Кот Матфей и ворона

Однажды, в конце лета, баба Марья решила оставить свои надоевшие дела по дому и сходить в лес по грибы. Хозяйство у Марьи было не шибко большое. Дом, огород с садом, в хлеву корова Зорька, поросёнок Борька, да с десяток кур по двору бегали. Да и не требовалось большим хозяйством обзаводиться. Муж Марьи, дед Илья, был на все руки мастер. Особенно ладилось у него дело столярное. А руки столяра всегда не деревне спросом пользовались. Вот и не сидел без работы Илья, да никому в помощи не отказывал. Любили сговорчивого мастера на деревне. Да вот только часто приходилось уходить Илье из дома на зорьке, а возвращаться затемно.

Задвинула Марья засов на калитке и двинулась в сторону берёзовой рощицы по тропе протоптанной в высоком сорняке за огородами. Идти было недалеко. До рощицы рукой подать, только поле с дикой травой перейти. Не успела и половины поля перейти, как услышала писк в высокой траве. Не то щенок пищит, не то котёнок. Нагнулась и давай в траве руками шарить. Ступала осторожно, не дай бог наступить! И в двух шагах от того места, где остановилась, нашла маленький рыжий комочек.

Марья завернула котёнка в фартук и прямиком пошла к дому соседей. Она уже догадалась, почему котёнок оказался в поле среди густой травы. Это были проделки соседской кошки, которая таким образом эвакуировала своих котят подальше от любопытных глаз двуногих, так и норовивших забрать её ненаглядных чад из — под её материнской опёки.

И началось это после того, как от первого её приплода остался только один котёнок. Недосчитавшись остальных, кошка Сима перестала доверять своим хозяевам и утащила своё чадо в нору, которую сама же и выкопала в канаве за огородами. Котёнка долго искали, пытались проследить за Симой, но все попытки выследить недоверчивую мамашу провалились, поскольку кошка была не по — кошачьи умна. Появившись в доме лишь только для того, чтобы проглотить еду, которая постоянно ждала её в блюдце, кошка вальяжно растягивалась на крылечке под солнышком и делала вид, что спит глубоким сном. Усыпив бдительность домочадцев, кошка незаметно смывалась со двора в неизвестном направлении. А по истечении трёх или более месяцев, заявилась в дом со своим чадом, заметно подросшим, упитанным и обученным всем приёмам выживания в среде двуногих.

Котят больше не топили, но Сима не переставала недоверять. В её мозгу засела мысль, что двуногие могут быть не только ласковыми и заботливыми, но ещё они могут быть коварными и жестокими. И как только ей казалось, что котятам грозит опасность, она хватала пастью крохотные комочки и тащила их в безопасное место.

Марья подошла к забору сада соседей и позвала Полину, которая собирала в ведёрко давно уже перезревшие груши.

— Полина, иди-ка сюда! Глянь, что я нашла в траве. Это снова твоя кошка Симка чудит?

Полина поставила под дерево ведёрко и поспешила к Марье.

— Нет, ну ты посмотри! Ну что это она опять удумала? Ведь уже четыре года ни одного котёнка не топили, а она всё их таскает по огородам. Вчера белого нашла в горохе, а сегодня вот рыжего в траву сбросила. Ведь и сидит же около них постоянно, на улицу не выгнать. Пришлось туалет в дом нести, даже по нужде не хочет отойти, всё трясётся над котятами.

— Умная у тебя кошка, Полина. Умнее некоторых людей, которые детей своих по свету разбрасывают.

— Да уж, Марьюшка, ты права. А что, может, и ты в дом животинку возьмёшь? Вон Прасковья уже у меня третьего кота просит, говорит, что забавные коты у Симки получаются, весело с ними и в доме теплее. Хватит уж тебе по своему коту горевать. Хороший кот был, но ведь век кошачий короткий. Может этот не хуже будет, а привыкнешь, так и вовсе полюбишь. Глянь, какой рыжий да головастый. А ты целыми днями одна дома, а так хоть кот не даст скучать.

Марья гладила котёнка по животику, держа его на ладони. Котёнок сладко жмурился и мурлыкал.

— Такая кроха, а уже понимает. Даже плакать перестал. Ну да ладно, пусть его Сима немного ещё покормит, а то ведь мал совсем. Но только этого возьму, не отдавай его никому.

— Вот и хорошо, вот и замечательно – сказала Полина, улыбаясь. Она взяла котёнка и понесла его в дом. И пока шла к дому, звала Симу, чтобы показать ей найдёныша и очередной раз постараться внушить кошке, что на её драгоценных чад никто не собирается покушаться. Во всяком случае, до того дня, когда она и сама не покажет им, что пора искать себе другое жилище. Так уж у котов заведено.

И через полтора месяца в доме Марьи и Ильи появился огненно рыжий хвостатый жилец. К слову сказать, это был потрясающий экземпляр семейства кошачьих. Никто не знал, с кем на сей раз согрешила Симка, но все коты от последнего приплода намного превосходили габаритами своих родичей из приплодов предыдущих. В свои четыре месяца, кот Матфей, как назвал его Илья, выглядел годовалым. Вот только его шалости выдавали в нём игривого котёнка. Время шло, котёнок подрастал.

Первый снег, пушистый и лёгкий, был в диковинку Матфею. Он носился по двору, смешно подпрыгивая в снегу и держа хвост торчком. В саду он пронёсся под всеми кустами, снег сыпался ему на него, а он прижимал уши и тряс головой. По всему двору, в саду и огороде были следы кошачьих лапок. И только когда подступал голод и желудок взывал о помощи, Матфей во всю прыть несся к дому и орал на крыльце. Замёрший и голодный, Матфей залпом заглатывал еду и заваливался отсыпаться на печи до прихода Ильи. А по вечерам, когда хозяин возвращался с работы, Матфей забирался ему на плечо и рассказывал свои кошачьи сказки. Он забавно мурлыкал Илье в ухо, Илья смеялся и прижимал к себе своего любимца.

Однажды, когда Матфей остался в доме один, а Марья ушла посудачить к соседке, он решил расширить горизонты своих исследований околодомного пространства. Пролетев пулей по снегу через двор, затем, миновав огород, Матфей выскочил в поле. Снег плотным настом лежал на поле, и невдалеке просматривалась заснеженная берёзовая роща. Матфей со всего духу рванул к роще. День был ясным и солнечным. И если не вываляться по уши в снегу, то солнышко даже пригревало. Напрыгавшись по снегу и обследовав часть незнакомого пространства со всеми незнакомыми запахами, Матфей решил передохнуть. Выбрав берёзовый пенёк повыше, кот прыгнул на него и улёгся, свернувшись калачиком. Солнышко пригревало шкурку, и Матфей задремал.

А в это время, подслеповатый дед Макар возвращался из гостей в своё село. Путь его пролегал через Березову рощицу. Дедок радовался светлому и солнечному зимнему деньку и неторопливо шел по протоптанной тропинке, когда вдруг заметил большую меховую рыжую шапку на пеньке. Вот, какой – то растяпа – подумал дедок, — шапку на пне оставил. Видать на солнышке разогрелся, снял шапку, на пенёк положил, а после и забыл. Дедок свернул с тропинки, добрался до пенька, протянул руку, коснулся шапки. «Шапка», разбуженная прикосновением руки, вскочила на лапы и громко заорала « Маау!», вздыбила хвост и прыгнула с пня в снег. Дед огорошено моргал глазами, его рука повисла в воздухе. Он наблюдал, как большой рыжий кот – шапка удирал со всех ног в сторону деревни.

Когда спал снег и по проталинам зажурчали звонкие ручейки, Матфей почти всё время сидел в доме. Ему совсем не нравилось мочить лапки в холодной воде, стоявшей небольшими лужицами во дворе. Он нежился на широком подоконнике, когда солнышко светило в окошко, а остальное время валялся на печи. Кот Матфей не любил ловить мышей и, похоже, совсем не переносил мышиного запаха. Зато с большим удовольствием нюхал цветы, растущие в больших горшках. Это было что — то наподобие зимнего сада, куда Матфей частенько наведывался. Вначале, когда он только знакомился с домашней обстановкой, он пытался пробовать зелёные насаждения в горшках на зуб. Но листочки, да и цветы, показались ему не съедобными, зато аромат, который от них исходил, Матфею нравился. И он часто засовывал нос в цветы и так сидел подолгу. Марья сначала поругивала любимца, но затем, когда поняла, что Матфей перестал портить красоту в горшках, успокоилась и только смеялась, видя, как кот наслаждается ароматом цветов.

Солнышко постепенно высушило землю и прогрело её своим теплом. Зелёная травка потянулась тоненькими росточками и вскоре покрыла нежным ковром луга. Матфею больше не хотелось сидеть дома. А уж когда по всему селу заорали коты, то он и вовсе стал пропадать ночами. И с этих пор у Марьи не стало покоя. Из благовоспитанного кота Матфей превратился в драчуна и всенощного гуляку. Под утро, стоя на крыльце, он орал во всё горло и будил хозяев. Марья открывала дверь и впускала гуляку в дом. Матфей появлялся в таком виде, что на него было страшно смотреть. Шерсть висела клочьями, уши разодраны в кровь. Да и грязи на нём было в избытке. Марья грела воду, мыла Матфея и мазала зелёнкой разодранные уши. Она ругала драчливого кота и грозилась посадить под арест. Матфей слушал и что — то урчал себе под нос. Отлежавшись несколько дней в доме, он снова орал под дверью и просился на улицу. Уже через месяц кошачьих загулов, жители села стали говорить Марье, что Матфей распугал в селе всех котов и, скорее всего, получится так, что все кошки села принесут потомство рыжее и драчливое, ну, как Матфей.

И уж совсем неожиданно для жителей села стало то, что Матфей исчез из поля зрения.

Как — то, проснувшись утром, Марья увидела Матфея, сидевшего на подоконнике и что – то внимательно рассматривающего в ветвях вербы, растущей у дома. Матфей тихонько муркал, его огромные зелёные глаза почти не моргали. Марья тихонько подошла к окошку. Матфей даже не обратил на неё внимание. На ветке вербы Марья увидела молодую ворону, которая и была объектом внимания Матфея. Ворона крутила головой рассматривая кота. Эта сцена повторялась каждое утро в течение двух недель. А потом Марья увидела, как Матфей сидел под вербой, а рядом с ним прогуливалась ворона, переваливаясь с боку на бок. Ворона совсем не боялась крупного кота, а Матфей даже не думал на неё охотиться. Он мурчал, когда ворона к нему приближалась, а ворона отвечала ему негромким карканьем. Было впечатление, что между котом и птицей происходил душевный разговор.

Эта странная парочка вскоре так подружилась, что, наблюдая за полётом вороны, можно было определить, в каком углу двора или сада промышляет Матфей. Если Матфей сидел на грядке и пробовал на вкус молодой огурчик или сладкие листочки подросшей капусты, то ворона непременно делала круги над ним. Марья шла в огород и гнала Матфея с грядок полотенцем, дабы не повадно было ему портить растущий продукт. Если ворона каркала в ветвях дерева, значит, Матфей сидел где — то на ветке, убравшись с глаз подальше от хозяйки. Странно, но Матфей перестал уходить со двора, его совсем не интересовали ночные прогулки, и он мог целыми днями играть с вороной. Кода они вдвоём носились по двору, за ними было забавно наблюдать. Матфей удирал от вороны, поджавши хвост, и стараясь забиться в любую дыру. А ворона неслась следом за котом, и если удавалось нагнать, касалась на лету его спины лапами и взмывала вверх. Матфей поворачивался и гнался за вороной, которая опускалась на землю почти перед самым носом кота, и когда тот почти её догонял, снова оказывалась над головой Матфея. Они могла носиться по двору часами, распугивая кур и подымая клубы пыли. Но были и моменты затишья. Матфей падал на доски крыльца, вытягивался и закрывал глаза. А ворона спокойно сидела у него на спине или теребила его хвост.

Вечером, когда ворона засыпала на ветке вербы, Матфей возвращался в дом и уплетал свой ужин. Потом он делился впечатлениями о прожитом дне с Ильёй. Ночью ему снились добрые сны, и он тихонько попискивал и дёргал лапками, словно продолжая во сне играть со своей подругой.

Однажды днём, Марья заметила, что ворона ведёт себя очень странно. Птица вилась около Марьи и следовала за ней по всему двору. А затем полетела в сторону огорода. Марья поставила на землю ведёрко с молоком и пошла в огород. Ворона сидела на плетне и каркала, глядя куда — то вниз. Марья прошла по грядкам к плетню и увидела такую картину. Матфей застрял в прутьях плетеного забора. Его голова было по одну сторону, а живот и вся остальная часть его крупной тушки – по другую. Уж зачем он полез таким образом через плетень, было совсем не понятно. Но доставать его надо было. Марья раздвинула прутья, Матфей вытащил голову и помчался с огорода, зная, что ему крупно нагорит от хозяйки. Ворона, громко каркая, полетела следом.

Но лето быстро пролетело, прошла дождливая осень и грянула морозная зима. Морозы крепчали с каждым днём. И Матфей беспокоился за свою подругу. Он целыми днями торчал у окошка, выглядывая ворону. Марья заметила беспокойство любимца и сказала об этом Илье. Илья немного подумал, а потом пошёл в сарай, где лежали доски, и сколотил для вороны домик, который и подвесил к веткам вербы так, чтобы окошком домик смотрел прямо в окно дома. Домик получился просторный и тёплый, поскольку внутри его стенки были обиты тёплой тканью от старой куртки. Рядом с домиком Илья повесил кормушку для птицы, которую можно было опускать вниз, для того, чтобы положить в неё кусочек мяса или булки.

Ворона не сразу поняла, что домик можно использовать как жилище. Но она была любопытна, да и на дерево чужие птицы не садились, и она решила исследовать содержимое домика. А когда ворона поняла, что удобнее места и быть не может, да ещё и кормушка рядом с лакомыми кусочками мяса, то раздумывать не стала и быстро освоилась на новом месте. Так они и пережили суровую зиму. Умная птица пряталась в домике во время сильных морозов, А Матфей, спокойный за свою подругу, пел песни на печи, тихо урча во сне и подёргивая лапками. Ему продолжали сниться приятные сны.