Темно и сыро, как в только что выкопанной могиле. Пахнет хлоркой и половой тряпкой. Устал мотаться по моргам, бесконечно устал, и эти руки, холодные, деревянные и посиневшие, от прикосновения к ним до сих пор жжет. Поражает мысль, что никогда не привелось коснуться их, когда они могли дарить тепло, и не знал ни одного изгиба ее пальцев и линий на ладони, где какая-нибудь линия оборвана, неожиданно в самом начале. Теперь не узнаю, и тоска живого, по тому, что когда-то дышало. Когда же закончится этот мрачный коридор, вот и тусклый желтый свет в конце, почти дошел, натыкаясь взглядом на старые стены, тысячу раз перекрашенный в разные цвета, теперь ставшими грязно желтыми, как глина на некоторых могилах. Странная жизнь, живешь и умираешь так и не додышав и, не поняв смысла своего дыхания. Некоторые умирают в окружении родных — старыми, немощными, бессильными — на закате своих дней. Другие — юные, сгорают, как мотыльки, где-нибудь на холодном снегу одни, не зная даже названия улицы, где перестают дышать. Тяжело вздыхая, сажусь на скамейку и жду, а перед глазами мечется из угла в угол, как загнанная в мышеловку мышка, человек с водянистыми глазами и искусанными до крови тонкими подвижными губами. Попросил, чтобы сел и перестал мельтешить перед глазами, он сел и стал нервно хрустеть костяшками пальцев, в полголоса говоря, что-то себе под нос. Неожиданно, он повернулся ко мне и впившись в меня своими жуткими глазами, сказал: — Не могу поверить, не могу. Зачем я здесь? Потом истерично заморгал и продолжил: — Вы видели ее? Не правда ли у нее на лице красивая родинка?! – а безумные глаза восторженно горели.
— Она и сама красивая была.
— Была… Вчера только эту красоту я целовал, а сегодня она уже была.
— Вы ее знали?
— Я ее убил, — заторможено, не моргая, уставившись поверх моей головы, сказал человек.
by Ainura | 06.10.06.
Даа, неожиданная развязка… Жёстко.