Выборы без выбора

Если водонапорную станцию можно было сравнить с двухэтажным домом, а силосную башню с кремлем, то это, пожалуй, и все общее, что я находил между нашим поселком и Москвой. Оставалось совсем необъяснимое, автобусы и троллейбусы, да еще стали говорить, что в Москве строится метрополитен, железная дорога в тоннеле, под землей. Эти удивительные вещи были настолько неправдоподобны и не объяснимы, что я старался о них не задумываться. Жаль только, что нет книжек с картинками, где были бы нарисованы все эти чудеса.

Мне уже семь лет, с шести я научился читать, мама хочет осенью отправить в школу. Когда папа привозит из города книжечку, я прилипаю к ней, и ничто и никто не может оторвать меня, пока не прочту всю от начала до конца. Книжечки эти все одинакового размера, с мягкими обложками. На наружной обложке большими ровными буквами напечатано: “Книга за книгой”. В одной из этих книжек рассказывалось о странном мужике Герасиме и маленькой собачке Муму, которую жестокая барыня велела утопить. “Бежит Луг”, “Бирюк”, “Мальчики”, — очень много интересных рассказов прочел я в этих книжках.

Очень хотелось больше узнать о мире, в котором мы живем. Когда узнал о больших городах, где живет много людей, как-то невольно стал задумываться. У нас в колхозе самый главный это председатель, есть еще сельсовет, в который входит пять колхозов, еще район, в который время от времени едет отец или мама. Над ними большой город Симферополь, правда, он меньше чем Москва, но в нем есть трамвай.

— Кто самый главный в этих городах? спрашиваю у мамы.

— Самый главный у нас в стране — это товарищ Сталин.

Почти одновременно на слуху появляются фамилии других “вождей”. Ворошилов, Буденный, Орджоникидзе. Иногда как-то глухо упоминается Троцкий. На самом пороге взросления, когда только стали расширяться горизонты моих знаний о мире, в котором живу, долгими вечерами, при тусклом желтом свете керосиновой лампы взрослые по вечерам стали внимательно читать газеты, вернее одну — “Крымская правда”. О том, что есть такие газеты, как “Правда, “Известия”, я узнал из разговоров взрослых. Но их выписывали только председатель, главбух, директор школы и еще несколько начальников.

Тогда в газете стали писать о врагах народа. Всего я не понимал, но очень возмущался вместе с родителями, когда узнал, что эти враги были очень большими начальниками, но вредили народу, клали в сливочное масло, битое стекло, делали аварии, убили одного из самых лучших вождей Кирова.

Если бы мы знали, что не только в Москве орудовали враги народа, что они расползлись по всем городам и селам всего огромного Союза. Что недалек тот день, когда их начнут корчевать повсюду. Если бы знали, что один из этих врагов мой родной отец. Не пройдет и года, как его посадят в тюрьму. Обвинять его будут в том, что он был против строительства в колхозе бани, как председатель ревизионной комиссии, был против колхозного огорода, а если добавить связь с заграницей…. Ведь он переписывался с родным братом, живущим в Америке, к тому же тот прислал ему бандеролью коммунистическую газету “Эмес” (“Правда, на еврейском языке).

Пока же продолжал свои мучительные раздумья об устройстве мира, который меня окружает и о том, кто в этом мире “главный”.

Наступила осень, я пошел в школу, которая была рядом с домом, даже двор наш смыкался со школьным. Построили ее в двадцать пятом году по типовому проекту. Теперь к ней пристроили еще три класса, и школа стала семилеткой. В ней обучались с пятого по седьмой школьники из сел всего сельсовета. Первой учительницей моей была Зина Исаевна Эйдлина. Она была одинока и жила в доме со своим братом и его семьей.