Столица сияла, сверкала, переливалась, горела от миллиона миллионов шёлковых цветов самых изысканных и ярких оттенков, от огромных лент с подходящими к случаю цитатами из лиричнейших и романтичнейших классических стихотворений, от вымытых дочиста белокаменных улиц, от свежей позолоты на священных статуях, наконец, от праздничной одежды и раскраски столичных жителей. Даже нищие из нищих украсили себя раскрашенными деревянными бусами и бумажными гирляндами, провели по лицу волнистые полосы самой обычной жёлтой и красной глиной — и всё в честь предстоящей свадьбы принца. Уже сегодня должна была прибыть невеста, достойная дочь Господина Серебряных Гор, вельможи и знатного, и богатого, восемнадцатилетняя Хикаштрацхе. Несомненно, это была лучшая из возможных будущих принцесс. Все уже знали — молва расходится быстро — что кожа её коричневая, как сахар, лицо нежное, как у младенца, шаг медлителен и плавен, как у листа, упавшего в воду, а волосы красные, как у дакини из небесного сада. Более того, юная Хикаштрацхе обладала прекрасными манерами и постигла двенадцать наук, а именно: вышивание портретов и сцен, стихознание, стихосложение, высокая речь, история, сложный счёт, толкование снов, каллиграфия, землеведение, государственное устроение, большая торговля и храмовый танец. Иными словами, лучшего нельзя было и пожелать, и все столичные жители обожали свою будущую принцессу, включая даже мальчишек, разносящих по утрам плоды и свежее мясо, которые, как известно, редко умеют сойтись во мнениях и привыкли отстаивать свою точку зрения твёрдыми чёрными кулаками.
Столица ликовала.
Принц Граштакухите скорбел.
Вот уже два года как у наследника престола была тайная жена. Тайная — поскольку по законам Империи стать настоящей женой она ему не могла, будучи не более, чем дочерью садовника. Как поэт и ценитель изящного, принц не мог не согласиться, что его избранница, девушка по имени Нехдим, далековата от образа прекрасной дамы. Она не умела сочетать во взгляде скромность и оживлённость — глаза её всегда были полузакрыты в непонятной Граштакухите неге; не одолела она и наук — читала и то с трудом, разбирая не более четырёх-пяти сотен знаков. Владела ли она хотя бы высоким слогом, было невозможно понять, поскольку Нехдим почти всегда молчала, а если заговаривала, то речи её были столь кратки, что и паре слов становилось тесно вместе. Кожа её не напоминала сахар, и волосы были самые обычные — чёрные. И всё же для своего принца она была драгоценностью. В секретных стихах Граштакухите сравнивал её губы со сладкими плодами дерева тха, глаза — с драгоценной смолой, а зубы — с орешками хута. О да! Пусть в Нехдим не было и грамма утончённости девушек Высоких домов, но когда принц, в юбке из грубой ткани, словно простой крестьянин, лежал на траве в тени плодовых деревьев и смотрел, как Нехдим, двигаясь размеренно и точно, с обнажённой, как у всех простолюдинок, грудью собирала в корзину спелые фрукты, он испытывал настоящее блаженство и умиротворение, подобного которому не знал ни в каком другом месте.
