«Был развеселый розовый восход
и плыл корабль
навстречу передрягам
и юнга вышел в первый свой поход
под черепастым
флибустьерским флагом
Накренившись к воде
Парусами шурша
Бриг трехмачтовый лег в развороте
А у юнги
От счастья качалась душа
Как пеньковые ванты
На гроте
И душу нежную
Под грубой робой пряча
Суровый шкипер
Дал ему завет
Будь джентльменом, если есть удача
А нет удачи – джентльменов нет…»
Песня Владимира Высоцкого в исполнении Григория Лепса.
— Все, везунчик Джек, кончилось твое везение теперь. Сколь веревочке не виться, все одно петля из нее получится. Точнее, свилась уже веревочка в петлю. – подумал капитан Джек Морган по прозвищу Везунчик Джек, гроза морей, одно упоминание имени, которого наводило ужас на моряков торгового флота Англии, Испании…, вслушиваясь в барабанную дробь военного оркестра. Он стоял у левого борта своего корабля и, задрав голову вверх, взглянул на рею, туда, где, вместо привычного ему пиратского Веселого Роджера, болталась веревочная удавка. Джек покрутил своей шеей. Руки его были связаны за спиной, по обеим бокам стояли солдаты, а напротив – довольно улыбающийся лейтенант военного английского корвета, а также другие офицеры королевского флота.
Справа от них смиренно стояла разношерстная команда капитана Джека, с довольно кислыми рожами, похоже, до конца еще не осознающая, всю серьезность происходящего на палубе действа. Сам Джек ни питал никаких, даже малейших, иллюзий относительно того, что произойдет далее, абсолютно трезво понимая то, что буйная пиратская жизнь его окончательно к своему логическому концу.
— Эх, рому бы хлебнуть, добрую порцию! Как бы легче было, легче… умирать. – подумал Джек. Он ничуть не боялся смерти, но в этот самый момент, подумал еще и о том, что он очень любит жизнь. И еще, параллельно с этими мыслями, разум его искал лихорадочно ответ на до боли мучаюший его вопрос: — Кто его предал? Ведь об этой тихой, удобной и спокойной бухте необитаемого, почти райского острова, находящегося вдали от морских путей, никто не знал, кроме него самого. Джек точно знал, что все до единого из набранной им команды его корабля, были здесь впервые. Эта бухта была идеальным убежищем, известным только ему.
— Стоп! – сказал сам себе Джек – был ведь еще один человек, старый добрый дружище его – боцман Флик. Верный, бессменный ранее, боцман, ныне отошедший уже на Небеса, точнее будет сказать – в самое пекло преисподней.
Конечно, он доверял боцману, как самому себе, пройдя через долгие годы и все лихо их совместной пиратской деятельности. И Джек, конечно же, помнил о том, что пару лет тому назад, он вместе с Фликом зарыл на этом острове между четырьмя пальмами на пляже, совсем недалеко от того места, где сейчас стоял его пиратский корабль – «Черная Каракатица», запертый в бухте английским военным корветом, довольно тяжелый сундук, до самого верха набитый золотом, бриллиантами, драгоценными камнями. Это было умопомрачительное по своей стоимости состояние, по сути своей – казна небольшого, но влиятельного европейского королевства, не доплывшее из колонии до своего владельца – монарха испанской короны. Разумеется, Джек и Флик договорились вернуться сюда за сундуком позже, что и предпринял капитан Джек, правда уже один, без своего боцмана Флика, свалившегося замертво, прямо на его глазах ранее, за борт при абордажном захвате очередной испанской каравеллы.
— Только вот, замертво ли?! – Джек внутренне интуитивно ощутил, что он очень близок к ответу на мучавший его вопрос. В глубине души капитана Джека, как будто в подтверждение осенившей его догадки, что-то екнуло, но течение мысли в этом направлении прервал голос молодого лейтенанта:
— Именем Ее Величества Королевы Англии, капитан Джек Морган за разбой и пиратство, учиняемый им в Южных морях, приговаривается к смерти, через повешение на рее. Приговор привести к немедленному исполнению! – лейтенант кивнул солдатам и один из них снял с головы Джека его пиратскую треугольную шляпу капитана, спросив затем: — Есть ли у Вас последняя просьба, капитан Морган?
Джек, вспомнив о глотке рома, сглотнул слюну и ответил:
— Нет, лейтенант, пожеланий и просьб нет. Есть только мое поздравление Вам – хотя вы далеко не первый, кто объявлял мне и, даже, пару раз зачитывающих приговор, клянусь Вольным Ветром, похоже – Вы тот единственный человек, кто сможет привести его в исполнение. Карта пала, лейтенант, моя карта. Не стоит медлить, делайте, что нужно и дело с концом!
Поднимаясь к рее, Джек размышлял о том, что кончилась его пиратская жизнь, катящаяся чередой бурно сменяемых друг друга событий. Жаль ему было только одного – того, что не до любил он ту свою женщину. Не до любил так, как ему хотелось – страстно, нежно, досыта. Вот лейтенанта, небось, ждет дома в уютном гнездышке молодая жена с детишками. Ну да ладно, что теперь об этом! Теперь о душе надо думать, успеть подумать. Прости, Господи меня! Знаю – не на твоей стороне играл я в этой жизни. Что поделать, так пошла жизнь моя с самого раннего моего детства. И некого мне даже винить за это. Так вышло. И в том, что петля будет ждать меня в конце моего жизненного пути, я знал почти с самого ее начала. Просто прими, Господи, мою душу и направь ее туда, где ей необходимо быть! И еще, прошу Тебя, позволь, посодействуй тому, чтобы тело мое было погребено в море согласно морским традициям. Размышляя, Джек поднимался все выше и выше над палубой, пока сверху крепкие руки солдат не схватили его тело, поставив на площадку возле бочки смотрящего. И в тот самый момент, когда не шею его чья-то рука ловко пристраивала веревочную петлю, капитан Джек в последний раз оглядел своим взором окрестности. Море на удивление было сегодня необычайно спокойно, поражая своей спокойной, тянущейся к самому горизонту гладью. Он вслушался, в последний раз в еле уловимый, тихий шум неспешно и лениво набегавших волн и крики кружащих невдалеке чаек. Затем он взглянул в противоположную сторону, на остров. То, что он там увидел, проявило на лице Джека довольно-восторженную усмешку.
— Молодец, Флик! Ты ловко обхитрил меня, ловко обвел вокруг пальца! – подумал капитан Джек, с любопытством разглядывая далеко на высокой дюне огромный пиратский знак – канделябру, тщательно вытоптанную на песке. Сидишь, поди, три тысячи чертей, где-то сейчас, и с удовольствием наблюдаешь за этим спектаклем моей казни в свою подзорную трубу!
Джеку на какой-то миг показалось было даже, что он будто бы увидел блеснувшее вдруг око своей подзорной трубы своего бывшего боцмана, блеснувшее на солнце.
— Чтож, подлая твоя душонка, смотри, смотри, как умирает капитан Джек Морган, гроза морей! Смотри и подумай о том, что он умрет именно той смертью, о какой только может мечтать любой настоящий пират. И о том, что память обо мне в умах людей останется еще на долгие, долгие годы, а может быть и даже, столетия! — подумал Джек и сделав движение плечами, желая освободиться от солдатских рук, крепко державших его, и сказал: — Позвольте, ребята, я сам!
Джек почти всей кожей своего тела ощутил их вздох облегчения оттого, что в этот раз он позволил им не брать на души свои грех смертоубийства.
Вновь зазвучавшая, тем временем, дробь барабанов на палубе, резко оборвалась от командного взмаха руки лейтенанта, руководящего казнью. Джек взглянул в небо, разглядев в нем высоко-высоко парящего альбатроса.
— Господи, позволь мне вернуться еще раз на Землю, хотя бы таким вот парящим высоко и свободно в небе альбатросом! – обратился, в последний раз к Богу Джек, и наклонил туловище своего тела вперед, натягивая веревку.
— Да взовьется снова Веселый Роджер! – громко прокричал он последние слова свои, выдыхая весь воздух из легких до последней жизненной капли и сделал уверенный шаг вперед, падая к палубе.
В полнейшей гробовой тишине, ужасным звуком хрустнули позвонки, сломав ему шею.
Капитан Джек Морган не видел уже, умерев за мгновение до этого момента, как команда «Черной Каракатицы» в едином порыве обнажила свои головы, сорвав с них шляпы, и прижав их к своим сердцам. Уходя в мир иной, капитан был очень спокоен, как только может быть спокоен Человек, полностью вверивший душу свою Господу, пусть даже в самые последние минуты своей жизни.
Молодой лейтенант английского военного флота, наблюдавший эту сцену, сглотнул комок, подступивший к его горлу и не своим, дрогнувшим голосом произнес, кинув слова в сторону команды, стоявшей с неприкрытыми головами:
— Шкипер, похороните своего капитана… по всем морским обычаям.
Через несколько минут тело Джека Моргана, покрытое черепастым флагом его корабля, с капитанской треуголкой на груди и саблей в руке, в почтительном молчании было спущено за борт в воды Карибского моря. «…Он был последний джентльмен удачи
Конец удаче, — джентельменов нет.»
Владимир Высоцкий
P.S. Прошло несколько лет. В далекой, очень далекой от места предыдущих событиий моего рассказа, тихой, уютной и опрятной Голландии, на берегу песчаной косы у самой кромки моря резвились двое близнецов лет восьми – мальчик и девочка. Белокурый, словно ангел, мальчик подбежал к своей матери, наблюдавшей за ними, крича: — Мама, мама, я буду капитаном, капитаном корабля, когда вырасту.
Она прижала его к себе и взглянув далеко-далеко в море, где солнце уже начинало уходить за горизонт, чтобы, отдохнув, завтра с самого утра начать новый день, и нежно обняв его, тихо ответила:
— Будешь, сынок, ты обязательно станешь капитаном! Самым отважным, сильным, бесстрашным капитаном – таким, каким и был твой отец.
