На Пикет с кирпичом

В день празднования 65-летия В.М.Шукшина в селе Сростки на горе Пикет известный актёр и человек при должностях в мире кино Евгений Жариков после пространных рассуждений заявил во всеуслышанье:
-Давайте, товарищи сограждане, на следующие Чтения принесём по кирпичу. Просто, каждый возьмёт кирпич и принесёт сюда — вон нас сколько! На храм Василия Блаженного, который воздвигнут здесь, на этой горе, где он пас коз! Я приеду и тоже принесу!
Многие поверили  этим речам, скептики ждали развития событий.
С Иваном же произошёл случай.
Иван, гуманитарный работник, принадлежал к числу верующих в слова, обещания, тем более повторенные с разгона вышеименованным по российскому телевидению в другом месте, не на сцене пред народом, а на травке после всех выступлений, на живописном фоне Сросток и успокоившейся Катуни.
Стащил Иван у соседа плохо лежавший, вернее, валявшийся, кирпич, отмыл его от грязи, завернул в местную газетку, положил в сетку и поехал в Сростки на следующие Чтения, и не один, а с молодой особой, которая одобрила Иванову подвижку, но сама кирпича не взяла.
По дороге Ивана одолевали разные сомнения: не будет ли он выглядеть белой вороной, не опоздает ли на закладывание краеугольного кирпича в ту храмину. Прибыл, вроде бы вовремя: очереди и столпотворения с кирпичами не углядел. Народ жил своей жизнью: толпился у лотков с пирожками, малосольными и свежими дарами природы, разглядывал лубочные картинки, присматривался к шмоткам, развешанным на заборах и кустах. В основном же люди стояли и сидели на лавочках, пялясь на самодеятельные творческие коллективы с окрестных деревень, поджидая выхода на сцену знаменитостей из Центра.
Посматривая по сторонам, двинулся Иван с кирпичом в руках искать приёмщика, надеясь увидеть плакат с извещением о складировании строительного материала. Но и этого не было. На распросы Ивана прохожие пожимали плечами: кто недоумённо, кто равнодушно, а кто и, не выдержав, хихикал, отвернувшись — пальцем у виска пока никто не крутил. Знакомая Ивана, приотстав, растворилась и исчезла навсегда в народной гуще. Всё это Ивана задело, но не пришибло, он решил идти до конца, найти-таки тот рассадник лжи и обмана.
В мемориальном музее-школе, в коей преподавал Василий Макарович, прочёл Иван ещё раз пожелания А.И.Солженицына работникам этого заведения о сохранении и приумнажении славы великого земляка, и, укрепившись, вопросил сотрудников и по совместительству организаторов Чтений, положив кирпич, как факт пред ними.
Они тоже были удивлены!
-Да где же справедливость, суки?! — Воскликнул Иван. — Как мне теперь верить в добро, честность и трудолюбие, кои нам завещал Василий Макарыч!
-А мы тут при чём, все претензии к Жарикову. А он в Москве!
-Так к кому мне тогда обращаться?! — строго спросил Иван.
-Не знаем, — растерялись женщины.
И всплыл вдруг он, артист, вновь пред мысленным взором Ивана: вальяжный, с достоинством. (Хотя, что в этом предосудительного). И вспомнил Иван, что тон его пространного, слегка ироничного выступления был тоже не простым. Сохранил он его и на сцене сельского кинотеатра.
-А сейчас пред нами выступит молодой, но уже известный артист: Игорь Бочкин, — говорил лицедей, — И, как ни странно, мама у него — Бочкина, папа его — Бочкин, да и дети, верно, тоже…
Игорь Бочкин отвечал ему тем же…
И понёсся Иван по селу, поглядывая и на гору, в поисках любого представителя краевой администрации, но они, верно, в предвкушении более почётно-приятных мероприятий, исчезли.
Наткнулся на знакомых пьяных и полупьяных от счастья местных творцов эпистолярного жанра: кто сидел, а кто и откровенно лежал на травке подле сцены под жарким июльским солнцем.
На сцене же кто-то патетическим голосом вещал народу в стихах: о Родине, природе, горе, что возвышалась над селом… И только один известный писатель из Центра призывал людей сплотиться и ещё раз сплотиться. И выступить дружно против пошлости и мещанства, так проворно затопивших и заполонивших нашу жизнь.
Дочь Василия Макаровича скромно сидела на лавочке, курила сигаретку с фильтром. Катю попросили рассказать об отце: она ничего нового не сказала, так как мало его видела и знала.
Ухватил, наконец, чиновника из края, отвечающего за что-то, за рукав, и вопросил всё о том же.
-Так а я… ничего не знаю — это не ко мне.
-Но послушайте, милейший, так кирпич-то вот он, реально, можете потрогать. А не трахнуть ли им по вашей голове, чтобы все вы хоть как-то разобрались с безответственными врунами и говорунами?!.
-Нет. Это не ко мне, не по моей части — это Ваши проблемы. Не знаю, может, Жариков уже подъехал.
-Как подъехал?! — Совсем взвился Иван. — Вон москвичи уже кобенятся на сцене, Миша про рожу рассказывает…
-Не знаю, обратитесь ещё к кому-нибудь.
-К кому? Президенту?! Так он далеко и ему не до нас!
У Ивана опустились руки.
Представитель власти шагал уже далеко.
И решил Иван действовать хладнокровно, наверняка, благо был опыт общения с начальниками разного калибра. Но к ним он больше обращаться не стал. Иван решил укусить больше: найти какого-нибудь деятеля из Москвы и ласково, внушительно ещё раз напомнить, кто живёт там, в Москве…
И нашёл. Женщину. То была известная актриса, бывшая звезда, бывшая красавица, но бесталанна и не совсем умна — такая и нужна была, её ниспослал Ивану Бог.
Утомлённая актриса смотрела на Ивана сбоку, подозрительно, слушая вкрадчивый голос, и отдалилась на безопасное расстояние, чтобы не чувствовать флюидов, исходящих от ненормального: там, в Москве, она наслушалась и начиталась мистических измыслов.
Но результат был достигнут!
И снова Ивану показалось этого мало. Написал о проблеме в местную газету, надеясь посредством печатного слова обратиться к народу. Редактор, милая женщина, долго смотрела, делая вид, что читает Ивановы листки. И нашла-таки закорюку, не то в стиле, не то в политическом моменте, сделала замечание, но в публикации не отказала.
Воззвание вышло под Ивановым именем, но не с его мыслями; статейка была приглажена и причёсана, как примерный румяный мальчик.
Этот обман зацепил Ивана больше, чем все предыдущие хождения. Он заметался в ярости, но рука с кирпичом на женщину не поднялась. Остановился, остыл, понял, что люди, к коим он обращался — тут не причём: каждый на своём месте по мере сил и наличии… исполнял свои обязанности. Что с них ещё можно требовать?!
А Жариков в Москве. Сюда он больше не приедет. Никогда.
И забросил Иван, затисканный множеством рук, некогда белый кирпич — в канаву. Туда, где он и был.    И занялся производством палёной водки.
На Днях празднования памяти В.М.Шукшина на Алтае в следующем году призывала построить на Пикете храм Василия Великого Ольга Кобзева, бывшая актриса, ныне принявшая сан монахини, но не отрешившаяся от мирской суеты…
1995г.

рекомендовать