником. Вон уже татуировку набил. И я слышал, что Вороненко, которого вы считаете «смотрящим за малолеткой», после себя хочет тебя поставить на свое место, – желваки снова заиграли на скулах подростка.
– Мне нравится воровская романтика. Я не хочу ходить на работу или учиться. Я хочу стать вором в законе, – каждая фраза акцентирована, словно сын-подросток в припадке пубертатного разрушения авторитетов требует от родителей жить по избранным им самим ценностям. – Они живут настоящей жизнью, никому не подчиняются. Это – сила. Я этого хочу, и никто мне не указ!
– Еще как указ. Днем тебе укажут «красные». Хочешь ты или нет, но ты пойдешь в карцер. А ночью – «черные». Добро пожаловать в реальность: и те и другие заставят тебя подчиняться.
– Я же Вам сказал, что хочу стать авторитетом. Я стану им и с этим ничего Вам не сделать! – он резко встал, давая понять, что темы для общения на сегодня исчерпаны.
Он возвращался в карцер бодрой пружинящей походкой. Самый интеллектуально развитый среди несовершеннолетних, развитый физически красивый парень с перебинтованным запястьем, наевшись дерьма, предлагаемого информационной средой, сделал выбор в пользу длительных сроков, нар и насилия.
___________________________
Некоторые выдержки из психологического портрета, характеризующие ситуацию, в которой формировался подросток и выраженные личностные особенности (без выводов и рекомендаций для сотрудников различных служб).
Не подлежит разглашению.
В личное дело.
Достоверно в течение шести месяцев.
Фамилия, имя, отчество: Вакаров Валентин Евгеньевич.
1. Общие биографические данные
Дата и место рождения, национальность: 1989; г. N-ск, где и проживал.
Образование и специальность: закончил 9 классов средней школы, специальности – не имеет.
2. Социальный анамнез.
Образ жизни до осуждения (записывается со слов: особенности семейного воспитания, учеба в школе, трудовой стаж): с раннего детства воспитывался в неполной семье, двое детей, старший по порядку рождения, дети от разных отцов. Биологического отца не помнит, связей с ним не поддерживает. От матери известно, что отец неоднократно отбывал наказание в местах лишения свободы. Мать – повар в школьной столовой. Младший брат – инвалид (потерял руки при попытке снять электрические провода для сдачи в пункт скупки цветного металла). С первого по четвертый класс обучался преимущественно на «5». С пятого класса начались пропуски уроков, нарушения школьной дисциплины; с седьмого – бродяжничество и токсикомания. Алкогольное поведение с 12 лет, злоупотребления – с 13. Употребление наркотиков – отрицает. С 13 лет на психиатрическом учете в связи с бродяжничеством. Впервые осужден в 15 лет по ст. 158 ч. 1 УК РФ (кража) к одному году лишения свободы условно. В настоящее время обвиняется по ст. 161 ч. 2 п. «а» (грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору); 158 ч. 2 п. «б» УК РФ (кража, совершенная с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище). Ожидается третья судимость. В СИЗО с февраля 2006 г.
Социальные связи с близкими родственниками во время нахождения в учреждении: сохранены с матерью.
2.1. Внешний вид и поведение: внешний вид опрятный, атлетическое телосложение. На левой руке 2 шрама – результат членовредительства демонстративно-шантажного (протестного) типа – нанесены в следственном изоляторе после нападения на сотрудников дежурной смены. На руках татуировки: пять точек («один в четырех стенах»), перстни – «статья 158» и «статья 161». В начале беседы ведет себя вызывающе, бравирует криминально окрашенными ценностями и поведением, направленным на нарушение режимных требований; часто в речи использует жаргонизмы. Аграмматизмов и парафазий не выявлено. Ускоренный темп речи, подвижные мимика и жестикуляция. Суицидальные намерения отрицает. В камере адаптирован, среди несовершеннолетних пользуется авторитетом, способен подчинять себе окружающих. Преступления совершены из корыстных побуждений. Испытывает чувство вины перед матерью.
2.2. ОСОБЕННОСТИ МЫШЛЕНИЯ: интеллектуального снижения не выявлено. Познавательные интересы: уголовное и уголовно-процессуальное право, история, философия; знания – поверхностны (наибольший интерес проявляет к жизнеописаниям воров в законе и криминальных авторитетов). Выраженная категоричность в оценивании различных ситуаций (нет полутонов).
2.3. ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ: имеет место высокая вероятность проявления открытой агрессии. Выраженная потребность в общении имеет формальный характер (отсутствие здоровой пристрастности в общении). Возникающие проблемы решает посредством достаточно богатого поведенческого репертуара. Не развито чувство социальной ответственности. Эмоциональная неустойчивость, некоторая озабоченность состоянием своего здоровья.
Ценностные ориентации криминально искажены; не сформирована направленность на профессиональное обучение; не сформирована направленность на труд.
Доминирующие черты: экстравертированность, т.е. обращенность психики и фиксация интересов на явлениях внешнего мира. Высокий, брызжущий энергией жизненный тонус, неудержимая активность. Постоянное стремление к неформальному лидерству; быстрая адаптация в незнакомой и меняющейся обстановке. Переоценка своих возможностей. Непереносимость одиночества, размеренного режима, строго регламентированной дисциплины, однообразной обстановки, монотонной и требующей мелочной аккуратности деятельности; вынужденного безделья. Высокий биологический тонус, всегда хороший аппетит и крепкий сон. Рано пробуждающееся и сильное сексуальное влечение; легкая увлекаемость сексуальным партнером и быстрое охлаждение к нему.
Отрицательные черты: поверхностность, неспособность длительного сосредоточения на конкретном деле или мысли. Постоянная спешка, перескакивание с одного дела на другое, разбросанность с тенденцией не доводить начатое до конца. Легкомысленность, готовность идти на безудержный риск. Грубость (зачастую без всякого зла); склонность к прожектерству и аморальным поступкам (часто без злого умысла и готовности сразу покаяться). Большой диапазон нарушений (трудно выделить доминирующие). Стремится стать лидером асоциальных групп, готов рисковать ради лидерства вплоть до открытого сопротивления требованиям администрации.
2.4. По сознательно заторможенной потребности.
ФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: чувство собственной беспомощности и неспособности контролировать ход событий вызывают у него сильнейший стресс.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: остро ощущает враждебность окружения. Чувствует, что на него оказывается невыносимое давление и его принуждают поступать против воли. Негодует и возмущается тем, что считает неразумными к себе требованиями, чувствует, что не может ни контролировать ситуацию, ни как-то защитить себя.
КРАТКО: бессильное возмущение.
25.03.2006
________________________________________________________________________
Через месяц после карцера Вакаров стал «смотрящим» за малолеткой. Если не можешь победить врага – сделай его своим союзником. Еженедельные выходы в хозяйственный двор учреждения, где подростки играли в футбол, частые беседы и групповые занятия, просмотр и обсуждение фильмов, просто чаепития с чествованием именинников, где несовершеннолетние пытались заварить чифирь (из-за чего пришлось перейти на чай в пакетиках), сделали свое дело – малолетка смягчилась. Перед очередной игрой в футбол офицер дежурной службы предупредил, что один из несовершеннолетних имеет все перспективы залететь под шконку, стать «обиженным». Речь шла о Демьяненко Сергее, прибывшем в учреждение неделю назад подростке, не ожидавшем получения реального срока, уверенном в том, что его и на этот раз освободят.
Из характеризующих сведений последнего хочется добавить, что подросток закончил восемь классов; специальности – нет. Воспитывался в полной, материально обеспеченной семье; двое детей; младший по порядку рождения. Дети от разных отцов. С седьмого класса начались нарушения школьной дисциплины, прогулы уроков до двух недель. С пятнадцати лет – начало алкогольного поведения. Не состоял на психиатрическом и наркологическом учетах. Осужден в по ст. 163 ч. 2 п. «а» УК РФ (вымогательство, совершенное группой лиц по предварительному сговору) к трем годам лишения свободы в воспитательной колонии. Сохранены социальные связи с семьей.
Во время первичной беседы вел себя беспокойно, имели место вегетативные и моторные признаки тревоги. Внешний вид – опрятный (носит дорогую одежду), тип телосложения – атлетический. На левой руке неглубокий шрам – объясняет его как случайную травму во время этапирования. На правой руке выколот крест – называет его «готика», хотя принадлежность к «готам» отрицает. Испытывает чувство вины перед родителями. В камере пытается адаптироваться. Во время беседы отказывается принять для себя возможность обучения и получения профессии в воспитательной колонии, при этом усиливаются вегетативные признаки тревоги (предположительно, находится в состоянии острого горя в связи с утратой свободы – снижение интереса к окружающему и будущему – поскольку не ожидал получения реального срока наказания). Ценностные ориентации не искажены (после освобождения планирует получить высшее экономическое образование). Уровень притязаний – высокий. Суицидальные намерения отрицает.
Дежурный оперативник выяснял обстоятельства данной угрозы, а мы с воспитателем, ответственным за работу с несовершеннолетними, сопроводили подростков для игры в футбол. Малолетки играют сильно – постоянное пребывание в камере, пусть и прерываемое выходом в учебный класс, узкий прогулочный дворик – все это, очевидно, порождает мощную потребность подвигаться, пережить азарт игры. Кроме того, это и возможность пообщаться с кем-то другим, кроме надоевших сокамерников (оперативники следят, чтобы при этом не было подельников).
Группа разбилась на две команды, игра началась. Опасные падения, задирание ног на уровень головы в то время, когда член противоположной команды пытается отбить мяч головой – все это не раз заставляло сопровождающих останавливать игру и напоминать о недопустимости травм. Вакаров постоянно требовал мяч, и его команда подыгрывала ему, зачастую в ущерб командным интересам, поскольку игрок он был так себе. Но и оппоненты также боялись открытого столкновения с ним, кроме вечного провокатора Дениски Паун, который в силу то ли своего маленького роста, то ли природной наглости мог пытаться даже сбить с ног своего «смотрящего», за что получал серию пинков по заду. Игра прекращалась, но после короткой беседы с воспитателем начиналась заново. Подростки играют жестко, но малоподвижный вследствие пространственной ограниченности образ жизни, непрестанное курение и раннее пристрастие к злоупотреблению спиртного приводят к тому, что они быстро выдыхаются. Проходит час, пора заканчивать игру.
– Все, мяч сюда игра закончена! – воспитатель забирает мяч, подростки явно не хотят уходить с улицы. – Я что, должен здесь с вами весь свой выходной просидеть? – делегированные для переговоров Валентин с Дениской, уверенной походкой подходят к сопровождающим.
– До первого гола, нельзя же на ничьей заканчивать, – детским визгливым голосом начинает разводить нас Дениска.
– И все будет четко-чечетка на малолетке, без рапортов, честное пацанское, – вторит ему Валентин.
– Не до первого гола, а до первого мата. Будем упражняться в нормальной речи – это первое условие. И еще нам надо бы с тобой поговорить о делах на малолетке – это не условие, это – требование. Принимаешь? – Вакаров застыл на секунду.
– Мы согласны, – вмешался за него Дениска, и игра продолжилась еще около получаса. Среди криков, почти не слышно матов. В случае если ненормативная лексика у кого-то срывалась, соседи быстро его затыкали, мол, молчи, пока эти не услышали, а то прекратят игру. Команда, в которой играл Дениска, забила гол команде «смотрящего», и «случайно» был услышан мат Вакарова.
– Ну, чего, Валентин, все ведь по чесноку, по-пацански, как ты говоришь, – воспитатель забрал мяч и, дав время на перекур, построил подростков для сопровождения по камерам.
После того, как потных и грязных от игры подростков сводили помыться под недовольные взгляды и восклицания младших инспекторов дежурной службы (из-за этого был нарушен график помывки других заключенных), в учебный класс был приведен Вакаров. Подтянулся дежурный оперативник, началась беседа. Роли были распределены так: беседу ведет психолог, в случае того, если Вакаров уходит в отказ, включается оперативник, давя фактами. Воспитатель же то берет, то откладывает бумажку с написанным сверху грифом «В личное дело». Накануне суда по факту нападения на ДПНСИ это тоже должно сработать.
– Валентин, поскольку «малолетка» признала тебя своим лидером, я с сожалением замечаю, как постепенно сбывается твоя мечта. А нормальный лидер – это прежде всего сильный мужик (чмо не может быть лидером). Поэтому давай поговорим обо всей малолетке. Хотим мы того или нет, но мы должны считаться с твоим мнением, – манипуляции через поглаживание (признание силы) а также смешанный вариант – и признание и пинок – необходимость, чтобы навязать общение по своему сценарию. Возникшую паузу заполнил оперативник, протянувший сигарету подростку под недовольным взглядом воспитателя, не позволявшем курить в учебном классе.
– Беспредела не допускается, – Валентин сделал затяжку и пустил круги дыма в потолок.
– Ты знаешь, Валентин Евгеньевич, как обстоят дела у Сережи Демьяненко. Я думаю, что тебе неизвестно, что его сокамерники пытаются его развести на одежду, иначе ты, как «смотрящий», должен был бы отреагировать на этот беспредел, – снова смешанная манипуляция – и признание, и пинок (если ты не отреагируешь на этот беспредел, какой же ты лидер).
– Я не знал, я им отпишу…
– Думаешь, они тебя послушают? – сманипулировав через своего рода вызов, вмешался до этого молчавший оперативник. – Кстати, твой подельник по событиям с ДПНСИ, который пытается рулить в той камере, съехал, дал показания, что он не причем, случайный свидетель оказывается он. Судить будут только одного тебя за нападение на дежурного. Знаешь, когда суд?
– Знаю, – лицо подростка потускнело. Вероятно, мысль о предательстве подельников тяжела: оно понятно, он – главное действующее лицо тех событий. Если бы они проходили группой по нападению на дежурного, тогда бы и наказание было жестче. И все-таки он и так находится под следствием по тяжелой статье, а тут еще и это… а они говорили, что они друзья, своего рода «черное братство» этой тюрьмы (возможно, это лишь фантазии психолога о размышлениях подростка, но они подкреплены предыдущими и последующими беседами Валентина с воспитателем и психологом). Факт – то, что перемена в лице была разительной. Крутизна с пусканием кругов дыма в потолок исчезла.
– Тяжело, когда тебя предают, Валя, – важно усугубить и зафиксировать негативное чувство, чтобы впоследствии возможной стала переоценка ценностей. – Кстати, когда меня в армии предал корешок, с которым мы могли практически рулить взводом, когда в части не было офицерья, я долго в это не мог поверить, – демонстрирующая общность с целью сближения позиций фраза якобы обращалась воспитателю. Пауза повисла в воздухе и длилась минуту. Валентин докурил сигарету до фильтра.
– Я пойду? – спросил он, выдвигаясь к двери учебного класса.
– Так что с Демьяненко-то? – воспитатель встал за ним.
– Нормально будет … – подросток побрел в камеру, конвоируемый воспитателем.
– Сейчас он начнет отписывать малявы, выведывать: правда ли все на него съехали. И узнает, что правда. Что тем светили минимальные сроки, а все повесили на него – каково это для будущего авторитета? А я позабочусь, чтобы эти малявы дошли до адресатов, – когда увели подростка оперативник начал мечтать о развале «черного» братства.
В начале следующей недели настроение Сергея Демьяненко улучшилось: он начал строить планы, как будет учиться в ПТУ и работать, отбывая наказание в воспитательной колонии, при этом оставался в своей дорогой спортивной одежде. На этой же неделе он вышел в хозяйственный двор учреждения для игры в футбол, а позже попросился в прогулочный дворик, куда собирали несколько камер подростков для игры в настольный теннис. Криминально ориентированная крутизна и безаппеляционность Вакарова пошли на спад. Его по-прежнему побаивались подростки, и никто из числа персонала не питал иллюзии, что он перевоспитался. Однако с парнем что-то происходило, и надо было дать этому происходить – в противном случае, если вмешаться и попробовать направить, он мог бы воспринять это как «ментовские штучки» и снова уйти в оппозицию.
Достаточно успешной оказалась попытка пользоваться принципом оперантного обуславливания (термин, введенный Б.Ф. Скиннером для обозначения особого пути образования условных связей, при котором реакция предшествует стимуляции), когда в зависимости от реакций подростков менялась их стимуляция. Воспитательный отдел, прежде всего в лице Юрия Васильевича, готовившегося перейти на должность заместителя ДПНСИ, но честно отрабатывавшего последние дни на «осточертевшей низкооплачиваемой и с постоянным геморроем» должности, а так же другие офицеры, заинтересованные в покое и безопасности отделов и служб, на разных этапах подключавшиеся к различным инициативам, значительно изменили ситуацию в среде несовершеннолетних. Все это встречало молчаливое сопротивление и скепсис со стороны младших инспекторов дежурной службы, уверенных, что дубина (ПР-73) – значительно более убедительный аргумент в воспитании. И когда в очередную ночь случались нарушения правил внутреннего распорядка, сотрудники дежурной службы в лицо говорили воспитателям и психологу: «Вот вы их на футбол водите, занятия с ними проводите, а они от этого только наглеют. Надо жестче с ними, надо дубинкой по заду чаще!» Однако объективно количество нарушений снизилось: в учреждении почти прекратились издевательства над новенькими, впервые попавшими в уголовную среду, не появлялось новых «обиженных» (оставались только прежние и те, кто подвергся унижениям на свободе), порезанные в протесте вены стали крайней редкостью, хотя количество одномоментно сидящих подростков доходило до двадцати пяти-тридцати.
Вакаров еще несколько месяцев находился в учреждении. За инцидент с ДПНСИ ему добавили к прежнему сроку всего лишь шесть месяцев лишения свободы. После его отъезда ситуация на малолетке оставалась вполне удовлетворительной. Уезжая, он на одном из последних футбольных матчей в качестве несовершеннолетнего в следственном изоляторе делал наставления о том, кому отдать оставшиеся после него вещи (среди получателей были и «обиженные»), говорил, чтобы все вопросы решались «по-человечески, а не по-звериному». На последнем занятии в кабинете психолога при выполнении рисунка на тему «Прошлое, настоящее, будущее» в зоне будущего Вакаровым была зачиркана тюремная символика, но и не изображено что-либо другое. Беседовать на тему будущего он отказался.
На одном из еженедельных совещаний офицерского состава при начальнике учреждения заслушивалась работа с несовершеннолетними. Александр Янович, новый воспитатель по работе с несовершеннолетними (Юрий Васильевич благополучно ушел на должность помощника ДПНСИ) рассказывал о проводимых мероприятиях. Впервые младший лейтенант, далеко не «мальчик молодой», хотя и выглядит гораздо младше своих лет, бывший дактилоскопист, начавший обучаться в ведомственном ВУЗе, докладывает перед офицерским собранием учреждения. Голос дрожит, руки трясутся – у самого выраженный страх публичных выступлений. В течение года у него есть право совершать ошибки – организационных выводов не последует – но ошибки до определенных пределов. В течение года у него есть право искать свой стиль работы – будет ли он резким голосом угрожать, что возьмет на дьжьбан и проверит печень, делая при этом резкий жест рукой, мол, как дам, хотя подростки давно привыкли, что дальше жеста дело не дойдет, или попытается внести что-то свое. Ну, хотя бы восстановить и сохранить то лучшее, что было наработано (элементы жетонной системы канули в лету после сокращения одной из должностей в воспитательном отделе и, соответственно, при возрастании нагрузки на всех оставшихся). Как быстро начнется профессиональная деформация и как она будет развиваться? Фактом является то, что в условиях нехватки людей в воспитательном отделе, особенно если учитывать учебные отпуска нового воспитателя, внимание к несовершеннолетним грозит быть ослабленным, хотя и ненадолго, до первого серьезного эксцесса.
– Как Вы в целом оцениваете обстановку среди несовершеннолетних, содержащихся в учреждении? – спрашивает начальник после того, как Александр Янович закончил перечислять мероприятия, проведенные за прошедший месяц.
– В целом, положительно.
– Все это хорошо. Все службы потрудились, чтобы обстановка среди несовершеннолетних стала более управляемой, более человечной. И заслуга воспитательного отдела здесь несомненна. Но, однако, меня беспокоит следующее: кто, на Ваш взгляд, там сегодня является сильной личностью, которая способна влиять негативно на подростков? – в вопросе может скрываться подвох: если назовешь кого, то будешь объяснять, как ты с ним работаешь, если нет – то сегодняшнее относительное благополучие – и не твоя заслуга, а просто подростки не объединены возле сильного лидера.
– Настоящего лидера с криминальным поведением в настоящее время нет, – выпалил новоявленный офицер воспитательного отдела.
– И я о том, что появление лидера – это вопрос времени, поэтому спасибо всем, конечно, за работу, но усилия ослаблять в данном направлении нельзя. Это касается не только воспитателей, но и психолога, и оперативников, и режим. Не провороньте несовершеннолетних. Не почивайте на лаврах. Садитесь.
Начальник как в воду глядел. Буквально через несколько месяцев появился тот, кто, наверное, рано или поздно станет как минимум «смотрящим» за каким-либо исправительным учреждением. Его появление было достаточно заметным событием, запомнившимся по манере разговаривать, по тому, как сразу же были разрушены казавшиеся устойчивыми воспитательные влияния, по тому, как все подростки сразу же и безоговорочно признали в нем своего лидера.
– С терпилой не добазарился, и вот попал в этот цирк, в это Эльдорадо, – была первая его фраза, когда он переступил порог рабочего кабинета психолога. Он без спроса сел в кресло, без спроса закурил, закинув ногу на ногу. – О чем базар, начальник, или, как тебя, да – психолог? Только долго думать я не умею, поэтому давай короче.
ПОРТРЕТ ТРЕТИЙ:
КИЧАЕВ ВИКТОР ВЯЧЕСЛАВОВИЧ
С каждым днем после появления в учреждении Кичаева в учреждении обстановка в среде несовершеннолетних ухудшалась с каждым днем. Вновь возродился ритуал «прописки», начали «пробивать душу» (бить в грудь так, чтобы перехватывало дыхание, но при этом не оставалось следов на теле), загадывать «загадки», в случае неправильного отгадывания которых можно снова получить в душу, а то и нацепить на себя какую-нибудь «масть» (приблизиться в своем неформальном статусе к «отвергаемым»). Снова рапорта, жалобы, утренние выступления мастера на воспитателя по несовершеннолетним, вопрос к психологу, мол, твоя-то работа где? К его негативному влиянию прибавилось негативное влияние Дениски Пауна, вновь заехавшего в учреждение всего лишь через неделю после условно-досрочного освобождения из воспитательной колонии. На этот раз этому низкорослому негодяю светило пять лет лишения свободы. Совместно с Кичаевым они решили «сломать режим»: постоянно оскорбляли сотрудников дежурной смены, угрожали женщинам из числа младших инспекторов сексуальным насилием после освобождения, пытались установить межкамерные связи и сделать бражную закваску. В случае угрозы применения физической силы или водворения в карцер писали жалобы на имя прокурора по надзору или объявляли голодовки. Все это происходило на фоне реального улучшения условий содержания: за деньги неправительственной организации «Спасем детей» ремонтировались камеры, ставилась новая сантехника, подводилась горячая вода. А еще витамины, спортинвентарь, выводы в учебный класс для просмотра закупленных фильмов, компьютерные игры… Некоторые из подростков на свободе не имели таких условий жизни, какие сейчас были в тюрьме. Старые служаки выступали: «Устроили из тюрьмы санаторий для негодяев».
_____________________________________
Некоторые особенности ситуации, в которой развивался подросток и выраженные особенности личности – выдержки из психологического портрета.
Не подлежит разглашению.
В личное дело.
Достоверно в течение шести месяцев.
Фамилия, имя, отчество: Кичаев Виктор Вячеславович.
1. Общие биографические данные
Дата и место рождения, национальность: 1991; гор. К-ск, где и проживал.
Образование и специальность: закончил 9 классов; обучался на первом курсе ПТУ (газосварщик).
2. Социальный анамнез.
Образ жизни до осуждения (записывается со слов: особенности семейного воспитания, учеба в школе, трудовой стаж): воспитывался в неполной семье, трое детей (все дети от разных отцов) – отчим более двадцати лет находился в местах лишения свободы, средний по порядку рождения. Биологического отца не знает. Мать – частный предприниматель, содержит кафе в г. К-ск. В школе учился плохо, с шестого класса на домашнем обучении в связи с систематическими нарушениями школьной дисциплины. Употребление спиртных напитков отрицает. С начальной школы состоит на психиатрическом учете. Впервые осужден в октябре 2006 года по четырем эпизодам статьи 158 ч. 1 УК РФ к одному году лишения свободы условно. В настоящее время обвиняется по статье 162 ч. 1 УК РФ (разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозой применения такого насилия).
Социальные связи с близкими родственниками во время нахождения в учреждении: сохранены связи с семьей.
2.1. Внешний вид и поведение: диспластическое телосложение, внешний вид опрятный; на вопросы отвечает адекватно. На левой руке татуировка – перстень (ст. 158 УК). На руках следов членовредительства, внутривенного употребления наркотиков – нет. Во время беседы ведет себя спокойно, признаков тревоги и эмоционального напряжения не проявляет. Темп речи быстрый. Постоянно употребляет жаргонные выражения – объясняет, что это – язык, на котором говорят в его семье. Скрытен. Пытается обманывать и втягивать во внеслужебную связь (просит добыть ему телефон). Требует хорошую характеристику. Ценностные ориентации криминально искажены. На вопрос, почему сразу же решил поддерживать «черное» движение, ответил, что это – его наследственность и призвание. Суицидальные намерения отрицает. В камере адаптирован (камеру в первый же день пребывания в учреждении подчинил себе).
2.2. ОСОБЕННОСТИ МЫШЛЕНИЯ: интеллектуального снижения не выявлено, познавательные интересы – уголовное право, истории жизни воров в законе (все, что связано с жизнью в местах лишения свободы). Выражена категоричность в оценивании различных ситуаций, отсутствие полутонов. Имеют место признаки вязкости мышления (возвращение к ранее затронутым темам).
2.3. ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ: высокая вероятность проявления открытой агрессии. Выраженная потребность в общении имеет формальный характер (отсутствие здоровой пристрастности, эмоциональности в контактах). Не развито чувство социальной ответственности. Эмоциональная устойчивость. Выражена демонстративность поведения. Имеет место эмоциональная амбивалентность, склонность к раздумыванию, вместо действий. Настоящее воспринимается через призму директивности, влечения – мечтательность, надежда на общение, будущее – надежда на общение.
Демонстративно-эпилептоидный тип акцентуации характера (выражен сильно). Выражены также черты неустойчивого типа (тест акцентуаций из 195 утверждений он заполнял в течение двух часов, постоянно отвлекаясь).
Склонность к отклоняющемуся поведению – выраженная. Склонность к депрессии – отсутствует. Дифференциация возможных суицидных попыток – демонстративные попытки. Риск социальной дезадаптации – выражен. Вероятность формирования личностных расстройств – не выявлена.
Ценностные ориентации криминально искажены. Трудовая направленность и направленность на получение профессионального образования не сформированы.
Доминирующие черты: интенсивность и инертность протекания психических процессов, проявляющиеся в любви к наведению своего и / или поддержанию уже установленного криминально ориентированного порядка, консерватизме традиций, взглядов, убеждений и ценностей, транслируемых уголовной средой. Тугоподвижность, вязкость, обстоятельность и вескость речи. Склонность к постепенному накоплению сильного и продолжительного тоскливо-злобного настроения с последующей импульсивной агрессивной разрядкой на найденном «козле отпущения». Злопамятность нанесенной ему обиды, причиненного ущерба, невыполненного обещания и т.п. с последующей мстительностью. Склонность к установлению и соблюдению иерархии отношений власть – подчинение. Высокий энергизм и активность жизненной позиции. Болезненное отношение к несправедливости. Беспредельный эгоизм, ненасытная жажда внимания, восхищения, удивления, почитания, поклонения и сочувствия окружающих. Демонстративность эмоциональности при отсутствии глубоких чувств; склонность к рисовке, позерству, лживости и приукрашиванию себя. Умение легко и выигрышно ориентироваться в ситуациях неразберихи, сумятицы и неопределенности. Постоянная тяга к развлечениям, удовольствиям и праздности. Поверхностность контактов, зависимость от влияния окружающих людей и собственных побуждений; ненадежность в выполнении обязательств и обещаний.
Отрицательные черты: эгоцентризм и жестокость; нетерпимость к инакомыслию; нечувствительность к чужому горю. Чрезмерная требовательность, приводящая к раздражительности в связи с замеченным отсутствием у других присущих ему положительных черт. Ревность и злопамятность. Склонность к интригам, демагогии и оппозиционности при неудовлетворенном эгоцентризме. Игра в вожака вместо настоящего лидерства. Ненадежность, лживость и лицемерие; задиристость и бесшабашность. Необдуманный риск (в присутствии зрителей). Учет исключительно собственных желаний. Явно завышенная самооценка.
10.10.2007
_______________________________________________________________________
ГОЛОДОВКА
– Когда прекратится этот бардак на малолетке? – Мастер после утреннего совещания при начальнике учреждения не в духе. – Сколько, прибалдос, тебе говорить, что надо с утра и до вечера сидеть с ними, не давать им спать днем, а занимать. Повторяю: с утра и до вечера! А ты, товарищ психолог? Ты когда малолетку видел в последний раз?
– В понедельник.
– Помнится, раньше ты с ними работал чуть ли не каждый день, а сейчас – зарасти все дерьмом, что ли?! – мастера явно не расцеловали на утреннем совещании.
– Раньше я писал отчеты один день, сейчас же – почти неделю. Сам же знаешь: если просрочишь, чем все это обернется. Мне уже стыдно испытывать терпение областного начальника нашей службы, – оправдания как-то вяло произвели впечатления на начальника воспитательного отдела. Он был явно зол. Ходил по кабинету кругами, спотыкаясь об обычный для этого помещения бардак.
– Короче, камера 105 объявила голодовку. Не в последнюю очередь благодаря вашей воспитательной инициативе, господин лесной брат, – по лицу Александра было видно, что его раздражает постоянное упоминание его прибалтийского происхождения. – Объясни мне, прибалдос, чего они хотят?
– За нарушения режима зам по опер лишил их телевизора, во время обхода с прокурором они начали жаловаться на самоуправство. Прокурор приказал отремонтировать им радио, которое они разломали, а телевизора не давать. Они теперь пишут жалобы на нас – в адрес начальника областного управления, на прокурора – в генеральную прокуратуру.
– Как назло, сегодня ожидается приезд областного начальства. Только голодовки на малолетке нам сейчас и не хватает! – Сергей Витальевич театрально закурил, пустив кольцо дыма в потолок. – Ваши предложения?
Когда голодает один человек – это, как правило, выражение его индивидуального протеста. Часто – это протест не по адресу, например, против жесткого, с его точки зрения, судебного решения, или против действий оперативных сотрудников милиции и т.п. В таких случаях снять человека с голодовки не так уж сложно, особенно если за этим поведением не стоит вытесненной вины. В таких случаях, используя активное слушание, различные типы манипуляций, позволяя человеку вербализовать свой гнев, пытаешься подвести его к более спокойному состоянию, где возможно трезвое осознание того, что плевать на себя и на своих домашних за то, что на тебя плюнули соседи – это, по меньшей мере, негигиенично: будешь сам оплеванным и ближайшее окружение будет недовольно тобой. Что касается соседей, то с ними есть свои методы борьбы – жалобы во всевозможные инстанции (правда, про это не стоит говорить человеку, полностью разочарованному работой нашей судебной системы), хотя лучше смириться со своим современным положением.
Когда голодает целая камера – это уже групповой протест, который может перерасти в групповое неповиновение. Если же голодает камера, где содержатся «авторитетные» несовершеннолетние, то включается таймер до начала протестного поведения большинства несовершеннолетних, содержащихся в учреждении. К тому же протест вроде как по адресу – на действия старшего офицера учреждения, и не укладывается в воспаленном сознании протестующих, что эти действия – всего лишь реакция на постоянные нарушения режима содержания, оскорбления младших инспекторов дежурной службы, постоянные угрозы сексуальных надругательств над персоналом женского пола. Верни сейчас им телевизор – признаешь свое поражение: можно и дальше «ломать режим», посылать всех на три буквы, пытаться мутить брагу, угрожать бабам в форме, короче, «быть настоящим пацаном». Против этого моментально восстанут режимники, оперативники, дежурная служба: инициаторов – на карандаш, выговоры в личное дело и готовить карцеры. У них понятная задача – не позволить «раскачать режим», не дать учреждению «почернеть». Прежнее поколение сотрудников, не обремененное требованиями «гуманизации» и необходимостью исписать десятки бумажек, объясняющих правомерность применения физической силы, под угрозой санкций от выговора до увольнения – эти бы вообще просто, быстро и бесцеремонно решили бы проблему голодовки.
Итак, задача предельно ясна: до обеда убедить несовершеннолетних, содержащихся в камере 105 (их там пятеро), начать принимать пищу, забрать и уничтожить свои жалобы и заявления об отказе в приеме пищи, не вернув при этом им в камеру телевизора. Решать эту задачу будут начальник оперативного отдела, начальник воспитательного отдела и психолог. Чтобы решить ее, нужно понимать следующее: говорить с целой группой бесполезно – протестом группа сплочена, чем больше группа, тем меньше личность. К тому же, подначивая друг друга, стараясь выглядеть в глазах сокамерников наиболее непримиримыми «борцами за справедливость», «пацанами», подростки лишают себя трезвого рассудка, становятся готовыми к более дерзким действиям. Необходимо работать, в первую очередь, с лидером, во вторую – с колеблющимися, и только потом – с остальными. Лидер в этой камере – Кичаев Витя, колеблющийся – Марычев Дима. С них и надо начинать. В приемный кабинет оперативника привели Виктора Вячеславовича Кичаева. На табуретке он сидел, вальяжно развалившись, словно в кресле-качалке.
– Артур Сергеевич, не против Вас, не против психолога или воспитателей – против ментовского и прокурорского беспредела…
– Вот рапорта, где написано, как ты угрожаешь женщинам. Вот рапорта, где ты отказываешься выполнять законные, повторяю – законные, выдуманные не мной, не начальником учреждения, требования. Где здесь беспредел? Здесь его нет, а вот твои угрозы женщинам… у тебя есть мать или сестра? – Артур Сергеевич выдержанным тоном начинает давление на зарвавшегося подростка. В это же время начальник воспитательного отдела то близко вторгается в личностное пространство, то отходит в зону социальных контактов Кичаева – изменение расстояния от полутора метров до полуметра заставляет напрягаться подростка.
– Причем здесь моя мать?! – то ли ссылка на мать, то ли движения воспитателя заставляют нервничать. – Не трогайте мою мать!
– Ты пойми, мы не можем вам вернуть в камеру телевизор – это приказ прокурора и заместителя начальника учреждения. Вам придется смириться с этим – с едой или без еды. Только во втором случае ты восстановишь против себя и всей вашей камеры всю администрацию. Когда вас в последний раз выводили на футбол и видеофильм? – Артур Сергеевич пытается то ли манипулировать, то ли угрожать. Старый оперативник. Взрослые уже давно бы у него прекратили этот бардак. Время от времени складывалось впечатление, что он сдерживал свое желание дать подзатыльник этому молодому, не имеющему чувства вины, злодею, который, словно танк, разломал относительное благополучие среди подростков.
– В воскресенье…
– Видишь, Александр Янович в свое свободное время прется в тюрьму, чтобы ты, Виктор Вячеславович, поиграл в футбол и посмотрел кино. Ему, кстати, за это никто не заплатит. Как ты считаешь, разрешат вас еще выводить на подобные мероприятия при таком отношении? – оперативник пытается достучаться до разума тинэйджера.
– Мы не будем есть, пока нам не вернут телевизор, – уже не так уверенно, но все еще стоит на своем Виктор Вячеславович. – Это беспредел…
– Витя, что происходит-то? Объясни, пожалуйста, поподробнее? – Мастер пытается получить максимально развернутые ответы, которых заведомо нет, чтобы показать уязвимость казавшейся еще недавно справедливой всей камере позиции.
– Да я… дайте закурить… – глубокая первая затяжка как пауза для раздумывания. – Так вот, верните нам телевизор, Артур Сергеевич. Я же знаю, что Вы можете – не может быть, чтобы начальник оперативного отдела не мог вернуть какой-то вонючий ящик – а мы снимемся с голодовки, порвем жалобы… – заискивая, улыбаясь, начал Кичаев, пытаясь манипулировать оперативником. Трое взрослых слегка опешили от такой неприкрытой манипуляции.
– Хорошо, ты получишь телевизор после перевода в другую камеру, – Артур достал блокнот и начал вслух его изучать, выискивая камеру на два человека. – Где у меня свободный двойник?
– Как двойник? Не… не надо в двойник, – оперативник правильно нашел его слабую сторону: для человека с выраженными демонстративными чертами характера важно, чтобы были почитатели, нужны люди, которые бы восхищались им. И чем больше этих людей, тем лучше. Ему надо проявлять свой авторитет, а с одним соседом – это скучно.
– Прокурор и зам по опер забрали телевизор из камеры 105, но ты будешь смотреть телевизор, ну… допустим… – он снова уткнулся в свой блокнот – вот, нашел! А в камере 102 почему бы тебе и не быть с телеком?
– Да не, я так не согласен… – подросток словно сгибался под железными аргументами и манипуляциями оперативника. – У нас нормальная камера… Я не хочу в другую… Я не могу в двойнике…
– А успокоить свою камеру ты сможешь? – вмешался начальник воспитательного отдела. – Я, конечно, понимаю, что тяжело отговорить пацанов от голодовки. Не каждый может…
Виктор снова закурил и замолчал, видимо, под тяжестью манипуляции сомнением взвешивая все «за» и «против». В воздухе повисла пауза длиной в полсигареты.
– Я понимаю тебя, насколько трудно прийти сейчас в камеру и сказать: успокоились, я договорился. Неделя без косяков и телевизор наш, но это единственное в данной ситуации разумное решение. Ты же сам это понимаешь, Витя, – используя различные манипуляции и встроенную команду, продолжал свое наступление Мастер.
– Отведите меня в камеру, я поговорю с пацанами, мы подумаем…
– Что тут думать, надо решать и решать сейчас, – вмешался Артур Сергеевич.
– Мы решим…
– Через полчаса поставите нас в известность.
Кичаева увели в камеру.
Переубедить отказаться от голодовки Диму Марычева не стоило труда, что в конце концов привело к отказу от протестного голодания остальных несовершеннолетних. Вроде дело было сделано, да не совсем. Подростку нельзя давать себя чувствовать побежденным в каком бы то ни было противостоянии. В противном случае история может повториться либо нарушения режима содержания станут более изощренными.
После отъезда областного начальства подростки были выведены в класс для просмотра нового фильма, а через четыре дня им был возвращен телевизор в камеру.
– Видишь, всегда же можно по-взрослому договориться, – занося телевизор в сто пятую камеру, сказал Мастер.
– Конечно, по-взрослому, Сергей Витальевич, а когда футбол?
