Мягкий яркий свет приглушенного солнца как нежной губкой обошел мое лицо. Что это все? Я пытаюсь вызвать свое сознанье, но что-то останавливает меня. Забытье так приятно! Бессмысленно осматриваю вокруг : большие и маленькие, яркие и темные, твердые и струящиеся – предметы двигаются или кажется навечно вросли в это место. Неожиданно для себя я переворачиваюсь так, что все мироздание вокруг меняет свое положение. Низа больше нет, а верх ограничен.Удивительное счастье охватывает меня: я умею менять все вокруг! Я управляю этим миром.
От резкого прикосновенья все рушиться. Большие холодные руки ставят мое сопротивляющееся тело на землю. Голова немного кружиться. Мир принимает ясные очертания. Визгливый голос большой неприятной женщины требует от меня немедленно одеваться и прекратить безобразничать. Счастье закончилось. Но сон еще не ушел полностью. Вспоминается как совсем недавно мое тело легко парило над полом, пружинило в прозрачном свете над всеми предметами в этой комнате. По желанию оно тут же перемещалось от деревянных коричневых половиц к потолку в приглушенно снежной побелке и обратно вниз. Я же могу все! Поставить на место ее! Только я решаю, где и как мне быть. Я резко отбегаю от женщины. Хватаю тяжелый табурет и со всей силы швыряю в ее растерявшуюся тушу. Сначала она падает — и звуков нет. В оцепенении вижу застывший мир вокруг. Только мягкое огромное, похожее на большую подушку тело, одетое в простое балахонистое платье, не покрывающее ног, неестественно медленно падает на темный пол. Сверху оказывается табурет. Перед тем как раздается пронзительный крик я успеваю понять, что произошло непоправимо плохое и все вокруг разрушилось. Все тени и очертания стали черно-белыми. Контуры обострились до предела. В ставшем враждебным пространстве жил только вибрирующий громкий звук. Я оказываюсь в убежище. Здесь можно переждать. Никто не сумеет вытащить меня отсюда. А теперь надо все выключить. Пока это нарастающее чувство горя не убило меня. Темнота, в которой нет ничего, чье пространство сурово и холодно, как единственное родное и любящее, приняло меня сразу.
— Этот ребенок опасен! Вы же даже порку задать не желаете. Дождетесь, вот еще подрастет, наберется сил сокровище ваше. В одно утро всей семьей живыми не проснетесь. Что мне ваши деньги и извинения! Тут давно психиатра звать надо! Вот народили! Ноги моей больше здесь не будет. Ищите другую дуру с чудовищем этим сидеть. Хлопает дверь и я окончательно просыпаюсь. Голова болит, тело тяжелое. Что я делаю свернувшись клубком как котенок в выбоине стены под шкафом? Как же теперь выбраться? Как я здесь могу вообще умещаться?
Надо позвать на помощь, но голос меня не слушается. Ко мне приближаются шаги. Неожиданно теплая рука возникает и ощупывает мое тело. – Лена, я был прав! Наше чадушко опять за сервантом. Давай сами вытащим – меня ждут на работе. Ты сможешь остаться дома? Давай скорее вещи вытаскивать. С ними не отодвину. Счастье вернулось. Сначала в звуках хлопотливых движений родителей, скрипе открываемых дверок и ящиков, причитаниях мамы. Потом натяжно шуршащий шкаф стал отдаляться от меня углом, пропуская свет и запах старого дерева с пылью. Мир возвращался ко мне. Меня любят! Они рядом. Как хорошо.
Я только не понял, откуда ребёнок взял столько силы, чтобы табуреткой свалить с ног взрослого человека?