Третий глаз

Третий глаз

Кажется странным, что вот так просто (пока кажется, что безнаказанно) можно сидеть, никуда не спеша, на подоконнике с замечательной, атмосферной музыкой в наушниках, смотреть на дальние огни новым, третьим глазом, не вспоминать лишний раз об учебе, о будничной суете. Сначала не подозреваешь, а потом как озаряет: кажется, этот момент был создан для рождения гениальной идеи. Почему бы не создать потрясный бытовой рассказ об этом событии, об этих днях, со всеми подробностями, как у Толстой? Хотелось бы пафосно создать это чудо полностью за одну ночь, но, кажется, я слишком прозаична для того, чтобы не лечь вовремя только ради какого-то бездарного рассказа. Да и сама обстановка, признаться честно, довольно обыденна: пусть ночью, пусть в пледе и одиночестве, пусть со свечой на подоконнике, пялясь на ночной МКАД с 22-го этажа, но всё же с актимелькой и куском белого хлеба в руках, с немытой головой. Подоконник, как и остальная часть комнаты, захламлен. Да и телефон сейчас сядет. Хотя уровень прозаичности, да и эмоции, надо признать, совсем не как в какой-нибудь пыльной квартире на пятом этаже с коврами на стенах и видом на простой заснеженный московский дворик.

Вот они технологии века: собственно слово «писательство» теряет весь свой возвышенный  смысл, когда пытаешься сохранить волшебство слов, диктуя. Когда автоматический набор в середине предложения вставляет большие буквы, не хочет угадывать правильные окончания, пропускает запятые, если забыть сказать, вместо «смысл» набирает «смысол». Даа, такими темпами это будет замечательный рассказ.

Кажется, эту песню можно бесконечно ставить на повтор. Надо будет вставить напоследок её текст (как ни стыдно, понять слова не в состоянии, да и не пытаюсь, несмотря на образование лингвиста-переводчика). Сейчас найду текст. С первых строк слышно, что поет этот а-ля Боб Марли как раз про такое ночное существо на подоконнике. Похоже, это моё дорогое дитя в виде рассказа потребует кропотливой и настойчивой работы. Никогда не писала таких длинных заметок. Неужели у ночного существа наконец появился реальный сюжет для рассказа! Теперь главное не упустить ни одной мысли и не выдать в себе наивную мечтательницу-новичка. Говоря народно-молодежным языком: главное, не спалиться, иначе все просекут, что я полный ушлёпок.

Babe, there’s something tragic about you

Something so magic about you

Don’t you agree?

Babe, there’s something wretched about this

Something so precious about this

Oh what a sin

***

И вот не просто этот день, а почти эта самая минута. Дают одноразовые синие штаны и футболку размера XXL, шапочку и бахилы, ведут в операционную, женщина-хирург здоровается и говорит ложиться. Черт возьми, хочется в туалет… Ладно, все или ничего. Ну, теперь стерпеть все «издевательства». Фокусируешься на зеленом огоньке, как сказано, боишься отвлечься и отвести взгляд, мысли разбредаются, в голове бьется что-то судорожное. «Сосредоточься», — говорю сама себе, — «осталось всего 10 секунд. 10, 9…». Выхожу в коридор, надеваю темные очки, вытираю лицо, выдыхаю, прихожу в себя. Все позади, совсем не страшно. После осмотр: все благополучно, только глаза не открываются, все течет, и кажется, что лицо уже опухает. Теперь пережить первые сутки, самые ответственные.

Вернулись домой. Глаза все еще не открываются, но чувствуешь, как мама заглядывает в лицо. Задергиваю шторы на обоих окнах в комнате, в грязноватом полумраке забираюсь под одеяло. Казалось бы, такое событие, переломный момент в жизни, а мне жаль, что я пропускаю светлые часы и не могу видеть, как солнце покрывает соседние дома. Уже на первом часу аудиокниги начинаю дремать, упускаю слова и смысл. После отдыха становится лучше, на короткое время могу открыть глаза, хоть в окно посмотреть. После второго захода на сон, уже более глубокий и продолжительный, просыпаюсь обновленной: глаза не щипет, нос разложило, слезы прекратили показ дефиле. У мамы облегчение.

На следующий день ранний осмотр и быстрая консультация с врачом. Все ограничения первого дня сняты, можно расслабиться и не опасаться. Возвращаемся домой — у мамы новая волна облегчения. Проспать пять часов средь бела дня? Почему нет. После операции мне прощают все. Только опять пропустила покрытые солнцем дома, чёрт. Открываю третий глаз уже в темноте. Чем заняться? Ведь засну только посреди ночи и ни черта не устану. Похоже, что время начинает превращаться для меня в день сурка.

Иду на каток в сопровождении плеера. Идеал мужчины: верный, надежный, с замечательным музыкальным вкусом. Жаль только, что розового цвета. Каток, погруженный в темноту, залит совсем недавно, аж блестит. Час наедине с собой, музыкой и третьим глазом. Мужчина показывает меня ребенку, которого держит на руках. А мне разве жалко? Пусть, на льду я уверена в себе больше, чем во многие моменты в жизни.

Дома — вечер наедине с самой собой, спешить мне некуда. Выключаю свет, забираюсь на подоконник, начинаю надиктовывать в заметки, чтобы потом перенести в дневник. Через какое-то время заходит отец и, думая, что я уже легла, испуганно восклицает: «У тебя что, свеча на подоконнике?!». Да тут я, тут…  Вдали в морозном воздухе мерцают оранжевые огоньки дороги, теперь такие чёткие, как и все за окном, все в этом мире и в моей собственной голове в эту ночь. Недавно и случайно обнаруженная песня оказалась на редкость удачной, метафора миленькая. А половину ценных мыслей я все-таки упустила: третий глаз здесь не поможет, как ни старайся.

Innocence died screaming,

Honey ask me I should know

I slithered here from Eden just to hide outside your door