Свобода и воля (глава четырнадцатая)

Евангелие от Иоанна. Глава 14.

Ст. 10. «Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю я вам, говорю не от себя; Отец, пребывающий во мне, Он творит дела».

Филипп не отвечает Иисусу, но, вероятно, всем своим видом показывает недоверие, мол, как может Иисус находиться в Отце, если Он стоит перед своими учениками и поучает их. Видя реакцию учеников, Иисус добавляет.

Ст. 11. «Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне, а если не так, то верьте Мне по самым делам».

Последнюю фразу Иисуса можно истолковать в том смысле, что человек вправе сомневаться в истинности слов Иисуса, но он обязан тогда не закрывать глаза на дела Иисуса, не отворачиваться от них, а делать логические выводы, соответствующие этим делам. Все свидетельства Нового Завета указывают, что Иисус не взращивал бездумных, слепо верующих людей, наоборот, давал возможность своим ученикам на опыте убедиться в истинности своих слов.

Евангелие от Иоанна. Глава 20.

Ст. 24. «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус».

Ст. 25. «Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю».

Ст. 26. «После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!».

Ст. 27. «Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим».

Ст. 28. «Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой!».

Ст. 29. «Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие».

Дабы утвердить Фому в его вере, Иисус без тени высокомерия или обиды, без каких-либо нареканий и поучений позволяет Фоме на опыте убедиться в истинности своего воскрешения.

Чтобы уверовать в какое-либо событие или явление, одному человеку достаточно слова, а для другого необходимо самому на личном опыте убедиться в истинности сказанного. Как видим, среди учеников Иисуса имеются как те, так и другие. Это может свидетельствовать лишь о том, что последователем Иисуса Христа вправе быть как религиозный деятель (блаженный), так и ученый (Фома неверующий). С другой стороны, если ты ученый, если тебе свидетельства об Иисусе Христе его учеников недостаточно, то изучай дела Христа и делай логически выверенные выводы, сообразуясь со своим разумом. Ужель не из римо-католической схоластики выросла европейская философия, и не от философии ли позднее отпочковались не только гуманитарные, но и естественные науки? Ужель не схоластика помогла переосмыслить греческий феномен? Невозможно отрицать тот факт, что европейская наука вышла из христианской обители, т.е. у ее истоков стоял и стоит Иисус Христос. К сожалению, очень быстро, уже в эпоху просвещения дела Иисуса Христа для ученых перестали быть востребованными, а в XIX веке на них вообще стали смотреть как на препятствие на пути прогресса.

Казалось бы, наука стремительно развивается. Древо знания неимоверно ветвится, рождая отрасль за отраслью, сплетая связи между ними в затейливый и, следует заметить, малопонятный узор. Наряду с явлением разрастания науки, как вширь, так и вглубь, ученые отмечают странный факт – даже смежники перестают понимать друг друга. Создается стойкое ощущение, что современные ученые все более уподобляются строителям Вавилонской башни. Так, Стивен Хокинг по поводу понимания философами и всеми неспециалистами современной физики пишет.

«Пока большинство ученых слишком заняты развитием новых теорий, описывающих, что есть Вселенная, и им некогда спросить себя, почему она есть. Философы же, чья работа в том и состоит, чтобы задать вопрос «почему», не могут угнаться за развитием научных теорий. В XVIII в. философы считали все человеческое знание, в том числе и науку, полем своей деятельности и занимались обсуждением вопросов типа: было ли у Вселенной начало? Но расчеты и математический аппарат науки XIX и XX вв. стали слишком сложны для философов и вообще для всех, кроме специалистов. Философы настолько сузили круг своих запросов, что самый известный философ нашего века Виттгенштейн по этому поводу сказал: «Единственное, что еще остается философии, – это анализ языка». Какое унижение для философии с ее великими традициями от Аристотеля до Канта!»

Популяризаторы науки отмечают, что сценарии Хокинга о различных моделях Вселенной напичканы головоломной математикой и потому практически недоступны для популярного изложения. Иными словами, ученые не могут добытое знание, записанное на языке математики перевести на естественный язык простого общения между людьми. Например, известный советский физик Я. Смородинский пишет, что пройдет немало времени, пока заманчивые и многообещающие идеи Хокинга станут сколько-нибудь понятными. Иными словами, должно пройти немало времени, прежде чем ученые смогут понять сами и объяснить нам, людям из публики, физический смысл всех тех формул, которые они написали за последние полтора века. Сколько должно пройти времени, не уточняется. Похоже, те, кто проявляет какую-либо любознательность и живет не только заботами о пропитании, в очередной раз попали в ситуацию, когда спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Впору выдвинуть лозунг: дилетанты всех стран объединяйтесь, дабы объяснить физикам физический смысл их формул. Безусловно, жизнь заставит ученых вернуться к истокам всего нашего знания, к учению Иисуса Христа. Вопрос лишь в том, сумеют ли ученые сделать этот шаг самостоятельно, перешагнув через сложившийся веками корпоративный взгляд на религию, как нечто примитивное, отражающее давно отжившие взгляды на окружающую действительность? Ведь еще Кант понимал, что новое знание человека не может родиться из его головы, но ясно, просто и понятно выразить эту мысль не мог, не будучи обвиненным ученым сообществом в обскурантизме. Ведь и сегодня в России некоторые люди, причисляющие себя к научному сообществу, высказывают мысль, что внедрение в школьную программу основ православной веры есть не что иное, как проявление христианского мракобесия, осуществляющееся с целью – затемнить неокрепшие умы школьников отжившими свой век религиозными догмами.

Впервые предметом суровой критики христианство становится в эпоху Просвещения. Самым ярым и решительным его критиком выступает Вольтер. Для него Церковь становится главным источником бед и несчастий народа. В его произведениях Церковь выступает оплотом обскурантизма, фанатизма и нетерпимости, превращается в противницу разума, науки и просвещения. И по сию пору это мнение живо, игнорируя тот факт, что ежедневно именно в Церкви человек без каких-либо очередей и совершенно бесплатно ощущает воздействие высочайшего уровня искусства в форме портрета, музыки, слова. Ужель не Новый Завет представляет собой предельно откровенный и понятный призыв к гуманизму и человеколюбию? Однако Новый Завет не только призывает, но указывает путь, которым должен следовать человек, жаждущий внедрить гуманное отношение между людьми. Критики христианства не хотят видеть дел Иисуса Христа, изо всех сил зажмуриваясь и отгораживаясь.

К счастью, как и указывал Иисус Христос, в нашем мире существуют не только фомы неверующие, но и блаженные, они-то, внимая слову Христа, осознали и разработали догмат Святой Троицы, а уже на основе этого догмата, правда, стеснительно умалчивая о самом факте заимствования, представители классической немецкой философии создали диалектику, как научную дисциплину. При этом следует отметить, что догмат Святой Троицы не есть продукт слепой веры. Это – работа ума гениев от Церкви. Убежденность в том, что только наука может нести новое знание людям, – опасное и примитивное заблуждение. Никакой пропасти между знанием научным и знанием религиозным не существует, и существовать не может, так как именно Бог в лице Иисуса Христа создал не только биосферу, но и ноосферу, откуда ученые и художники черпают свои знания и вдохновения. «Непонятое» и «несуществующее» не есть синонимы. Пропасть придумали снобы от науки. Огульно критиковать уже созданное другим человеком куда как проще, чем самому создать что-то новое, так как болтовня берется из своей головы, а чтобы дотянуться до нового знания, нужен, согласно теории Гумилева, высокий уровень пассионарности, необходимо, согласно Новому Завету, снисхождение Духа Святого, и оба источника утверждают, что вдохновение приходит к человеку через труд. И встает естественный вопрос: возможно ли взаимопроникновение знания научного и знания религиозного? Процесс этот не только возможен, но предельно естественен. Доказательством тому служит внутреннее единство догмата Святой Троицы, диалектики Гегеля, основой которой является нерасторжимое единство противоположностей, и теории БКШ, объяснившей, наконец, механизм движения электронов в металле. К сожалению, между отдельными элементами приведенного доказательства, существуют провалы, до которых знание человеческое еще не дотянулось. Попытаемся же в силу своих возможностей, выстроить мостки между островами уже добытого знания. Первоначально обратимся к догмату Святой Троицы.

Догмат Святой Троицы заключает в себе две основные истины.

1.Бог есть един по Существу, но троичен в Лицах.

2. Лица имеют свои личные, ипостасные свойства: Отец не рожден, Сын предвечно рожден от Отца, Дух Святой исходит от Отца.

Христианская Церковь, сознавая таинственность этого догмата, тем не менее, всегда стремилась создать образы, поясняющие тайну Святой Троицы. Так, протопресвитер Михаил Помазанский пишет.

«Желая приблизить тайну Пресвятой Троицы хотя бы несколько к нашим земным понятиям, непостижимое к постижимому, отцы Церкви прибегали к подобиям из природы, каковы: а) солнце, его луч и свет; б) корень, ствол и плод дерева; в) родник, бьющий из него ключ и поток; г) горящая одна при другой три свечи, дающие один нераздельный свет; д) огонь, блеск от него и теплота от него; е) ум, слово и дух человека; ж) сознание, подсознание и желание…и тому подобное».

Нельзя не обратить внимания на то, что в этом перечне примеров, помогающих уразуметь тайну Святой Троицы, по какой-то причине отсутствует человек, созданный по образу и подобию Божьему. Я имею в виду всего человека в действии с его ежедневными заботами, а не только функционирование головного мозга человека, что не преминули отметить отцы Церкви. Обращаясь к процессу мышления, святитель Игнатий Брянчанинов выражает тайну Святой Троицы следующим подобием.

«Ум наш – образ Отца; слово наше (непроизнесенное слово мы обыкновенно называем мыслью) – образ Сына; дух – образ Святого Духа. Как в Троице-Боге три Лица неслитно и нераздельно составляют одно Божественное Существо, так в троице-человеке три лица составляют одно существо, не смешиваясь между собой, не сливаясь в одно лицо, не разделяясь на три существа. Ум наш родил и не перестает рождать мысль, мысль, родившись, не перестает снова рождаться и вместе с тем пребывает рожденной, сокровенной в уме. Ум без мысли существовать не может, и мыль – без ума. Начало одного непременно есть и начало другого, существование ума есть непременно и существование мысли. Точно так же дух наш исходит от ума и содействует мысли. Потому-то всякая мысль имеет свой дух, всякий образ мыслей имеет свой отдельный дух, всякая книга имеет свой собственный дух. Не может мысль быть без духа, существование одной непременно сопутствуется существованием другого. В существование того и другого является существование ума».

Казалось бы, создано очень хорошее подобие Святой Троицы, но следует заметить, что в повествовании не указана воля, как одна из составляющих мышления человека. Прежде, чем родится мысль, человек должен себя заставить мыслить, должен проявить волю. Если было бы иначе, то гениев развелось, хоть пруд пруди. В мышлении явно проявляется воля, а не любовь. А может ли Святая Троица существовать без всесовершеннейшей Любви? Преподобный Максим Исповедник учит.

«Отец, Сын и Святой Дух вечно пребывают друг с другом в непрерывной любви и составляют Собою одно Существо. Бог есть всесовершеннейшая Любовь. Бог есть любовь Сам в Себе, потому что бытие Единого Бога – это существование Божественных Ипостасей, пребывающих между собой в вечном движении любви».

Следует обратить особое внимание в приведенной фразе Максима Исповедника на пребывание Ипостасей Святой Троицы «в вечном движении любви», т.е. любовь между Ипостасями не есть какая-либо застывшая форма, любовь – это постоянное движение, постоянная устремленность, постоянное развитие. И подобное постоянное духовное развитие демонстрирует нам семья, т.е. мужчина и женщина, создавшие неразлучное единство, пребывают между собой в вечном (пока живы) движении любви.

Библия свидетельствует, что Бог приступал к творению человека дважды, творил сначала Адама и позднее Еву. Правда, говорится, что Ева была сотворена из тела Адама, но мы-то понимаем, что из тела Адама без творческого подхода сотворить тело Евы не удастся, так как идея «женщины» и идея «мужчины» противоположны друг другу. Следовательно, правомочно считать, что Бог творил человека дважды, и оба раза, т.е. и Адам, и Ева создавались по образу и подобию Божьему. Иными словами, семья и есть тот образ, который отражает наибольшее подобие Святой Троице. Вероятно, вмешательство змея, раскрывшее Еве глаза на их противоположность с Адамом, было несколько преждевременным, мол, змей совратил еще не полностью созревших детей, на что Бог вполне справедливо осерчал. Решение Бога было сурово, но справедливо. Коль вы такие самостоятельные, так и живите самостоятельно.

Думаю, не найдется человека, который бы не читал произведение Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Толчком к созданию романа стала однажды прочитанная Дефо заметка в журнале о шотландском моряке, который был высажен на необитаемый остров и за четыре года одичал настолько, что утратил человеческие навыки. Если бы у моряка была подруга, то вдвоем они смогли бы в значительной степени сохраниться в форме осколка человеческого общества. За стенами рая без постоянной Божьей поддержки в одиночку человек выжить и остаться творением Божьим не может. Нельзя забывать, что отшельник, обрекающий себя на одиночество в пустыне, с Богом не расстается. Как ему это удается – сия тайна великая. Таким образом, полноценной единицей человечества, равно как и сотворенным по образу и подобию Божьему, следует считать не только отдельно взятого человека, но прежде всего семью. Не отдельно взятый человек, а исключительно семья, будучи полностью изолированной от человеческого общества (рая), становится способной не только выжить, но и сохранить в себе Божье подобие.

В семье муж подобен Богу-Отцу, жена – Богу-Сыну, а любовь между мужем и женой – Богу-Духу Святому. Прежде всего, бросается в глаза подобие, выраженное в биологической форме. Семя, способное зачать ребенка, исходит только от мужа, и через жену это семя творит свой собственный семейный мир. Однако подобие не ограничивается лишь биологической оболочкой. Вспыхнувшая любовь между мужем и женой делает их поведение очень похожим на поведение учеников Христа после нисхождения на них Духа Святого. Представляется, что истинная любовь между мужем и женой без снисхождения на них Духа Святого невозможна. Иными словами, жизнью семьи управляет не только биологический закон продления рода, но и в значительной степени тот закон, по которому живет Бог внутри себя.

«Новозаветное Откровение об устроении внутренней жизни Бога является основой всей христианской морали. Ибо мы узнаем, что сущностью Божества является любовь, и она же есть закон, по которому живет Бог внутри себя», – учит святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Следует заметить, что семья, как единое целое, фигурирует не только в религии, но и в науке. В общественных науках семья определяется как ячейка человеческого общества. В таком случае для семьи должны быть справедливы законы, сформулированные современной философией в отношении общества. В частности, закон «Единства и борьбы противоположностей» должен быть справедлив и в отношении семьи.

Благодаря работам К. Маркса стало известно, что в капиталистическом обществе помимо семьи общественной ячейкой служит так же капиталистическое производство. Не могу сказать, ставил ли Маркс обе эти ячейки капиталистического общества когда-либо рядом, но если ставил, то политик в нем всегда одерживал верх над ученым. К сожалению, Маркс в роли политика был не менее талантлив, чем в качестве ученого. В процессе изучения диалектики Гегеля Маркс приходит к выводу, что законы диалектики применимы не только к человеческому мышлению, но и к человеческому обществу. Вероятно, у него вызревают мысли в том направлении, что его политическая деятельность может получить мощное теоретическое обоснование. И Маркс берется за создание «Капитала», в котором предельно убедительно диалектику из умозрительной области переводит в практическую плоскость.

Капиталистическое производство действительно отвечает всем требованиям диалектики. На капиталистическом производстве имеются две группы работников, резко отличающиеся одна от другой по своим функциональным обязанностям: 1) управленческий аппарат, который создает производство и принимает все решения, касающиеся его жизнедеятельности; 2) рабочие, которые претворяют в жизнь, задуманное управленцами. Класс буржуазии и класс пролетариата являют собой диалектические противоположности, которые и обеспечивают развитие всему обществу.

Диалектика Гегеля перестает быть ограниченной рамками всего лишь одной из логических систем человеческого мышления и встает на путь самостоятельного существования в объективном мире подобно механике Ньютона. Различие между ними заключается в том, что законы механики Ньютона позволяют объяснить движение любой системы под воздействием внешних сил, а законы диалектики Гегеля объясняют движение любой системы под воздействием внутренних сил, позволяют понять движение как самодвижение. К сожалению, физики все еще не осознали в полной мере факта существования диалектики Гегеля, результатом чего является неспособность объяснить нам людям из публики физический смысл многих явлений ими открытых и давно уже используемых в народном хозяйстве.

В процессе работы над материалом Маркс не мог не прийти к выводу о том, что поиск гармонии между отдельными слоями населения германского государства, которым был озабочен Гегель, не может быть согласован с его политическими взглядами. И Маркс, полностью принимая диалектику Гегеля, вносит, казалось бы, незначительное изменение. Поиск гармонии между классом буржуазии и классом пролетариата он подменяет устремленностью к бескомпромиссной борьбе, по сути, к уничтожению одного класса другим. Кому интересен трудоемкий и нудный поиск компромиссов между отдельными группами людей? Другое дело – борьба, яркая и многообещающая, разрушающая все до основания и на этом пепелище выстраивающая новую прекрасную жизнь. И призрак коммунизма стал бродить по Европе. Гегель, с присущим ему поиском высшей гармонии, подпал под определение идеалиста и был отправлен на свалку истории, а марксизм, призывающий к братоубийственной бойне, семимильными шагами зашагал по планете.

Похоже, в Европе вновь объявился какой-то призрак и побрел, захватывая прилегающие континенты, рабочее название которого – терроризм. Под предлогом борьбы с терроризмом европейские политики всеми силами толкают напрочь оглупевшую Украину к вооруженному конфликту с Россией. При этом все без исключения понимают, что за безвольной Украиной стоит Европа, а за Европой США со всей своей военной и экономической мощью. Какое прекрасное будущее собираются европейские политики строить на ядерном пепелище, в которое превратится весь мир при попытке США силой подмять под себя Россию, европейские политики умалчивают.

Необходимо, наконец, признать, что диалектика Гегеля оказалась перевернутой с ног на голову, превратившись в марксизм, в результате чего мир не успевает толком отмыться от крови в результате деятельности предшествующих политиков, как на их смену приходят другие, не менее кровожадные. Однако может быть марксисты, а так же современные террористы совместно с их покровителями и пособниками, мало отличающимися от марксистов, правы в том, что дальнейшее развитие человеческого общества возможно только посредством всевозможных революций, так сказать, общество обретает способность к прогрессу только через большую кровь, через жертвенность?