А кто это? (Из цикла «Выход в люди»)

Конечно, идти навстречу желаниям жены иногда полезно. Особенно, когда это не влечет за собой больших моральных и материальных затрат.

Одно дело часами ходить с ней по магазинам, делая вид, что тебе все это безумно интересно, одновременно прикидывая в уме, насколько ощутимо сия «прогулка» может отразиться на семейном бюджете, и – совсем другое, демонстрировать те же эмоции, заведомо зная, что твоя благоверная, скорее всего, ограничится лишь просмотром. Да и то, не очень тщательным. Вот для мужа или сына она готова на любые траты. В пределах разумного, естественно. То есть, не на последние деньги, но, на предпоследние – запросто.

Для себя же, любимой, так не получается. Жаба, говорит, давит. Вот здесь и можно разгуляться, проявляя искреннюю заботу и участие. Причем, без дураков. Ну, не может же, в конце концов, миловидная женщина средних лет ходить, что называется, голая и босая. Даже – дома. Так еще и на работу надо…

Если на творческий вечер Дины Рубинной был надет новый пиджачок, то на концерт Тимура Шаова в нем уже никак нельзя. Народ, в основном, на подобные мероприятия ходит один и тот же. С небольшими вариациями, зависящими от вместимости зала, его удаленности от центра города и стоимости входных билетов.

Так что пришлось вести в магазин чуть ли не силком. Выслушивая в процессе о себе много интересного. Не нового, но… Искусство, как всем известно, требует жертв.

На концерт этот, кстати, мы с женой попали совершенно случайно. Я бы даже сказал – неожиданно. Рекламы по городу почему-то не было, и, не зайди я в редакцию журнала, для которого иногда кропал статейки, осталась бы дорогая половина без «подарка». А так, чуть ли не последние билеты отхватил. И – недорого, между прочим.

Еще до прихода жены с работы похвастался приобретением одной знакомой москвичке, думал – позавидует. А у нее глаза по восемь евро: «А кто это?». Начал ей терпеливо объяснять, что это известный исполнитель авторской песни, именуемый в определенных кругах бардом.

Оказалось, что про бардов она в курсе, некоторых очень даже любит послушать, но вот про Шаова слышит впервые. Предположила с надеждой: «Может, это он у вас, в Германии, известный?». Да нет же, отвечаю, в Москве живет человек и уже довольно давно. И кассеты у него есть записанные, и диски. Одним словом, не вчера появился и не с Луны упал.

Молчит, как тот партизан на допросе. Обещала при случае в интернете поискать, расширить свой кругозор. Так если бы она одна такая была в Москве. Так нет же. Еще нашлись. Но это было уже после того…

Сам концерт проходил в актовом зале одной из ганноверских гимназий. Практически в центре города, минутах в десяти ходьбы от ближайшей станции метро, да и автобусной остановки тоже.

На обратной стороне входного билета была заботливо изображена схемка, как от этой самой остановки (что – метро, что – автобуса) добраться до нужной точки. Воспользуйся мы с женой по наивности этой «подсказкой» — вполне вероятно, вышли бы через неделю к голландской границе, но гимназию не нашли. Благо, местные жительницы вполне гимназического возраста на первой трети пути попались – просветили.

Концерт, естественно, начался минут на двадцать позже. Помимо поисков самого места проведения понадобилось еще время, чтобы куда-то пристроить верхнюю одежду (не май месяц все-таки!), ибо устроители гардеробом почему-то не озаботились. Но это уже после того, как нашли обозначенные на билетах места.

Нет, в зале все кресла и ряды были от рождения уже пронумерованы. Достаточно большие пластмассовые овалы с четкими цифрами, хорошо различимыми даже людьми с не очень хорошим зрением. Вот и мы с женой уверенно пробрались, виртуозно лавируя между ног и сумок, в середину «своего» 10-го ряда и начали уже было просить людей освободить незаконно занятые ими наши места, когда оказалось, что этот ряд на самом деле 8-ой. По версии организаторов, так сказать. Они, по так и невыясненным причинам, потрудились на славу, прикрепив скотчем на торце крайних кресел бумажки с новой нумерацией. Которые к моменту нашего прихода почти в полном составе «благополучно» лежали на полу. Благо, еще не окончательно затоптанные.

Как бы то ни было, все досадные препятствия были с честью преодолены, и действо началось. И сразу же выявилась ощутимая разница в стоимости билетов. В том смысле, что сидящим на первых рядах, где билеты были, соответственно, дороже, выступление не только хорошо видно, но и нормально слышно. А чем ближе к «галерке»… Видно тоже было нормально (зал не такой уж и большой), а вот слышимость.

С уверенностью можно было утверждать, что мужчина на сцене поет. И, почти наверняка, на русском языке. А вот, о чем? Конечно, если бы возмущения сидящих рядом были не столь громкими и частыми, то и слова можно разобрать. А так… В общем, впечатление от первого отделения было несколько подпорчено.

В перерыве, правда, ребята что-то там, в своей аппаратуре, подрегулировали и дальше дело пошло уже просто замечательно. А зрители в это время курили, обменивались первыми впечатлениями и … искали туалет.

Наши-то места были как раз на «галерке» и, пока мы добрались до выхода из зала, в холле собралось уже достаточно людей обоего пола, сосредоточено оглядывающихся вокруг, с весьма характерными выражениями на лицах. Понятно: люди хотят, но не знают – куда.

Моя же дорогая супруга, женщина весьма находчивая в некоторых ситуациях (что есть, то есть!), окинув внимательным взглядом окружающее пространство, решительно направилась налево по коридору.

— Нет, наш народ все-таки туповат бывает, — шепотом проговорила она на ходу, не поворачивая ко мне головы. – В Германии ведь живем, не в совке. Если на первых двух этажах коридоры перекрыты, а здесь – двери настежь и свет горит: значит – туалеты. Здесь-то все понимают, что всем людям ЭТО надо.

Увидев, что мы с женой уверенно скрылись за расположенными по соседству дверями, народ из холла бодро ринулся за «первопроходцами».

А на улице, перед входом в гимназию, люди курящие и к ним примкнувшие оживленно обсуждали услышанное и увиденное.

— Правильно он все-таки поет, — авторитетно вещал дородный мужчина, одетый вполне по-европейски, с явно украинским контрабандным LM-ом в пухлой руке, украшенной массивным золотым перстнем. – «Нас жизнь задами развернула, судьба-злодейка развела». Была великая страна, все жили дружно и спокойно. Всем всего хватало: и хлеба, и зрелищ, и нефти с газом. А теперь…

— Да уж, просто величайшая, — желчно отозвалась пышнотелая крашеная блондинка, судя по количеству золотых изделий на всех открытых частях роскошной фигуры проработавшая большую часть жизни где-нибудь в Харькове или Днепропетровске явно не трамвайным контролером. – Сколько лагерей да зон вмещалось. И еще втройне можно было при желании понастроить. Да не накройся она всем известным органом, так и сидел бы ты, Гарик, до сих пор в своем Задрипинске и вздрагивал от каждого стука. Подпольный миллионер, блин!

— Не, а шо такого? – встрепенулся Гарик. – Я свои деньги честным трудом заработал, а не в обкомовских кроватях…

Последние слова произвели эффект совершенно противоположный ожидаемому Гариком. Женщина на несколько мгновений стала, казалось, даже выше ростом и заметно стройнее.

— Ишь, что вспомнил, любознательный ты наш. И до твоего Звездюнина, значит слухи доходили… Позавидовал? Да тебя к тем кроватям и на пушечный выстрел не подпустили бы. Да не приди к власти Горбачев, черта лысого ты бы в Германию уехал со своими деньгами… На Колыму! И с пустыми карманами. Да еще радовался бы, что живой. «Жертва» коммунизма…

— Так, так! – вмешался в накаляющееся выяснение отношений высокий, болезненного вида мужчина с худым бледным лицом и небольшой черной бородкой, густо приправленной сединой. – Нашли место и время. Где сейчас та Колыма, да и те кровати… Надо было слова песен внимательнее слушать: «Двадцатый век прошел, пора умнеть, Россия». Это не только к стране в целом относится. И вообще, пора в зал возвращаться, антракт заканчивается.

«Позолоченная» дама презрительно хмыкнула и, гордо вскинув голову, направилась к лестнице. За ней, тихо переговариваясь, двинулись и остальные некурящие. Любители же никотина чуть поотстали, чтобы по укоренившейся уже привычке тщательно затушить окурки о край стоящей у входа в гимназию урны.

— Господи! – наклонилась к самому уху жена. – Как все-таки замечательно, что так много соотечественников мы встречаем в одном месте не чаще одного – двух раз в году. До чего надоели эти разборки.

— Ну, извини! Не будем, значит, больше на все эти концерты и творческие вечера ходить.

Посланный в ответ взгляд я не рискну описывать словами. Ерунду сморозил-с, чего уж там.

Шедший позади нас Гарик хрипловато бурчал под нос: «Ну, стерва, ну, стерва! Выбралась-таки. И явно не с сотней долларов в кармане».

Второе отделение концерта прошло при отменной слышимости уже для всех зрителей, вне зависимости от стоимости входных билетов. И с каждой новой песней или репликой артиста становилось понятно, почему о нем в России знают далеко не все. Кому же из власть имущих придутся по нраву такие, допустим, строки:

Все мы жили, как умели,

Все крутились, как могли.

Нас тихонечко имели, -

Мы привыкли, в ритм вошли,

Зажрались, пустили слюни,

Позабыли, где живем -

И тут нас смачно саданули

По промежности серпом!

А если вдруг тихим субботним вечером на одном из центральных телеканалов миллионы зрителей услышат:

Хаос, мрак зеленый скачет,

Урки мочат всех подряд,

А банкиры тоже плачут,

Но есть из блюдца не хотят.

То, где окажется в самые ближайшие дни его руководство, предположить несложно.

С другой стороны, считать Шаова махровым оппозиционером и ярым борцом против существующей в России власти было бы, наверное, не правильно. Как и всякий действительно талантливый человек, он видит этот мир несколько по-иному, чем большинство окружающих. И это видение старается с помощью своих песен передать зрителям. А уже их дело, соглашаться с этим взглядом, задуматься на досуге над услышанным или просто получить эстетическое удовлетворение от встречи с настоящим артистом.

В общем, мне концерт понравился. Жене – тем более. В том смысле, что два или три года назад, в предыдущий приезд артиста в Германию, она уже слышала его песни вместе с подругой. «Втайне» от мужа.

— Знаешь, а в этот раз мне его песни больше понравились. И – что удивительно – он пел в основном новые. Или – другие. Хотя в прошлый раз ты все-таки зря не пошел.

— Так бесплатный билет был только один. А платить… Ты же сама понимаешь.

— Да, теперь мы можем себе позволить чуть больше.

По уже сложившейся после подобных походов практике мы сразу же после выхода на улицу постарались как можно дальше оторваться от основной толпы зрителей. Не хотелось портить впечатление от услышанного – на наш народ-то ведь все равно не угодишь. И теперь шли, тесно прижавшись друг к другу: пронизывающий северный ветер продувал куртки насквозь.

— Милый, я тебе очень благодарна! И с удовольствием схожу с тобой еще куда-нибудь.

— Да, нет проблем! Мне тоже все понравилось. При случае обязательно сходим. А уж в следующий приезд Шаова – обязательно.

— Я очень рада!

На следующее утро я не удержался, чтобы ни поделиться в интернете впечатлениями от концерта с еще двумя знакомыми, живущими в России. И в ответ опять услышал становящийся уже сакраментальным вопрос: «Тимур Шаов?! А кто это???».